Дочитав последнюю строчку, я оторвалась от книги и пустым взглядом уставилась в окно, за которым плыли мрачные серые тучи и сгущались унылые осенние сумерки. Вот тебе, Корделия, и ответ, почему тебя и твой род все так сильно ненавидят. Дорогой предок постарался — мучил и убивал ни в чем неповинных людей сотнями, если не сказать тысячами, по ничем не обоснованной извращенной прихоти. И теперь даже не получится злиться на окружающий мир за предвзятое отношение к моей семье — ведь, строго говоря, вампиры и эльфы имеют право ненавидеть семью Этари… Да и люди тоже.

Что же за монстр он был? Из-за чего он так сильно изменился? Что заставило его убивать людей в таких количествах? В чем был смысл его поступков? Даже если он и в самом деле был сумасшедшим, должна была существовать причина, по которой он стал таким. Откуда такая острая ненависть ко всему миру вокруг?

— О чем задумалась? — неожиданно раздался голос Кейна, который по-прежнему сидел за столом, и о котором я уже успела забыть. Вздрогнув, я открыла было рот, но сразу закрыла. В голове одновременно теснилось слишком много мыслей, и я даже растерялась, не зная, что сказать в первую очередь. Наконец спросила то, что первым пришло на ум:

— А кто такие духи-хранители?

Кейн нахмурился, а затем поднялся на ноги, подошел ко мне и заглянул в открытую книгу, которую я продолжала держать на коленях. Увидел портрет Арлиона, сразу все понял и вздохнул, как мне показалось, с сочувствием.

— Сегодня Плиний рассказывал о них на лекции, ты разве не помнишь?

Я удивленно покачала головой.

— Я помню только то, что он говорил о драконах. После этого я уже не очень внимательно слушала.

— Он рассказывал о темных эльфах и особенностях их магии, — пояснил Кейн. — И сказал, что у всех родовитых знатных эльфийских семей есть дух-хранитель — древняя сущность, охраняющая семью от внешних опасностей. Особенно внимательно дух-хранитель следит за детьми до их совершеннолетия.

Кажется, лекции и впрямь стоит слушать внимательнее.

— А если детей в семье несколько? Духу-хранителю разорваться на части, что ли? — ни о чем подобном я раньше никогда не слышала.

Кейн рассмеялся.

— Нет, ведь дух привязан не к членам семьи, а к дому. Именно поэтому духи-хранители есть только у старых семей — они привязаны к родовому гнезду и следят за безопасностью семьи там. Таким образом эльфы за пределами дома ничем не отличаются от остальных народов, зато у себя дома они как в крепости.

Я перелистнула несколько страниц и перечитала последние строчки биографии.

— А если разрушить дом?

— Тогда дух сильно ослабнет, — пожал плечами Кейн. — И его можно будет изгнать из нашего мира. Кажется, именно это и произошло с духом-хранителем твоей семьи, правильно?

— Угу, — мрачно подтвердила я, продолжая всматриваться в старые пожелтевшие страницы. — А жаль. Мне не помешал бы какой-нибудь дух, который защищал бы меня от тех, кто захочет меня убить.

Кейн рассмеялся, а затем вдруг успокаивающе обнял меня за плечи, вынуждая меня оторваться от книги.

— Ну, если тебе станет от этого легче, у тебя есть еще шестеро если не совсем духов, то по крайней мере хранителей, которые заботятся о тебе и не позволят никому тебя обидеть…

Я отложила тяжелый том в сторону и положила Кейну голову на плечо.

— Спасибо.

— Да брось ты, — хмыкнул он и успокаивающе погладил меня по спине. — Никто из нас шестерых не считает тебя изгоем, маньячкой или сумасшедшей. А на остальных плевать, разве нет?

Я улыбнулась.

— Конечно.

Может, Кейн прав? В конце концов, какая разница, что думают все остальные? У меня есть несколько дорогих мне людей, которых не беспокоят мое имя рода или красные глаза, и этого достаточно. А весь мир мне все равно не удастся переубедить, так стоит ли вообще тратить на него силы и нервы?

