Книга: Ник Картер против барона Мутушими (сборник)

Месть Мутушими

Наконец настал день отъезда Ника Картера из Японии.

Микадо дал американцу прощальную аудиенцию и передал ему собственноручно написанное послание президенту Соединенных Штатов.

– Помните, мистер Картер, – сказал микадо на прощание, – что в Японии у вас много друзей, к которым я причисляю также себя и моего сына Тен-Итси.

Он протянул руку Нику Картеру, но сыщик как-то нерешительно принял ее.

– Вы желаете еще что-то сказать, мистер Картер? – поинтересовался микадо, заметив его замешательство.

– Я хотел попросить у вашего величества разрешения лично поблагодарить гейшу Ота Окума за услуги, которые она оказала мне во время моего пребывания во дворце.

Микадо кивнул и ударил в золотой гонг. Тотчас же вошел слуга. Микадо приказал ему привести гейшу. В ожидании ее появления император спросил:

– Известно ли вам, мистер Картер, что вы отбываете на одном пароходе с некоторыми вашими знакомыми?

– Нет, ваше величество, я этого не знал. Кто именно едет со мной?

– Вчера я дал генералу Лакатира и его зятю отпуск и разрешение отправиться в Америку.

– Это весьма приятное для меня известие, поскольку я успел подружиться с этими господами за время моего пребывания во дворце, – ответил Ник Картер.

В эту минуту вернулся слуга, но без гейши.

– Ну, в чем дело? – спросил его микадо.

– Гейши Ота Окума нигде нет, – доложил тот.

– Странно! Опрошена ли стража? Быть может, она ушла из дворца?

– Из дворца она не уходила, ваше величество, поскольку стража у ворот ее не видела. Разве только тайком перелезла через ограду парка.

– Благодарю вас, – кивнул микадо и отпустил слугу, а затем с улыбкой сказал сыщику:

– Надо полагать, у гейши имелись серьезные основания поступить таким образом. Возможно, она ушла во избежание необходимости прощаться с вами.

– Как так? – изумился сыщик.

– До моего сведения довели, что она питает к вам весьма нежные чувства. Поэтому, вероятно, она и решила избежать прощального свидания. Иначе я не могу объяснить ее исчезновение. Если она появится после вашего отъезда, то я прикажу передать ей, что вы хотели с ней проститься. Это, пожалуй, обрадует ее больше, чем если бы вы сказали ей несколько банальных фраз на прощание.

На этом аудиенция окончилась.

Тен-Итси лично проводил своего бывшего учителя до пристани, где уже стоял пароход «Ангел», готовый к отплытию. Ник Картер сердечно простился со своим бывшим помощником и сказал ему:

– Не забывай, друг мой, что мой дом для тебя всегда открыт. Если тебе будет неуютно в Японии или при дворе твоего отца, то приезжай ко мне. Мне хорошо известно, что при дворе приходится бороться с интригами и что может настать время, когда тебе захочется вернуться к нам.

– Я этого никогда не забуду, учитель, – отозвался Тен-Итси и снова пожал Картеру руку.

Затем он еще раз попросил его передать привет Дику, Патси и Иде и ушел.

Сыщик долго смотрел ему вслед.

– Славный малый, – пробормотал он растроганно, – жаль с ним расставаться. Кажется мне, что мы с ним скоро увидимся. Не выдержит он жизни при дворе.

Когда Ник Картер взошел на палубу, первым его поприветствовал на борту Том Гарнетт, зять генерала Лакатира.

– Это великолепно, Картер! – радостно воскликнул он. – Вчера я еще ни о чем не догадывался, а сегодня получил отпуск и решил совершить путешествие в Америку и Англию. Мой тесть тоже едет с нами.

Он хотел еще что-то сказать, но вдруг умолк.

Какой-то молодой японец, по-видимому, из команды парохода, проходя мимо, сунул в руку Нику Картеру маленький бумажный сверток. Прежде чем тот сообразил, в чем дело, японец скрылся в толпе пассажиров.

В руке у сыщика очутилась бумажная лента, исписанная японскими иероглифами. Развернув ее, он прочитал следующее:

«Многоуважаемый мистер Картер! Берегитесь! В пути вам угрожает большая опасность, так же как и на вашей родине, если только вы доберетесь до нее живым. Несмотря на то что барон Мутушими уже находится в царстве теней, его ненависть и месть настигнут вас. Как, где и когда это произойдет, писавший эти строки не знает; не знает он также, кто именно из едущих вместе с вами в Сан-Франциско людей относится к вам враждебно. Но верьте: на пароходе находится несколько человек, поставивших себе цель убить вас. Будьте настороже, иначе падете жертвой ваших врагов. Месть Мутушими переживет его самого! У него были сотни приверженцев, которые теперь винят в его смерти вас. Ночью не выходите один на палубу. Не ешьте ничего такого, чего бы не ели другие на ваших глазах. Не принимайте подарков. Никогда ни к кому не поворачивайтесь спиной. На пароходе есть два человека, которым вы можете безусловно доверять: генерал Лакатира и его зять Том Гарнетт. Покажите им это письмо, они вам подтвердят, что необходимо соблюдать осторожность. Они же объяснят вам, что значит клятва самурая, обещавшего своему повелителю исполнить известное деяние. И пусть вас не смущает то, что это письмо анонимно: писавший его имеет веские причины не называть своего имени».

Отважный американец прочитал письмо дважды. Сначала он был склонен не придавать значения предостережениям, но потом передумал.

– Скажите, Гарнетт, – обратился он к зятю генерала, все время молча наблюдавшему за ним, – вы хорошо рассмотрели того молодого человека, который сунул мне эту бумажку?

– К сожалению, я не обратил на него внимания.

– Жаль! А я надеялся, что вы, поднимаясь на пароход, уже видели его и сможете сказать, кто он такой… Я хотел кое о чем его расспросить. Мне очень важно знать, кто поручил ему передать мне это письмо.

– А что в письме? – поинтересовался Гарнетт.

– Прочитайте сами. А потом скажите мне свое мнение.

Пока Гарнетт читал, Ник Картер внимательно следил за выражением его лица и заметил, что тот сначала вздрогнул, потом нахмурился и в конце концов улыбнулся.

Но сыщик не отвлекал приятеля во время чтения и лишь тогда, когда Гарнетт вернул ему письмо, спросил:

– Ну, что вы об этом думаете?

– Неизвестный автор письма высказался вполне определенно, – уклончиво ответил тот.

– Конечно, но ведь трудно предположить, что целая шайка злоумышленников проникла на пароход только для того, чтобы меня укокошить.

Гарнетт ничего не ответил.

– Когда вы читали письмо, – продолжал Ник Картер, – я следил за выражением вашего лица и сделал заключение, что вам известен автор письма. Не знаю, можно ли по японским иероглифам разобрать почерк, но тем не менее у каждого человека своя манера письма…

– Да, почерк я узнал, – прервал его Гарнетт, – письмо это написано лицом, о котором вы думаете меньше всего.

– И кто же это?

– Ота Окума, гейша из императорского дворца.

Американца не сильно поразило это известие, поскольку в душе он ожидал чего-то подобного. Его только удивляло, что гейша не высказала ему своих опасений лично, а предпочла передать письмо.

Настал час отплытия. Матросы отвязывали канаты на пристани и уже собирались поднять трап, как вдруг подкатил экипаж, из которого вышел генерал Лакатира с тремя слугами. Когда он поднялся на палубу, огромный пароход пришел в движение.

Генерал подошел к Нику Картеру и поприветствовал его.

– Микадо сообщил мне сегодня утром, что вы едете на том же пароходе, что и я, – сказал Ник Картер.

Генерал как будто удивился и спросил:

– Неужели он действительно сообщил вам об этом?

– Да! Сказал, что вы взяли отпуск.

– Отпуск? Пожалуй, – смутился Лакатира.

Теперь удивляться пришлось проницательному сыщику. Но он не подал виду, поскольку ему показалось, что он понял, в чем дело: ни генерал, ни Том Гарнетт не просили об отпуске – сам микадо поручил им охранять Ника Картера в пути.

– Позвольте сказать вам несколько слов, генерал.

– С удовольствием, мистер Картер.

– Не кажется ли вам, что мы лучше поймем друг друга, если будем совершенно откровенны?

– Конечно, – согласился Лакатира, – но, по правде сказать, я не знаю, что вы, собственно, имеете в виду.

Ник Картер решил говорить начистоту.

– Не будете же вы отрицать, генерал, что вовсе не просили об отпуске, а получили от микадо приказ отплыть на одном пароходе со мной.

– Но мистер Картер…

– Виноват, – прервал его сыщик, – позвольте мне договорить. Дело обстоит, по моему мнению, следующим образом: кто-нибудь высказывал в мой адрес угрозы, о чем узнал микадо. Вследствие этого он немедленно командировал вас на пароход. Прошу вас не отрицать это. Его величество весьма любезен и предусмотрителен, и я очень рад путешествовать в компании с вами и вашим зятем, но поверьте, генерал: со мной впервые в жизни такое случилось! Кому-то поручено охранять меня, как маленького ребенка! До сих пор всегда было наоборот: это я обычно присматривал за другими. А теперь я напоминаю высокопоставленное лицо, которого сопровождает конвой. Должен признаться, что это не слишком приятное ощущение.

– Микадо намекал мне, что вы будете не слишком довольны, когда узнаете об этом, – вздохнул генерал.

– Я нисколько не обижен этим, – возразил Ник Картер, – но если бы я узнал обо всем раньше, то, разумеется, отказался бы от этой чести.

– Да, но теперь я уже на пароходе – возвращаться поздно. Кроме того, для меня это путешествие будет приятным развлечением, – заметил Лакатира.

– Охотно вам верю. Но раз все сложилось именно так, мы должны быть совершенно откровенны друг с другом. Мне необходимо знать, чего именно вы опасаетесь и кого подозреваете в заговоре против меня.

Генерал ответил не сразу:

– Сожалею, мистер Картер, но на эти вопросы я вам ответа дать не могу, поскольку это противоречит приказу его величества.

– Отнюдь, – возразил сыщик, – микадо полагал, что во время путешествия я буду находиться в неведении относительно принятых им мер. Но так как получилось иначе и я еще до отплытия догадался, в чем дело, то я настаиваю, чтобы вы обо всем мне рассказали. Если вы не хотите исполнить мою просьбу, то я не могу считать вас своим другом. Я вовсе не желаю, чтобы за мной следили, как за ребенком. Во всяком случае я имею право знать о том, что происходит.

Генерал задумался, но в конце концов согласился:

– Ладно, мистер Картер, я расскажу вам, в чем дело. Пожалуйте в мою каюту.

– Нет, – возразил Ник Картер, – давайте лучше пройдем ко мне.

Он круто повернулся и сошел с палубы. Генерал Лакатира и Том Гарнетт направились за ним.

* * *

– Теперь, генерал, вы можете говорить обо всем совершенно откровенно, – произнес предусмотрительный американец, после того как они расположились в его каюте. – В чем, собственно, дело?

– Дело в том, – ответил Лакатира, – что вашей жизни угрожает смертельная опасность. И мне дан приказ охранять вас.

– Это мне уже известно. Кто именно покушается на мою жизнь?

– Мутушими!

– Позвольте, ведь его уже нет в живых!

– Совершенно верно, но дух его жив в его приверженцах-самураях.

