Однако радоваться было еще рано. Хоть мы и освободились от своих цепей, мы все же оставались пленниками. Дверь была заперта таким образом, что открыть ее изнутри не представлялось никакой возможности. С тем же успехом мы попробовали выбраться через окно. Исследовав дверь снова, я пришел к убеждению, что она слегка поддается моим усилиям. Что бы за ней нас ни ожидало, пусть даже смерть, мы должны были попытаться выйти. Отойдя в противоположный конец комнаты, я разбежался и всей тяжестью наскочил на дверь. Раздался треск, звон лопнувшей пружины, и я вылетел в коридор. Через секунду Бекингем был уже рядом и помогал мне подняться. Каждую минуту мы ожидали, что на нас набросятся приспешники Прендергаста и нам придется бороться за свою жизнь, но, к нашему великому удивлению, вокруг царила мертвая тишина. Не было слышно ни звука, кроме нашего учащенного дыхания. Мы стояли так добрых пять минут в тщетном ожидании нападения.

— Что же это значит? — спросил я своего товарища. — Мне кажется, что тем шумом, который мы произвели, можно было разбудить и мертвого.

— Право, не знаю, но не лучше ли нам воспользоваться их отсутствием и закончить начатое?

— Конечно. Теперь один из нас должен добраться до конца коридора, чтобы выяснить наше местоположение. Как более сильный, я пойду вперед, а вы подождите меня здесь.

Я двинулся по коридору, ступая как можно тише, поскольку от этого зависела наша жизнь. Он показался мне бесконечно длинным, несмотря на то что был не больше шестидесяти футов длиной. Я крался в абсолютной темноте, каждую минуту ожидая нападения. Приблизительно в середине пути я почувствовал, что почва ускользает из-под моих ног, и я куда-то полетел. К счастью, это оказалась лестница всего в пять-шесть ступенек, которые вели неизвестно куда. Мое падение произвело невероятный шум. Я подождал, пока Бекингем присоединится ко мне, и мы двинулись дальше. Едва мы сделали несколько шагов, я заметил впереди слабое мерцание света. Посоветовавшись, мы решили подкрасться к двери и, если там окажется кто-нибудь, заставить его убеждениями или силой указать нам выход.

Осторожно добравшись до двери, я тихонько приотворил ее и заглянул внутрь. Если бы я прожил еще тысячу лет, я не забыл бы ни одной подробности той картины, которая представилась моим глазам. Это была длинная и узкая комната футов шестидесяти в длину и пятнадцати в ширину. Потолок состоял из толстых бревен, густо покрытых грязью и копотью. Но самым странным в комнате была ее обстановка. У меня не хватает слов, чтобы передать в точности то, что я увидел. Несмотря на то что я не отличался слабостью нервов и многое повидал за свою бродячую жизнь, у меня кровь застыла в жилах. Вдоль стен с равными промежутками стояли громадные бутыли, наполненные какой-то слабоокрашенной жидкостью, напоминавшей спирт. В ней содержалось нечто чрезвычайно похожее на человеческие тела. В промежутках стояли более мелкие сосуды, содержавшие в себе не менее отвратительные останки. Во всех частях комнаты стояли скелеты людей, обезьян и других животных. Остальные участки комнаты были завалены черепами, костями. Тут же находились чуть ли не все орудия истребления, когда-либо изобретенные человеком: винтовки, револьверы, сабли, итальянские стилеты, копья, отравленные стрелы племен центральной Африки, афганские ятаганы, малайские крисы, каменные топоры из Новой Гвинеи, австралийские дротики и бумеранги. Тут же лежали сваленные в кучу принадлежности для колдовства и шаманства, начиная с африканских жезлов и спиритических планшеток и заканчивая отвратительными атрибутами фиджийского колдовства. В центре противоположной стены был большой камин из тех, что можно встретить в старинных английских домах. По обе его стороны находились две фигуры, при виде которых я чуть не лишился чувств. Одна из них, судя по сложению и одежде, принадлежала уроженцу северной Индии. Голова этого существа была по меньшей мере в три раза больше обыкновенной человеческой и — что ужаснее всего — совершенно лишена кожи. По другую сторону камина на корточках сидело какое-то странное существо — получеловек-полуобезьяна. Оно было приковано к стене таким же способом, что и мы. Посередине комнаты, около тяжелого дубового стола, стоял человек, которого я узнал бы сразу даже среди тысячи людей. Это был доктор Николя.

