Монжёз тотчас увлек нотариуса к проему окна. Толстые стены замка образовывали уютный уголок, скрытый полуопущенными тяжелыми занавесками. Реноден вынул из портфеля пакет и, не дав маркизу протянуть к нему руки, опустил его в боковой карман его камзола, тихо сказав: «Готово, никто ничего не видел. Там шестьдесят розовых банковских билетов, каждый в десять тысяч. Впрочем, цифра обозначена на обертке».

Но, как ни быстро было его движение, Монжёз все же увидел пакет.

«Зачем вы его запечатали? — спросил он. — Это был лишний труд, пакет перейдет из моих рук в руки моего тестя». — «Тем лучше. Вы сказали, Бержерон не должен знать, что я в курсе дела, поэтому я так и поступил». — «Что вы хотите этим сказать?» — «Когда господин Бержерон получит от вас пакет, запечатанный вашей фамильной печатью, он и не догадается, что пакет находился в моих руках». — «Фамильной печатью? Каким же это образом?» — с удивлением спросил Монжёз. «Да, вашей фамильной печатью. Общаясь с вами, господин маркиз, и сам становишься находчивым! Мне пришло в голову использовать подаренную вами на память печать. Благодаря этой невинной выдумке Бержерон будет убежден, что деньги в пакет положили вы сами». — «Мысль превосходная!» — одобрил маркиз. «А теперь вернемся к гостям. Пока я буду усаживаться за стол, передайте пакет Бержерону».

Реноден неторопливо направился к столу. Весьма понятно, что перед свадьбой маркиз мог сообщить нотариусу что-нибудь нужное, прежде в хлопотах позабытое. Никто из присутствующих не нашел ничего странного в том, что Реноден обменялся несколькими словами со своим клиентом.

Раскладывая на столе бумаги, нотариус искоса следил за маневром Монжёза; он видел, как тот приблизился к Бержерону, и по быстрому движению последнего понял, что тот спрятал пакет в карман не глядя. Перед всеми этими свидетелями у будущего тестя не было времени даже взглянуть на переданную вещь — он боялся, что кто-нибудь заметит.

«Мошенник не видел печатей на конверте», — подумал нотариус.

Ощупывая дрожащей рукой пакет с ценными бумагами в своем кармане, Бержерон заходился от беспредельной радости.

«Мой гусь снес яичко!» — думал он.

Между тем Реноден искоса поглядывал на него и размышлял: «Теперь, когда деньги при нем, он спрашивает себя, не бежать ли сейчас же. Беги, уходи, пройдоха, куда тебе угодно. Я принял меры предосторожности на случай, если ты захочешь испариться. У тебя целых двадцать минут. Если же ты останешься, я преподнесу тебе еще одно угощение».

Чтение документа должно было происходить у продолговатого стола. У одного его конца сидела Лора с опекуном, у другого — маркиз. Кресло подле него ожидало Бержерона.

Бесполезно прибавлять, что в числе свидетелей находился граф де Мерлере, которому Монжёз собрался доказать, что не все тести одинаковы. Что касается Лоры, то она, бледная, неподвижная, безмолвная, сидела откинувшись на спинку кресла, с полузакрытыми глазами. Опекун извинился за нее перед гостями, заявив, что девушка страдает от сильной головной боли и удалится в свою комнату немедленно после прочтения контракта.

«Ох уж мне эти мигрени! Не верю я им. Это она притворяется, а сама просто задыхается от счастья», — подумал Монжёз. «Это продлится чуть больше часа. В полночь я буду уже в Париже у Аннеты», — решил Бержерон, усаживаясь.

Началось чтение. При именовании каждой части имущества жениха и невесты Реноден останавливал клерка, вынимал из портфеля документы и раскладывал перед свидетелями.

«Как Мерлере взбесится! — думал сияющий Монжёз. — Какую гримасу он состроит, когда мой тесть преподнесет ему сюрприз!»

Через полчаса маркиз толкнул ногой Бержерона. «Пора», — шепнул он.

