Меня зовут Мейлита, по профессии я гадалка и занимаюсь хиромантией и астрологией. Всех, кто хочет получить от меня совет, я принимаю у себя в квартире, на Старой Невольничьей улице, дом номер 209. Я с удовольствием посещаю и частные дома, где демонстрирую свое искусство.

Лорд Чарнворт пригласил меня после того, как в газетах напечатали статью, в которой меня обвинили в шарлатанстве и вымогательстве. И хотя суд приговорил меня к уплате денежного штрафа и судебных издержек, эта история не причинила мне никакого вреда, а лишь увеличила число моих клиентов.

Я приехала в особняк Чарнворта к назначенному мною часу, то есть в четверть седьмого вечера. Публики было немного, всего человек пятьдесят, не больше. Из разговоров я поняла, что все они собрались здесь по случаю дня рождения мисс Уольден, племянницы лорда Чарнворта. Все это были люди самого высшего круга; в одном из них я узнала человека, приближенного к министру, к другому все обращались как к герцогу Кляйдскому. Дом отличался простором и пышной обстановкой. Я поднялась по лестнице в гостиную, где меня встретила сама мисс Уольден. Она очень учтиво пожала мне руку. Это была чрезвычайно красивая девушка, ей только минуло девятнадцать лет. Ее волосы золотистого цвета были коротко подстрижены, вились кольцами и на затылке были заколоты бриллиантовой пряжкой.

Мое появление произвело сенсацию. Конечно, я вошла в своем профессиональном костюме. Это было черное бархатное платье, вышитое по подолу знаками зодиака и символами семи планет. Шитье было выполнено серебряным швом. Фотографии мои и сейчас есть в продаже, да и в журналах можно посмотреть иллюстрации. Мои блестящие черные волосы были завиты в мелкие локоны, которые венчала диадема из серебряных звезд. Когда я и мисс Уольден прошли по комнатам, началось всеобщее волнение: все обернулись и точно остолбенели.

Мисс Уольден подвела меня к лорду Чарнворту, который восседал на кушетке во внутренних покоях. Он не поднялся, когда я вошла, а лишь поклонился. Я тотчас заметила, что его правая рука беспомощно болтается сбоку — очевидно, это результат паралича. Лицо лорда Чарнворта произвело на меня отталкивающее впечатление: в нем было что-то хищное.

Я ответила на его поклон с чувством собственного достоинства и села в кресло, которое было приготовлено для меня возле кушетки лорда. Вслед за мной вошли гости, и вся комната мгновенно заполнилась зрителями, ожидавшими начала моих предсказаний. Мисс Уольден заняла кресло как раз против меня.

— Не начать ли нам? — воскликнула она. — Кто первый? Выходите вперед!

Толпа, тесно окружавшая меня, при этих словах подалась назад. Лишь одна дама, одетая в весьма эксцентричный костюм, темно-зеленый сверху и переходящий постепенно в кремовый книзу, что делало ее похожей на рыбу, — сказала:

— Неужели мы будем гадать при всех? Разве у вас не найдется отдельной комнатки, куда мы могли бы уходить поодиночке и там узнавать свою судьбу?

— О нет, леди Эвелина, об этом не может быть и речи! — возразила мисс Уольден. — Наоборот, мы хотим именно того, чтобы наша судьба была предсказана при всех. Тогда у нас будет возможность судить, насколько правдивы окажутся предсказания.

— Во всяком случае, это ведь необязательно для всех? — спросил еще кто-то из гостей. — Гадать будет только тот, кто захочет? Не правда ли?

— Конечно, только тот, кто захочет! — ответила мисс Уольден. — Господа, неужели никто из вас не проявит храбрости?

— Только, пожалуйста, не ты будь первой! — сказал ей лорд Чарнворт.

Вперед выступили двое желающих. Один из них особенно привлек мое внимание. Это был высокий, красивый молодой человек с черными волосами и усами. Его лицо свидетельствовало о немалом уме и решимости. Я заметила, что в его поведении по отношению к мисс Уольден явно наблюдался особый интерес. И это притом, что их общественное положение сильно различалось.