– Я был бы вам весьма благодарен, генерал, если бы вы поподробнее рассказали мне о самураях. Хотя я хорошо знаком с японскими нравами, но все-таки не совсем уяснил себе данный вопрос.

– Извольте! Настоящие самураи давно уже канули в небытие. Во времена сегунов, феодальных правителей Японии, самураи были обычными воинами, которые шли в бой за своего господина. Они были фанатично преданы своему властителю и оставались ему верны до самой смерти. Мутушими и его предки с незапамятных времен принадлежали к числу таких правителей-феодалов, а самураи, которые до последнего времени были ему преданы, происходят от воинов, много веков служивших роду Мутушими. В наше время чисто феодальные отношения прекратились, и самураи теперь служат своему властителю только потому, что живут на его земле.

– До этих пор я все хорошо понимаю, – заметил Ник Картер.

– Я рассказал вам это для большей ясности. Несколько дней назад, вечером, ко мне домой явился один из самураев Мутушими. От него я узнал, что вы оказали ему большую услугу.

– Услугу? – удивился Ник Картер.

– Так он сказал.

– В чем же именно она состояла?

– Неужели вы забыли, – ответил генерал и улыбнулся, – что дней пять тому назад вы спасли от смерти ребенка, выхватив его в последний момент из-под колес быстро мчавшегося автомобиля?

– Ах да, помню, помню…

– Ну так вот, этот ребенок – внук того самурая, который явился ко мне, – продолжал Лакатира. – Из чувства благодарности он сообщил мне, что против вас организован заговор. Этим он нарушил клятву, данную своему властелину, но он не мог бросить на произвол судьбы человека, спасшего его внука. Вы еще больше оцените принесенную этим человеком жертву, если я вам скажу, что он, открыв мне заговор, отправился домой и наложил на себя руки.

– Что вы говорите! – воскликнул Ник Картер.

– Я полагал, что вам известно, как свято у нас в Японии соблюдается данная клятва, – пояснил генерал.

– Конечно, известно. Стало быть, этот самурай пожертвовал ради меня жизнью?

– Совершенно верно, и притом вполне хладнокровно, осознанно, поскольку он знал, что будет вынужден убить себя, если выдаст мне тайну. Ему ничего другого не оставалось, после того как он нарушил клятву. Такие понятия у этих людей. Он не мог жить с запятнанной честью, но, с другой стороны, не мог обречь на верную смерть человека, рискнувшего жизнью ради спасения его родственника.

– Бедняга, – проговорил сыщик, – я искренне сожалею о том, что из-за меня он добровольно пошел на самоубийство.

– Не печальтесь о нем, – возразил Лакатира, – тот, кто совершает геройский подвиг, будет вознагражден за это в лучшем мире. Не думайте, что он умер из-за вас: он лишь остался верен своему принципу, не допускавшему иного исхода, кроме самоубийства. Убивая себя, он оказал услугу не вам, а своей собственной совести, предписывавшей ему поступить именно так, а не иначе.

– Сообщил ли вам этот самурай, сколько мстителей на меня натравлено и как их зовут?

– Сообщил. Я как раз собирался рассказать вам, какие оригинальные распоряжения барон отдал своим слугам. Каким-то непостижимым образом ему удалось принять у себя в тюрьме трех беззаветно преданных ему самураев и побеседовать с ними. Сначала он собрал всех троих и дал им общие указания, потом поговорил с ними поодиночке, причем каждый должен был поклясться, что не скажет своим товарищам того, что ему было доверено бароном наедине. Одним из этих самураев был тот самый Логи, который явился ко мне. Он дословно передал мне слова Мутушими. «Твоя задача, – сказал ему барон, когда они остались вдвоем, – начнется там, где кончатся задания твоих товарищей. Я оставил на твою долю наиболее легкую часть работы, поскольку, по всей вероятности, тебе даже не придется что-либо делать, ибо твои товарищи справятся и без тебя. Ты неотступно будешь следовать за этим американцем. Когда он отправится на родину, ты сядешь на тот же пароход и будешь следить за каждым его движением, но ты ничего не должен предпринимать, прежде чем он прибудет в Нью-Йорк. Если он вернется туда живым, что маловероятно, тогда ты вступишь в игру. Я дам тебе записку к моим наследникам, и они снабдят тебя деньгами, чтобы ты не был стеснен в своих действиях. Более подробных инструкций я тебе дать не могу, да ты и сам знаешь, как поступить дальше. Убей этого американца каким хочешь способом, каким угодно оружием. Кроме того, тебе помогут твои товарищи».

– Приятная перспектива, нечего сказать, – заметил Ник Картер с сарказмом. – Но позвольте, генерал, каким образом они будут действовать в Нью-Йорке сообща? Ведь им приказано работать поодиночке.

– Это вначале, – пояснил Лакатира, – если же первому за определенный промежуток времени не удастся исполнить свою задачу, он сообщит об этом второму, тем самым предоставив ему право распоряжаться также и его, первого, услугами. Тогда второй вынужден будет рассказать первому, какие именно инструкции он получил от Мутушими.

– Понимаю! – воскликнул Ник Картер. – Стало быть, если первому не удастся меня укокошить, то за дело возьмется второй, заручившись содействием своего невезучего товарища. В случае неудачи второго дело продолжит третий вместе с двумя первыми. Так?

– Не совсем! Число мстителей не ограничивается тремя. Каждый из них может нанять себе еще несколько помощников. В настоящее время на пароходе находятся двенадцать человек, намеревающихся вас убить.

– Чрезвычайно приятно это знать, – заметил Ник Картер, – но, по моим расчетам, дело все-таки обстоит не совсем так: ведь одного из трех мстителей уже нет в живых?

– Тем не менее их все-таки трое, поскольку оставшиеся двое на место Логи привлекли другого. Они, конечно, слышали, что Логи покончил жизнь самоубийством, и догадались, по какой причине. Это усугубляет ситуацию, мистер Картер, так как заговорщики примут все меры, чтобы поскорее покончить с вами. Единственное ваше преимущество состоит в том, что вам теперь известно о существовании заговора.

– Пассажирский пароход размерами не превосходит хорошую гостиницу, – спокойно сказал Ник Картер, – причем пока никто не может его покинуть. Мне кажется, нетрудно обнаружить заговорщиков на борту.

Генерал пожал плечами. Видно было, что он сомневается в словах сыщика.

– Попытаться можно, – сказал он, – но я опасаюсь, что это ни к чему не приведет.

– Сколько японцев, по вашему мнению, находится на пароходе? – спросил Ник Картер.

– Среди пассажиров первого класса человек тридцать. Команда численностью человек двести целиком состоит из японцев. Больше всего японцев среди пассажиров второго и третьего классов, а всего их, я полагаю, наберется с полтысячи. Сами видите, что среди такого множества людей трудно будет отыскать мстителей, если только они не нападут на вас открыто.

– Вы думаете, что они никогда так не поступят?

– Напротив, я в этом почти убежден.

– Скажите, пожалуйста, каким образом обо всем узнал микадо? Вероятно, вы сами ему рассказали?

– Да! Когда Логи ушел от меня, я тут же велел заложить карету и поехал во дворец, где был принят его величеством.

– И после этой аудиенции он приказал вам отправиться вместе со мной в Сан-Франциско?

– Совершенно верно!

– Это очень милостиво со стороны его величества, но каким же образом он рассчитывал предотвратить покушение?

– Послушайте, Картер, – улыбнулся Лакатира, – неужели вы думаете, что вас охраняем только мы с Гарнеттом? Под моим начальством состоят десять тайных агентов, которые следят за каждым вашим шагом.

– Еще чего не хватало! – с недовольным видом воскликнул американец. – Это весьма любезно со стороны его величества, но ведь это чрезвычайно обременительно, и мне неприятно сознавать, что меня окружает конвой из двенадцати человек. Я уже говорил, что до сих пор я сам охранял других, а тут со мной впервые происходит обратное… По-вашему, все три мстителя находятся на пароходе?

– Возможно, но маловероятно. Один из них, несомненно, здесь, но остальные могли избрать другой путь в Сан-Франциско. Словом, ничего конкретного об этом сказать нельзя.

– Допустим, – проговорил сыщик, – что вместе с нами едет только один заговорщик с тремя или четырьмя помощниками. Не знаете ли вы, каким именно образом они собираются выполнить свою задачу? При помощи револьвера, ножа или яда? Или они предпочтут сбросить меня за борт в море?

– Я полагаю, что они попытаются вас отравить. Выстрел из револьвера произведет переполох, а выбросить вас за борт окажется возможным только в том случае, если вы ночью будете стоять на палубе у борта. Но больше всего я опасаюсь «несчастного случая».

– Что вы имеете в виду?

– Я говорю о покушении, которое на непосвященного должно произвести впечатление, будто вы стали жертвой несчастного случая.

– Любопытно, – пробормотал Ник Картер. – Знаете, генерал, как я поступлю? Я возьмусь за расследование своего собственного дела и посмотрю, что можно сделать для защиты интересов мистера Ника Картера. До сих пор я всегда работал на других, теперь же мне придется позаботиться о самом себе…

* * *

В течение двух последующих дней Ник Картер, по-видимому, не принимал никаких мер предосторожности.

Он сохранял бдительность, но не заметил ровно ничего такого, что указывало бы на присутствие тайных врагов, а только удостоверился в том, что генерал Лакатира и Том Гарнетт не спускают с него глаз. Конечно, это сильно стесняло свободолюбивого американца.

Больше всего он был недоволен тем, что когда к нему приближался кто-нибудь, то он не знал, заговорщик ли это или агент генерала.

К вечеру второго дня у сыщика кончилось терпение – ему стало невыносимо осознавать, что за ним постоянно следят.

Он вошел в свою каюту и зажег свет. Обернувшись к двери, чтобы запереть ее на ключ и на задвижки, он увидел в проходе японца из обслуживающего персонала, который тотчас приблизился, когда понял, что Ник Картер его заметил.

– Что вам угодно? – спросил сыщик. – Разве здесь что-нибудь не в порядке?

– Да, ваша постель, – ответил японец по-английски, пытаясь войти в каюту.

– А что не так с моей постелью? – спросил Ник Картер, загораживая японцу дорогу.

– Если вы разрешите мне ее осмотреть, то я сумею дать вам ответ. Я не знал, что вы так рано вернетесь к себе, а то позаботился бы об осмотре раньше.

– Говорите яснее. В чем дело?

– Вы разрешите мне войти?

– Да, но только тогда, когда вы объясните, с какой именно целью хотите войти.

– Мне приказано, – заговорил тот на японском языке, вытягиваясь в струнку, – каждый вечер тщательно осматривать вашу постель, прежде чем вы ляжете спать.

– Кто вам это приказал?

– Его превосходительство генерал Лакатира.

Ник Картер насмешливо улыбнулся и сказал:

– Если так, то делайте, что вам приказано, но я сильно сомневаюсь, что вы найдете что-нибудь подозрительное в моей кровати.

С этими словами он пропустил японца в каюту.

Тот подошел к постели, откинул одеяла и тщательно осмотрел подушки, простыни и матрас.

Вдруг он вздрогнул. Ник Картер тут же подошел к нему.

Под простыней лежал маленький продолговатый предмет яйцевидной формы, усеянный острыми шипами. По-видимому, он был из стали.

– Это еще что такое? – спросил сыщик, а японец с широко раскрытыми глазами уставился на загадочную вещицу, похожую на ежа.

