– Значит, теперь вы мне верите? Вы не сомневаетесь в моей невиновности? — спросила бедняжка, и на ее лице появилась слабая улыбка. — Так пусть же начнется борьба не на жизнь, а на смерть. Я принимаю вызов, поскольку нашелся хоть один человек, который в меня верит, несмотря на все имеющиеся против меня улики
Глава XIII
Задача

Когда мы вновь спустились в гостиную, то обнаружили там, к своему удивлению, Мэри. Она стояла посреди комнаты, закутанная в манто, и будто ожидала нас. Поскольку я прекрасно понимал, насколько тягостна для обеих эта встреча, то собрался тут же уйти, но в мисс Мэри было что-то заставившее меня изменить свое намерение. Я подошел к ней и проговорил:

– Вашей кузине удалось сделать то, чего вы так сильно желали, — убедить меня в своей невиновности. Теперь я готов приложить все старания, чтобы с помощью Грайса найти наконец истинного виновника смерти вашего дяди.

– Я всегда знала, что достаточно посмотреть на Элеонору, чтобы убедиться в ее невиновности, — сказала Мэри, глядя мне прямо в глаза.

Я почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо, и собрался было ей ответить, но, прежде чем я успел что-либо сказать, она продолжала еще более холодным тоном:

– Вообще молодой девушке, выросшей в роскоши и довольстве, окруженной заботами близких людей, очень трудно, почти невыносимо очутиться в положении обвиняемой или по крайней мере подозреваемой в ужасном преступлении. Моя кузина может быть уверена в том, что я глубоко ей сочувствую.

С этими словами девушка скинула манто и впервые с момента нашей встречи взглянула на двоюродную сестру. Элеонора невольно подалась ей навстречу; мне показалось, что в эту минуту происходило нечто имевшее огромное значение для обеих девушек, чего я, однако, постичь не мог.

Элеонора первой справилась с волнением; она снова отступила назад и холодно произнесла:

– Мне не нужно сочувствия, я требую только справедливости.

С этими словами она повернулась к Мэри спиной.

– Пойдемте в другую гостиную, мистер Рэймонд, — прибавила она, — там мы продолжим наш разговор.

Но Мэри приблизилась к сестре и, взяв ее за руку, сказала:

– Нет, прежде мы должны поговорить с тобой, Элеонора, я тебя так не отпущу.

Я посмотрел на Элеонору и, убедившись, что я здесь лишний, быстро вышел из комнаты. В продолжение десяти минут я ходил взад-вперед по гостиной, погруженный в глубокие раздумья. В этом доме крылась какая-то тайна. Но какая? Что было причиной натянутости в отношениях между кузинами, которые выросли вместе и должны были любить друг друга?

Вдруг я услышал, как в другой комнате открылась дверь и раздался голос Мэри:

– После того, что произошло сейчас между нами, мы не можем больше оставаться обе под одной кровлей: одна из нас должна покинуть этот дом.

Раскрасневшись от волнения, она вышла в коридор и сделала несколько шагов по направлению ко мне, но, когда она увидела меня, весь ее гнев, казалось, исчез, — девушка вдруг залилась слезами и бросилась вниз по лестнице. Не успел я опомниться от впечатления, произведенного на меня странным поведением Мэри, как в комнату вошла ее кузина. Она, по-видимому, совершенно успокоилась, только выглядела очень утомленной и была бледна.

Я заметил, что после нашего недавнего разговора, когда Элеонора убедилась, что нашелся человек, верящий в нее, она точно воспрянула духом и приготовилась к бою, намереваясь стойко выносить удары судьбы.

– Объясните мне, что происходит, — сказала она. — У меня сложилось впечатление, что я не до конца понимаю, в каком положении оказалась.

Я очень обрадовался этой просьбе и начал подробно излагать дело, особо останавливаясь на тех пунктах, которые казались совершенно ясными Элеоноре, но вызывали недоверие у окружающих. Я объяснил, как тяжело должно было отразиться на ее участи решение молчать относительно некоторых подробностей, я умолял девушку посвятить хотя бы меня в то, чего она не хотела сказать другим.

– А я полагала, что вы удовольствуетесь тем, что я уже сообщила, — проговорила она медленно.

