Глава IX
Формула тензора

Маркхэм смотрел на Вэнса как загипнотизированный. Хит застыл на месте, открыв рот, и прилипшая к его губе сигара грозила упасть на пол. Было в его позе нечто комичное, и я едва не расхохотался, но, так как кровь в этот момент застыла и у меня в жилах, всякое движение было бы попросту невозможным.

Первым пришел в себя Маркхэм. Дернув головой, он с силой ударил ладонью об стол.

– Что это еще за очередное сумасшествие? – отчаянно возразил прокурор на ошеломительное предположение Вэнса. – Мне начинает казаться, что дело Робина серьезно повлияло на ваши мозги. Неужели человека с такой распространенной фамилией, как Спригг, не могут просто так застрелить? Неужели обязательно превращать все это в какой-то немыслимый фарс?

– И все же вы должны признать, старина Маркхэм, – мягко проговорил Вэнс, – что этого Спригга убили из ружья тридцать второго калибра и, если можно так выразиться, именно «в середину парика».

– Ну и что в этом такого? – Лицо прокурора залилось краской. – Именно по этой причине вы решили перечитать заново все песенки и считалочки из сборника «Матушки Гусыни» и потом бормотать где ни попадя?

– Между прочим, я не бормочу, а выражаюсь достаточно ясно, как вам это, надеюсь, уже давно известно.

Вэнс опустился в кресло напротив стола окружного прокурора.

– Возможно, я и не оратор и не всегда способен продемонстрировать искусство красноречия, но в данном случае я изъясняюсь довольно внятно. – Фило обворожительно улыбнулся Хиту. – Верно я говорю, сержант?

Но тот не мог высказать собственного мнения по этому поводу. Он продолжал пребывать в оцепенении, и глаза его превратились в узкие щелки на пухлом лице.

– Неужели вы и в самом деле предполагаете… – начал Маркхэм, но Вэнс не дал ему договорить:

– Именно так! Я полагаю, что тот, кто убил Птенца малиновки стрелой, излил свою извращенную фантазию и на несчастного Спригга. Совпадения исключаются сразу. Поверьте мне, мир достаточно безумен сам по себе, но такое сумасшествие опровергает все научные доводы и разумное мышление. Да, смерть Спригга была ужасной, но нам еще не раз придется вернуться к ней. И, как ни противны вам ее последствия, их также нужно принять.

Маркхэм поднялся со своего места и принялся нервно расхаживать по комнате взад-вперед.

– Согласен, что в новом преступлении имеются некоторые необъяснимые факты. – Воинственность прокурора куда-то испарилась, и он стал более сдержанным. – Но если мы все сойдемся в том, что наш маньяк пытается реконструировать сюжеты детских стишков, это же все равно не приведет нас никуда. Мы не сможем работать в привычном для нас ритме и стиле.

– Ну, здесь я бы мог с вами поспорить, – задумчиво протянул Вэнс, затянувшись сигаретным дымом. – Такое предположение дает нам некоторый источник для исследований.

– Конечно! – усмехнулся Хит. – Найти среди шести миллионов людей одного чокнутого на детских песенках – нет ничего проще!

– Не впадайте в отчаяние, сержант, не поддавайтесь унынию. Наш ускользающий преступник представляет собой яркую личность. Более того, мы даже можем примерно определить место его обитания…

– Откуда это вам известно? – резко спросил прокурор.

– Ну, я делаю такие выводы хотя бы потому, что второе преступление связано с первым не только психологически, но и географически, если можно так выразиться. Оба убийства произошли на расстоянии нескольких кварталов друг от друга. Значит, нашего демона почему-то притягивает то самое место, где стоит дом Диллара. Далее, оба убийства исключают возможность того, что этот тип прибыл сюда издалека. Он не посмел бы продемонстрировать свое извращенное сознание в незнакомой для него местности. Как я уже раньше подробно объяснял вам, тот, кто отправил Робина на тот свет, прекрасно знал обстановку в доме Диллара на момент совершения преступления. И, разумеется, второе убийство также не могло пройти столь же гладко, если бы убийца не был знаком с распорядком дня Спригга. Другими словами, постановщик этих чудовищных пьесок доподлинно знал обо всех перемещениях своих жертв.

В комнате воцарилась полная тишина, которую первым осмелился нарушить Хит.

– Если вы правы, мистер Вэнс, тогда Сперлинг тут ни при чем. – Он сказал это достаточно равнодушно, хотя со стороны было заметно, что слова Вэнса произвели на него большое впечатление. – Как вы полагаете, сэр, чем нам сейчас было бы лучше всего заняться? – обратился он к окружному прокурору.

