Он стоит перед Лэнгстоном Армитеджем на верхнем этаже библиотеки и вручает ему «Техне Тюхеон». Старая жаба с широко раскрытыми жадными глазами медленно разворачивает свое сокровище. Пенумбра рассказывает, как удалось добыть книгу. Объясняет ее вероятное предназначение – выдавать как бы случайные подсказки при гадании, подобно картам таро или «И Цзин».

– Отличная работа, мальчик мой, молодец, – восхищенно каркает Армитедж. – Книга случайностей… Возможно, нужен новый учебный курс. Номер, конечно, должен быть случайным… и каждый год разным. Скажем, «Английский 389». Это случайный номер? Нет, едва ли. Как бы то ни было, – он кладет книгу рядом. – Ты слышал, что Лемир умер? Старая рана, так и осталась незалеченной. С монгольской экспедиции. Окончательно его сгубила. Я к тому, что его должность вакантна. Он был старшим комплектатором, мальчик мой.

Яркое солнце пробивается сквозь полоску зеленых обоев. Снаружи, знает Пенумбра, нет ничего кроме кукурузных полей, простирающихся на многие мили.

– Благодарю за предложение, сэр, – говорит он, – но я решил вернуться в Сан-Франциско.

Губы Армитеджа вытягиваются в узенькую линию.

– Сан-Франциско, – повторяет он. На сей раз не переходя на песню.

Звякает колокольчик над дверью. Пенумбра застает Корвину и Мо сидящими в глубоком размышлении напротив друг друга за широким столом. Они поворачиваются, и на лицах у них написано изумление. Он ничего не говорит, неспешно слоняется среди столиков, бродя туда-сюда и разглядывая выложенные книги. Корвина и Мо тоже молчат, наблюдая, как он фланирует от ПОЭЗИИ и ПСИХОДЕЛИИ к ВЫБОРУ МО. Дойдя до них, он переводит дыхание и объявляет:

– Я отвез «Тюхеон» моему бывшему работодателю в Гальванике.

Корвина медленно кивает. Мо тоже кивает и говорит:

– Это было ваше право, мистер Пенумбра. Мне не следовало его оспаривать. Хорошо. Могу лишь сказать, что редкостным удовольствием было…

– Я хотел бы приобрести вот это, – перебивает Пенумбра, запуская по столу книгу. Новое издание «Алисы в Зазеркалье» в мягкой обложке со слегка галлюциногенным рисунком.

Корвина поднимает брови. Мо чуть наклоняет голову в ожидании.

Пенумбра продолжает:

– И я бы хотел осведомиться об условиях… членства.

По лицу Мо пробегает усмешка.

– Конечно, конечно. Пробейте ему чек, мистер Корвина! – он делает паузу. – Я вас правильно расслышал? Вы сказали – вашему бывшему работодателю, мистер Пенумбра?

– Да, мистер Аль-Асмари. Я переехал. Остановился у друга в Пало-Альто, пока не подыщу себе какое-то жилье. В городе.

Мо делает круг и встает рядом с Пенумброй перед столом.

– Тогда, пожалуй, нам следует обдумать… довольно вздорную идею. Пожалуй, нам следует обдумать идею трудоустройства.

Мо внимательно смотрит на младшего соратника, его круглые очки поблескивают.

– Скажите, как вы относитесь вот к этим лестницам?

День Благодарения. Опять похолодало, но утро светлое и ясное. Пенумбра в книжном один; Корвина в Нью-Йорке – как выражается Мо, в исследовательской командировке.

Звонок над дверью дребезжит. Отрываясь от журнальных записей, Пенумбра видит, как в магазин входит Клод Новак.

– Классное местечко, чувак.

– Здесь уютно. А ближе к ночи становится довольно людно.

Клод бродит по магазину, останавливается у столика НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА. Выбирает книгу и приносит ее на кассу. «Всем стоять на Занзибаре».

– Рад, что ты здесь, – говорит Клод. Он постукивает по обложке книги: тук, тук-тук-тук. – Хорошо, когда до тебя недалеко.

– Мне здесь хорошо, – отвечает Пенумбра. – На самом деле я чуть ли не зол на тебя за то, что ты не так уж расхваливал этот город. Клод, ты собирался зажать Калифорнию.

Он смеется и кивает в знак согласия. Потом рассказывает Пенумбре, что всего несколько дней назад его коллеги установили международную компьютерную связь.

– Не просто сеть, – говорит он, – а межсетевой обмен.

– Что же они передали?

– Всего несколько символов – почти ничего. Потом связь пропала. Но это было клево. Было – ха!

Он сбивается с мысли, впервые обратив внимание на высокие стеллажи, вздымающиеся в задней части магазина.

– А там – что?

Клод делает шаг вперед, завороженный. Межсетевые обмены забыты. Вглядывается в тени, книги в рядах и колоннах, уходящих, кажется, в бесконечность. Не видит потолка, не видит темной фрески, заказанной самим мистером Фэнгом. Она видна только тем, кто взбирается по лестницам на самый верх, и даже взбираясь по ним в последующие годы все реже, Аякс Пенумбра ни на миг не забывает, что там нарисовано.

Люди в мантиях, взбирающиеся по крутой горной тропе. Плечи расправлены, люди крепко держатся за руки. Взбирающиеся тянут друг друга вперед.