Так, в обнимку, мы продолжали сидеть, пока в комнате окончательно не стемнело, а нарушена наша идиллия оказалась появлением Бьянки, которая вошла в комнату и с порога заговорила:

— Привет, Эржебета, как прошел де…Ой!

Увидев нас обнимающимися, прорицательница смутилась.

— Простите, я не хотела помешать…

Кажется, наши объятия неправильно истолковали. Кейн поднялся на ноги и слегка поклонился Бьянке:

— Ничего страшного. Хорошего вечера, дамы.

С этими словами он взял свои книги и направился к двери. Я торопливо вскочила с кровати и с возгласом «Подожди меня, не уходи!» выбежала следом за ним в коридор.

— Извини, что так получилось, — быстро сказал Кейн, едва я закрыла за собой дверь. — Как твоя подруга, кстати, относится к сплетням? Вся Академия будет завтра уже оповещена о том, что темная адептка с боевого факультета встречается со светлым целителем?

— Да наплевать, — отмахнулась я. — Бьянка не особо болтлива, а даже если про нас с тобой пойдут слухи, какая разница? И так половина Академии уверена, что мы с тобой спим вместе, поскольку в нежную дружбу светлого и темного магов поверить намного сложнее.

— Да ладно? — искренне поразился Кейн. — Такие слухи ходят?

— По крайней мере, мои одногруппницы интересовались, что у нас с тобой, — сообщила я. Неожиданная мысль пришла мне в голову, и я издалека начала. — Кстати, ты общался с кем-нибудь из наших в последнее время?

— Да, с Дирком вчера и с Фростом на той неделе.

— А с Оттилией? — ненавязчиво спросила я.

Кейн в тот момент с повышенным вниманием изучал пейзаж за окном и не видел, с каким вниманием я следила за выражением его лица. То оставалось спокойным, однако было непонятно, что именно на улице так увлекло мага — уже совсем стемнело, и было ничего не разобрать.

— С ней мы сейчас редко общаемся, — нейтрально отозвался он. — А почему ты спрашиваешь?

Я раздраженно выдохнула, а потом подергала друга за рукав, чтобы тот наконец-то обратил на меня внимание. Если честно, я плохо представляла, как именно нужно задавать вопросы на эту тему, чтобы ненароком никого не обидеть. Кейн взглянул на меня, и я, набрав воздуха в грудь, спросила:

— Просто скажи мне, то, что ты не встречаешься сейчас с местными адептками, как-то связано с ней?

— Что? — переспросил он, а потом недовольно закатил глаза. — Корделия…

— Я не собираюсь выпытывать подробности или лезть не в свое дело, — быстро заверила его я. — Просто скажи — да или нет?

Есть у Оттилии хоть какой-то шанс или нет?

— Да, — нехотя признался он после долгого молчания. — Связано.

Как я и обещала, я не стала углубляться в тему, а вместо этого довольно улыбнулась:

— Хорошо!

Раз эти двое и впрямь друг к другу неравнодушны, тогда все в порядке. Может, когда мы через несколько месяцев встретимся снова, Оттилия и Кейн и впрямь смогут до чего-нибудь договориться. Однако Кейн почему-то по-прежнему выглядел мрачным. Несколько секунд он о чем-то напряженно размышлял, а потом, выдохнув, сообщил:

— Ничего хорошего.

— Почему?

— Корделия, ты же знаешь, что я барон. А ты никогда не задавалась вопросом, почему я сперва отправился в Госфорд, затем в Академию магии, и за все это время ни разу не возвращался в Шалевию?

Вопрос застал меня врасплох, поскольку по какой-то причине я никогда об этом не думала. Хотя Кейн, конечно же, прав — раз у него есть титул, значит, должны быть какие-то земли, имение, дела, связанные с его баронством. Семья, в конце концов. Однако шалевиец и впрямь никогда рассказывал о своем доме и вообще обходил эту тему стороной.