Поскольку японец не отзывался, то Ник Картер протянул руку, чтобы взять таинственный предмет и самому изучить его. Но японец схватил его за руку и проговорил:

– Не прикасайтесь к этому, если не хотите лишиться жизни!

– Что за ерунда?! – в недоумении воскликнул сыщик.

– Можете не сомневаться в моих словах. Малейшая царапина от одного из шипов вызовет немедленную смерть.

– Вот оно как! Не знаете ли вы, кто имел любезность подложить эту штучку мне в постель?

Японец пожал плечами.

– Вероятно, – спросил Ник Картер, – ее спрятали здесь в расчете на то, что я лягу и поранюсь о шипы?

– Именно так!

– Скажите, вы ожидали, что найдете здесь этот предмет? Не потому ли вы настаивали на том, чтобы я вас впустил?

– Я настаивал на этом на основании данного мне приказа, но, честно говоря, не думал, что обнаружу нечто подобное.

– Хорошо, а что вы сделаете с этой вещицей?

– Выброшу за борт. Ее место – на дне океана. Я уже сказал, что шипы отравлены.

– Но откуда вы знаете, что они отравлены?

– Я уже видел подобные предметы и был свидетелем их смертоносного действия.

– Вы на самом деле не пароходный служащий? – поинтересовался Ник Картер.

– Нет!

– А кто же вы?

– Я нахожусь здесь с разрешения капитана и состою на службе в тайной полиции Токио.

– Понимаю! Кроме вас на пароходе еще девять ваших товарищей?

– Я знаю только, что их еще несколько, но число точно назвать не могу.

– И всем им приказано охранять меня?

– Да. Собственно говоря, мы должны держать это в тайне от вас, но раз вы уже осведомлены, то я полагаю, что вас посвятил в это дело сам генерал.

– А кем переодеты ваши товарищи?

– Одни – пассажирами, другие – матросами. Куда вы ни пойдете, вас везде будут охранять.

Ник Картер кивнул. Сообщенные японцем сведения соответствовали тому, что ему говорил генерал Лакатира.

– Идите и выбросьте эту вещичку за борт, – сказал сыщик, – а затем вернитесь сюда, мне нужно с вами поговорить.

Японец с крайней осторожностью взял отравленного «ежа», предварительно обмотав руку полотенцем, и вынес его из каюты.

Когда он вернулся, Ник Картер спросил:

– А в чем, собственно, заключаются ваши обязанности? Каким образом организована моя охрана?

– Я только начал свою службу, и обязанности мои состоят в том, что я должен постоянно находиться вблизи от вас и тщательно осматривать вашу каюту, прежде чем вы ляжете спать. Кроме того, я должен дежурить у двери каюты до тех пор, пока вы не выйдете из нее.

– А что делают ваши товарищи?

– Я могу дать вам информацию только о четверых из них. Обязанности остальных мне не известны.

– И чем же занимаются эти четверо?

– Каждый из них проводит шесть часов вблизи от вас, а следующие шесть часов должен быть наготове на случай покушения. Затем двенадцать часов отдыхает.

– Вы полагаете, что на меня нападут открыто?

– Нет, – ответил японец так простодушно, что Ник Картер рассмеялся.

Помолчав немного, он сказал:

– Не лучше ли будет, если я лягу на нижнюю койку?

– В таком случае я предварительно осмотрю и ее, – сказал японец, а затем подошел к кровати и стал внимательно ее обыскивать.

– Так и есть! – вдруг воскликнул он. – Тут их даже два!

Он опять собрался взять полотенце, чтобы вынуть таинственные предметы из постели.

– Не трогайте полотенце, – сказал ему Ник Картер, – а то скоро в каюте ничего не останется. Я хочу взять эти подарочки с собой. У меня в чемодане есть коробка, в которой они прекрасно поместятся.

Он взял чемодан, положил «ежиков» в особое отделение и пояснил:

– В Нью-Йорке я присоединю их к своей коллекции. Теперь вот еще что: если не ошибаюсь, вы говорили, что состоите на службе в тайной полиции?

– Совершенно верно!

– В таком случае вам наверняка известно, кто именно преследует меня?

– К сожалению, точно я этого не знаю, – ответил агент. – Только подозреваю одну особу, но абсолютно никаких улик у меня против нее пока нет.

– И кто же это? Мне очень интересно знать, так как я хочу сам заняться охраной своей особы. Не знаю, известно ли вам, что я в некотором роде ваш коллега по роду деятельности.

– Что за вопрос, мистер Картер, – произнес агент, – кто же не слышал о всемирно известном сыщике?

– Вот какая у меня репутация! А мне уже казалось, что меня считают ни на что не годным человеком, который даже самого себя защитить не может… Правда, должен признаться, я не догадался бы осмотреть постель, прежде чем в нее лечь. Так вот, кого же именно вы подозреваете?

– Одного из пассажиров, – уклончиво ответил агент.

– Что же это за пассажир? Говорите яснее, – нетерпеливо сказал Ник Картер, – какую каюту он занимает?

– Это не мужчина, а женщина!

– Женщина? – изумился Ник Картер. – Что это за женщина?

– Знатная японка, у которой много прислуги.

– Но ведь японки обычно не путешествуют без сопровождения мужчин?

– Обычно нет, но гейша может делать это, не смущаясь.

– Быть может, это гейша из императорского дворца?

– Да, мистер Картер, а зовут ее Ота Окума.

Ник Картер чуть не подскочил на месте. Сначала он даже решил, что ослышался.

– Но каким образом Ота Окума могла очутиться на пароходе? – пробормотал он. – Это ее вы подозреваете в том, что она принимает участие в заговоре против меня?

– Именно так.

– В таком случае должен сказать, что вы жестоко ошибаетесь. Мне хорошо известно, что Ота Окума готова отдать за меня жизнь. Если она действительно на пароходе, то разве только для того, чтобы также позаботиться о моей безопасности… Но почему же я до сих пор ее ни разу не видел?

– Она не выходила из своей каюты с самого отплытия.

– Вы говорите, она путешествует с прислугой? Много ли у нее прислуги?

– Всего три человека: одна женщина и двое мальчишек.

Ник Картер взглянул на часы.

– Где находится каюта Ота Окума? – осведомился он.

– Как раз на противоположной стороне.

– Я сейчас же пойду к ней, – заявил Ник Картер. – Но после беседы с гейшей я хотел бы еще раз повидать вас. Как ваше имя?

– Ханчу, – ответил японец.

– Так вот, Ханчу, вы меня поняли?

– Понял, мистер Картер.

* * *

Сыщик тихо постучал в дверь каюты, где, по словам тайного агента, находилась Ота Окума.

Дверь приотворилась, и в проеме показалось лицо японки.

– Я хочу видеть твою госпожу, – сказал Ник Картер по-японски, – передай ей, что с ней желает поговорить Ник Картер.

Японка молча отворила дверь и предложила сыщику войти.

Оказавшись в каюте, Ник Картер сразу увидел красавицу-гейшу, полулежавшую на кушетке. Когда он вошел, девушка вскочила с кушетки, опустилась, по японскому обычаю, на колени со скрещенными на груди руками и поклонилась так низко, что лбом коснулась пола.

– Почему ты поступила так легкомысленно, Ота? – мягко спросил ее Ник Картер, а затем помог гейше подняться. – Зачем ты поехала в Йокогаму и села на этот пароход? Ведь твое место в императорском дворце!

Уступая просьбе сыщика, Ота Окума снова села на кушетку. Ник Картер опустился на стул рядом с ней и спросил:

– Откуда тебе стало известно, что мне угрожает опасность?

– Я подслушала беседу микадо с генералом Лакатира, – ответила она, не сводя с него глаз, – но и без этого я была уверена, что тебе угрожает опасность. Я слишком хорошо знаю коварного Мутушими. Человек, у которого столько приверженцев-самураев, не уйдет в царство теней, не отдав распоряжение отомстить за себя.

– Допустим, что все так, – спокойно согласился сыщик, – но чем же ты можешь быть мне полезна? Не лучше ли было бы, если бы ты вовсе не уезжала из Японии?

– Мое место там, где находишься ты!

– Не знаешь ли ты кого-нибудь из так называемых мстителей? – спросил Ник Картер.

– Увы! Я знала только Логи, который покончил жизнь самоубийством, поскольку несколько раз видела его в свите Мутушими…

– Но, может быть, ты все-таки подозреваешь кого-то?

– Да! Но у меня нет никаких улик, а есть только подозрение.

– Расскажи мне, кто это, – попросил Ник Картер, – весьма возможно, что ты права.

– Этот человек в настоящее время служит в тайной полиции, но я точно знаю, что он – один из самураев Мутушими. Зовут его Ханчу.

Ник Картер был вне себя от изумления.

– Однако все это в высшей степени странно! – воскликнул он.

– Почему? – спросила гейша.

– Да потому, что ты обвиняешь его, а он – тебя. Всего лишь несколько минут назад он сообщил мне, что ты находишься на пароходе, и указал мне твою каюту. Но еще до этого он сказал, что подозревает тебя в злом умысле по отношению ко мне.

– Это меня нисколько не удивляет, – спокойно сказала Ота Окума, – и я, кроме того, уверена, что для отвода глаз он постарается доказать тебе, что печется о твоем благополучии.

– Он уже успел доказать это, – ответил Ник Картер. – На моих глазах он нашел в моей постели стальную, сплошь покрытую шипами вещицу. По его словам, шипы были отравлены. Затем он нашел еще два таких же предмета на нижней койке.

– Слушай меня, – произнесла Ота Окума, – если бы этот человек был искренен и на самом деле хотел услужить тебе, то он еще задолго до твоего прихода успел бы обыскать постели и бросить эти штуковины за борт, никому об этом не говоря. Но, судя по твоим словам, нет никакого сомнения в том, что он точно рассчитал время, когда ты пойдешь к себе, с тем только, чтобы обнаружить эти предметы в твоем присутствии. Теперь он, в надежде на то, что ты ему веришь, будет ждать удобного случая, чтобы исполнить свой долг и убить тебя. Остерегайся этого человека!

– Но позволь, Ота, как же так? – возразил сыщик с сомнением. – Ведь он состоит на службе в тайной полиции…

– Да, но я уже сказала тебе, что он душой и телом предан Мутушими. Его предки и он сам служили у барона, и он пожертвует жизнью, чтобы отомстить за своего господина.

– Похоже на то, – задумчиво произнес Ник Картер, – будто вся команда и все пассажиры представляют собой две враждебные партии: одна только о том и думает, чтобы прикончить меня, а другая меня охраняет.

– Я могу сказать одно, – проговорила гейша, – поскольку не хочу напрасно обвинять Ханчу: если он получил непосредственные распоряжения от самого микадо и не имеет инструкций от Мутушими, то он исполнит волю императора и не тронет тебя. Поэтому тебе следовало бы узнать, кому он, собственно, теперь служит, так как от этого зависит многое, если не все.

Ник Картер встал, чтобы уйти, но Ота Окума удержала его за руку.

– Ты простил меня, – спросила она, – за то, что я последовала за тобой?

С улыбкой на устах он взглянул на девушку и сказал:

– Я жалею, что ты совершила необдуманный шаг, но не сержусь на тебя. Хотя нас обоих это ставит в крайне неловкое положение. Так или иначе, ты должна на этом же пароходе вернуться в Японию.

