В библиотеке я направилась прямиком к уже знакомому пожилому магу, который узнал меня и приветливо заулыбался. Выслушав мою просьбу, он ничуть не удивился, а отошел куда-то вглубь помещения и вернулся со стопкой книг, посвященных драконам. Пояснил при этом, что драконы — благодатнейшая тема для исследований магов, и литературы по ним было написано очень много. А вот на мой осторожный вопрос, есть ли в библиотеке какая-нибудь книга, посвященная роду Этари, библиотекарь лишь недоуменно развел руками:

— Книг по истории Кровавой войны и конкретно по Арлиону Этари — сколько угодно, а вот просто по семье Этари… Нет, но вы встретите упоминания о ней в книгах о драконах.

Я поблагодарила дружелюбного мага и направилась в читальный зал.

Конечно, за час, отведенный на обед, я не успела прочесть все книги от начала до конца, но это было и не нужно. Самое главное я все же узнала, и на свои основные вопросы ответ получила.

Оказывается, главная особенность магии драконов заключалась в том, что они обладали коллективной памятью. То есть каждое последующее поколение перевертышей-драконов могло увидеть воспоминания своих предков. Поскольку эта способность была врожденной, необученные драконы еще не умели ей управлять и чаще всего видели эти воспоминания в форме очень ярких реалистичных снов. Но, как сообщала книга, при желании можно было научиться этим управлять и получать доступ к тем воспоминаниям в бодрствующем состоянии. Небольшая приписка в конце гласила, что такая способность помогала драконам быстрее обучаться, и именно поэтому драконы-маги были не только сильными, но и прекрасно обученными. По сути, получалось, что каждое новое поколение обладало большими возможностями, чем предыдущее, именно потому, что ему было доступно больше воспоминаний. Выходило, что весь опыт, накопленный предыдущими поколениями, никуда не исчезал и словно существовал в этой коллективной памяти, к которой имели доступ драконы и впоследствии эльфы рода Этари.

Получается, эти сны, которые я вижу с детства, вовсе не сны. Это воспоминания моих предков, которые приходят мне на выручку, когда мне нужна помощь. Тогда что же получается… Те эльфы, которых похоронили заживо, тоже существовали? Это было на самом деле? А Арлион Этари… Значит, все те эпизоды с ним — убийство воров, встреча с той красивой женщиной на каком-то официальном мероприятии, а затем на прогулке в парке — выходит, это была его память?

От таких новостей голова шла кругом.

Правда, в другой книге я нашла еще одно замечание, касающееся Этари. Автор признавался, что у крови драконов, которая продолжала течь в жилах этой семьи, наверняка были еще какие-то особенности, которые никому не удалось изучить. Однако был один парадокс — присущие драконам способности к магии, краснеющие глаза и возможность видеть чужие воспоминания получали не все эльфы из рода Этари, а только старшие дети. Первенец в семье наследовал способности драконов, а когда он вырастал и заводил собственную семью, его старший ребенок тоже получал такие же способности. Младшие дети же рождались обычными темными эльфами, и их собственные потомки были такими же. А для старших детей было придумано специальное слово, взятое из мертвого языка драконов, которым их обычно и называли.

«Трейхе». Что переводится как «одаренный».

И опять воспоминания. На этот раз — связанные с Мариусом. «И мало того, что Этари, так ты ещё и трейхе! А я-то думал, что вы все давно сгинули!» — как вживую зазвучал у меня в голове его голос. Выходит, эльфов со способностями драконов всегда было очень мало — по одному на поколение. Таким трейхе был и Арлион Этари. Я, получается, тоже. А, значит, трейхе была и моя мать, а я у нее была первым ребенком. И, видимо, мой старший ребенок, если таковой когда-нибудь будет, тоже получит красные глаза и массу чужих воспоминаний.

И последнее: Арлион Этари был моим прямым родственником. Не просто каким-нибудь троюродным дедушкой или пятиюродным дядей. Нет, он мой предок по прямой линии. Интересно, кем же он мне приходится?