В ту же минуту Бержерон поднял руку, и Реноден остановил клерка. В полной тишине послышался растроганный голос отца: «Ко всему перечисленному имуществу, принадлежащему моей дочери, потрудитесь, господин нотариус, прибавить еще сумму в шестьсот тысяч франков, которую я даю за ней».

Взоры гостей с удивлением обратились на Бержерона. Что касается Ренодена, то он, отвесив почтительный поклон Бержерону, обратился к клерку и приказал: «Запишите на полях. — И принялся диктовать: — Ко всему вышеперечисленному господин Бержерон, отец невесты, объявил, что отдает в пользование дочери со дня ее свадьбы шестьсот тысяч из своего капитала…»

При этих словах Реноден прервал диктовку и, обратившись к Бержерону, самым любезным тоном сказал: «Вы предъявите сумму, не правда ли, господин Бержерон?»

Это было жестоко. Но дела требуют аккуратности. Среди приглашенных были люди, которые находили, что нотариус таким поступком проявляет недоверие, но граф де Мерлере был другого мнения и, не выдержав, воскликнул: «Прекрасно! Меня бы не надули, если бы у меня был такой нотариус!»

При требовании представить деньги Бержерон испытал весьма неприятное ощущение. Но, впрочем, показать их еще не значит расстаться с ними. Его будущий зять, благоговеющий перед его честностью, не позволит себе обнаружить недоверие. Он гордо выпрямился и сухо сказал: «Разве меня принимают за такого тестя, который желает надуть зятя?»

Проговорив это, он резким движением вынул из кармана пакет и гордо бросил его на стол: «Вот деньги».

Вдруг он широко раскрыл глаза и разинул рот при виде двух печатей с гербом маркиза, которые не заметил в ту минуту, когда поспешно опускал пакет в карман. Между тем Реноден, не дотрагиваясь до пакета, который, будучи неловко брошен Бержероном, упал рядом с ним, с удивлением посмотрел на печати и спросил: «Но на этих печатях ваши гербы, господин де Монжёз!»

Нет дурака, у которого хотя бы раз в жизни не случалось просветления. Удовлетворенное тщеславие маркиза вдохновило его.

«Да, — сознался он. — Господин Бержерон пытался сегодня из рук в руки передать мне эту сумму. Согласиться на это было бы с моей стороны неблагодарностью. Для аккуратности я уговорил господина Бержерона передать деньги при чтении контракта, на что он в конце концов согласился, потребовав предварительно, чтобы я пересчитал их, сложил в конверт и запечатал своей фамильной печатью. Сумма выставлена на обертке. Так что потрудитесь, господин нотариус, вскрыть конверт».

Но последний вместо того, чтобы повиноваться, почтительно ответил: «Я не позволю себе пересчитывать деньги после вас, господин маркиз».

Отвесив почтительный поклон Бержерону за его щедрость, Реноден взял пакет, прочел надпись и, сунув его в карман, продолжал диктовать клерку: «Переданная сумма присоединяется к прочим ценным бумагам, документам и актам, которые все вместе составляют имущество будущей супруги и которые будущий супруг признает полученными, а венчание будет служить квитанцией».

Позеленев от бешенства, Бержерон не спускал глаз с кармана Ренодена, куда тот положил пакет с банковскими билетами. Аннета ждала его в Париже! Она выгонит его вон, если он явится с пустыми руками!

Если бы он украл эти шестьсот тысяч, Монжёз не осмелился бы требовать их у него после венчания. Тесть Мерлере обокрал зятя, не дав ему ничего. Он же, напротив, обокрал бы своего, похитив у него шестьсот тысяч франков. И маркиз был бы прав, повторяя, что не все тести одинаковы!

Сжав кулаки, Бержерон с ненавистью смотрел на нотариуса, который непременно унесет с собой деньги. Реноден же ликовал. Не глядя на побежденного врага, он и так знал, какая ярость кипит у него внутри. Встав из-за стола, он тихо пробормотал: «А в сущности жаль, что он не сбежал, получив пакет из рук маркиза. Это было бы куда забавнее».