– Прости меня, но я этого сделать не могу, – произнесла гейша, глядя в глаза сыщику, – если мстители не убьют тебя по дороге, то они сделают это в Нью-Йорке. А если ты не будешь жить, то и я хочу умереть!

Ник Картер по глазам девушки видел, что она говорит совершенно искренне. Но он притворился, что не понял ее последней фразы, и сказал:

– Нет, Ота! В Америке тебе оставаться нельзя, ты должна немедленно вернуться в Токио, в императорский дворец.

– Я не могу это сделать, – возразила она со слезами на глазах. – Даже если бы я и хотела вернуться, то теперь уже не могу, поскольку сожгла за собой все мосты. Во дворце всем известно, что я последовала за тобой; моя родина, мои родственники и друзья – все для меня потеряно навеки. Я останусь в Америке и буду твоей рабой!

Ник Картер был глубоко тронут таким самопожертвованием, но не подал вида.

– Но ведь это немыслимо, – решительно заявил он, – я не могу взять тебя с собой в Америку. Наши нравы не имеют ничего общего с нравами и традициями твоей страны.

– Я не буду обременять тебя своим присутствием, – ответила девушка, – но только возьми меня с собой, позволь мне находиться рядом. Я должна знать, что ты жив. Я охотно готова работать день и ночь и исполнять все твои приказания. Я буду предвосхищать все твои желания…

Ник Картер ухватился за эти слова.

– Если так, – сказал он, – то я спрашиваю: готова ли ты на самом деле исполнить любое мое приказание?

– Готова!

– В таком случае я доверяю тебе письмо, которое ты должна будешь лично передать микадо. От этого письма зависит многое. Я поговорю с капитаном и заплачу за тебя и твою прислугу, чтобы вы могли отправиться в обратный путь.

Ота Окума разразилась рыданиями и закрыла лицо руками. Но она быстро оправилась.

– Я повинуюсь тебе, – тихо произнесла она, – как это ни тяжело для меня.

– Я знал, что ты сделаешь это, – ответил сыщик. – Завтра мы об этом еще поговорим.

С этими словами Ник Картер вышел из каюты.

* * *

Пока сыщик находился в каюте у гейши, погода резко изменилась.

Еще за полчаса до этого светила луна и ярко сверкали звезды, а теперь небо заволокли свинцовые тучи. Стало темно. В воздухе воцарилась жуткая тишина, как всегда бывает перед тропической бурей.

На палубе никого не оказалось. Стулья были убраны, а все предметы, которые могли быть унесены волнами или бурей, крепко-накрепко привязаны.

С мостика раздавался голос капитана. В носовой части судна громыхали цепи. Вероятно, матросы поднимали якоря на палубу.

С кормовой части доносился шум шагов. Сторожевая команда была полностью вызвана на палубу.

Вскоре после этого с запада послышались какие-то необычные звуки, перешедшие затем в сильный шум и, наконец, в настоящий грохот, – то были предвестники приближающейся бури.

В тот момент, когда Ник Картер подходил к главной лестнице, ведущей к каютам, ураган со всей силой налетел на пароход.

Судно накренилось набок так сильно, что край палубы чуть не коснулся поверхности воды.

Сыщик погиб бы, если бы со свойственным ему присутствием духа не ухватился за одну из вентиляционных труб. Он напряг все свои силы и только благодаря этому удержался на палубе.

В один из характерных при таких ураганах периодов затишья Ник Картер попытался добраться до входа в отсек с каютами. Он наклонил голову и устремился вперед в надежде добежать до двери вовремя.

Но едва он успел ухватиться за дверную ручку, как ураган ударил снова со страшной силой. Сыщик полетел по палубе, даже не касаясь ногами досок.

Американец вытянул руки, чтобы ухватиться хоть за что-нибудь. Вдруг он ощутил в руках чье-то тело и вцепился в него из последних сил.

Но это не помогло. Ветер гнал его по палубе вместе с тем, за кого он ухватился. Проносясь мимо ярко освещенных окон кают-компании, Ник Картер увидел, кого он тащит вместе с собой.

Это был Ханчу, тайный агент, а в руке он держал длинный нож.

Сыщик тотчас перехватил его руку, и они оба, крепко вцепившись друг в друга, полетели к краю палубы.

Вдруг судно вновь накренилось набок. С неимоверной быстротой противники перекатились через край палубы и скрылись во мраке.

* * *

В последний момент сыщику удалось спастись.

Второй удар урагана, еще более сильный, чем первый, смел с палубы многие предметы, которые, казалось бы, никак не должны были сорваться.

На пассажирской палубе были разбиты в щепки три шлюпки. А державшие их штанги, согнувшись, приняли самые причудливые формы.

Одна из лодок находилась как раз над тем местом, где Ник Картер с Ханчу лежали на палубе. Ураган не разбил ее, а только сорвал один ее конец с задней штанги, так что она то болталась в воздухе, то плыла по волнам, в зависимости от того, поднимался пароход или опускался.

Сыщик с японцем были сброшены ураганом не в воду, а прямо в эту лодку и, к счастью, таким образом, что угодили между двумя скамейками и не могли свалиться в воду.

Само море вовсе не было бурным, как может подумать тот, кто не видел океанских ураганов. Оно было спокойно, поскольку ветер с такой силой бил в воду сверху, что не давал волнам подниматься. Кроме того, лодка находилась с подветренной стороны, не подверженной ударам стихии.

В первый момент Ник Картер был оглушен падением. Но в остальном все обошлось – он ничего себе не повредил, поскольку очутился над японцем.

Ник стал трясти его за плечо, пытаясь заставить очнуться; он совершенно забыл, что этот человек хотел его убить.

Но поскольку Ханчу не двигался, сыщик приложил ухо к его груди. Сердце японца перестало биться. Когда сыщик попытался прислонить тело своего врага к борту лодки, то заметил, что голова его беспомощно болтается из стороны в сторону. Ханчу при падении сломал себе шею.

Ник Картер ухватился за одну из скамеек лодки. Жизнь его висела на волоске. Стоило оборваться веревке блока, на крюке которого висела лодка, или отломиться штанге, и он погиб.

Прежде всего, он освободил суденышко от двойной тяжести. Сыщик осторожно поднял труп японца и выбросил его в море.

Затем он переполз через скамью к корме. Тут он нащупал веревку блока и, к радости своей, заметил, что она довольно крепкая и почти новая.

Чтобы спасти свою жизнь, ему оставалось только рискнуть взобраться наверх по блоку. Не задумываясь, Ник принялся за дело.

Пока он находился за бортом, буря его не задевала, но едва сыщик поднялся вверх, как ураган снова налетел на него с такой силой, что он не мог пошевелиться. Бедняга повис в воздухе, обхватив блок руками и ногами. Мало-помалу его хватка начала слабеть, и неминуемо приближался момент, когда ему пришлось бы снова спуститься в лодку, чтобы не быть сметенным в море.

Вдруг ураган приутих. Ник Картер воспользовался этим затишьем для того, чтобы быстро перелезть через край борта и соскочить на палубу. Едва он коснулся ногами досок палубы, как блок затрещал, веревка размоталась и слетела в воду.

Ураган свирепствовал с той же силой.

Полежав немного на палубе, чтобы перевести дух, упорный американец попытался дойти до середины палубы, откуда можно было попасть в отсек с каютами.

Наконец, приложив нечеловеческие усилия, сыщик добрался до нужного места. Тут он приподнялся на руках и взглянул на освещенные окна кают-компании.

Звать на помощь не имело смысла, поскольку за свистом и ревом урагана его все равно никто не услышал бы.

Ник Картер задумался о том, как поступить дальше. В конце концов он улегся плашмя на доски и медленно пополз вперед. Ценой неимоверных усилий он добрался до входа в отсек с каютами, осторожно приподнялся и схватился за ручку двери. К счастью, она оказалась не заперта.

Ник Картер вздохнул с облегчением, кое-как добрался до своей каюты и тотчас, не раздеваясь, свалился на постель.

* * *

Когда он проснулся, было еще темно.

Сыщик тотчас начал перебирать в уме все недавние события и перенесенные им ужасы. Затем он вспомнил гейшу. Она оказалась права, утверждая, что Ханчу предатель, и советуя быть настороже.

В сущности, ураган спас ему жизнь, поскольку Ханчу, несомненно, поджидал его у выхода из кают с кинжалом в руках. Таким образом, за одну ночь он дважды избежал гибели: от руки убийцы и от природной стихии.

Как человек, который не раз попадал в передряги, Ник Картер понимал, что если даже среди подчиненных генерала находились такие предатели, то до Сан-Франциско ему не удастся доехать живым.

Лежа неподвижно на постели, Ник Картер обдумывал, что ему делать. Наконец он нашел, как ему казалось, верный путь.

Сыщик поднялся с постели, заткнул платком замочную скважину, спустил занавески на окне, так чтобы из каюты не пробивался ни один луч света, затем зажег свет и открыл свой чемодан.

Находясь в Токио, он составил коллекцию «инструментов», как называл необходимый всякому сыщику реквизит: парики, фальшивые бороды, белила, румяна, одеколон и тому подобные вещи.

Прежде всего сыщик снял мокрый костюм и переоделся во все сухое. Затем он начал гримироваться.

Около часа Картер простоял перед зеркалом. Сделав последний штрих, он облегченно вздохнул. Грим удался великолепно. Он сам себя почти не узнавал.

На голове у него был седой, коротко остриженный парик; седые щетинистые брови топорщились над узкими и впалыми бесцветными глазами. Кожа на лице была морщинистой и имела бледно-желтый цвет. Классический прямой нос Ника Картера превратился в приплюснутую картошку. Даже энергичный подбородок как будто отступил назад. Таким образом, американец средних лет превратился в шестидесятилетнего японца.

Надев соответствующий костюм, сыщик стал похож на зажиточного японского торговца.

Затем он уложил свои вещи, прибрался, завернул свой прежний костюм в узелок, взял его в руки, погасил свет и осторожно вышел из каюты.

Сначала он, вытянув вперед голову, внимательно прислушивался. В коридоре никого не было. Неслышными шагами он прошел по коридору и поднялся на палубу. Там тоже никого не оказалось.

Он швырнул узелок в море и затем снова вернулся в свою каюту. Там сыщик взял еще кое-какие вещи, которыми думал воспользоваться впоследствии, и еще раз удостоверился в том, что деньги и ценные вещи спрятаны в надежном месте.

Затем он снова вышел из своей каюты и отправился в курительную комнату, где сел в одно из кожаных кресел.

Тем временем буря утихла, лишь изредка ветер порывисто задувал над палубой.

Когда Ник Картер вошел в курительную, часы показывали четыре утра. Он так устал от пережитых за ночь волнений, что почти тотчас заснул и проснулся, лишь когда кто-то потряс его за плечо.

Было уже совершенно светло. Возле него стоял капитан.

– Почему вы ночью находитесь в курительной, а не в своей каюте? – спросил он по-японски.

Ник Картер быстро оглянулся. Кроме него и капитана, никого в курительной не было. Тогда он ответил по-английски:

– Хорошо, что вы пришли, капитан Рит. Мне нужно с вами переговорить. Давайте пройдем в салон у мостика, где нас никто не может подслушать. Я являюсь пассажиром первого класса, а зовут меня Ник Картер.

– Как? – вспылил капитан. – Меня, извините, не проведешь! Слава богу, Ник Картер не японец, а самый настоящий американец! Что за глупости вы говорите! Вы – и Ник Картер!

