XXXI

Вернемся в тот зловещий дом на улице Мон-Сени, к которому мы уже как-то приводили читателя. Около полуночи, через две недели после описанных нами событий, трое наших старых знакомых собрались в комнате над тем погребом, где хранилось сокровище. Куркодем и Блазиво, облокотившись на стол, внимательно слушали Мэри-Энн, которая, стоя напротив них, видимо, страшно волновалась.

— Я вам говорю, что, если Небеса не помогут нам, мы окончательно погибли.

— Да ты с ума сошла!

— Я с ума сошла? — разразилась она хохотом. — Говорю вам, на всех станциях железных дорог за нами следят, вся полиция на ногах. Я не могла выехать из Парижа…

— Напрасные тревоги!

— Говорю вам, нужно бежать, бежать, не теряя ни минуты, иначе нас схватят, и тогда вы сами знаете, что нас ожидает… Эшафот! — закончила она зловеще.

— Замолчишь ты, старая ведьма! — злобно проворчал Куркодем.

Блазиво встал и грубо сказал:

— Перестаньте! Да, без сомнения, мы допустили много неосторожностей. Когда можно пальцем дотронуться до крови, не нужно погружать в нее руку по локоть. Раз дело было сделано, следовало отправить туда же Ружетера и его голубку, тогда бы мы спали спокойно… Мэри-Энн, возможно, права.

— Значит, ты думаешь, надо удирать?

— Вероятно, да…

— И ты едешь с нами?

— Я? Никогда! Зачем мне бежать с вами? Я тут ни при чем. Я ссудил вас деньгами, получив векселя от господина, которого знаю только как дебитора. Я умываю руки.

— То есть ты бросаешь нас, потому что видишь, что придется иметь дело с полицией, — язвительно заметила Мэри-Энн.

— Бросаю? Ничуть… Я только отстраняюсь. Каждому по заслугам.

— Как бы не так! — воскликнула Мэри-Энн. — Вам, значит, мешок с деньгами, а мне — голову на плаху? Благодарю! Этого не будет! Если уж умирать, так с музыкой и всем вместе!

— Ах ты, мошенница! — закричал Куркодем. — Она ведь сделает как говорит, она нас выдаст!

Мэри-Энн отошла назад и, скрестив руки на груди, вызывающе посмотрела на Куркодема.

— Не нужно силы! — вмешался Блазиво. — Только шуму наделаем. Вот самое верное средство, — сказал он, вытаскивая нож из кармана.

При виде смертоносного оружия Мэри-Энн вздрогнула и онемела от ужаса. Но вдруг рука Блазиво, не причинив никому вреда, опустилась, и он сдавленным голосом спросил:

— Вы ничего не слышали?

— Да, что-то было, — ответил Куркодем, прислушиваясь. — Шаги с улицы. Должно быть, просто прохожие, — добавил он, стараясь казаться спокойным, хотя голос его дрожал.

— В такой час? Прохожие на улице Мон-Сени?

Блазиво не успел докончить фразы: громкий свисток поверг мошенников в ужас.

— Смотрите, — прошипел он, кидая нож в самый темный угол комнаты. — Дело пахнет полицией!

— Чтобы спасти свою шкуру, эта ведьма выдала нас! — злобно проговорил Куркодем, поднимая нож. — Подожди, я сведу с тобой счеты…

— Не глупи! — прервал его Блазиво. — Полиция тут. Не будем терять время в спорах и удерем…

— Удерем? Но как? Дом окружен!

— А погреб? Куркодем, живее за дело!

Вдвоем они переставили стол, закрывавший вход в погреб. Блазиво нажал на пружину, и часть пола поднялась, открыв под собой лестницу с мокрыми и скользкими ступенями. В эту минуту в дверь раздался страшный стук, и до слуха Куркодема долетели слова:

— Откройте дверь, именем закона!

— Спасайся кто может! — крикнул Куркодем и бросился к погребу, но у самой лестницы он натолкнулся на Блазиво.

Разбойники столкнулись так сильно, что свалились с ног. Мэри-Энн, торопясь спуститься, случайно задела пружину, и тяжелая крышка опустилась на ноги Куркодема и Блазиво, уже успевших встать на первую ступень лестницы. Перепуганная Мэри-Энн отскочила назад и задела стол. Лампа, стоявшая на нем, упала, керосин вспыхнул, и комната огласилась тремя отчаянными криками мошенников.

Осада двери между тем не прекращалась. Время от времени слышался голос Кастора Паласье, ободрявший полицейских, но крепкие замки двери выдержали напор. Ко всему этому шуму и диким крикам, раздававшимся из дома, прибавился пожар. Задыхаясь от дыма, Куркодем и Блазиво тщетно пытались поднять крышку погреба. Мэри-Энн, платье которой полыхало, металась по комнате как сумасшедшая и издавала нечеловеческие вопли.

Наконец все смолкло. В эту минуту жандармам удалось выломать дверь, но они с ужасом отскочили. Остановить пожар не было никакой возможности. Паласье с горя ломал себе руки. Как! После стольких опасностей, потраченного времени его личный враг Куркодем избежал мщения! Но вдруг его размышления были прерваны взрывом. Яркий свет заставил его зажмуриться. Когда он открыл глаза, то увидел обломки рухнувшего дома, скрывшие под собой обугленные тела убийц Наны Солейль. Правосудие свершилось.