XV
Нетрудно догадаться, что убийство Гонсолена наделало в Сен-Клоде немало шума. Каждый по-своему пытался объяснить тайну, покрывавшую это преступление. Люди, бывавшие у докторов Маньяба и Франсуа Горме, у судебного следователя Дампьера или у прокурора Фульгуза, донимали их бесконечными расспросами и пытались узнать, на чем остановилось следствие.
Читатели наверняка еще помнят, как в начале этой драмы они незримо присутствовали при объяснении генерала Горме с Дампьером. Тогда, на вечере у префекта, генерал счел нужным сообщить молодому человеку, влюбленному в его дочь, об отношении к нему Сюзанны. Кроме того, господин Горме пригласил следователя на обед, чтобы тот мог объясниться с девушкой.
Убийство Гонсолена, помешательство Мадлен, поиски сообщника, державшего в своих руках ключ к разгадке интриги, и прочие трудности этого запутанного дела не могли заставить Дампьера позабыть о приглашении генерала Горме и о своих чувствах к Сюзанне.
В городе знали, что на этот обед приглашено много гостей. В надежде на то, что у доктора Горме и Дампьера можно будет выяснить что-то новое, любопытные горожане прилагали все силы, чтобы получить приглашение к генералу.
Из вежливости господин Горме пригласил и доктора Маньяба, но старый ученый нелегко забывал обиды. Когда дело касалось правосудия или науки, он не был врагом Франсуа (поэтому он и не отказался поработать вместе с молодым человеком), но в частной жизни его подсознательная ненависть обычно брала верх, и он не принял приглашение.
Ожидания гостей, жаждавших узнать новые подробности расследования, жестоко обманулись. Судебный следователь был неприступен и сделал только одно заявление о том, что дело Томаса Луара не будет разбираться в следующем месяце, а, несомненно, будет отложено до второй сессии. Все предвидели подобный оборот и ничуть не удивились этой новости.
— Госпожа Гонсолен помешалась. Вылечим мы ее или нет, я не знаю. Спросите об этом Маньяба, он опытнее меня. Возможно, у него есть на этот счет особое мнение, которым он не захотел со мной поделиться, — сообщил публике Франсуа.
После обеда перешли в гостиную. Генерал, беседовавший со своим сыном, вдруг прервался.
— Я должен исполнить одно обещание, — сказал он.
— Какое? — удивился Франсуа.
— Я обещал Дампьеру устроить разговор с твоей сестрой. Он влюблен в нее…
— Но разве Сюзанна готова ответить ему взаимностью? — не своим голосом произнес молодой человек.
— Не думаю…
Не заметив внезапного волнения юноши, генерал оставил Франсуа. Господин Горме не смог сразу же подойти к Сюзанне, потому что в ту минуту девушка была занята беседой со своими знакомыми. Франсуа, взглядом следивший за отцом, заметил это и быстрым шагом направился к сестре.
— Сюзанна, — обратился он к девушке, которая уже стояла одна, — мне надо поговорить с тобой.
— В чем дело? — забеспокоилась она, почувствовав тревогу брата. — Ты как будто чем-то озабочен.
Было заметно, что юноша колебался, но это длилось недолго.
— У меня есть к тебе очень важная просьба.
— Что случилось? Ты пугаешь меня!
— Напрасно ты пугаешься, — возразил он, стараясь выдавить улыбку. — Это всего лишь мой каприз. Просто сейчас тебя позовет отец и…
— Отец?
— Да, и скажет тебе, милая Сюзанна, что Дампьер любит тебя. Отец попросит тебя поговорить с судебным следователем наедине.
— Но этот разговор ни к чему не приведет.
— Потому что ты не любишь Дампьера, так ведь?
— Да, я не люблю его. И отцу, от которого я ничего не скрываю, это должно быть известно.
— Он это знает, но хочет, чтобы ты сама объяснилась с Дампьером и лишила его надежды.
— Я так и сделаю.
Франсуа снова замялся, но потом очень тихо произнес:
— Нет, не нужно… Об этом-то я и хотел тебя попросить… Это и есть мой каприз.
Сюзанна пристально посмотрела на брата, пытаясь проникнуть в его мысли и понять смысл необычной просьбы. Выдержав этот взгляд, Франсуа проговорил:
— Так надо.
— А если я не соглашусь?
— Ты не можешь поступить так жестоко, ведь я прошу тебя.
— У тебя должна быть на это веская причина.