– Успокойтесь, капитан, – прервал его сыщик, – я все же тот, за кого себя выдаю. К сожалению, я пока не могу снять грим, и вам придется поверить мне на слово. Будьте любезны, исполните мое желание и пожалуйте туда, куда я просил вас пройти. Речь идет об очень важном деле.

Капитан в недоумении разглядывал мнимого японца, по-видимому, все еще не доверяя ему. Наконец сказал:

– Ладно. Но имейте в виду: если окажется, что вы меня обманули, то я вас запру под замок и не выпущу до самого Сан-Франциско.

Немудрено, что капитан был не в духе. Всю ночь он провел на мостике.

Он поднялся по лестнице к салону, вошел, сел в кресло и сказал, даже не предложив своему гостю присесть:

– Вот что, милейший. Говорите, в чем дело, и не лгите, иначе пожалеете. Я до сих пор ни разу не видел вас на пароходе и поэтому имею основание предположить, что вы тайком пробрались на судно. Признаюсь, я еще ни разу не слышал, чтобы японец говорил так хорошо по-английски, да еще с нью-йоркским акцентом, но этого мне мало. Если вы попытаетесь провести меня, то обязательно попадете впросак: я имею честь лично знать знаменитого сыщика. Хотя он и неподражаем в искусстве грима, но все-таки он не может изменить лицо и фигуру до такой степени, чтобы походить на шестидесятилетнего японца! Это невозможно!

– Благодарю за комплимент, – ответил Ник Картер, спокойно устраиваясь в кресле, – и я дам все необходимые разъяснения, но прежде попрошу вас угостить меня одной из ваших великолепных сигар, поскольку мне нужно немного успокоиться. Дело в том, что я во время бури полчаса катался по палубе, сбитый с ног ветром, а затем угодил в одну из спасательных шлюпок, которую наполовину сорвало со штанги. Оттуда с великим трудом я снова выбрался на палубу. Если бы я промедлил еще несколько секунд, то теперь не сидел бы здесь. Кажется, это была шлюпка номер восемь.

Капитан в недоумении покачивал головой. Все то, что он сейчас услышал, казалось ему столь же невероятным, как и утверждение, что сидевший в комнате японец и есть Ник Картер.

Сыщик видел по лицу капитана, что тот все еще не верит ему, и потому снова заговорил:

– Неужели вы не узнаете меня по голосу?

– Голос-то ваш мне знаком, – проворчал капитан, – но если вы на самом деле Ник Картер, то сегодня вечером я поставлю дюжину бутылок шампанского!

– Отлично, – засмеялся Ник Картер, – остается только выразить свое сожаление, что вы, без сомнения, из-за меня потратитесь, но ничего не поделаешь, я – Ник Картер! Вы угостите меня сигарой или нет?

– Возьмите из ящика на столе, – небрежно ответил капитан, – там есть и спички. А потом расскажите, в чем дело, и объясните, к чему вы устроили этот маскарад.

Ник Картер закурил сигару, пододвинул свое кресло к Риту и вынул из кармана свой именной билет на проезд и паспорт, выданный ему генеральным консулом в Йокогаме.

Капитан внимательно изучил документы, а затем вернул их сыщику со словами:

– Простите, мистер Картер, что я был резок с вами, но в этом виноват ваш превосходный грим! Вы даже взгляд сумели изменить! Каким образом вы это сделали, я решительно не понимаю!

– Это все мелочи, необходимые в нашем деле, – ответил Ник Картер с улыбкой. – Так вот, слушайте, капитан. Рассказ будет долгим, но я должен посвятить вас во все подробности.

Затем сыщик рассказал капитану обо всем, что произошло за последнее время, начиная с того момента, как он попал в плен к Мутушими и был вывезен в Японию.

– Вот видите, капитан, – заключил он, – у меня есть веские основания желать того, чтобы здесь, на пароходе, я не числился официально. Я хочу попросить вас об одной услуге: будьте так любезны, распорядитесь отвести мне другую каюту и другое место в столовой. Ведь это нетрудно сделать?

– Конечно, мистер Картер, – ответил капитан, – мне лично вы тоже сделаете большое одолжение, если изловите эту проклятую шайку, прежде чем мы дойдем до Сан-Франциско. Я много чего повидал на своем веку, но мне еще ни разу не доводилось терпеть на своем судне целую банду убийц.

Капитан встал, пожал загримированному сыщику руку и ушел, чтобы отдать необходимые распоряжения.

* * *

В полдень у входа в дамский салон было вывешено объявление, в котором говорилось, что после вчерашней бури пропали без вести два пассажира. По всей вероятности, их смыло за борт. В объявлении были указаны имена этих пассажиров: «Ник Картер из Нью-Йорка, Ханчу из Токио».

Сам Ник Картер как раз внимательно читал это сообщение, когда рядом с ним остановились двое японцев, тоже заинтересованные объявлением.

Сыщик заметил, как японцы переглянулись, и услышал, как один из них сказал:

– Интересно, обоих смыло?

– Надеюсь, – ответил другой, – я даже уверен в этом.

Загримированный сыщик хорошо рассмотрел лица собеседников. Теперь он мог узнать их в любое время.

«Еще двое из числа моих приятелей, – подумал он, – погодите, ребята, я с вами разделаюсь».

В это время у салона появились генерал Лакатира и Том Гарнетт. По-видимому, они еще не знали, что произошло, поскольку тоже остановились у доски с информацией для пассажиров и прочитали извещение.

Едва дочитав до конца, Гарнетт взволнованно воскликнул:

– Посмотрите, отец! Это ужасно!

Генерал, ознакомившись с объявлением, не мог произнести ни слова. Наконец он немного оправился и медленно проговорил:

– Значит, он убит. Его убил не кто иной, как Ханчу. Я с самого начала не доверял ему, потому что он сам прежде состоял на службе у Мутушими, так же как его отец и дед – у предков барона. Но поскольку он давно уже служил в полиции и там отличился, то я не возражал против его назначения. Нам остается утешиться лишь тем, что и самого убийцу постигла заслуженная кара.

– Да, но это не меняет дела, – уныло отозвался Гарнетт, – что значит жизнь Ханчу в сравнении с жизнью неповторимого Ника Картера?

– К сожалению, ты совершенно прав, – вздохнул генерал, – сотни таких субъектов, как Ханчу, не стоят одного Ника Картера!

– Как нам теперь быть? – спросил Гарнетт с растерянным видом.

– Как быть! Да никак, – ответил Лакатира, пожимая плечами, – что мы можем сделать? Я не сумел исполнить поручение, возложенное на меня микадо, вот и все. Мне остается только вернуться с тем же пароходом в Токио, доложить микадо о происшедшем и подать в отставку, а то еще, пожалуй, меня с позором выгонят со службы…

– Я думаю, до этого дело не дойдет, – решительно заявил зять генерала.

Но Лакатира только покачал головой и печально произнес:

– Ты не так хорошо знаешь микадо, как я. Тот человек, которого я должен был охранять, погиб вследствие моей небрежности, а непрофессионализм моих подчиненных будет поставлен в вину мне.

– К чему сейчас ломать голову над тем, что разрешится еще не скоро, – заметил Гарнетт.

– Ты прав, – ответил Лакатира, – этим я ничего не изменю. Впрочем, вот еще что: удастся ли нам скрыть от гейши известие о смерти Ника Картера? Это было бы весьма желательно, поскольку мне хотелось бы по крайней мере на время оградить ее от горя.

– Вряд ли получится, – задумчиво произнес Гарнетт, – так или иначе об этом происшествии станет известно и ей. Да и как ты сможешь объяснить ей внезапное исчезновение Ника Картера? Кто-нибудь расскажет ей о случившемся, хотя бы даже ее прислуга. Впрочем, прислугу можно убедить пока ничего не говорить.

– Хорошая идея, – согласился генерал, – но все-таки это ни к чему не приведет. Она в конце концов обо всем узнает. А ты знаешь, что за этим последует: в один прекрасный день она тоже пропадет без вести, как и тот, кого она так любила. Во всяком случае, это возможное исчезновение надо предупредить, иначе микадо может упрекнуть меня в том, что я не спас хотя бы ее.

– А не лучше ли будет, если ты сам сообщишь ей об этом несчастье? Быть может, она пообещает тебе не лишать себя жизни.

– Она никогда этого не пообещает, – вздохнул Лакатира.

– Но попытаться-то можно.

– По твоим словам сразу видно, что ты не японец! Ты не знаешь нашего народа. Японцы не подвергают сомнению то, что молодая девушка должна последовать за своим возлюбленным в могилу, чтобы в загробном мире вновь соединиться с ним. Не воображай, что девушки следуют этой многовековой традиции с нерешительностью или с боязнью. Напротив, они идут на смерть с радостью, без колебаний, точно на свадьбу.

– В таком случае, действительно, нет надежды удержать ее на этом свете, – заметил Том Гарнетт.

Наконец он вместе с генералом отошел от доски объявлений.

Ник Картер, слышавший всю их беседу, глубоко задумался. Он убедился, что его план повлек за собой осложнения, о которых он раньше не подумал. Из-за него старый генерал оказался обременен неприятными заботами и с трепетом ожидал часа, когда ему придется доложить императору о постигшей его неудаче.

Из-за него была обречена на страдания Ота Окума, прелестная гейша, почти еще ребенок, которая теперь могла наложить на себя руки.

Вдруг сыщик услышал за своей спиной едва слышный возглас. Он обернулся и увидел гейшу Ота Окума на расстоянии какого-нибудь шага позади себя.

С расширившимися от ужаса глазами она смотрела на извещение о смерти Ника Картера. Пальцы ее были судорожно сжаты.

Ник Картер внимательно наблюдал за девушкой. Вдруг лицо ее приняло другое выражение. По-видимому, она пришла к какому-то определенному решению, о котором Ник Картер не мог не догадаться после того, что услышал от генерала.

Слезы выступили у нее на глазах. Девушка спрятала лицо в ладонях, повернулась и пошла по палубе.

Ник Картер следовал за ней по пятам, чтобы успеть вмешаться, если она вздумает без промедления лишить себя жизни.

Гейша свернула к борту и остановилась, глядя на синие волны. Но когда она заметила, что за ней следит какой-то пожилой японец, то покраснела и направилась к своей каюте. Девушка открыла дверь и уже собиралась закрыть ее за собой, как вдруг Ник Картер вошел в ее каюту.

Если бы там находилась прислуга, ему вряд ли удалось бы туда проникнуть.

Ота Окума грозно взглянула на незваного гостя и молча указала рукой на дверь. Но Ник Картер протянул к ней обе руки и прошептал одно только слово:

– Ота!

На лице девушки появилось выражение неописуемого изумления. Она отшатнулась, глядя на вошедшего с любопытством и страхом.

– Ота, – мягко произнес сыщик, – не бойся, это я, Ник Картер! Извещение о моей смерти не соответствует действительности – я жив! Во время урагана Ханчу хотел убить меня, но погиб сам, а я загримировался, переоделся и упросил капитана распространить весть о моей гибели, чтобы враги решили, что я умер. Верь мне, Ота, это я!

Девушка испытующе взглянула на него, но вдруг разрыдалась и бросилась на кушетку.

– Что с тобой, Ота? – спросил Ник Картер, наклоняясь к ней. – Неужели ты плачешь оттого, что я остался жив и ты не можешь соединиться со мной в царстве теней?

