Глава XXV
Тим Кук
– Но неужели вы этого не понимаете? — говорил мне Грайс. — Ведь вы своим предположением, что Элеонора — жена Клеверинга, который, судя по всему, и убил Левенворта, не только не облегчаете ее положения, но, напротив, навлекаете на нее еще большие подозрения?
– Но ведь вы сами говорили, что Элеонору невозможно заподозрить в таком ужасном преступлении.
– По моему убеждению, Элеонора Левенворт не виновна.
– В таком случае что же мне делать?
– Только одно: докажите, что ваше предположение неверно.
Я посмотрел на него с удивлением.
– Я не думаю, что это так трудно, — сказал Грайс. — Где ваш Кук?
– Внизу, — ответил я, — там же «Тонкое Чутье».
– Будьте любезны пригласить их сюда.
Минуту спустя сыщик и Кук вошли в комнату.
– Вы, значит, и есть тот самый человек, который служил у покойного священника? — начал Грайс, не глядя на того, к кому обращался. — Надеюсь, вы скажете нам правду.
– Я всегда говорю правду, никто и никогда еще не называл меня лжецом.
– Вы знаете, как звали даму, обвенчавшуюся с господином, у которого вы тогда были свидетелем? — спросил Грайс, переходя прямо к делу.
– Увы!
– Но вы, наверно, помните, как она выглядела?
– Так же хорошо, как если бы она была моей матерью. Я никогда не забуду прелестных глаз этой дамы, даже через сто лет.
– Значит, вы узнали бы ее сразу?
– Без сомнения.
– Хорошо, расскажите теперь все, что знаете об этой свадьбе.
– Дело происходило примерно так: я уже почти год находился на службе у викария Роббинса и в один прекрасный день работал у него в саду. Вдруг я заметил какого-то господина, который, стоя на улице, осматривался по сторонам и, наконец, направился прямо к нашему дому. Он был очень представительный, и я сразу обратил на него внимание: таких статных господ у нас в Ф. никогда не бывало. Вдруг напротив нашего дома остановился экипаж, в котором сидели две дамы. Я видел, что они собираются выйти из экипажа, и поспешил им на помощь.
– Вы видели их в лицо?
– Сначала не видел, поскольку они скрывались под густой вуалью.
– Хорошо, продолжайте.
– Я снова принялся за работу, как вдруг услышал, что меня зовет викарий. Я догадался, что сейчас начнется обряд венчания, и не ошибся. Вот и все, что я могу вам рассказать.
Кук вытер со лба пот, как будто рассказ стоил ему огромных усилий.
– Вы говорили, что дам было две. Та, на которой женился тот господин, была брюнетка или блондинка?
– Мне кажется, волосы у нее были не темные.
– Но по лицу вы могли бы ее узнать?
– Конечно.
Грайс шепнул мне, чтобы я вынул из его письменного стола два портрета и расставил их в разных концах комнаты.
– Вы говорили, — продолжал Грайс, — что не помните фамилию невесты. Каким образом это могло случиться? Разве вы не подписывали брачного контракта?
– Конечно, подписывал. Викарий указал мне место, где я должен был расписаться, — я поставил подпись, вот и все.
– А другого имени на этом документе не было, когда вы его подписывали?
– Нет. Викарий Роббинс затем обратился к другой даме, стоявшей тут же, и попросил ее также расписаться, что она и сделала.
– Вы не видели в эту минуту ее лица?
– Нет: когда она подняла вуаль, она стояла спиной ко мне, а викарий смотрел на нее с восхищением, вероятно, потому, что она была очень красива.
– Ну, а потом что произошло?
– Не знаю, я тотчас после этого вышел из комнаты.
– Где вы находились, когда дамы уехали?
– В саду.
– В таком случае вы, конечно, видели их. Этот господин был с ними?