— И почему? — наконец спросила я, чувствуя, что наступаю на больное место.

Кейн вздохнул.

— Я убил на дуэли одного дворянина, — наконец признался он. — Дуэли в Шалевии запрещены, поскольку королю не нравится, когда аристократы убивают друг друга из-за ерунды. После случившегося меня, конечно, не изгнали, но было очевидно, что мое присутствие в столице нежелательно. И я уехал.

Я продолжала смотреть на него, чувствуя, что Кейн чего-то не договаривает. Убил кого-то на дуэли — ну, неприятно, но это случается сплошь и рядом! Кейн был не первым и не последним, тогда в чем дело? Или он убил кого-то, особенно приближенного к королю?

— Если бы! — усмехнулся он, а затем словно заледенел, и его лицо стало напоминать маску. — Я убил своего двоюродного брата. И причина той дуэли была дурацкой, и сама дуэль проходила как-то неправильно, но суть даже не в этом. А в том, что именно мой кузен был тогда бароном де Энниндейлом, а после его смерти, по иронии богов, наследником титула остался я. Кстати, помнишь наш разговор о светлых и темных? Как тебе светлый маг, убивший близкого родственника?

— И сколько идиотов обвинили тебя в том, что ты намеренно убил своего кузена ради титула? — спокойно спросила я, не обратив внимания на последний вопрос и сразу сообразив, чем была чревата та дуэль.

Кейн пожал плечами.

— Достаточно.

Остаток истории было легко додумать самой. После случившегося Кейну и не хотелось, и, возможно, просто было опасно оставаться в Шалевии, и он уехал. И с тех пор не возвращался в родные места, хотя прошло уже… ну, несколько лет точно. Мда, откровенно говоря, такого поворота я совсем не ожидала. Нет, я нисколько не осуждаю его и нахожусь целиком на его стороне, просто… Хотя какая разница? Он мой друг, с которым мы через многое вместе прошли. Да, Кейн часто ведет себя безбашенно и безрассудно, но я доверяю ему и знаю, что он не способен на низкий иди подлый поступок. Так что плевать на прошлое. Да и не мне его судить — у меня на совести двадцать трупов, а у него всего один!

— Так что, возвращаясь к нашему разговору, — тут в голосе Кейна, который ничего не подозревал о моих мыслях, появилась отчетливая горечь. — Оттилии ни за каким демоном не нужен опальный барон, в то время как она сама — дочь герцога. Я не могу ей ничего предложить, понятно? И нет смысла развивать эту тему.

— Дурак, — с глубокой убежденностью произнесла я.

Кейн не стал спорить, но и согласным с моим заявлением не выглядел. Вид у него стал чересчур независимым, и я торопливо перевела разговор на другую тему прежде, чем он сбежал:

— Кстати, тебе удалось узнать что-нибудь о Раннулфе?

Тот вздохнул, как мне показалось, с облегчением.

— Не слишком, — голос мага зазвучал по-деловому, а сам Кейн выглядел теперь собранным и сосредоточенным. — В книгах, к которым имеют доступ адепты, рассказывается о его исследованиях до того момента, как он отправился воевать. О послевоенных трудах книги наверняка тоже есть, но сомневаюсь, что нам позволят их почитать. Насколько я могу судить, до войны он исследовал воскрешение людей из мертвых.

— Как зомби, что ли? — не поняла я. — Так чего там исследовать, поднимать зомби любой некромант умеет…

— Нет, не зомби, — нетерпеливо мотнул головой Кейн. — Раннулф мечтал научиться воскрешать людей так же, как это делают вампиры. Чтобы человек ожил самим собой и был в здравом уме и трезвой памяти. Однако, судя по тому, что прошло уже сто лет, а мы ни о чем подобном ни разу не слышали, его исследования не увенчались успехом.

— Да уж, — задумчиво пробормотала я. — А мы можем предположить, что после войны он продолжил заниматься этой темой?