Из библиотеки я уходила, целиком поглощенная своими мыслями. Из-за этого я чуть было не отдала библиотекарю вместе с литературой о драконах свою тетрадь с конспектами лекций, на что пожилой маг добродушно напомнил, что учеба учебой, а отдыхать молодому организму тоже надо. Затем я перепутала выходы, и вместо родного боевого факультета пришла к целителям. Спохватилась только в тот момент, когда мимо прошло несколько адептов в светло-серых балахонах, стрельнувших в меня — единственного в пределах видимости темного мага — неприязненными взглядами. Очнувшись и стряхнув оцепенение, я сообразила, что уже опаздываю, и поспешила на занятие к Лэшелу.

Войдя в тренировочный зал, я обнаружила, что оно идет полным ходом. К практике мы еще не перешли, однако магистр уже начал объяснять новую тему. Извинившись, я получила разрешение войти и заняла свое место среди прочих адептов.

— Итак, как я уже говорил, — вернулся Лэшел к объяснению материала, — ментальная магия является одним из самых сложных разделов магии. На первых курсах ее не преподают, поскольку у адептов не хватает концентрации и умений, чтобы полноценно ей заниматься, однако основам их все же обучают. Через несколько лет, если этот тип магии вас заинтересует, вы сможете изучать его углубленно.

— А мысли мы сможем читать? — азартно спросил Ник.

— А заставлять людей видеть то, чего на самом деле нет? — решил не отставать от него Олаф.

— Точно, например, купить что-нибудь очень дорогое, расплатиться медяками, а продавец решит, что это золото, и ничего не заподозрит…

— Или подкорректировать себе внешность, чтобы все парни от твоей красоты падали к твоим ногам, — мечтательно добавила Кадма, которую можно было бы назвать миловидной, если бы не слишком длинный нос.

Стройная белокурая Луиза отчетливо фыркнула, однако Лэшел невозмутимо ответил:

— Да, этому можно научиться. Умение создавать иллюзии — изменять внешность по своему вкусу, делать предмет невидимым и многое другое — все это относят к ментальной магии. Только учтите, адепты, что не всегда можно применять эту магию по своему желанию, и во многих случаях ее использование преследуется законом. В частности, аферы с подделкой денег, так что заработать состояние подобным способом вы не сможете. А изменить внешность — пожалуйста, многие женщины-маги обычно именно так и корректируют свои недостатки.

Кадма просияла счастливой улыбкой, восхищенно глядя на Лэшела. Луиза усмехнулась и изящным движением перебросила через плечо несколько светлых локонов — мол, я и безо всякой магии хороша сверх всякой меры. Я ухмыльнулась уголком рта. В магистра Лэшела почему-то регулярно влюблялись все адептки, у которых он вел занятия. Думаю, дело было в его чувстве юмора, молодости и харизме — подумаешь, преподаватель, он старше нас совсем ненамного… Зато какой он симпатичный! Дополнительное обаяние ему придавала серьга в ухе, без которой я еще ни разу не видела его — в ней я уже давно опознала коготь мантара и сделала вывод, что магистр тоже был не прочь похвастать своей удалью. Не так много людей могли похвалиться тем, что одолели этого хищника. Даже я не совсем избежала чар магистра — ни о какой влюбленности речи не шло, но Лэшел определенно мне нравился.

— Так вот, — вернулся он к занятию. — Ментальная магия может быть довольно полезна в бою. Сбить противника с толку, заставить его видеть то, чего на самом деле нет, отвлечь — что угодно. Но это все более высокий уровень знаний, мы же с вами начнем с основ. Учиться самостоятельно создавать ментальные образы и транслировать их другому человеку вы будете через пару лет, а пока мы возьмем то, что является частью нас самих, и потому не нуждается в создании — наши эмоции. Это не так сложно, поскольку многие маги с рождения являются эмпатами и при желании могут ощутить эмоции других людей. Среди вас есть такие?

