6

Уэйн сбросил скоростной пузырь.

«Первый шаг, – подумал Ваксиллиум, прицеливаясь, – привлечь их внимание».

Он начал аккуратно отталкиваться во все стороны от себя, создавая «стальной силовой пузырь», отклоняющий пули. Он не защищал целиком и полностью, но помогал. Впрочем, не от алюминиевых пуль.

Надо быть осторожнее. И лучше стрелять первым.

Грабители с готовностью вскинули собственные стволы. Ваксиллиум видел в глазах бандитов жажду разрушения. Они были вооружены до зубов, но пока что грабежи происходили без единого выстрела.

Конечно, большинству хотелось скорее пострелять, чем кого-то убить, но такие ситуации легко перерастали в настоящее побоище. Если их не остановить, умыкатели оставят позади себя не только разбитые окна и сломанные столы.

Выбрав бандита с дробовиком, Ваксиллиум уложил его пулей в голову. Потом расправился со вторым. Эти дробовики представляли наименьшую опасность для Ваксиллиума, однако для прятавшихся где попало очевидцев могли оказаться смертельными.

Выстрелы эхом раскатились по просторному залу, и гости закричали. Кто-то воспользовался случаем и перебежал к краям помещения. Большинство залегло рядом со своими столами. В суматохе бандиты не сразу заметили Ваксиллиума.

Он уложил еще одного пулей в плечо. Самое разумное сейчас было бы пригнуться и продолжать стрелять под прикрытием стола. У бандитов ушли бы драгоценные секунды на выяснение, кто напал на них в этом огромном, заполненном людьми помещении.

К несчастью, в этот момент, вопя от радости, открыли огонь умыкатели, находившиеся за спиной Ваксиллиума. Они вряд ли поняли, откуда стреляли, но увидели, как рухнули их товарищи, и бросились врассыпную в поисках укрытия. Через минуту в зале должна была воцариться буря свинца и дыма от выстрелов.

Сделав глубокий вдох, Ваксиллиум разжег сталь и зачерпнул из железной метапамяти. Заполняя ее, он становился легче, а когда из нее черпал, делался тяжелее – намного тяжелее. Он увеличил свой вес в сто раз. Сила тела увеличилась пропорционально – точнее, Ваксиллиум мог только предполагать, а иначе бы его просто расплющило под действием собственного веса.

Подняв пистолеты высоко над головой, чтобы они оказались за пределами радиуса, Ваксиллиум толкнул от себя, по кольцу. Начал медленно, постепенно увеличивая алломантическую силу. Толкая, алломант применял собственный вес против веса предмета – в этом случае металлических гаек и болтов в столах и стульях. Их понесло прочь.

Он превратился в эпицентр расширяющегося кольца силы. Столы переворачивались, стулья скребли по полу, люди кричали от удивления. Кого-то сила захватила и поволокла в сторону от Ваксиллиума. Он надеялся, что никого не поранило, но лучше уж получить несколько синяков, чем остаться посреди зала и словить шальную пулю.

Неподалеку Уэйн, осторожно пробиравшийся в дальнюю часть помещения, запрыгнул на перевернутый стол, ухватился за край и с ухмылкой быстро доехал на нем до бандитов.

Ваксиллиум ослабил алломантический толчок. Он стоял один посреди большого пустого пространства в центре обеденного зала, окруженный лужицами пролитого вина, рассыпавшейся едой и упавшими тарелками.

Потом стрельба началась всерьез, бандиты обрушили на него шквал огня. Ваксиллиум встретил лавину пуль еще одним сильным алломантическим толчком, и они остановились в воздухе, отраженные волной. Затем осторожно, чтобы не ранить случайно какого-нибудь невинного очевидца, отправил пули обратно. Однако этого хватило: бандиты бросились врассыпную, вопя, что в помещении находится алломант-стрелок.

Теперь Ваксиллиуму угрожала настоящая опасность. Во мгновение ока он переключился с зачерпывания из метапамяти к ее заполнению, делая себя намного легче. Нацелил револьвер вниз, всадил пулю в пол прямо рядом с собой и, оттолкнувшись от нее, взмыл в воздух. Ветер засвистел в ушах, когда Ваксиллиум бросился на баррикаду из мебели, которую сам же и воздвиг и где все еще прятались некоторые из гостей. К счастью, многие понимали, что по периметру зала гораздо безопаснее, и пробирались туда.

Ваксиллиум упал прямо посреди грабителей, которые пытались спрятаться за грудой столов и стульев. Бандиты начали сыпать ругательствами, когда он раскинул руки, направляя пистолеты в противоположные стороны, и принялся стрелять. Закружился и быстрым веером пуль уложил четверых.