— В принципе, можем, — подтвердил Кейн. — Ведь во время войны его семья была убита. Он мог стремиться вернуть их.

— Но это не объясняет жертвоприношений, которые происходят сейчас, — продолжила я размышлять вслух. — Ты не знаешь, можно воскресить человека через сто лет после его смерти?

Кейн уверенно покачал головой.

— Даже архивампирам подобное не под силу. Сто лет — слишком большой срок, от тела может остаться максимум несколько костей, и даже архивампиру не хватит сил, чтобы восстановить их.

— Значит, цель Раннулфа в чем-то другом, — подытожила я. — Жаль. Боюсь, больше у нас нет источников, на которые мы могли бы опираться.

Через пару дней у нас была поточная лекция по истории магии. Особой популярностью среди адептов эти лекции не пользовались — к примеру, на прошлой неделе нам рассказывали про то, как была основана наша Академия, а это происходило целых пятьсот лет назад. Спрашивается, кому какое дело до событий многовековой давности? Я сама эти лекции всегда слушала вполуха, предпочитая незаметно делать домашнее задание по другим предметам. Магистру Элриджу на невнимательность адептов было наплевать, поскольку этот древний светлый маг жил историей, и реальный мир у него интереса не вызывал. Впрочем, неудивительно — магистр выглядел ровесником Академии: совсем седой, весь в глубоких морщинах, а ходил он, единственный из всех магов в этой Академии, опираясь на палку.

На этой неделе я слушала его относительно внимательно, поскольку мне надо было поговорить с ним и не хотелось раздражать человека несерьезным отношением к предмету. Когда Элридж закончил рассказывать про первого ректора Академии и старческим дребезжащим голосом объявил, что все свободны, я спустилась к кафедре.

— Простите, магистр, — обратилась я к нему; говорить пришлось громко, поскольку адепты покидая аудиторию, громко шумели, а старик был еще и глуховат.

Тот моргнул несколько раз выцветшими блеклыми глазами и словно только сейчас обнаружил, что находится в аудитории, где только что читал лекцию. Его взгляд вдруг стал цепким и острым

— Да-да, адептка?

— Я изучаю сейчас события Кровавой войны, — начала я. — И на днях читала биографию Арлиона Этари…

Взгляд магистра снова расфокусировался; он словно видел перед собой что-то, чего не могла видеть я.

— Да, Арлион Этари, — пробормотал он, уже не видя меня. — Очень интересная была личность… И очень одаренный маг. За последние сто лет не было ни одного мага, темного или светлого, который был бы настолько же талантлив, как и он…

Я изумленно вытаращилась на Элриджа. Мы точно говорим об одном и том же архимаге?

— Не удивляйтесь, девушка, — совершенно спокойно заявил магистр, который уже пришел в себя и заметил, какими глазами я на него смотрю. — Историкам свойственен более объективный взгляд на вещи, поскольку они следят за сменой эпох с глобальной точки зрения и видят, что в мире все относительно… Так чем же вас заинтересовала личность этого архимага, что вы не стали ждать лекций по Кровавой войне, которые будут весной, а занялись этой темой сейчас?

— Почему он так сильно изменился? — задала я вопрос, который мучил меня больше всего. — В его биографии говорится, что перед началом войны он был нормальным челове…эльфом, а потом он вдруг сошел с ума, убил королеву Исабелу, а за ней — еще массу народа. Что произошло?

Старик вдруг улыбнулся, из-за чего морщины на его лице обозначились еще глубже и, казалось, достали до самого черепа.

— Это один из тех вопросов, адептка, на которые история не имеет ответа. Было много споров на эту тему, но, кажется, самой популярной версией остается та, что Арлион был потомком драконов и обладал способностями трейхе. Слышали об этом?

— Да, — подтвердила я.

— Свойства крови Этари так и не были изучены до конца. Некоторые считают, что Арлион слишком сильно увлекся способностями драконов, и эта сила свела его с ума. Сразу скажу, адептка, — добавил магистр, когда я уже открыла рот для следующего вопроса. — Версия эта ничем не подтверждена, но прочие звучат еще более неправдоподобно. И узнать уже не получится, поскольку этот род прервался.