— Если вы не против, — сказал он, — я к вашим услугам.

Мисс Уольден перевела взгляд на другого молодого человека, выступившего вперед. Его наружность была гораздо менее привлекательна. Он был на год или на два моложе первого, но толще и не столь грациозен. Русые волосы и угловатое, покрытое веснушками лицо указывали на его шотландское происхождение, движения были робкими и неловкими.

Мисс Уольден, очевидно, не жаловала его своим расположением. Девушка смотрела то на одного, то на другого, точно ей хотелось отдать предпочтение первому и в то же время она боялась обидеть второго.

— Благодарю вас, господин Пераун, — обратилась она к брюнету, а затем, улыбнувшись блондину, продолжила: — Сэр Патрик, пальма первенства принадлежит вам!

Пераун поклонился, ни одним жестом не выразив своего разочарования, и скромно отошел. Сэр Патрик выступил вперед, робко присел передо мной и покраснел.

— Какую руку, мадам? — тихо спросил он.

— Я читаю по обеим рукам. Левая покажет мне вашу судьбу, а правая — как вы осуществите ее.

Патрик протянул вперед свои огромные руки. Чтобы выгадать время, я задала ему один из вопросов, рекомендуемых в моих книгах:

— Вы не левша?

— Нет, мадам.

— Вы можете выполнять различные действия левой рукой?

Патрик нахмурился.

— Кажется, обе руки у меня работают хорошо, — ответил он.

Подобные вопросы порой оказываются незаменимы для того, чтобы выиграть время, а это в настоящую минуту было мне необходимо. Обстоятельства, при которых мне приходилось теперь демонстрировать свое искусство, были совсем иными, чем те, к каким я привыкла. Понятно, что я не могла общаться при полной аудитории с той свободой и легкостью, с какой говорила в приватной беседе. Поэтому я должна была тщательно обдумывать, что именно произносить вслух, и с величайшей осторожностью взвешивать каждое слово.

К счастью, в случае с сэром Патриком мне не потребовалось долго думать. Его линия жизни была обозначена очень хорошо, без каких-либо пересечений. Я сказала ему, что лишь в детстве жизнь ему не улыбалась, и он подтвердил, что, будучи ребенком, долго страдал от сильного кашля и других болезней, а на сообщение, что недавно его постигла утрата близкого человека, он воскликнул: «Действительно! У меня не так давно умер отец!» Больше мне ничего не оставалось сказать ему, за исключением разве того, что его жизнь обещает быть спокойной и благополучной, без сильных ударов судьбы.

— Линия сердца, — продолжала я, — хорошая. В общем, вы должны быть счастливы. Вы встретите хороших друзей и сердечные привязанности, хотя и испытаете разочарование. На вашу жизнь окажут серьезное влияние две женщины: одна пожилая, почти старуха, а другая — девушка, которую вы любите очень горячо. Но вас ждут какие-то препятствия: или вначале она не будет отвечать вам взаимностью, или же у вас окажется соперник. Линии указывают на брюнета. Хотите ли вы спросить меня о чем-нибудь еще?

Я заметила, что молодой человек покраснел до ушей.

— Нет, благодарю вас, мадам! — воскликнул он с таким облегчением, что взрыв смеха огласил аудиторию.

Сэр Патрик встал и тотчас удалился в конец зала, а мисс Уольден стала искать ему преемника. Никто не отваживался занять свободное место.

— Господин Пераун, — сказала она, — надеюсь, после вас осмелятся и другие!

Пераун занял место передо мной и протянул мне руку. С первого же взгляда я поняла, что вижу перед собой совершенно иную ладонь, чем та, с которой только что имела дело. Это была рука примечательная во многих отношениях, и, чтобы правильно по ней предсказывать, требовалось некоторое искусство.

— Линия жизни хороша, — начала я свои объяснения, — но вот здесь она пересекается.

Я указала ему на знак, который заметила на ладони его правой руки.