Ответные выстрелы отбил «стальной пузырь».

– Алюминиевые пули! – заорал один из бандитов. – Достаньте этот проклятый алюминий!

Вакс развернулся и дважды выстрелил кричавшему в грудь. Потом прыгнул в сторону и перекатился к столу, который оказался за пределами его изначального алломантического толчка. Новый толчок с упором на гвозди в столешнице перевернул стол, дав укрытие, когда бандиты открыли огонь. По голубым лучам, ведущим к некоторым пулям, Вакс понял, что они движутся слишком быстро, чтобы их можно было оттолкнуть.

Другие бандиты перезаряжали оружие. Ваксу явно повезло: судя по ругательствам главарей, умыкатели должны были заранее зарядить оружие алюминиевыми пулями – по крайней мере, поместить их в некоторые каморы. Однако стрелять алюминием – все равно что стрелять золотом. Многие предпочли оставить соответствующие патроны в карманах, чтобы случайно не растратить.

Какой-то бандит, пригнувшись, обежал стол и прицелился. Ваксиллиум машинально оттолкнул пистолет и ударил им по лицу нападавшего. Затем уложил его, всадив пулю в грудь.

«Пусто», – подумал он, подсчитывая сделанные выстрелы.

В другом револьвере осталось всего два патрона. Ваксиллиум выглянул за край своего убежища, подметив расположение двух бандитов, которые перезаряжали револьверы, спрятавшись за опрокинутыми столами. Быстро прицелился, увеличил вес, потом выстрелил и толкнул со всей мочи пулю, покинувшую дуло пистолета.

Пуля с треском врезалась в столешницу-укрытие, просверлила ее насквозь и поразила бандита, находившегося по другую сторону. Повторив маневр, Ваксиллиум уложил другого бандита, пока тот оторопело взирал на толстую дубовую столешницу, пробитую обычной револьверной пулей. Перепрыгнув через собственный стол, оказался под его защитой как раз в тот момент, когда рядом с ранеными появились еще бандиты и открыли огонь.

Пули с треском врезались в убежище, но оно сдержало. Ни одна из пуль не имела указующего синего луча. Алюминий. Ваксиллиум перевел дух, бросил револьверы и вытащил из кобуры на внутренней стороне лодыжки «Террингал-27». Пистолет не самого большого калибра, но точный благодаря длинному стволу.

Глянув в сторону Уэйна, Ваксиллиум насчитал четверых павших умыкателей. Его друг как раз весело прыгнул со стола навстречу человеку с дробовиком. Оба превратились в размытое пятно, когда Уэйн создал скоростной пузырь. Миг спустя Уэйн возник в другом месте – пули свистели там, где он только что стоял, – он прятался за опрокинутым столом, а бандит с дробовиком уже лежал на полу.

Любимая тактика Уэйна заключалась в том, чтобы подобраться ближе, захватить противника в скоростной пузырь и сразиться с ним один на один. Он не мог перемещать скоростной пузырь после того, как воздвигал его, но мог двигаться внутри. Сбросив пузырь, Уэйн оказывался стоящим не там, где следовало бы ожидать. Его невероятно трудно было отследить и взять на мушку.

Однако, если драка затягивалась, противники в конце концов начинали соображать и не стреляли до тех пор, пока Уэйн не сбрасывал пузырь. Между сбросом одного и подъемом другого проходила пара секунд, и в это время Уэйн оказывался наиболее уязвимым. Разумеется, даже когда пузырь действовал, Уэйн не был в полной безопасности. Ваксиллиуму всегда не давало покоя, что друг сражался в одиночку, окруженный пузырем ускоренного времени. Если Уэйн попадет в неприятности внутри пузыря, Ваксиллиум не сможет ему помочь: Уэйна подстрелят, и он истечет кровью еще до того, как пузырь исчезнет.

Что ж, у Ваксиллиума имелись и свои проблемы. Против алюминиевых пуль его собственный защитный пузырь был бесполезен. Он позволил пузырю исчезнуть. Все новые и новые пули градом сыпались на стол и пол вокруг, треск выстрелов эхом отдавался в большом холле. К счастью, Ваксиллиум по-прежнему видел синие лучи, которые указывали на обычную сталь бандитских пистолетов, включая и группу, пытавшуюся зайти с фланга.

«Нет времени с ними разбираться», – подумал Ваксиллиум.