— И она есть.
— В таком случае я имею право ее знать.
— Конечно, имеешь, но не теперь… Дай мне немного времени на раздумья…
— Разве ты не доверяешь мне?
— Не настаивай, Сюзанна, — продолжал увещевать молодой человек, обеспокоенный нерешительностью сестры. — Просто сделай так, как я прошу…
— Но что, если я люблю другого?
— Кого же?
— Разве я не могу кого-нибудь полюбить?
— Это было бы большим несчастьем.
— Нет, если отец одобрит мой выбор…
— Это обернется большим несчастьем, повторяю тебе, — резко перебил девушку Франсуа, — потому что тебе, к сожалению, придется забыть этого человека…
— Я не понимаю тебя.
— Я не могу сейчас объяснить тебе всего. Дампьер скоро придет. Он человек честный и не скажет тебе ничего такого, чего не стоило бы слушать. Он любит тебя, так дай же ему надежду.
— Исполнить твою просьбу значит совершить чудовищную жестокость. Извини, Франсуа, но я не могу этого сделать.
— Послушай, — не унимался юноша, — вон идет отец, и я вынужден тебя оставить. Но помни: никому ни слова о нашем разговоре!
— Это я тебе обещаю.
— Когда ты останешься с судебным следователем наедине, подумай о том, что я тебе сказал. Подумай о том, что, вытягивая из меня объяснение, ты вынуждаешь меня посеять страх в твоей душе. Дело касается чести нашего отца и твоей чести, милая Сюзанна… Речь идет и о моей жизни, — прибавил он тихо, когда генерал был уже совсем близко.
— Что это с тобой? — добродушно поинтересовался господин Горме, заметив, что Сюзанна вся трепещет. — И что это Франсуа так быстро убежал?
Девушка, набравшись мужества, ответила:
— Он меня отчитывал.
— Позвольте поинтересоваться, мадемуазель, за что же? Или вы совершили какой-нибудь серьезный проступок?
— Да, — проговорила она с улыбкой, меж тем как ее растерзанное сердце билось так сильно, что корсаж вздымался.
— Могу я узнать, в чем же он заключался, и должен ли я рассердиться?
— Франсуа упрекал меня за то, что меня слишком долго не было в гостиной, и советовал лучше исполнять обязанности хозяйки дома.
Девушка взяла отца под руку, и они молча прошлись по комнате. К счастью, старик, занятый мыслями о предстоящем разговоре, не приметил бледности Сюзанны. Решившись наконец, он сообщил дочери о том, что читателям уже известно, — о чувствах Дампьера и о том, что произошло между ним и судебным следователем. Когда генерал закончил свою речь, Сюзанна сказала:
— Что ж, мое уважение к господину Дампьеру столь велико, что я не боюсь вступить с ним в такие щекотливые объяснения.
Как раз в эту минуту к ним подошел судебный следователь, уже давно разыскивавший их. Между ним и Сюзанной возникло некоторое замешательство, но девушка совладала с собой первая и уверенно начала разговор:
— Папа предупредил меня обо всем, месье Дампьер. Я намерена ответить вам с той откровенностью, которой заслуживает ваше предложение.
Генерал оставил их одних в углу гостиной. Все танцевали, и лишь изредка кто-нибудь, проходя мимо, бросал на них равнодушный взгляд.
Дампьер помнил слова генерала. Молодой человек ждал объяснения, от которого могло разорваться его сердце, и теперь, увидев так близко восхитительное лицо Сюзанны, ее голубые глаза, кротко смотревшие на него, он почувствовал сумасбродное желание убежать. Дампьер предпочел бы не видеть ее никогда, чем услышать от нее беспощадное: «Я вас не люблю». В то же время он понимал всю важность этой минуты и не мог не заметить всей прелести, нежности, благородства этой хорошенькой девушки, которая будто опасалась опечалить его и привести в отчаяние.
Молчание, длившееся несколько секунд, не казалось тягостным, однако волнение Сюзанны и Дампьера было очевидным, и их сердца учащенно бились. Но, если бы эта пауза затянулась, она вызвала бы неловкость. Дампьер поспешил заговорить:
— Мое положение очень непростое. Генерал, должно быть, сообщил вам о предложении, которое я намерен сделать. Я ищу вашей руки и чести дать вам мое имя…
— Да, папа сказал мне об этом, месье Дампьер…
— Генерал не подарил мне никакой надежды, предупредив о том, что я, может быть, заслужил ваше уважение, но никак не чувство более горячее. Ваш отец хотел избавить меня от жестоких страданий и поспособствовал нашему объяснению.