– Нет, нет! Но мне кажется, что злые духи завладели твоим голосом. Я не знаю, на самом ли деле ты пал от руки убийцы или остался жив. Глядя на тебя сейчас, я не могу поверить, что ты Ник Картер. И все же я узнаю тебя по голосу… Объясни мне эту загадку и успокой меня!

Сыщик рассказал гейше обо всем, что произошло, начиная с того момента, как он вышел из ее каюты и до того времени, когда она прочитала извещение.

Когда он окончил свое повествование, девушка уже вполне успокоилась и со счастливым выражением лица смотрела на своего гостя.

– А теперь я пойду к генералу Лакатира и Гарнетту, – заключил Ник Картер.

Но Ота Окума схватила его за руку и воскликнула:

– Нет, не делай этого!

– Но ведь генерал и Гарнетт озабочены тем, что возложенная на них миссия окончилась провалом. Старик, пожалуй, покончит с собой, опасаясь упреков императора.

– Весьма возможно, – проговорила Ота, – что он так и поступил бы, если бы ты на самом деле погиб, но все-таки не раньше, чем доложил бы обо всем микадо. Но ведь он еще до этого узнает, что ты жив. Нет, сейчас не говори ему ничего, пусть все думают, что ты погиб во время урагана.

– Однако таким образом я причиняю лишние хлопоты своим друзьям.

– Это так, но подумай, как велика будет их радость, когда потом они узнают правду. Если ты им откроешься, то снова подвергнешься опасности.

– Как так? Неужели ты хочешь сказать, что генерал или Гарнетт могут выдать меня врагам?

– Они сделают это не нарочно, а невольно: жестами, выражением своих лиц. Те заговорщики, которые собираются тебя убить, прочтут правду на их лицах, как в открытой книге.

– Ты, пожалуй, права, – согласился Ник Картер.

– Послушай меня, сохрани это в тайне!

Сыщик вынужден был согласиться с гейшей.

– Скажи мне, Ота, – спросил он ее, уже собираясь уходить, – о чем ты думала, после того как прочитала извещение о моем исчезновении?

Она покраснела и указала рукой на окно, за которым простиралось бесконечное море.

– Я думала о том, как хорошо будет умереть в синих волнах и соединиться с тобой в царстве теней, – ответила она и опустила глаза.

* * *

На вторую ночь после происшествия с Ханчу Ник Картер направлялся к своей каюте – той, которая была отведена ему как японскому торговцу.

Вдруг он остановился, услышав голоса за дверью одной из кают, выходившей в коридор. По-видимому, беседовали два японца. В этом, конечно, не было бы ничего интересного, если бы сыщик не уловил, как говорившие несколько раз произнесли имена генерала Лакатира и его зятя Тома Гарнетта.

Было уже почти двенадцать часов ночи. Загримированный американец весь вечер провел в каюте у капитана.

Ночь стояла тихая, море было глаже зеркала.

Когда Ник Картер приблизился к двери в каюту, он, к изумлению своему, обнаружил, что она открыта. Одновременно с этим и беседа вдруг оборвалась. Заглянув в каюту, мнимый японец увидел, что на нижней койке спит какой-то пассажир.

– Что за чудеса! – проворчал он и отступил на шаг.

Снова послышались голоса. Почему-то Ник Картер то ясно различал каждое слово, то ничего не мог разобрать. Это странное явление, по-видимому, находило объяснение в акустике коридора. Быть может, легкий ветерок доносил до него обрывки фраз.

Ник Картер несколько раз менял свое местоположение, но голоса были слышны только в одной определенной точке, именно там, где он остановился, когда расслышал имена Лакатира и Гарнетта. Как он ни прислушивался, но все же мог уловить лишь отдельные слова: «Мутушими», «месть», «долг».

Однако ему никак не удавалось установить, откуда именно раздавались голоса, так что в конце концов, пожав плечами, сыщик отправился к себе в каюту.

Непосредственно за его каютой находилась узенькая лестница, которая вела на верхнюю палубу. Нику Картеру вдруг захотелось подняться наверх.

Он медленно пошел по лестнице. Когда сыщик оказался наверху, над палубой, он опять услышал голоса. И тотчас понял, каким образом до его слуха долетали обрывки чужого разговора.

Кто-то из пассажиров, тяготясь духотой в своей каюте и стремясь обеспечить в нее постоянный приток свежего воздуха, устроил перед своим окном нечто вроде «ветропровода», прикрепив к правому углу оконного проема кусок парусины.

Голоса доносились из соседнего помещения, «ветропровод» же, так сказать, задерживал их, отражал и направлял вниз.

Ник Картер подкрался к следующей каюте и остановился прямо над парусиновым «ветропроводом». Теперь он отчетливо слышал каждое слово, хотя собеседники разговаривали шепотом.

Сыщик услышал такую фразу:

– А что еще ты хотел сказать об Ота Окума, Ногасука?

– А вот что, – ответил другой мужчина, и Ник Картер тотчас узнал по голосу одного из тех японцев, которые обменялись замечаниями, прочитав извещение о его смерти, – я положительно ее не понимаю. Почему она не утопилась, чтобы последовать за своим возлюбленным? Ведь Ник Картер ее возлюбленный, не так ли?

– Стало быть, нет, – возразил первый, – иначе она наверняка покончила бы с собой.

– Пожалуй, этот американец вовсе не погиб!

– Что ты хочешь этим сказать? – послышался голос третьего участника разговора.

– А вот что, Ито, – раздалось в ответ. – Я слышал, что этот сыщик живуч, как кошка! Всем нам хорошо известно, что один из первых мстителей отправился к генералу Лакатира, раскрыл ему весь заговор и потом убил себя. Поскольку генерал находится тут же, на пароходе, то он, несомненно, сообщил обо всем Нику Картеру, и потому есть все основания предполагать, что хитрый американец водит нас за нос!

– Не слишком ли это смелое предположение?

– Отчего же? Я даже уверен в том, что Ник Картер жив, потому как Ота Окума еще жива!

– Но ведь не может же он находиться где-нибудь вне судна.

– Нет, конечно! Он разгуливает среди нас в качестве пассажира!

– Объяснись.

– Изволь! На следующее утро после исчезновения сыщика среди пассажиров появился новый субъект, которого я раньше на корабле не замечал. Говорили, что до этого он был болен и лежал у себя в каюте. Но я сразу выяснил, что это неправда.

– Каким образом?

– Та каюта до тех пор пустовала. Это очень удобная каюта, которую я осматривал несколько раз, поскольку собирался занять вместо своей.

– Ты это точно знаешь?

– Совершенно.

– Но почему ты раньше не сказал нам об этом? Почему только теперь заговорил?

– Потому, что меня это, в сущности, не касается. Моя работа начинается лишь в Сан-Франциско, а до тех пор я не обязан вам содействовать. Но я все же стал наблюдать за этим новоиспеченным пассажиром.

– И что же ты заметил?

– В первый раз я увидел его на другое утро после исчезновения Ника Картера. Он стоял у входа в дамский салон и внимательно читал извещение. Я же наблюдал за ним и заметил, что он совершенно не был поражен этим известием. Это мне показалось подозрительным. Тут появилась Ота Окума и тоже прочитала сообщение. Когда она отошла, незнакомец последовал за ней. Я был уверен, что, согласно обычаям нашей родины, гейша наденет праздничный наряд и бросится в воду. Но она этого не сделала, она отправилась в свою каюту, куда за ней последовал и незнакомец. Я уверен, что, если бы Ота Окума не знала его, она подняла бы крик. Но, по-видимому, она его сразу узнала и потому осталась спокойна.

– Да, это, действительно, наводит на размышления.

– Пожалуй, ты прав.

– Я убежден, что я прав. Кроме того, я заметил, что этот незнакомец постоянно вертится возле гейши, когда она находится на палубе. Как бы оживленно они ни беседовали, они тотчас умолкают, как только кто-нибудь к ним приближается. Словом, я уверен, что этот мнимый торговец не кто иной, как сыщик Ник Картер, хотя он называет себя Маличи из Нагасаки. Настал твой черед, Куроки, убить его, поскольку ты заменил Ханчу.

– Я не премину сделать это! Я знаю, где находится его каюта, где он теперь обосновался, и я немедленно возьмусь за дело. Подождите меня здесь.

* * *

Ник Картер решил действовать незамедлительно. Двух мстителей он знал в лицо: это были Куроки и Ногасука, те два японца, чьи лица он запечатлел в своей памяти, когда они читали объявление. Что касается третьего, по имени Ито, то, к сожалению, Ник слышал только его голос, а заглянуть в каюту не было возможности, так как окно было закрыто занавеской.

«Мне положительно везет, – подумал сыщик, спускаясь по лестнице, – если бы я не услышал имен своих друзей, то никогда не догадался бы подняться на палубу и подслушать беседу, а просто отправился бы в свою каюту и лег спать. А поскольку я очень устал, то заснул бы как убитый, и этому японцу не стоило бы большого труда меня прикончить».

Вернувшись в свою новую каюту, решительный американец немедленно принялся за дело, поскольку Куроки мог появиться с минуты на минуту. Он схватил несколько одеял с верхней койки и положил их на нижнюю постель, так что можно было подумать, что там лежит человек. Из нескольких полотенец, в которые он завернул башмак, сыщик соорудил нечто похожее на голову, натянул на нее парик и накрыл все это сооружение одеялом.

Затем он отворил дверцу встроенного в переборку каюты платяного шкафа и спрятался там, погасив предварительно свет.

Через несколько секунд сыщик услышал осторожные шаги в коридоре.

Куроки остановился у двери и прислушался. Чтобы ободрить его, Ник Картер чуть приоткрыл дверь шкафа и громко захрапел.

Куроки юркнул в каюту.

Поскольку ночь стояла темная, то в иллюминатор проникал лишь слабый свет, при котором казалось, что на нижней постели лежит человек.

Куроки подкрался к койке, поднял правую руку, в которой сверкнул длинный кинжал, и быстро опустил ее, так что лезвие по самую рукоятку вошло в одеяло.

Убийца тотчас заметил, что попал впросак, но прежде чем он успел сбежать, Ник Картер выскочил из шкафа и схватил японца, воспользовавшись приемом, которому его научил Тен-Итси: он взял Куроки сзади за волосы правой рукой, а левой сдавил ему горло, затем откинул голову врага назад и коленом ударил его в спину.

Куроки, не испустив ни единого звука, лишился чувств и свалился на пол.

Ник Картер моментально снял с подушки наволочку и затолкал ее в рот своему пленнику. Затем связал его полотенцами по рукам и ногам и положил на верхнюю койку.

Поскольку за это время Куроки успел прийти в себя, Ник Картер сказал ему:

– Не пытайся выбраться из койки. Этим ты только навредишь себе. Следуй моему совету и лежи смирно.

Затем американец вышел из каюты и запер за собой дверь. Он намеревался тотчас задержать и обоих соучастников Куроки, для чего решил подкрасться к окну каюты и пригрозить им револьвером.

В каюте все еще горел свет. Внутри было тихо, и Ник Картер подумал, что заговорщики молча ждут возвращения своего товарища. Одним движением он отодвинул занавеску и просунул в окно руку, в которой держал револьвер.

Но в следующее мгновение он увидел, что в каюте никого нет.