– Да, я верю вам, но хочу, чтобы и другие также смогли поверить, — сказал я.

– Боюсь, что это невозможно, — ответила она грустно, — мое имя запятнано навеки.

– И вы скорее согласны примириться с этим, чем сказать в свою защиту хоть слово?

– Я полагаю, что лишь одно слово с моей стороны едва ли поможет делу.

Я невольно отвернулся; в этот момент мне вспомнился Фоббс, устроивший свой наблюдательный пункт у окна в доме напротив.

– Если дела мои настолько плохи, как вы говорите, — продолжала она, — то мистер Грайс вряд ли поверит моим словам.

– Я знаю, что Грайсу чрезвычайно важно знать, каким образом этот ключ очутился у вас, — тогда только он сможет наконец напасть на верный след.

Элеонора ничего не ответила, и у меня опять стало тяжело на душе.

– Вы должны были дать ему объяснение по этому поводу, — продолжал я, — даже если опасались нанести этим вред той особе, которую хотите защитить от подозрения.

Девушка встала, и яркая краска залила ее щеки.

– Я никогда не скажу, как этот ключ попал ко мне, что бы ни случилось. Если даже все, кто меня любит, станут просить меня об этом на коленях, я ничего не скажу.

С этими словами она вновь опустилась на свое место.

– Мисс Левенворт, — проговорил я, — конечно, ваше решение ценой собственной репутации купить покой другой особы очень благородно, но ваши друзья и каждый, кому дороги правда и справедливость, откажутся принять от вас подобную жертву. Если вы и не согласны что-либо сообщить нам, мы все же будем вести расследование, пусть даже и без вашей помощи. Тот факт, что вы приемная дочь лучшего друга мистера Виллея, сам по себе заставил бы меня приложить все старания, чтобы смыть пятно с вашего имени. Но после той сцены в комнате покойного, свидетелем которой стал, я не достоин был бы называться порядочным человеком, если бы не заступился за вашу честь.

– Что вы хотите сделать? — спросила она после долгой, мучительной паузы.

– Я хочу снять с вас подозрение, отыскав истинного преступника и предав его в руки правосудия.

– Боюсь, что вам это не удастся, ведь в данном случае нам приходится иметь дело с убийцей, которого никто не знает.

– Кто-то знает его, — сказал я с ударением.

– Кто?

– Джен, бежавшая из дома, скорее всего, посвящена в эту тайну. Когда мы найдем ее, она наверняка сможет указать нам убийцу.

– С вашей стороны это всего лишь предположение, — ответила Элеонора, однако, несмотря на это, я заметил, что пущенная мной стрела попала в цель.

– Нет, эта девушка не сможет мне помочь, — грустно добавила мисс Левенворт.

– Неужели нет никого и ничего, что могло бы вам помочь? — спросил я.

Она молча отвернулась.

– Послушайте, — продолжил я, — у вас нет ни брата, ни матери, которые могли бы принять в вас участие и помочь словом и делом. Позвольте же мне хотя бы отчасти заменить их и ответьте только на один вопрос.

– Что вы хотите знать?

– Действительно ли вы взяли со стола бумагу?

Она молчала, казалось, обдумывая ответ. Наконец, повернувшись ко мне, сказала:

– Я отвечу, мистер Рэймонд, но только вам одному: да, я взяла эту бумагу.

– Я не спрашиваю о ее содержании, — проговорил я, — но ответьте еще на один вопрос: эта бумага еще существует?

Она посмотрела мне в лицо и сказала:

– Нет.

Я с трудом скрыл свое разочарование.

– Мисс Левенворт, быть может, с моей стороны жестоко докучать вам, но опасность, грозящая вам, настолько велика, что я осмелюсь задать вам еще один вопрос. Не скажете ли, какого рода шум вы слышали, сидя в своей комнате, в промежуток времени между уходом мистера Харвелла и тем моментом, как кто-то запер дверь в библиотеку?

Я, по-видимому, зашел слишком далеко в своем усердии: мне это тотчас дали понять.

– Мистер Рэймонд, чтобы показать, как я ценю ваше участие к моей персоне, я ответила вам на несколько вопросов. Удовольствуйтесь этим, и закончим разговор.