Кадма, Сид, Жан и я подняли руки. Луиза недовольно поджала губы.

— Отлично, значит, вам будет проще. А защищать свой разум и блокировать эти эмоции вы умеете?

Мы синхронно покивали головами.

— Тоже хорошо. Значит, на ближайших нескольких занятиях мы будем учиться передавать свои эмоции другим людям. Вас четверых это тоже касается, поскольку вы умеете чувствовать эмоции окружающих, а теперь вы должны будете передавать их сами.

— Простите, магистр, — поднял руку Олаф. — А какое отношение это вообще имеет к защитной магии?

— Самое прямое, — отозвался Лэшел, похоже, ожидавший этого вопроса. — Сейчас вы учитесь передавать свои эмоции, а потом будете учиться внушать эмоции, которые вам не принадлежат. Во время поединка, если представится возможность, можно внушить противнику какие-нибудь чувства, способные ему помешать и выиграть вам время — страх, злость, растерянность… Даже если вы сражаетесь с опытным магом, который способен побороть ваше внушение, все равно ему понадобится на это время, хотя бы пара секунд. И эта пара секунд может в корне изменить развитие сражения. Ясно?

— Да.

— Тогда перехожу непосредственно к объяснению. Намного удобнее работать с передачей эмоций при непосредственном телесном контакте с тем, кому вы собираетесь что-то внушить, но, увы, эта возможность у нас часто отсутствует…

Магистр продолжил говорить, а я слушала, стараясь не пропустить ни слова. Получалось немного странно — Мариус обучал меня ментальной магии, и накладывать иллюзии я умела, однако внушать свои эмоции кому-то меня никогда не учили, хотя, по словам Лэшела, это были самые основы. Нет, Мариус лишь объяснил мне, как закрывать свой разум от эмоций окружающих, и все. Возможно, это было связано с тем, что я была принцессой? Меня, брата и сестер с самого детства учили абстрагироваться от любых эмоций и в любой ситуации сохранять холодную голову и «держать лицо». Сейчас же мне объясняли в точности обратную ситуацию — сосредоточиться лишь на одном конкретном чувстве и донести его до другого человека. Должно быть, Мариус рассудил, что принцессе подобные знания ни к чему.

Закончив объяснение, Лэшел разбил нас на пары и велел попробовать сосредоточиться на каком-нибудь одном чувстве и передать его соседу. Этим мы и занимались до конца занятия, и у некоторых вроде бы даже что-то получилось. По крайней мере, Марк, находившийся в паре с Олафом, утверждал, что в какой-то момент очень захотел есть, хотя только что был на обеде, в отличие от Олафа, отбывавшего наказание на кухне. У меня самой с первого раза ничего не получилось, поскольку я привыкла работать с плетениями, а магия такого порядка была мне практически незнакома.

После двойной «Защитной магии» у нас шел ужин, а затем я поднялась в нашу с Бьянкой комнату. Прорицательницы еще не было — я видела, как за ужином она сидела в компании подруг из своей группы и громко с ними над чем-то смеялась. Усевшись на кровать, я взяла с тумбочки взятую два дня назад из библиотеки книгу о темных магах. До сегодняшнего вечера у меня не было возможности почитать ее, поскольку после того, как мы вернулись тогда из библиотеки, Бьянка вспомнила о заданном нам магистром Лукрецией на дом сочинении о полезных свойствах трав, растущих на востоке Хиллсборо, и в итоге мы почти весь день потратили на него, и на чтение сил у меня уже не осталось.

Но едва я открыла том, как в дверь постучали, а затем на пороге возник Кейн с книгами в обнимку.

— Тебя выгнали из комнаты? — удивилась я.

Он недовольно тряхнул головой:

— Нет. Просто мой сосед со стихийного факультета устроил гулянку, и сосредоточиться на чтении сейчас невозможно. Так что я к тебе.