— Да, я читала о том, что всю семью Арлиона казнили без суда и… — поддакнула было я.

— Глупости, — отрезал магистр, обрывая меня на полуслове. — Маркиза Этель с детьми скрывалась в фамильном имении, где их схватили, однако дух-хранитель рода успел спрятать от толпы старшую дочь Арлиона, а затем вывести из дома. Когда маги селендрийского короля прибыли в Атламли, они рассеяли духа-хранителя, однако дело было уже сделано, и девушка сбежала. А вот Этель и ее младшего сына действительно казнили. Похоронили заживо, если я не ошибаюсь.

Я почувствовала, как у меня похолодели руки. Так вот кем были те эльфы, чью мучительную смерть я видела столько раз…

— Что же случилось со старшей дочерью? — как я ни старалась, убрать из голоса дрожь мне не удалось.

— Несколько десятков лет она никак не давала о себе знать, — пожал плечами магистр. — Поскольку она тоже была трейхе и обладала теми же магическими способностями, что и Арлион, ее искали. Причем весьма тщательно, но девушка словно в воду канула. И лишь где-то двадцать лет назад она объявилась в Лорене, где вышла замуж за местного аристократа. Однако у их детей не было способностей Этари, и эту эльфийку оставили в покое.

— Как не было? — удивилась я. — Ведь старший ребенок…

Магистр улыбнулся краешком губ.

— Буквально год назад стало известно, что эта эльфийка почти четверть века назад жила при королевском дворе Валенсии, где забеременела от — ни много ни мало — короля Дария II и родила девочку, которую король признал. Никому и в голову не могло прийти, что валенсийская принцесса может одновременно быть трейхе Этари. Но, к сожалению для исследователей, об этом стало известно лишь после смерти принцессы. Поскольку она была последней трейхе, на ней род Этари прервался. Эта информация еще не успела попасть в книги, поэтому вы пока нигде об этом не прочтете… Все в порядке, адептка? Вы побледнели…

— Все в порядке, магистр, — выдавила я. — Просто ваш рассказ поразил меня.

— Понимаю, — согласился тот. — История и впрямь вышла неординарная… Кстати, вот-вот начнется следующее занятие. Если вы так интересуетесь Кровавой войной, драконами и Арлионом Этари, вы зайдите ко мне на кафедру. Я дам вам список книг, которые, возможно, покажутся вам познавательными.

Я поблагодарила дружелюбного преподавателя и на негнущихся ногах поспешила на «Травоведение» магистра Лукреции.

Значит, дед. Арлион Этари был моим дедом, а те эльфы, которые задохнулись в подземной тюрьме, — мои бабушка и дядя. Моей матери удалось избежать их участи благодаря духу-хранителю, и несколько десятков лет она скрывалась среди людей.

Сколько же лет ей было, когда она познакомилась с отцом? Я принялась подсчитывать. Кровавая война закончилась почти сто лет назад, а мне через полгода исполнится двадцать пять. По словам магистра Элриджа, на момент побега она уже не была ребенком. Значит, не меньше девяноста лет.

Я присвистнула. Нет, у эльфов продолжительность жизни, конечно, больше чем у людей, а уж у трейхе Этари тем более, и мать наверняка и в девяносто лет выглядела молодой и прекрасной… Но леди Алина умерла бы от злости и унижения, если бы узнала, что отец предпочел ей девяностолетнюю!

Эта мысль слегка улучшила мое настроение, и к Лукреции я пришла, уже полностью взяв себя в руки и сосредоточившись на занятии. Не стоит демонстрировать свою растерянность и смятение, никто не должен ничего заподозрить. Если магистр Элридж прав, то слава богам, что все считают меня погибшей. Мне вполне достаточно тех, кто просто ненавидит Этари и желает им всем смерти; толпы магов-исследователей крови драконов и ее способностей моя нервная система не выдержит.