Маркхэм все еще переваривал теорию Вэнса, а потому ничего не ответил. Наконец, он нервно забарабанил пальцами по столу и, не поднимая глаз на кого-либо из присутствующих, спросил:

– Кто занимается делом Спригга, сержант?

– Капитан Питтс. Сначала его передали местным детективам с шестьдесят восьмой улицы, но, когда о случившемся доложили в наш отдел, туда отправился капитан Питтс и пара наших ребят.

Маркхэм нажал на кнопку, скрытую под углом стола. В тот же миг у дверей появился его молодой секретарь Суэкер.

– Соедините меня с инспектором Мораном, – приказал прокурор.

Когда связь была налажена, он, придвинув к себе телефон, проговорил несколько минут. Положив трубку, Маркхэм неуверенно улыбнулся Хиту.

– Сержант, дело Спригга теперь официально передано вам. Капитан Питтс скоро прибудет сюда и доложит нам обо всех обстоятельствах. – Прокурор принялся рассматривать лежащие перед ним документы. – Мне надо убедиться, – расстроенно добавил он, – что дела Спригга и Робина связаны между собой.

Питтс – невысокий, плотного телосложения мужчина со строгим лицом и черными усами, напоминающими щеточку, приехал довольно скоро. Он поздоровался за руку с Маркхэмом, Хита же поприветствовал ехидной улыбкой. Потом ему представили и нас с Вэнсом. Питтс кивнул нам и уже хотел было отвернуться, как вдруг выражение его лица резко изменилось.

– Мистер Фило Вэнс, вы сказали?

– Увы! Он самый, капитан, – вздохнув, произнес Вэнс.

Питтс улыбнулся уже более дружелюбно и, протянув руку, произнес:

– Приятно познакомиться с вами, сэр. Сержант часто рассказывал о вас.

– Мистер Вэнс неофициально помогает мне в расследовании дела Робина, капитан, – пояснил Маркхэм. – А так как Спригга застрелили в этом же районе, мы хотели бы выслушать ваше мнение по этому поводу. – Он достал коробку дорогих сигар и подтолкнул ее по гладкой столешнице детективу.

Капитан улыбнулся и, выбрав сигару, с удовольствием вдохнул ее тонкий аромат.

– Инспектор сообщил мне, что у вас свои виды на это дело, а потому его следует передать сержанту Хиту. Что ж, я даже рад отделаться от такой работы. – Он присел и закурил. – А что именно вас интересует, сэр?

– Все, от начала до конца.

Питтс устроился в кресле поудобнее и заговорил:

– Когда все произошло, я находился неподалеку от места трагедии, а это было утром, в восемь с небольшим. Ну, я взял двоих ребят, и мы сразу туда и отправились. Местные уже работали, и судмедэксперт успел подъехать…

– Вы слышали его доклад, капитан? – поинтересовался Вэнс.

– Конечно. Спригга застрелили в темя пулей тридцать второго калибра. Никаких следов борьбы не обнаружено: ни синяков, ни ссадин, ни кровоподтеков. Ничего необычного. Один выстрел – и все.

– Он лежал на спине, когда его нашли?

– Совершенно верно. Вытянувшись в струнку, прямо посреди тротуара.

– Скажите, а не повредил ли он череп при падении на асфальт? – как бы между прочим осведомился Вэнс.

Питтс вынул сигару изо рта и косо поглядел на Вэнса.

– Мне кажется, ребята, вам уже кое-что известно об этом случае, да? – Он понимающе кивнул. – Да, основание черепа повреждено. Он, видимо, здорово грохнулся. Но, наверное, уже ничего не успел почувствовать – с пулей-то в голове…

– Кстати, о выстреле. Вас ничего не насторожило, капитан?

– Ну… возможно, – согласился Питтс, медленно покручивая сигару между большим и указательным пальцами. – Темя – это не то место, где обычно находится след от проникновения пули. И к тому же его шляпа совсем не пострадала. Наверное, она слетела с него перед тем, как раздался выстрел. Вот только это меня и могло насторожить, мистер Вэнс.

– Да, капитан, вы совершенно правильно меня поняли… И, как я полагаю, пистолет находился где-то неподалеку.

– В паре дюймов. Волосы опалены вокруг места ранения. – Он развел руками. – Как бы там ни было, этот парень видел, как тот, другой, достает оружие. Тогда этот наклоняет голову, бросается вперед, и с него слетает шляпа. Вот только так и можно объяснить короткую дистанцию, с которой стреляли, и то, что пуля попала ему в макушку.