Когда мы вошли, он был занят тем, что со скальпелем в руках анатомировал какое-то животное вроде обезьяны. На столе рядом с ним находился все тот же громадный черный кот, о котором я уже несколько раз упоминал. У противоположного конца стола на цыпочках, чтобы лучше видеть все происходящее, стоял карлик-альбинос. Я так осторожно открыл дверь и мы вошли так тихо, что нам удалось дойти до середины комнаты, пока я случайно не наступил на скрипящую половицу. Доктор Николя поднял голову. На его бледном лице не отразилось ни малейших признаков удивления.

— Итак, вы, значит, удрали из своей комнаты, джентльмены. Что вам от меня угодно?

Я был так поражен, что несколько минут ничего не мог ответить. Наконец я подошел к нему вплотную и сказал:

— Итак, мы наконец встретились, доктор Николя.

— Наконец, как вы говорите, мистер Гаттерас. Не могу сказать, что я доволен этим. Но, как бы там ни было, садитесь.

— Игра окончена, доктор Николя. В прошлый раз вы победили меня, но теперь вы должны признать, что сила на моей стороне. Ни слова больше и не вздумайте звать на помощь, или можете считать себя мертвецом. Теперь бросьте нож и покажите нам выход отсюда.

Мы с Бекингемом стояли справа и слева от него. Николя не выказал никакого страха, хотя и должен был понимать всю опасность своего положения. В продолжение этого разговора он не спускал с нас глаз. Взгляд этого человека обладал такой удивительной силой, что все то время, пока он глядел на нас, мы не могли пошевелиться. Наконец он заговорил:

— Так вы думаете, что моя игра проиграна, мистер Гаттерас? Боюсь, что мне придется еще раз вас разочаровать. Обернитесь назад.

Обернувшись, я понял, что мы действительно попали в западню: у двери с револьвером в руке стоял Прендергаст. За моей спиной выросли два здоровенных суданца, а за Бекингемом — субъект, по виду напоминавший грека. Увидев нашу растерянность, доктор Николя спокойно опустился в кресло.

— Мне думается, что вы уже должны были узнать меня достаточно хорошо, мистер Гаттерас. Неужели вы до сих пор считаете, что меня так легко провести?.. Но прежде всего позвольте вернуть вам ваши пять фунтов и письма. Ваши мыши были великолепными почтальонами, не правда ли?

Сказав это, он положил передо мной банковский билет и все письма, в которых я умолял о помощи. Трудно было описать то разочарование и удивление, которые я испытал в этот момент. Итак, мы все время находились под строгим надзором. Вот почему все то время, пока мы совершали наш побег, царила такая невозмутимая тишина. Я взглянул на Бекингема. Он стоял понурив голову и, по-видимому, ожидал, что же будет дальше. Я обратился к Николя:

— Да, теперь мы в вашей власти, но я попросил бы вас не играть с нами и сказать прямо, что нас ожидает в будущем.

Тот помолчал с минуту и спокойно ответил:

— Могу сказать вам, джентльмены, что в том случае, если вы хотите покинуть мой дом, вы можете сделать это немедленно, но при одном условии: вам завяжут глаза, и мой слуга проводит вас, причем вы дадите честное слово не пытаться снять повязку раньше, чем это будет позволено. Вы согласны?

Не стоит и говорить, что мы поспешили согласиться.

— В таком случае пусть будет по-вашему. Поверьте, мистер Гаттерас и вы, ваша светлость, что я с большим удовольствием возвращаю вам свободу.

Злодей сделал знак Прендергасту, который вышел вперед. Но, прежде чем уходить, я решил сказать Николя несколько слов:

— Постойте, доктор, вы…

— Мистер Гаттерас, если вы хотите выйти отсюда, то держите язык за зубами. Если я поступал известным образом по отношению к вам, то на это были свои причины. Советую вам воспользоваться моим позволением. Помните, что я в любую минуту могу изменить свое решение, и вам придется…

Он замолчал. По его знаку нам завязали глаза, и мы двинулись в путь. Я затрудняюсь сказать, сколько времени мы путешествовали. Наконец нас остановили. Прендергаст напомнил о нашем обещании и удалился со своими спутниками. Мы были свободны. Подождав условленное время, мы сняли повязки и после короткого совещания решили прежде всего найти какую-нибудь гостиницу, чтобы выспаться, поскольку было около двенадцати часов ночи. На другое утро я отправился в пароходную контору.

— Вы мистер Гаттерас? — спросил меня клерк.

— Да, три недели назад, когда «Саратога» ушла в Австралию, я остался на берегу.

— Да-да, я вспомнил, — кивнул клерк, — молодой лорд Бекингем был с вами и также остался бы на берегу, если бы его воспитатель не отыскал его в последний момент, заблудившегося в закоулках арабского города…

— Значит, вы хотите сказать, что Бекингем уехал в Австралию? — воскликнул я. — В таком случае объясните мне, пожалуйста, каким образом этот интересный молодой человек упустил меня?