— Простите ему это. Он говорил с вами резко, но чистосердечно, как и подобает военным. Если вы желаете, я выскажусь откровенно…
— Говорите…
— До сих пор я никого не любила, — продолжала Сюзанна с нерешительностью в голосе. — Я даже не думала, что когда-нибудь испытаю это чувство… Что кто-нибудь, кроме моего отца или брата, будет любить меня. Я была так легкомысленна и беспечна, что не приметила чувства, которое внушила вам…
Тут она остановилась и побледнела: последние слова брата все еще звучали в ее ушах.
— Если вы меня любите, месье Дампьер, — сказала она, краснея и боясь уязвить мужское сердце, — то, может быть, простите, если мои слова вас огорчили…
— Следует ли мне отказаться от всякой надежды? Теперь, когда вам известны мои намерения, должен ли я продолжать искать вашего присутствия в тех домах, где мы можем встречаться? Или, напротив, мне стоит избегать вас?
— Зачем же?
— Затем, что мое присутствие может стать если не тягостным для вас, то по крайней мере обременительным…
— Нет, не изменяйте ваших привычек.
— Это надежда?
— По крайней мере не отказ, — произнесла она, силясь улыбнуться.
На этом их разговор закончился, и Сюзанна, печальная и задумчивая, покинула следователя, желая теперь выслушать объяснения брата. Случай скоро представился. После вальса она подошла к Франсуа и взяла его под руку. Молодой человек замешкался. Казалось, теперь он желал избежать разговора с сестрой.
— Я говорила с Дампьером, — сказала девушка.
— Ну и что же?
— Он признался, что любит меня.
— Что ты ему ответила?
— Что я не люблю никого, но позволяю ему надеяться. Ты ведь этого хотел?
— Да.
— Теперь я имею право узнать причину.
— Я тебе уже сказал.
— Нет, мне этого недостаточно. Ты дал мне понять, что дело касается твоей жизни и чести нашей семьи.
— Это правда.
— Я слушаю тебя, Франсуа. Говори!
— Нет, не сейчас. Не приставай ко мне с вопросами. Здесь, в присутствии гостей, которые на нас смотрят, которые нас слушают, разве я могу делать такие признания?
— Иди в свой кабинет, я тоже приду туда.
— Прояви хоть немного терпения.
— Не хочу.
— Но что, если это не моя тайна? Что, если я не могу открыть ее тебе?
— Стало быть, то, чего ты не смеешь мне сказать, настолько ужасно?
— Да.
— Ты отказываешь мне?
— Прошу тебя, Сюзанна, не настаивай.
— Тогда я обо всем расскажу отцу. Он должен знать, что я ответила Дампьеру.
— Рассказать обо всем отцу значит принудить его к расспросам!
— То, что ты не хочешь сказать мне, ты скажешь ему.
— Это убьет его.
Разговор брата и сестры происходил шепотом. Реплики были коротки и отрывисты. Волнение сжимало их сердца, взгляды, словно опасаясь встретиться, не пересекались. Они были очень бледны, особенно Франсуа. На лице Сюзанны, обычно таком кротком, теперь читалось раздражение.
— Я хочу знать правду, — резко заявила она. — Ты должен решиться открыть ее мне, как бы она ни была ужасна.
— Хорошо, пойдем со мной.
Франсуа и Сюзанна незаметно скрылись. Когда они вошли в кабинет, молодой человек прислушался, не идет ли кто за ними, и запер дверь на ключ.
— Сколько предосторожностей! — заметила Сюзанна, безуспешно пряча страх за улыбкой.
— Они действительно необходимы, — сказал Франсуа, опустившись в кресло и обхватив голову руками. — Извини меня за то, что я тебе скажу, сестра, потому что мои слова разобьют твою жизнь. Прости мне и то, что я оскорблю твой слух подробностями, которых тебе не следовало бы знать, но рок вынуждает меня сообщить тебе все.
Вдруг слезы выступили на его глазах, и судорожные рыдания вырвались из груди.
— Боже мой, что случилось? — спросила Сюзанна, с нежностью сжимая руку брата.
— Не дотрагивайся до меня! — воскликнул он, выдернув руку.