Главарь бандитов послал Стерис наружу вместе с одним из своих людей, но сам остановился возле двери. Он не выглядел удивленным сопротивлением. Что-то в том, как он стоял, властный и уверенный в себе… Что-то в том, как его глаза – единственная открытая часть замаскированного лица – отыскали Вакса и пристально уставились на него… Что-то в его голосе…

«Майлз?» – потрясенно подумал Ваксиллиум.

Крики. Крики Мараси. Вакс отвернулся от главаря, ощущая незнакомое чувство – панику. Стерис нуждалась в нем, но Мараси тоже, и она была ближе. Колосс-полукровка по имени Тарсон, держа ее одной рукой за шею, волок к двери и сыпал ругательствами. Два его соратника встревоженно озирались, словно ожидая, что в зал в любой момент хлынут констебли.

Мараси обмякла. Тарсон закричал, ткнул револьвером ей в ухо, но девушка зажмурилась и перестала реагировать. Она знала, что не является простой заложницей; она им нужна – следовательно, они ее не застрелят. И это слыша крики умыкателя, чувствуя дуло у виска…

«Хорошая девочка», – подумал Ваксиллиум.

Несколько гостей прятались поблизости; хорошо одетая женщина и ее муж прижимали ладони к ушам и всхлипывали. Перестрелка была громкой и беспорядочной, хотя Ваксиллиум уже почти не обращал на это внимания. Как бы там ни было, стоило вставить в уши затычки. Но уже поздно.

Ваксиллиум прыгнул в сторону и дважды выстрелил в деревянный пол, чтобы те, кто подбирался к нему, нырнули в укрытие. «Террингал» был заряжен разрывными пулями с полой оболочкой, созданными специально для того, чтобы застревать в древесине, давая хороший якорь. Они также застревали в плоти, снижая вероятность сквозного попадания, при котором можно было бы ранить случайных людей, что Ваксиллиума полностью устраивало.

Он метнулся вперед на полусогнутых ногах и прыгнул на большое сервировочное блюдо. Одной ступней уперся в край блюда и оттолкнулся от пуль позади себя. Маневр позволил проехать вперед по полированному деревянному полу. Ваксиллиум прорвался сквозь столы на открытое пространство рядом с лестницей, ведущей из зала, потом подбросил блюдо и, увеличив свой вес, упал на пол.

Блюдо взмыло перед ним, и потрясенные бандиты начали стрелять. Металл со звоном ударился о металл – несколько пуль попало в блюдо; в ответ Ваксиллиум двумя быстрыми выстрелами уложил бандитов справа и слева от Тарсона. Потом разжег сталь и алломантически толкнул пистолет Тарсона, пытаясь отбить его в сторону от Мараси.

Только в этот момент Ваксиллиум сообразил, что к пистолету не ведет голубой луч. Тарсон, чье пепельное лицо венчала шляпа Уэйна, ухмыльнулся. Потом развернулся, прикрываясь Мараси, которую держал одной рукой за шею, а другой прижимал к ее голове пистолет.

Нет голубых лучей.

«Ржавь и Разрушитель… целый пистолет из алюминия?»

Ваксиллиум и Тарсон замерли. Бандиты позади не заметили, как Ваксиллиум сбежал от них, прокатившись по полу на блюде; они подбирались к тому месту, где он прятался раньше. Главарь все еще стоял у двери, глядя на Ваксиллиума. Вряд ли это Майлз. Ведь встречаются похожие люди, одинаковые голоса. Совсем не обязательно…

Мараси всхлипнула, и Ваксиллиум понял, что не может пошевелиться, не может поднять пистолет. В голове снова и снова повторялся тот выстрел, который он сделал, чтобы спасти Лесси.

«Я это делал десятки раз, – сердито подумал он. – И промахнулся лишь однажды».

Ваксиллиум не мог двигаться, не мог соображать. Он опять и опять видел смерть Лесси. Брызнувшую кровь, улыбающееся лицо.

Тарсон несомненно понял, что Ваксиллиум стрелять не будет. Он убрал пистолет от головы Мараси и направил его на Ваксиллиума.

Тело девушки напряглось. Она уперлась ногами и головой ударила умыкателя в подбородок. Тарсон промахнулся и попятился, схватившись за нижнюю челюсть.

Когда Мараси отклонилась в сторону, сознание Ваксиллиума очистилось, и он обнаружил, что снова может двигаться. Прицелиться как следует было невозможно, потому что Мараси все еще топталась поблизости, – Ваксиллиум уложил колосса-полукровку выстрелом в плечо. Глядя, как он падает, Мараси в ужасе поднесла руку ко рту.

– Он там! – Голоса позади – трое бандитов, с которыми он сражался среди опрокинутых столов.