— Это означает, — продолжала я, — что в эти год или два вы должны быть особенно внимательны. Вас ожидает серьезная опасность. Преодолеете вы ее или нет, не знаю, но она окажет на вашу судьбу заметное влияние. Поэтому будьте осторожны и не всегда полагайтесь на свою смелость.

Пераун презрительно улыбнулся. Видно было, что он не питал ни малейшего доверия к тому, что я говорила, и если протянул мне для гадания свою руку, то лишь для того, чтобы проявить уважение к мисс Уольден. Чтобы заставить его поверить мне, я перевела разговор на тему любви.

— Линия сердца, — сказала я, — обозначена очень четко и связана с линией счастья. Вы полюбите женщину, которая окажет огромное влияние на вашу карьеру.

Он слегка вздрогнул.

— Я вижу здесь счастливый брак.

Я немного помолчала и стала еще внимательнее рассматривать его руку:

— Но вот и несчастная любовь, почти закончившаяся ко времени этого брака, но не совсем. Эта несчастная любовь относится к первой части жизни. Быть может, она уже и прошла?

Я нарочно облекла слова в форму легкого вопроса, на который он мог ответить или нет. Он предпочел не отвечать, но я заметила, что он относится к моим словам уже не так равнодушно, как в начале сеанса. Я не сочла нужным говорить ему что-либо еще — в моем распоряжении было не так уж много времени, чтобы распространяться о каждой руке. Я указала только на то, что линия ума особенно ясна и что постоянство, энергия и сила воли обозначены очень хорошо. На этом я и закончила. Господин Пераун встал, а его место заняла сама мисс Уольден. Мои гадания по ее руке продолжались недолго.

— Я вижу характерные отметки, говорящие о ваших страданиях, — сказала я, — в линиях жизни, сердца и счастья, но все они относятся к началу вашей судьбы. А вот и смерти родственников — две, и очень близких.

Говоря это, я даже не подозревала, что мисс Уольден — круглая сирота. Я нарочно упоминаю об этом, чтобы показать, насколько глубоки мои познания.

— Кроме этих смертей, которые относятся к прошлому, на вашу жизнь уже не будет оказано почти никакого отрицательного влияния со стороны родственников. Линию сердца прочитать легко. Очевидно, в вашей жизни присутствует не одно увлечение. Здесь указаны два человека, к которым вы будете привязаны, — брюнет и блондин.

Все обернулись и посмотрели на Патрика и Перауна. Среди зрителей послышался тихий шепот и смех. Мисс Уольден хотела было встать и нахмурилась. Конечно, я сделала вид, что не заметила этого, и продолжала:

— Линия богатства благоприятна. Очень скоро вы будете располагать большими денежными средствами. Но вот благодаря чему вы их получите, по вашей руке сказать невозможно.

Я помолчала немного и еще раз тщательно изучила ее ладонь.

— Вам угрожает какая-то опасность, довольно серьезная, но она минует, оставив после себя горькое чувство. А вот этот узел, — я указала на несколько морщинок при пересечении линии сердца с линией богатства, — я не берусь вам объяснить. Вероятно, кто-то чужой вторгнется в вашу жизнь и окажет на нее большое влияние. Вначале оно будет благотворно, но потом примет сомнительный характер, угрожающий тем вашим привязанностям, о которых я уже упомянула. Советую вам в это время быть очень осмотрительной. Было бы недурно, если бы в самую серьезную минуту вашей жизни вы послушались своего сердца, а не ума. Быть может, вы желаете задать мне какие-то вопросы?

Мисс Уольден помедлила с минуту, как бы взвешивая, что для нее сейчас важнее — благоразумие или любопытство, и тихо прошептала:

— За кого же мне лучше выйти: за блондина или за брюнета?

Но прежде, чем я успела ответить, гости засмеялись настолько неудержимо, что мисс Уольден покраснела и движением руки попросила меня замолчать.

— Какие вы злые! — обратилась она к гостям. — Ведь я это делаю для вашего же удовольствия!

Она обиделась и ушла. На этом сеанс с ней окончился. Нет необходимости упоминать о других людях, руки которых мне пришлось изучить в тот вечер. Но я хочу, чтобы о моих предсказаниях когда-нибудь вспомнили и уже по прошествии событий, о которых я пророчествовала, судили о моих познаниях.