Опустив руку, он юркнул за одну из широких вентиляционных труб, надеясь, что кто-нибудь из обитателей вернется в каюту.

Но ожидания его не оправдались. Японцы оказались более предусмотрительными, чем он полагал. Они и не думали ждать возвращения Куроки, учитывая возможность неудачи своего товарища. Если бы Куроки попался, то он был бы наверняка препровожден в свою каюту, и компаньоны японца очутились бы в крайне двусмысленном положении, поскольку тогда сразу стало бы понятно, что они его сообщники. Вот почему после ухода Куроки они разошлись по своим каютам.

Ника Картера это крайне раздосадовало, поскольку исчезновение Ито и Ногасука было равносильно раскрытию его инкогнито. Если бы ему удалось их задержать, то никто на пароходе не догадался бы, кто он такой на самом деле, а теперь эти двое, конечно, немедленно передадут своим помощникам сведения о его новом облике.

Ввиду этого больше не имело смысла сохранять инкогнито и гримироваться.

Было уже четыре часа утра. На востоке занималась заря. Ник Картер вернулся в свою каюту, зажег свет и взглянул на пленника. Он не ошибся в своем предположении: это был один из тех японцев, которые одновременно с ним читали извещение. Следовательно, теперь не составляло труда узнать Ногасука.

Сыщик не прикоснулся к нижней постели. Кинжал, торчавший в одеяле, являлся бесспорной уликой против убийцы.

Удостоверившись, что Куроки крепко связан, мнимый торговец снова вышел из каюты и поднялся на палубу. На мостике стоял старший офицер, только что заступивший на дежурство. Он изредка поглядывал то на компас, то на рулевого, то на море.

Ник Картер окликнул его. Сначала офицер не обратил внимания на старого японца, но, когда тот еще раз окликнул его, обернулся и спросил, в чем дело.

– Я хотел бы знать, спит ли капитан, – сказал ему Ник Картер. – Если нет, то мне необходимо увидеть его по очень важному делу.

– Капитан, вероятно, еще не успел лечь, поскольку совсем недавно ушел с мостика. А что вам от него нужно?

– Будьте любезны, сообщите ему, что его немедленно желает видеть Маличи из Нагасаки. Когда вы назовете ему мое имя, он сейчас же поймет, в чем дело.

Офицер послал одного из вахтенных матросов к капитану.

Спустя несколько минут открылась дверь каюты под мостиком, и оттуда вышел капитан. При виде Ника Картера он сразу сообразил, что случилось что-то серьезное.

– Пожалуйте сюда, – обратился он к сыщику по-японски.

Когда они остались вдвоем, капитан сказал:

– Вижу по вашему лицу, что у вас есть новости! Хотите сигару, мистер Картер?

– Благодарю вас, сейчас нет, – отказался обеспокоенный сыщик, – я с большим удовольствием курю ваши превосходные сигары, но сейчас каждая секунда дорога. Дело в том, что я схватил одного из убийц на месте преступления.

– Что?! – изумился капитан. – Надеюсь, вы не ранены?

– Я не получил ни единой царапины, поскольку не стал ложиться в постель, а предпочел спокойно наблюдать, как убийца кинжалом проткнет дырку в одеяле.

– Ага, понимаю, – проворчал капитан, – вы сделали куклу, которую он в темноте принял за вас.

– Совершенно верно. Мой план удался, и японец этот в данную минуту лежит связанный на верхней койке в моей каюте, которую я на всякий случай запер на ключ. А теперь будьте так любезны, распорядитесь разбудить двух своих подчиненных, чтобы они прошли вместе с нами в мою каюту и засвидетельствовали факт покушения? Можно, если хотите, составить протокол. А затем будет лучше всего, если вы наденете на этого господина наручники и перевезете его обратно в Японию, где передадите в распоряжение генерального консула в Йокогаме, который примет все необходимые меры. Так этот негодяй не уйдет от заслуженной кары. Пожалуй, вы можете также передать его полиции в Сан-Франциско, поскольку покушение совершено на американском судне, но это только повлечет лишние хлопоты.

– Вы правы, мистер Картер, – согласился капитан, – а дальше что?

– А вот что, – ответил Ник Картер и сообщил капитану содержание подслушанной им беседы заговорщиков.

– Что за наглецы! – разозлился капитан. – Жаль, что вам не удалось поймать и тех двух негодяев!

– Одного из них, Ногасука, мы немедленно разыщем. Стоит только просмотреть список пассажиров, а затем мы узнаем, какую он занимает каюту.

– Все это очень хорошо, – проворчал капитан, – а если он записался под вымышленным именем?

– В таком случае я узнаю его по физиономии, – возразил Ник Картер.

– Посмотрим, – сказал капитан. – Сейчас я позову помощников, и если все будет в порядке, то через десять минут мы арестуем обоих негодяев. Кстати, следует заставить их выдать секреты сообщников…

– Это ни к чему не приведет, – покачал головой сыщик, – вы сами знаете, что японцы умеют молчать, и я уверен, что эти два самурая скорее умрут, чем выдадут своих помощников.

* * *

Против ожидания капитана, оказалось, что Ногасука записан под настоящей своей фамилией.

Он был один в своей каюте, когда туда явились Ник Картер, капитан и два старших матроса. По-видимому, японец сообразил, что сопротивление ни к чему не приведет и спокойно позволил матросам связать себя.

Когда Куроки и Ногасука были помещены в надежное место, Ник Картер направился к генералу Лакатира и Тому Гарнетту, поскольку теперь уже ему не было необходимости скрываться.

Когда сыщик вошел в каюту Гарнетта, тот как раз был занят утренним туалетом. Он с недовольной физиономией оглянулся на посетителя, который явился в столь неурочный час.

Но прежде чем он успел что-либо сказать, Ник Картер запер за собой дверь и быстро подошел к нему.

– Это я, Ник Картер. Тише, не шумите! Удовольствуйтесь пока тем, что я жив. Простите меня, Том, что я причинил вам беспокойство, оставляя вас в неведении по поводу постигшей меня участи.

Гарнетт был настолько ошеломлен, что не сразу нашелся, что сказать. Он так разволновался, что чуть не заплакал. В конце концов он воскликнул:

– Слава богу! Если бы вы знали, мистер Картер, как мы горевали о вас! Знаете ли вы, что Лакатира лишил бы себя жизни, если бы микадо упрекнул его в недобросовестном исполнении возложенного на него поручения?

– Хорошо, что до этого не дошло, – ответил сыщик, – но я при всем желании не мог сообщить вам правду до сих пор.

– Охотно верю, но как же мы измучились! Однако радость по поводу вашего воскресения из мертвых вознаграждает нас за все страдания!

– Надеюсь, что и генерал теперь успокоится.

– Конечно! Он будет счастлив узнать, что вы живы и ему нечего опасаться упреков микадо. Вы даже представить себе не можете, как он гордился возложенным на него поручением. Вот почему он так сокрушался. Но расскажите же мне, каким образом вы избежали кинжала убийцы и превратились в японца?

Ник Картер рассказал ему все, что произошло за последние дни.

Гарнетт, внимательно выслушав его, воскликнул:

– Да, на такое способны только вы, и никто другой! Двое убийц уже сидят за решеткой! Но поймать остальных все-таки будет нелегко.

– Да, пожалуй, – согласился Ник Картер, – но я уверен, что мне тем не менее удастся их изловить, поскольку главари уже обезврежены.

– Знает ли Ота Окума, что вы живы?

– Знает. Она знала это через четверть часа после того, как прочитала извещение о моей смерти.

– Вы сами говорили с ней?

– Да, я сам.

– А я полагал, что вам неизвестно о ее присутствии на пароходе.

– Сначала мне действительно было неизвестно об этом, но, как я уже говорил вам, мне сообщил Ханчу.

– Совершенно верно. Видите ли, мы не могли объяснить себе поведение гейши. В особенности генерал не понимал, как она могла не лишить себя жизни, после того как узнала о вашей гибели. Весьма возможно, что поэтому-то он все не хочет верить, что вы действительно погибли.

– Я вижу, что у вас были секреты, о которых вы мне не говорили, – улыбнулся Ник Картер, – вы ведь с самого начала знали, что Ота Окума находится на пароходе, не правда ли?

– Знал.

– А почему вы мне ничего об этом не сказали?

– Потому что мне было запрещено говорить вам об этом.

– Запрещено? И кто же отдал этот приказ?

– Сам микадо!

– Как так? – изумился Ник Картер. – Стало быть, микадо тоже было известно, что она плывет на этом пароходе?

– Да.

– Но ведь он выяснил это уже после того, как я с ним попрощался?

– Нет, раньше. Когда Ота Окума узнала о докладе генерала Лакатира императору, она упросила его величество отпустить ее. Незадолго до отъезда она сама опознала на пристани трех наемных убийц, которые немедленно были арестованы. Теперь они, по всей вероятности, уже обезглавлены.

Раздался стук в дверь. Гарнетт отворил ее, и в каюту вошел генерал Лакатира.

При виде Ника Картера он нисколько не удивился, а спокойно подошел к нему, пожал руку и сказал:

– Очень рад вас видеть, мистер Картер!

Сыщик был так озадачен, что не нашел слов для ответа. Наконец он воскликнул:

– Откуда вы знаете, что я жив?

– Я узнал об этом на следующий день после урагана.

– От Ота Окума?

– Да.

– Но почему же вы мне ничего не сказали? – возмутился Гарнетт. – Получается, что один только я оплакивал смерть нашего друга!

– Что делать, Том, – ответил генерал, – гейша и мне ничего не сказала бы, если бы не опасалась, что это происшествие подействует на меня слишком угнетающе. Но почему же вы, мистер Картер, отказались от своего инкогнито?

– Потому что заговорщики меня разоблачили. Я уже сказал Тому, что помимо Ханчу обезврежено еще два негодяя по имени Куроки и Ногасука. Четвертого я еще не успел поймать и даже не знаю, как он выглядит. Его называли Ито, но такого имени в списке пассажиров не оказалось.

– Что вы говорите? Ито? – проговорил генерал в крайнем замешательстве. – Вы не ошибаетесь?

– Нисколько! Нет ни малейшего сомнения!

Лакатира нажал на кнопку звонка у дверей, а затем обратился к сыщику с вопросом:

– Вы вооружены, мистер Картер?

– При мне два револьвера, не говоря о моих кулаках, которые я пускаю в ход тогда, когда не хочу производить шума.

В каюту вошел слуга и спросил генерала, что тому будет угодно.

– Ступайте в каюту номер тридцать девять и от моего имени попросите пассажира, который в ней находится, пожаловать сюда.

Затем генерал сказал Нику Картеру:

– Пассажир, которого я прошу к себе, и есть тот самый Ито, которого вы ищете. На самом деле его зовут Такамори. Он офицер императорской гвардии, я его знаю лично и никогда не поверил бы, что он способен на подобную низость! Вы говорите, мистер Картер, что не знаете его в лицо?

– Нет, но я смогу узнать его по голосу.

– Я в полнейшем недоумении, – разволновался генерал, – но мы сейчас узнаем, в чем дело. Я придумал вот что: вы, мистер Картер, встанете за дверьми так, чтобы Такамори вас не увидел, когда войдет. Я буду стоять прямо напротив двери, а со мной рядом Том, так что Такамори придется пройти прямо вперед. Как только он войдет, вы подойдете к нему сзади и схватите за руки, чтобы он не мог пошевелиться. Если он действительно принадлежит к числу заговорщиков, то попытается вырваться и убить нас. Сумеете ли вы удержать его?