— Он сказал, что потерял вас в толпе.

Дело становилось все более запутанным. Я едва верил своим ушам. Я был так поражен, что с трудом сумел задать несколько неловких вопросов относительно пароходов, отправляющихся в Австралию, и моего багажа и поспешил выбраться из конторы. Вернувшись в гостиницу, я рассказал эту историю своему спутнику, который был поражен еще сильнее меня.

— Но что все это значит? Скажите мне, ради бога! Что все это значит?

— Это значит, что мы слишком плохо знаем доктора Николя. Он и не думал получать выкуп с вашего отца, и вообще вся эта история гораздо загадочнее, чем можно предполагать. Теперь я, кажется, начинаю разбираться в происшедшем: зачем Бакстер явился к вам, с какой целью я был отравлен в Плимуте, а вы по пути из Неаполя и, наконец, для чего нас держали в заключении. Слушайте.

Вспомните, во-первых, какой странной системы воспитания придерживался ваш отец. Вдумавшись, вы поймете, что являлись единственным крупным аристократом Англии, который не был хорошо известен в лицо людям вашего круга. Николя из-за каких-то личных целей понадобилось отправить вас в Австралию. На его счастье, ваш отец ищет воспитателя; Николя посылает одного из своих агентов, Бакстера, который, действуя по инструкциям доктора, развивает в вас страсть к путешествиям. Вы все время стремитесь упросить отца позволить вам отправиться в путешествие. Тут на сцене появляюсь я. Бакстер подозревает меня в чем-то и телеграфирует Николя, что надо торопиться, поскольку появилась новая опасность. Затем они устраивают ваше путешествие. Все как будто идет хорошо. Затем Николя узнает, что я еду на том же пароходе. Понятно также, почему вы поехали через континент, а не прямо из Плимута: Бакстер боялся, что за время столь продолжительного пребывания на пароходе пассажиры запомнят ваше лицо. Вот почему он систематически травит вас с той целью, чтобы вы не могли появиться на палубе до тех пор, пока мы не прибудем в Порт-Саид. Там он уговаривает вас отправиться со мной на берег. Что последовало за этим, вы знаете. Затем он симулирует ваше возвращение. Это ему удается, ведь никто не знал вас в лицо, и пароход отправляется дальше.

— Вы уверены, что все происходило именно так?

— Готов поклясться.

— Что же нам теперь делать? Вспомните, Бакстер имел рекомендательные письма от отца ко многим влиятельным лицам.

— Лично я знаю, что стану делать.

— Отправитесь к консулу и через него предупредите австралийские власти, я думаю?

— Нет. Это едва ли принесет пользу, ведь прошло уже три недели, как они уехали. Я посоветовал бы вам временно сменить имя и отправиться вместе со мной в Австралию. Там мы окажемся в безопасности и тогда уж постараемся сорвать маску с этих негодяев, чего бы это нам ни стоило. Согласитесь ли вы испытать все предстоящие нам передряги?

— Конечно, соглашусь! Я последую за вами, и будь что будет!

— В таком случае мы постараемся сесть на первый же пароход, направляющийся в Австралию, и, прибыв на место, примемся за дело. Мы с вами сумеем свести счеты как с Бакстером, так и с доктором Николя.

Бекингем вздрогнул, когда я упомянул это имя.

— Не хотите ли совершить небольшую прогулку? — сказал я, чтобы сменить тему разговора. — Попробуем отыскать тот дом, где мы находились.

— Вы думаете, это безопасно?

— Днем — конечно. На всякий случай захватим пару револьверов.

Мы вышли и отправились в сторону казино, зайдя по дороге в оружейный магазин.

— Вот улица, по которой мы вернулись из мечети. Здесь стоял доктор Николя, когда я его заметил. Затем мы свернули налево и, если не ошибаюсь, пошли в этом направлении. Попробуем сюда…

Побродив минут двадцать, мы добрались до того места, где встретили проводника. Это было какое-то грязное предместье. Бекингем огляделся вокруг и сказал:

— Потом мы, кажется, повернули направо.

— Да, вы правы. Идемте.

Пройдя две-три улицы, мы наконец дошли до того места, где нас сбили с ног и связали. Место нашего заключения должно было находится где-то поблизости, но где?.. Мы безуспешно исходили несколько соседних улиц и в конце концов вынуждены были отказаться от дальнейших поисков и вернуться в гостиницу. В два часа пришел пароход «Пескадоре», направлявшийся в Мельбурн. На наше счастье, там нашлась свободная двухместная каюта. Сделав нужные покупки, мы поднялись на борт и незадолго до наступления темноты уже входили в Суэцкий канал.