– Верно, верно. Только в этом случае он вряд ли упал бы на спину, а скорее повалился бы на асфальт лицом… Но не важно, капитан, продолжайте.

Питтс с уважением посмотрел на Вэнса и заговорил снова:

– Первым делом я решил изучить содержимое карманов пострадавшего. При нем нашлись неплохие золотые часы и примерно пятнадцать долларов ассигнациями и серебром. Это происшествие никак не походило на разбой. Ну, если только убийца чего-то вдруг не испугался. В этом случае его могла охватить паника, и он бросился наутек, позабыв обо всем на свете. Но это вряд ли, потому что так рано в этой части парка никто не гуляет. Да и место там глухое, можно спрятаться за любым камнем так, что тебя и не заметят никогда. А наш преступник хорошо выбрал себе местечко… Я оставил двоих сотрудников караулить тело, пока за ним не приедет машина, а сам отправился в дом Спригга на девяносто третьей улице. Имя и адрес я прочитал на конвертах, которые тоже нашлись у него в карманах. Кроме того, я выяснил, что он студент и учится в Колумбийском университете, живет с родителями и имеет привычку каждое утро после завтрака совершать прогулку по парку. Вот и сегодня утром он вышел из дома примерно в половине восьмого…

– Ага! Значит, он вышел в парк не случайно, а имел привычку каждое утро прогуливаться по парку, – пробормотал Вэнс. – Занятно…

– Тем не менее это нам пока ничего не дает, – парировал Питтс. – Да и ничего странного в этом тоже нет. Спригг в то утро не нервничал, не волновался, по крайней мере мне так сказали его родители. Он был в прекрасном расположении духа, когда попрощался с ними. После этого я отправился в университет и навел о нем справки там. Поговорил с парой его однокашников и одним преподавателем. Спригг был парнем тихим и скромным – малообщительным, можно сказать, предпочитал одиночество. В общем, он серьезно занимался наукой, посвящал ей все свое свободное время. На факультете считался одним из лучших, девчонками не увлекался. Вернее, вообще старался избегать их. Таких, как он, зовут некомпанейскими. Характеристика у него блестящая, никаких нареканий со стороны администрации университета. Вот почему я не нахожу ничего особенного в том, что его застрелили. Это просто несчастный случай. Скорее всего, его с кем-то перепутали, только и всего.

– И в котором часу обнаружили его тело?

– Примерно без четверти восемь. Один каменщик со стройки на семьдесят девятой улице заметил его и сообщил постовому, который тут же перезвонил нам. Там у набережной кладут новые рельсы…

– А Спригг вышел из дома на девяносто третьей в половине восьмого. – Вэнс задумчиво разглядывал потолок. – Значит, он едва успел дойти до этого места, как его тут же убили. Похоже, что тот, кто знал все о его привычках, уже поджидал его там. Дождался, выстрелил и скрылся. Не очень-то похоже на случайность или совпадение, правда, мистер Маркхэм?

Проигнорировав эту насмешку, Маркхэм обратился к Питтсу:

– Там поблизости ничего больше не обнаружили такого, что могло бы навести нас на верный след?

– Нет, сэр. Мои ребята прочесали местность, но ничегошеньки не нашли.

– А в карманах у самого Спригга? Среди его бумаг?..

– Тоже ничего ценного. Я все передал в отдел. Пара самых заурядных писем, ну, мелочь всякая… – Он внезапно замолчал, будто вспомнил что-то очень важное, и вынул из кармана старенький блокнот. – Там было еще вот что, – негромко произнес он, доставая из блокнота и передавая прокурору надорванную треугольную бумажку. – Это нашли под трупом. – Ерунда какая-то, может, вообще не имеющая отношения к делу, но я на всякий случай сунул ее себе в карман. Машинально.

Бумажка длиной в четыре дюйма представляла собой оборванную часть странички нелинованной бумаги с напечатанной на ней формулой. Вернее, частью математической формулы, где карандашом были еще пририсованы лямбда, знак равенства и знак бесконечности. Ниже я предлагаю вашему вниманию этот документ, который, хотя на первый взгляд и кажется несущественной деталью, в дальнейшем сыграет зловещую роль в расследовании смерти мистера Спригга.

Вэнс задержал взгляд на бумажке лишь на мгновение, а вот Маркхэм долго и пристально всматривался в него, хмурясь и о чем-то раздумывая. Он хотел было прокомментировать увиденное, но, заметив взгляд Вэнса, отложил бумажку на стол и лишь неопределенно пожал плечами.

– Это все, что вам удалось обнаружить?