Алюминиевая пуля рассекла воздух, едва не зацепив Ваксиллиума.

– Держитесь, – крикнул он Мараси, прыгая вперед и хватая ее за талию.

Вскинул пистолет и последней пулей выстрелил в сторону двери, попав главарю в маске в голову.

Тот рухнул на пол.

«Что ж, все ясно», – подумал Ваксиллиум.

Майлза бы простая пуля не сразила. Он был двурожденным особо опасной разновидности.

Тарсон катался по полу, схватившись за руку и издавая стоны. Нет времени. Барабаны пусты. Ваксиллиум бросил свое оружие и оттолкнулся от него, крепко держа Мараси. Алломантический толчок позволил обоим взмыть вверх; град пуль пронесся сквозь то место, где они только что стояли. К несчастью, в корчившегося на полу Тарсона не попала ни одна.

Мараси вскрикнула, вцепилась в Ваксиллиума, когда они взлетели к блистающим люстрам. Он оттолкнулся от одной из них, заставив ее раскачиваться из стороны в сторону. Этот алломантический толчок швырнул его и Мараси к ближайшему балкону, занятому группой притаившихся за перилами музыкантов.

Ваксиллиум тяжело приземлился на балкон; он немного потерял равновесие, потому что нес Мараси и не было времени, чтобы оттолкнуться точнее. Они покатились точно сверток из красной и белой ткани. Когда остановились, Мараси прижалась к Ваксиллиуму, дрожа и хватая воздух ртом.

– Спасибо, – прошептала она. – Спасибо.

– Не стоит благодарности. Остановить бандита так, как вы это сделали, было очень смело.

– В семи из десяти случаев планы похитителей может расстроить соответствующее сопротивление со стороны жертвы, – дрожащим голосом проговорила Мараси. Потом опять зажмурилась. – Простите. Все это очень, очень обескураживает.

– Я…

– Что? – спросила Мараси, открывая глаза.

Вместо ответа Ваксиллиум перекатился в сторону, высвобождаясь из ее объятий и сосредоточившись на голубых лучах, которые двигались слева. Кто-то поднимался на балкон.

Ваксиллиум вскочил на ноги возле большой арфы как раз в тот момент, когда двери на балкон распахнулись и появились два умыкателя – один с винтовкой, другой с парой пистолетов. Ваксиллиум увеличил свой вес, зачерпнув из метапамяти, потом с отчаянной вспышкой стали швырнул тяжелую арфу, толкнув ее металлические крепления, гвозди и струны. Инструмент влетел в деревянный дверной проем, врезался в бандитов и отбросил их к стене. Оба обмякли и повалились на ступеньки, погребенные под сломанной арфой.

Убедившись, что вскоре от этих двоих опасности ждать не стоит, Ваксиллиум схватил пистолеты, бросился назад к балконным перилам и окинул взглядом помещение внизу. Мебель, которую он оттолкнул, образовала на полу бального зала странное, безупречно круглое пустое пространство. Все большее число гостей выбиралось через кухню. Ваксиллиум поискал Уэйна, но разглядел там, где побывал друг, лишь изломанные тела павших бандитов.

– Стерис? – спросила Мараси, подползая к нему.

– Я отправлюсь за ней прямо сейчас. Несколько человек уволокли ее наружу, но у них не было времени, чтобы… – Он осекся, заметив дрожание воздуха у дальней двери.

Дрожание прекратилось, и внезапно появился Уэйн, лежащий на полу в луже крови. Над ним с весьма довольным видом стоял бандит с дымящимся пистолетом в руке.

«Проклятье! – подумал Ваксиллиум, ощутив укол страха. – Если Уэйна ударили по голове…»

Стерис или Уэйн?

«С ней все будет в порядке. Ее забрали неспроста, она им нужна».

– О нет! – воскликнула Мараси, указывая на Уэйна. – Лорд Ладриан, это ведь…

– С ним все будет хорошо, если я до него доберусь. – Ваксиллиум поспешно сунул в руки Мараси один из пистолетов: – Умеете этим пользоваться?

– Я…

– Просто начинайте стрелять, если кто-то будет вам угрожать. Я приду. – Ваксиллиум вскочил на балконные перила. Путь преграждали люстры. Чтобы добраться до Уэйна, придется прыгнуть вниз, потом вверх, потом оттолкнуться от…

Нет времени. Уэйн умирает.

«Вперед!»

Ваксиллиум бросился с балкона. Как только его ноги оторвались от перил, он зачерпнул из метапамяти столько веса, сколько смог. Это не заставило его рухнуть на пол: скорость падения объекта не зависела от массы. Имело значение только сопротивление воздуха.