А теперь я перехожу к рассказу о лорде Чарнворте. Было уже довольно поздно, и у меня оставалось время только на одного человека. Мисс Уольден указала на леди Эвелину.

— Нет-нет, ни за что! — воскликнула та. — Меня, пожалуйста, увольте! Я предпочитаю хранить свою судьбу в строгой тайне.

— Ей-богу, мы ничего не расскажем вашему мужу! — сказал герцог Кляйдский, который весь вечер увивался около нее.

— Вот и выставляйте свою жизнь напоказ сами, — возразила ему Эвелина. — Что, не хотите? Боитесь, как бы мы не узнали о ваших подвигах в Смирне?

Его светлость саркастически улыбнулся и взглянул на лорда Чарнворта.

— А ну-ка, послушаем, что нам скажут о лорде Чарнворте! — весело воскликнул он. — Ведь Китай не хуже Смирны!

Значит, лорд был в Китае. Конечно, это не имело ровно никакого значения для моих пророчеств, но лорд Чарнворт посмотрел на герцога с досадой и резко ответил:

— Я не верю в предсказания! Не поверю я и тому, что скажет мне госпожа Мейлита.

Насколько я могу судить по своему опыту, такие проявления являются признаком тайного доверия. Я повела плечами, давая понять, что мне решительно все равно, верят мне мои клиенты или нет. Лорд Чарнворт беспокойно заерзал на кушетке.

— К тому же я могу предложить мадам только левую руку, — сказал он, бросая на меня пытливый взор.

— Я прочитаю вашу судьбу и по ней, — спокойно ответила я. — Она поможет мне узнать, как давно вы лишились правой.

— Только, пожалуйста, не задавайте мне вопросов, — сказал он.

Лорд неохотно протянул мне ладонь, я взяла ее в свою руку и низко склонилась над ней. Если я не ошибаюсь, пульс у лорда был учащенный.

— Я вижу большие несчастья, — начала я. — Линия жизни довольно неправильная, пересечена каким-то внезапным событием. Первые годы жизни довольно благополучны, но тревоги начались еще в ранней юности, и с тех пор они бессменно продолжаются почти всю вашу жизнь. А вот — долгое путешествие и еще более долгое отсутствие. Линия счастья имеет те же самые погрешности, что и линия жизни. Линия сердца яснее, чем другие, если не считать ее окончания и не говорить о полном отсутствии каких-либо крепких привязанностей, за исключением одного только места. В линии же… — я помедлила немного и взглянула на него, — в середине линии… — Я опять помедлила и вперила взор в одно местечко на его ладони, в один знак, который положительно привел меня в смущение.

— Ваша светлость не дозволит мне задать вам только один вопрос? — спросила я, пристально взглянув на него.

Лорд Чарнворт отрицательно замотал головой. Я еще раз изучила его руку. Затем сделала то, чего не делала еще ни разу в жизни. Я вытащила свою книгу, перелистала страницы до того места, где была нарисована особая диаграмма, и сравнила с ней линию на ладони лорда. Когда я делала это, ропот любопытства пронесся по гостиной. Наконец я закрыла книгу и положила ее обратно в карман.

— В таком случае я больше ничего не смогу сообщить вашей светлости, — сказала я, поднялась с кресла и поклонилась.

Лорд Чарнворт учтиво ответил на поклон, с таким видом, точно его ничто не интересовало. Затем по его же приказанию господин Пераун проводил меня до кареты. По дороге он бестактно поинтересовался у меня:

— Что вы прочли по руке лорда Чарнворта?

— Это касается только самого лорда Чарнворта! — с достоинством ответила я.

Больше ничего не произошло между нами. Он усадил меня в карету. Дома я тотчас же подошла к письменному столу, достала памятную книжку и записала в нее все, что произошло в тот вечер. На основании этих заметок я и даю сейчас эти показания.

Что же касается знаков на руке лорда Чарнворта, то, насколько я могла истолковать их, они свидетельствовали о том, что он совершил тяжкое преступление.