Только сейчас я обратила внимание на то, что в руках он держал не учебник, а уже знакомые мне «Изобретения архимагов». Не дожидаясь приглашения, Кейн прошествовал внутрь и устроился за столом. Но прежде, чем начать читать, он вдруг спросил:

— Ты узнала то, что хотела, о драконах?

— Да, — нехотя призналась я.

На красивом аристократичном лице промелькнуло беспокойство.

— С тобой все будет в порядке?

— Я справлюсь, — пообещала я. — Просто мне надо все это осмыслить, так что не волнуйся за меня. Сейчас главное — узнать, какую цель преследует Раннулф.

Кейн понял намек и углубился в чтение. Я последовала его примеру.

Значит, Арлион Этари. На портрете он выглядел надменным и равнодушным, хотя ему невозможно было дать больше двадцати пяти лет. Глядя на него, я с трудом могла поверить, что этот эльф был способен улыбаться и вообще проявлять человеческие чувства. Но ведь он мог, я сама была тому свидетелем! Ведь сны, где он общался с той красивой женщиной, не были плодом воображения, а его воспоминаниями, теперь я это знаю!

Я перешла к биографии. Она была, кстати, подлиннее, чем у Раннулфа, — целых десять страниц.

Темный эльф, архимаг, маркиз — это все уже знакомо. Род Этари, потомки драконов — это вам не «демонические сущности», в которых верят обычные люди… Родился в семейном имении в Атламли, приграничной области Селендрии. Имение лежит на самом юго-востоке страны и граничит одновременно и с Вереантером, и с Аркадией. До шестнадцати лет получал домашнее образование, затем отправился учиться в Академию магии в Лорене. Окончил факультет боевой магии, получил звание магистра, затем покинул Лорен и отправился обучаться воинскому искусству в Лаут. А, помню, так называется знаменитая воинская школа темных эльфов, в которой когда-то учился Люций. Да и мастер Грейсон на своих занятиях как-то о ней рассказывал. Вроде она не настолько элитна, как тот же Атенрай, но все равно попасть туда практически невозможно.

В общем, пройдя обучение в Лауте, Арлион вернулся в Академию в Лорене и продолжил обучение вплоть до того момента, как получил степень архимага. После этого значимого события еще какое-то время продолжал научную деятельность в Селендрии, а затем отправился в Хиллсборо, государство светлых эльфов, изучать их магию. Неизвестно, каким образом, но светлые эльфы приняли его в Ведическую Школу, и там Арлион проучился до звания магистра. Затем вернулся в Селендрию и сходу получил предложение темноэльфийского короля стать придворным магом. Арлион потребовал разрешение продолжать свои исследования, получил его и согласился.

Вскоре после вступления в должность он женился на селендрийской аристократке Этель Бору. Она была из очень родовитой семьи, считалась первой красавицей королевского двора, однако способностями к магии не обладала. Брак был заключен по расчету, и никаких нежных чувств супруги друг к другу не испытывали, хотя у них родилось двое детей. Ну, зачем этой Этель потребовалось выйти замуж за Арлиона, понятно — муж-маркиз, занимающий столь высокое положение, лишним никогда не будет. А вот зачем Арлион женился на ней? У него и так было все — титул, богатство, власть, влияние… Или он женился на Этель потому, что этот брак мог принести ему что-то, чего у него до сих пор не было?

Или потому, что не мог жениться на другой — той красивой неэльфийке, на которую он смотрел с таким обожанием?

Его жизнь при дворе пришлась аккурат на время обострения отношений Селендрии и Вереантера. Что-то они тогда территориально не поделили, но я не стала углубляться в политические рассуждения и лишь поняла, что сам Арлион был настроен на мирное урегулирование конфликта. Вообще, если верить книге, будучи придворным магом, он ничем не напоминал кровожадного безумца и был вполне адекватным эльфом, и к вампирам относился неплохо. И, насколько я могла судить, именно тогда и происходили его встречи с той дамой, которую я видела во сне. Так почему же он стал таким монстром, о котором я читала?