– Нет, это-то и показалось мне странным. Дамы уехали одни, а он ушел так же, как и явился; некоторое время спустя ко мне подошел викарий и велел молчать про эту свадьбу и никому не говорить о том, что я видел.
– Только вы, кроме священника, знали об этом венчании? Разве дома не было никого из женщин?
– Нет, мисс Роббинс тогда была в школе.
Во время этого разговора я начал, наконец, понимать, чего именно хочет от меня Грайс. Я поставил портрет Элеоноры на камин, а портрет Мэри на письменный стол. Кук стоял спиной ко мне. Когда он закончил говорить, я спросил, все ли он рассказал нам, что знал.
– Да, — подтвердил он.
– Послушайте, — проговорил Грайс, обращаясь к «Тонкому Чутью», — нет ли у нас чего-нибудь, чем мы могли бы угостить мистера Кука в благодарность за оказанную им помощь?
Сыщик кивнул и направился к небольшому шкафчику, стоявшему у камина. Кук следил за ним глазами, что было вполне естественно, затем сделал несколько шагов и остановился перед портретом Элеоноры, глядя на него с восхищением. Я почувствовал, как заколотилось мое сердце, но вдруг Кук обернулся и с удивлением воскликнул:
– Это она!
С этими словами он схватил портрет Мэри и поспешил к нам. Не могу сказать, что это открытие меня сильно поразило.
– По-вашему, эта дама обвенчалась с Клеверингом? Мне кажется, вы ошибаетесь, — с недоверием заметил Грайс.
– Я ошибаюсь? Но ведь я уже говорил, что узнаю ее при каких угодно обстоятельствах!..
– Я поражен, — сказал Грайс, глядя на меня с такой насмешкой, что в другое время я бы ужасно рассердился на него. — Если бы вы сказали, что венчалась вон та дама, — заметил он, указывая на портрет Элеоноры, — то я бы вовсе этому не удивился.
– Она? Да я ее в жизни не видел. Но не будете ли вы так добры назвать мне имя вот этой дамы?
– Если то, что вы сказали, правда, то ее зовут миссис Клеверинг.
– Клеверинг? Да, верно, так звали того господина.
Когда я остался наедине с Грайсом, он долгое время не нарушал молчания. Наконец он спросил меня:
– Вы, кажется, очень удивились этому открытию?
– Да, должен признаться, что был на ложном пути.
– По моему мнению, положение вещей очень изменилось. Пока мы считали, что Элеонора — жена Клеверинга, мы положительно ничем не могли объяснить этого убийства. С какой стати ее муж или она стали бы желать смерти человека, если от этой смерти им нет никакой выгоды? Но теперь, когда доказано, что именно наследница состояния, Мэри, и вышла замуж, все объясняется само собой. В таких случаях, как этот, мистер Рэймонд, нельзя упускать из виду тот факт, кому преступление приносит наибольшую выгоду.
– Но почему молчит Элеонора? — воскликнул я. — Я верю, что женщина может жертвовать собой ради своего мужа, но ради мужа своей кузины — никогда.
– Значит, вы все еще считаете Клеверинга убийцей?
– Но кого же еще считать убийцей? Ведь не могла же Элеонора иметь какое-нибудь, пусть и отдаленное, отношение к этому убийству?
– Конечно, нет, — подтвердил Грайс.
– В таком случае кто же?
И тут в голове моей зародилось ужасное подозрение.
– Кто? — переспросил сыщик. — Кто же, кроме той, которая хотела скрыть свой обман и воспользоваться смертью Левенворта, чтобы сделаться его наследницей? Кто же, кроме прекрасной, обольстительной…
– Не называйте имен, — воскликнул я, — вы наверняка ошибаетесь! Не называйте имен!
– Простите, пожалуйста, — сказал он, — но Мэри Левенворт, или, вернее, Мэри Клеверинг не раз еще будет упоминаться в этой истории. Неужели это вас удивляет? Я подозревал ее с самого начала.