– Надеюсь, – улыбнулся Ник Картер.

* * *

Такамори вошел в каюту, по-видимому, не подозревая, что его ждет.

Когда он переступил порог, генерал запер за ним дверь, и в ту же секунду сзади к японцу подскочил Ник Картер и заломил ему руки за спину так, что он не мог пошевелиться. Заговорщик тщетно пытался вырваться и в конце концов смирился со своим положением.

– Поручик Такамори, – заговорил генерал, – если мы в данную минуту поступаем неправильно, то вам будет дано полное удовлетворение, но я действую от имени его величества микадо и вынужден принять все доступные мне меры предосторожности. Прежде чем отпустить вас на свободу, я должен знать, на чем основано обвинение, выдвигаемое против вас. Я знаю, что вы и ваши предки принадлежали к числу самураев рода Мутушими, знаю также, что вы офицер, и потому ожидаю, что вы скажете мне всю правду, по крайней мере касающуюся вас лично.

Генерал умолк, ожидая ответа. Но поскольку задержанный офицер молчал, то Лакатира заговорил снова:

– Тот, кто стоит за вашей спиной и держит вас за руки, осужден на смерть покойным бароном Мутушими, и приговор должен был быть приведен в исполнение несколькими из самураев. Мутушими сам избрал троих мстителей, которые, в свою очередь, навербовали себе помощников, так что в общем получилось пятнадцать человек. Вчера вечером состоялось совещание заговорщиков, во время которого неоднократно упоминалось ваше второе имя – Ито. Это и заставило меня поступить с вами так, как я поступил.

Но Такамори упорно молчал.

– Поручик Такамори, – воскликнул генерал, – заклинаю вас вашей честью, отвечайте мне! Состоите ли вы в числе заговорщиков?

– Да, состою, – медленно произнес Ито.

– Известно ли вам, кто именно держит вас за руки?

– Полагаю, что это американец Ник Картер!

– Совершенно верно. Каким образом могли вы, поручик, принять участие в деле, недостойном офицера японской армии?

Такамори выпрямился и посмотрел генералу в глаза.

– Вы сами сказали, генерал, что мои предки и я сам принадлежали к числу самураев рода Мутушими. Всем, что мы имеем, мы обязаны барону Мутушими. Возложенное на меня поручение было мне в высшей степени неприятно, но мне оставалось либо исполнить его, либо покончить с собой. Я избрал первое.

– А что же будет дальше?

– Я ваш пленник! Моя игра окончена!

– Поручик, – продолжал генерал, – я не скрою, что всегда считал вас способным офицером, заслуживающим полного доверия. В этом доверии я не отказываю вам и теперь. Угодно ли вам, чтобы я вернул вам свободу?

– Я прошу вас об этом, генерал.

– Могу ли я полностью положиться на вашу порядочность?

Поручик молча кивнул.

– Дайте мне слово, что отныне не будете поддерживать своих сообщников!

– Даю вам слово!

– Отпустите поручика, мистер Картер!

Ник Картер выпустил руки офицера. Ито обернулся, посмотрел сыщику в глаза, поклонился ему, генералу и Гарнетту и, не говоря ни слова, с гордо поднятой головой вышел из каюты.

Ник Картер в изумлении взглянул на генерала. Лакатира понял, что необходимо дать объяснение касательно того, почему он отпустил поручика.

– Поручик Такамори, – сказал он, – доблестный офицер, участвовавший во многих сражениях. Он хорошо знает, как ему надлежит поступить. Для людей он уже умер, и вы можете быть уверены, что он не обменяется больше ни единым словом с остальными заговорщиками. Через несколько дней он исчезнет, ибо уйдет в царство теней. Поклонившись нам, он выказал нам свою благодарность за то, что мы разрешили ему умереть с честью. Пойдемте, мистер Картер, поднимемся на палубу и подышим свежим воздухом. Эта сцена сильно меня расстроила.

– Идите, генерал! Я последую за вами, – ответил Ник Картер, – но предварительно сменю грим.

* * *

Когда Ник Картер появился на палубе, у него был более моложавый вид, чем полчаса назад. Он надел темно-рыжий парик и баки, а его бритое лицо по-прежнему было бледно.

Он с генералом и Гарнеттом прошел по палубе до открытой площадки.

У правого борта стояла толпа пассажиров, мужчин и женщин, весело болтая. У левого борта собралось человек восемь мужчин. Ник Картер обратил внимание на то, что все они повернулись в его сторону и стали пристально разглядывать.

Тут на палубу вышла гейша Ота Окума. Она тотчас узнала сыщика и приветливо улыбнулась ему.

Генерал Лакатира и Том Гарнетт стояли немного в стороне с одним из пассажиров, который завел с ними оживленную беседу.

– Здравствуй, Ота, – проговорил Ник Картер, – я искал тебя, но…

– Берегитесь, Картер! – вдруг крикнул Гарнетт.

Сыщик резко обернулся, но в тот же момент почувствовал, что несколько мужчин подняли его в воздух, пытаясь оттеснить к правому борту.

В ту же секунду гейша пронзительно вскрикнула. Несколько человек схватили ее и в мгновение ока швырнули за борт.

Хотя сыщика держали восемь человек, он сумел высвободиться из столь недружественных объятий. Он кулаками проложил себе дорогу, сорвал пиджак и жилет и бросился в море вслед за утопающей девушкой.

Она барахталась в волнах в некотором отдалении от парохода. С мостика раздалась команда:

– Человек за бортом!

Паровые машины тотчас были остановлены.

Вынырнув на поверхность, отчаянный американец не увидел гейшу и потому поплыл к тому месту, где заметил ее в последний раз, надеясь найти ее там.

Наконец ему удалось схватить утопающую под водой и вытащить на поверхность. Левой рукой придерживая ее голову над водой, он поплыл к пароходу.

С правого борта была спущена шлюпка с офицером и тремя матросами.

Поскольку море было спокойно, то лодка быстро подошла к Нику Картеру, который поднял в нее лишившуюся чувств гейшу, а потом забрался сам.

Тем временем на палубе парохода разгорелась ожесточенная схватка пассажиров с шайкой убийц, закончившаяся тем, что половина негодяев была убита, а остальных арестовали капитан и офицеры.

Когда Ник Картер поднялся на палубу, преступники уже были связаны по рукам и ногам. Их отправили в судовой карцер, где заковали в кандалы.

Лакатира и Гарнетт поздравили смелого американца со спасением гейши.

– Будем надеяться, что она останется жива, – с озабоченным видом сказал Ник Картер, глядя на девушку, которую в это время переносили в лазарет.

Опасения сыщика оказались напрасными. Спустя несколько минут вернулся врач и сообщил, что Ота Окума не пострадала, если не считать того, что она наглоталась морской воды. Но девушка уже пришла в сознание и первым делом осведомилась о Нике Картере.

Не переодеваясь, сыщик отправился к ней.

Узнав, что все члены шайки заговорщиков обезоружены, бедняжка безмерно обрадовалась.

– Теперь мне будет легче вернуться в Японию, – прошептала она, – ведь я хотела остаться с тобой, чтобы защитить тебя от покушений.

* * *

Через несколько дней пароход прибыл в Сан-Франциско.

Уступив просьбам генерала Лакатира, капитан не выдал преступников американским властям, а пообещал увезти их обратно в Японию. Только один заговорщик пропал без вести: поручик Такамори покончил жизнь самоубийством прежде, чем пароход вернулся в Йокогаму.

Ник Картер сердечно распрощался со своими новыми знакомыми – генералом Лакатира и Томом Гарнеттом, но на их приглашение когда-нибудь вернуться в Японию ответил:

– Слишком много тяжелых воспоминаний осталось у меня от пребывания в Японии, и я поклялся себе, что никогда больше туда не поеду.

С гейшей Ота Окума прощание было очень трогательным. Заливаясь слезами, она уверяла Ника Картера, что будет помнить о нем до конца своих дней.

* * *

Спустя четыре дня знаменитый сыщик прибыл в Вашингтон.

Здесь ему снова пришлось принять определенные меры предосторожности, поскольку он хорошо знал, что в городе находится масса японских шпионов. Он загримировался под почтенного старца с седыми волосами и бородой и снял номер в одной из лучших гостиниц.

Выяснив, что президент находится в Вашингтоне, сыщик решил отправиться к нему, чтобы сообщить о пережитом. Добравшись до Белого дома, он остановил одного из служащих в большом вестибюле и поинтересовался, где находится президент.

– Он в рабочем кабинете, – ответил служащий.

– Будьте любезны, отнесите ему мою карточку.

– Президент занят и никого не принимает.

– Хорошо, – улыбнулся Ник Картер, – но меня он примет, если вы передадите ему мою карточку.

Служащий в недоумении взглянул на карточку. На ней было напечатано: «Одинокий искатель».

Спустя несколько минут он вернулся и с чрезвычайной любезностью попросил сыщика следовать за ним.

Ник Картер быстро вошел в рабочий кабинет президента и закрыл за собой дверь.

Президент, по-видимому, сильно взволнованный, стоял посередине комнаты с карточкой в руке. Он в недоумении взглянул на вошедшего старика.

– Будьте так добры, скажите, где вы взяли эту карточку? – спросил он.

– Она принадлежит мне, – спокойно ответил Ник Картер, – я имею право пользоваться этими карточками.

Президент покачал головой и со вздохом произнес:

– Слова, написанные на этой карточке, служили условным знаком для меня и некоего господина, к сожалению, пропавшего без вести или умершего еще несколько месяцев тому назад.

– Этот господин не умер, – с улыбкой ответил Ник Картер и быстро снял парик и бороду.

Президент совершенно растерялся. Наконец он воскликнул:

– Неужели правда? Неужели это вы, Ник Картер? Вы что – воскресли из мертвых?

– Да, это я, собственной персоной, – ответил сыщик, – к крайнему сожалению, я не смог исполнить возложенное на меня поручение и представить вам барона Мутушими. Его больше нет в живых. Он сделал себе харакири, чтобы избежать позорной казни. Вместе с тем его величество микадо поручил мне передать вам это письмо, написанное им собственноручно.

– Микадо дал вам аудиенцию?

– Я даже провел несколько дней в императорском дворце, – пояснил Ник Картер, – но позвольте мне рассказать обо всем чуть позже, вечером, поскольку мое повествование займет слишком много времени.

– Что ж, весьма интересно будет вас послушать, – отозвался президент, – но прежде позвольте выразить вам мою искреннюю благодарность за ваши неоценимые услуги!

– Меня благодарить не за что, – скромно ответил Ник Картер, – надо благословлять судьбу за то, что она избавила нас от коварного Мутушими и дала мне возможность вернуться на родину.

Вечером того же дня великий сыщик в течение нескольких часов рассказывал президенту обо всем, что с ним произошло. Затем он уехал в Нью-Йорк.

* * *

Трудно описать, как обрадовались Ида, Дик и Патси, когда Ник Картер вернулся домой целым и невредимым.

На следующий день по всему Нью-Йорку с быстротой молнии разнеслась весть о возвращении знаменитого сыщика.

Для того чтобы избавиться от назойливых репортеров и немного отдохнуть, Ник Картер на время уехал из Нью-Йорка.

Так завершилось дело барона Мутушими.

notes

Назад: Последняя победа Мутушими

Дальше: Примечания