– Да, сэр.

Маркхэм поднялся со своего места:

– Мы весьма признательны вам, капитан. Я еще не знаю, какие меры мы примем, чтобы раскрыть убийство Спригга, но во всяком случае мы приложим к этому все усилия. Угощайтесь, – указал он на коробку с сигарами. – Не забудьте перед уходом захватить парочку с собой.

– Премного обязан вам, сэр. – Питтс бережно переложил две сигары в жилетный карман и перед уходом обменялся рукопожатиями со всеми присутствующими.

После того как он удалился, Вэнс проворно поднялся с кресла и наклонился над обрывком бумаги, который только что внимательно изучал прокурор.

– Вот это да! – Он достал свой монокль и некоторое время тщательно изучал изображенные на клочке бумаги символы. – Весьма увлекательно. Где же я совсем недавно мог видеть эту формулу?.. Ах, да! Это тензор Райманна-Кристоффеля. Драккер использует ее в своей книге для определения кривой Гаусса в сферических и гомалоидных пространствах… Но зачем она понадобилась Сприггу? Эта формула не входит в университетскую программу… – Он поднес бумажку к свету. – А листок из той же пачки, что и записки Епископа. И вы, наверное, уже успели заметить, что шрифт машинки также совпадает.

Хит шагнул вперед и тоже принялся рассматривать документ.

– Все верно, – подтвердил он, и этот факт, по всей видимости, поставил его в тупик. – В любом случае прослеживается какая-то связь между двумя преступлениями.

Вэнс, удивленно поглядев на него, заметил:

– Связь – да. Но присутствие формулы под телом Спригга кажется настолько же иррациональным, как и само убийство…

Маркхэм заерзал в кресле.

– Вы говорите, что эту формулу в своей книге использует Драккер? – спросил он.

– Да. Но это вовсе не означает, что он каким-то образом замешан в преступлении. Формула тензора знакома всем продвинутым математикам. Это что-то вроде технического выражения неевклидовой геометрии. И хотя она была открыта в области физики, теперь используется и в математике, в частности в разделе относительности. Правда, к убийству Спригга она, скорее всего, не имеет никакого отношения. – Фило снова устроился в кресле. – Арнессон будет в восторге, когда узнает об этой находке. Может быть, ему удастся сделать какое-нибудь умопомрачительное заключение в связи этим.

– Не вижу смысла информировать Арнессона об этом новом убийстве, – выразил свой протест Маркхэм. – По-моему, о нем пока что вообще не стоит распространяться.

– Боюсь, что Епископ вам этого не позволит, – парировал Вэнс.

Маркхэм стиснул зубы.

– Боже мой! – наконец взорвался он. – Что же тут происходит? С каким ужасом, с каким безумием нам на этот раз придется иметь дело? Я все жду, что проснусь, и окажется, что все случившееся было просто ночным кошмаром!

– Даже не надейтесь, сэр, – проворчал Хит. Он набрал в легкие побольше воздуха, словно готовясь к чему-то серьезному, и отчеканил: – Какие будут приказания? Откуда начинать и что конкретно делать? Мне нужно получить задание и начать выполнять его.

Маркхэм с надеждой посмотрел на Вэнса:

– Похоже, у вас уже есть кое-какие соображения по этому поводу. Что вы предлагаете? Что до меня, то могу признаться честно: я не знаю, на что опереться в этом беспросветном хаосе.

Вэнс, глубоко затянувшись сигаретным дымом, подался вперед, словно этим хотел придать больше значимости своим словам:

– Маркхэм, старина, пока что можно сделать только один вывод: оба эти преступления были спланированы одним и тем же человеком. Тут трудился один мозг. Оба совершены по какому-то неведомому импульсу. Так как первое убийство – дело рук человека, досконально знающего все, что происходит в доме профессора Диллара, можно предположить следующее: теперь нам стоит искать человека, которому не только известно все о доме Диллара и его обитателях, но также знакомого с привычками мистера Спригга. И, в частности, ему было хорошо известно, что Джон Спригг каждое утро прогуливался по вполне определенным участкам парка Риверсайд. Когда мы обнаружим такого человека, то проверим, были ли у него мотивы, а также его алиби. Существует некая взаимосвязь между Сприггом и семейством Диллара. Какая именно – я еще не знаю. Но нашей первоочередной задачей является как раз определение этой взаимосвязи. Ну, и где мы лучше и быстрее сможем это выяснить, как не в доме профессора Диллара?

– Сначала предлагаю хорошенько перекусить, – уныло отозвался Маркхэм. – И уж потом отправиться к Дилларам.