Девушка в испуге отшатнулась. Смахнув слезы, Франсуа снова заговорил почти шепотом:
— Тебе известны подробности дела Томаса Луара, арестованного по обвинению в убийстве нашего знакомого Гонсолена?
— Да, кое-что я слышала. Но какое отношение это ужасное дело может иметь к тому, что ты собираешься мне сказать?..
— Ах!
— Решайся! Как бы ни была жестока истина, она во сто раз лучше неизвестности, в которой ты меня оставляешь.
— Томас Луар не виновен.
— Откуда ты знаешь?
— Несмотря на улики, которые имеются против бывшего работника Гонсолена, следствие не может доказать его вину.
— Это правда, но…
— Подожди. Есть еще один человек, которого также подозревают и разыскивают…
— Сообщник Томаса Луара?
— Сообщник или нет, это все равно. Он может распутать интригу, разгадать тайну, в которой запуталось судебное следствие…
— Ты его знаешь?
— Это я!
— Ты? — испуганно вскрикнула она и недоверчиво улыбнулась. — Полно! Ты смеешься надо мной!
— Это я! — повторил он глухим голосом.
Повисло молчание. Красные лихорадочные пятна выступили на лице Сюзанны.
— Разве ты был тогда в Бушу? — спросила она.
— Был.
— У Гонсолена?
— Да.
— Почему же ты не сообщишь Дампьеру о том, что тебе известно? Если этот Томас Луар не виновен, почему бы тебе не избавить его от тюрьмы?
— Я не могу.
— Почему? — воскликнула она запальчиво. — И ты хочешь, Франсуа, чтобы эту нерешительность я не приняла за трусость?
— Я не могу, — повторил он, — потому что освободить Томаса Луара значит выдать убийцу.
— Так что же тут такого?
— То, что убийца — я.
Сюзанна, словно сумасшедшая, нервно расхохоталась.
— А! Убийца — ты? Ты?.. — прошептала она и упала без чувств.
Франсуа кинулся к ней и перенес на диван. Известие будто громом поразило девушку: она не шевелилась, и взгляд ее потух.
В эту минуту в дверь постучали. Франсуа, стоявший на коленях возле Сюзанны, прислушался. Постучали настойчивее. Молодой человек отворил. На пороге стоял его отец.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Боже мой, что с ней? — вскрикнул генерал, увидев, что дочь лежит без чувств. — Неужели разговор с Дампьером так сильно ее взволновал?
— Сюзанне сделалось дурно, — сделав над собой усилие, произнес Франсуа, — и я увел ее. Когда мы входили в кабинет, она почувствовала слабость и потеряла сознание.
— Странно… — нахмурившись, пробормотал старик.
Обморок был весьма продолжителен, но девушка все же пришла в себя. Открыв глаза, Сюзанна удивилась тому, что находится в кабинете брата.
— Что это со мной? — спросила она, прижимая руку к горячему лбу.
Испуганно посмотрев на отца и брата, она вдруг все вспомнила.
— Чувствуешь ли ты в себе силы вернуться к гостям, милое дитя? — спросил генерал.
— Да, это просто головокружение. Мне уже лучше… — собравшись с духом, ответила девушка, приняв решение скрыть от отца страшную тайну.
Взяв отца под руку, Сюзанна пошла в гостиную, хотя ей казалось, что сердце вот-вот разорвется. Франсуа последовал за ними.
— Мне определенно нехорошо, — прошептала она.
— Хочешь вернуться в свою комнату? — спросил отец.
Сюзанна чуть было не согласилась, но взгляд Франсуа остановил ее.
— Нет, я попробую потанцевать. Вероятно, это скоро пройдет, не правда ли, Франсуа? — обратилась она к брату.
Тот лишь кивнул в ответ — его горло сжимали судороги, и говорить он не мог.
Несмотря на страшное открытие, Сюзанна танцевала. Теперь она чувствовала своим долгом притворяться — надо было спасать брата от эшафота, а отца от бесславия. Но как Франсуа дошел до этого гнусного преступления? Зачем он убил Гонсолена? Вот что занимало ее мысли. На тот момент девушка желала только одного — поскорее освободиться от этого общества, которое теперь тяготило ее, и расспросить обо всем брата.
Когда Дампьер подошел проститься с ней, он, пожимая ее руку, сказал:
— Вы подарили мне надежду, и я ухожу с легким сердцем.
Сюзанна улыбнулась в ответ, хотя душу ее тяготил страшный груз.