Вскоре была убита королева Исабела Вереантерская, и обвинили в ее смерти Арлиона. Посольство вампиров во главе с королевской четой как раз находилось в Лорене. Арлиона застали прямо на месте преступления — по локоть в крови над еще теплым телом королевы, и он сам признал, что убил ее. При этом над телом королевы был совершен еще какой-то сложный темный ритуал, из-за которого даже архивампир Магнус не смог воскресить жену. Разразился крупный скандал, Арлиона взяли под стражу, а затем Вереантер объявил Селендрии войну.

Несколько месяцев боевые действия шли своим ходом — осады, штурмы, битвы. Арлион в них не участвовал. Зато примерно через полгода после начала войны, когда стало очевидно, что сдержать натиск вампиров эльфам не удастся, селендрийский правитель восстановил в должности и правах Арлиона, и тот стал принимать в боях активное участие и, если верить книге, он тогда словно с цепи сорвался. При помощи боевого архимага такой силы эльфы уверенно противостояли вампирам и теснили их назад, но Арлион отличился тем, что никогда не щадил мирное население.

Дальше шел перечень наиболее значимых его «деяний», после прочтения которых меня затошнило. Кровопролитные битвы, в которых противник уничтожался целиком — это еще можно понять. Заражение чумой целых городов. Сожжение деревень со всеми жителями, включая детей. Бесконечные эксперименты на людях — как испытания новых плетений, так и просто проверки, сколько пыток сможет вынести человек до того момента, как умрет. На какое-то время, к примеру, Арлион увлекся изучением олльфаров и для этой цели приманивал их на живца. То бишь оставлял группу живых, но безоружных и связанных людей в лесу и ждал, пока хищники их обнаружат. У меня закралось подозрение, что Арлион, как и я, проверял теорию какого-то нашего родственника о том, что олльфары не причинят вреда, если их не бояться. Однако другие люди этого не знали и в результате становились обедом для хищных зверей. И создавалось впечатление, что Арлиону было все равно, кого убивать. Да, среди его жертв преобладали вампиры, но там хватало и людей, и эльфов.

Спустя какое-то время даже король Селендрии признал своего придворного мага сумасшедшим и объявил, что отстраняет его от должности и вызывает обратно в столицу. Тогда Арлион с довольно большим отрядом преданных ему эльфов начал свою собственную войну против всех сразу. К тому моменту он был уже настолько безумен, что уничтожал всех подряд, и за его отрядом оставался кровавый, выжженный дотла след, в котором не было выживших.

Но все же архимаг, каким бы сильным и могущественным он ни был, не мог сражаться со всем миром. Закончилось все тем, что Арлион и его соратники укрылись в небольшом селендрийском городке неподалеку от Атламли, и там их настигла армия Магнуса. Город взяли штурмом, и архивампир убил эльфа. После этого оба государства, изнуренные долгой и тяжелой войной, быстро пришли к взаимопониманию и прекратили военные действия.

Останки Арлиона после этого были перевезены в семейное имение дальними родственниками и захоронены там. К тому моменту Арлиона в Селендрии ненавидели так сильно, что король объявил о лишении рода Этари титула, земель и привилегий, дух-хранитель рода был развеян, а жене и детям Арлиона было предписано отправиться к родным Этель.

Однако король Селендрии недооценил силу ярости и мстительности своих подданных. Буквально за сутки до отъезда из Атламли, где Этель с детьми прятались, в поместье ворвалась разъяренная толпа. Маркизу с детьми схватили, отвезли в ближайший город, судили и приговорили к смертной казни. Приговор был приведен в исполнение незамедлительно, а король, узнав об этом, спустил дело на тормозах и не стал слишком строго карать градоначальника того города за самоуправство. Видимо, посчитал, что подданным было необходимо хоть на ком-то выместить свою злость, а семья Этари для этой цели подходила идеально.