Однако вес имел огромное значение для алломантического толкания – его-то Ваксиллиум и применил, бросив все силы против люстр. Одна за другой они разлетелись на части, металл внутри них скрутился, хрустальные части лопнули, обдав зал дождем осколков. Но самое главное – появилось достаточно свободного пространства в верхней части зала, чтобы по дуге прыгнуть напрямую к Уэйну.

Ваксиллиум прекратил черпать из метапамяти и начал ее заполнять, уменьшив свой вес почти до нуля. Оттолкнулся от сломанной арфы и одновременно быстрым толчком от гвоздей в полу удержал себя на достаточной высоте.

Бальный зал Ваксиллиум пересек по изящной дуге, пролетев там, где раньше висели большие люстры. Блестящие маленькие светильники по обеим сторонам продолжали сиять, в то время как на пол еще сыпался дождь из осколков, каждый из которых разлагал свет на блики всех цветов радуги. Падая, Ваксиллиум нацелил свой единственный револьвер на бандита, который стоял над Уэйном, и выпустил в умыкателя шесть патронов. Рисковать было нельзя.

Бандит повалился замертво. Ваксиллиум приземлился, отталкиваясь от гвоздей в полу, чтобы не сломать ноги.

Едва он потянулся к Уэйну, как вокруг них возник скоростной пузырь. Ваксиллиум облегченно вздохнул, когда Уэйн зашевелился. Присел на корточки и перевернул друга лицом вверх. Рубашка Уэйна промокла от крови, в животе виднелась дыра от пули. Прямо на глазах у Ваксиллиума она медленно затягивалась, исцеляясь.

– Проклятье, – простонал Уэйн. – Попадание в брюхо – это больно.

Уэйн не мог держать пузырь, пока бандит оставался в живых, – в этом случае тот бы понял, что противник еще не мертв. И преступникам, и законникам металлорожденные были не в новинку; если бы пузырь не исчез, бандит бы просто выстрелил Уэйну в голову.

Так что Уэйну пришлось сбросить пузырь и притвориться мертвым. К счастью, бандит не догадался его перевернуть, чтобы проверить, и не увидел затягивающуюся рану. Уэйн был также кроветворцем – разновидностью ферухимика, который мог сохранять здоровье тем же способом, каким Ваксиллиум сохранял вес. Если Уэйн проводил какое-то время, будучи больным и слабым – при этом его тело исцелялось гораздо медленнее обычного, – он мог сохранять здоровье и способность исцеляться про запас, в метапамяти. Черпая из нее, он исцелялся значительно быстрее.

– Сколько у тебя осталось в метапамяти? – спросил Ваксиллиум, помогая другу подняться.

– Это второе пулевое ранение за вечер. Возможно, смогу исцелиться еще от одного. Целых две недели в постели провалялся, чтобы все это скопить! Надеюсь, твоя девушка того стоит.

– Моя девушка?!

– Ой, да ладно тебе, дружище. Не думай, что я не заметил, как ты на нее смотрел во время ужина. Тебе всегда нравились умненькие. – Он ухмыльнулся.

– Уэйн, – укоризненно произнес Ваксиллиум. – Еще года не прошло после смерти Лесси.

– Когда-нибудь тебе придется идти дальше.

– Разговор окончен.

Ваксиллиум бросил взгляд в сторону ближайших столов. Повсюду лежали тела умыкателей, изломанные дуэльными тростями Уэйна. Выжившие прятались за столами, словно еще не поняли, что у Уэйна нет пистолетов.

– Осталось пятеро? – спросил Ваксиллиум.

– Шестеро. – Уэйн подобрал свои трости и крутанул ими. – Еще один там, среди теней. Я уложил семерых. Ты?

– Кажется, шестнадцать, – рассеянно ответил Ваксиллиум. – Считал невнимательно.

– Шестнадцать? Проклятье, Вакс. Я-то надеялся, что ты малость заржавел, думал, может, на этот раз догоню.

Ваксиллиум улыбнулся.

– Это не соревнование. – Он поколебался. – Пусть даже я и выигрываю. Несколько человек вышло через дверь вместе со Стерис. Я подстрелил парня, который забрал твою шляпу, но он выжил. Наверное, уже удрал.

– И ты не забрал шляпу? – с оскорбленным видом спросил Уэйн.

– Был немножко занят – в меня стреляли.

– Занят? Ох, дружище. На то, чтобы в тебя стреляли, никаких усилий не требуется. Мне кажется, ты просто ищешь оправдание тому, что позавидовал моей счастливой шляпе.

– Прямо в точку, – сказал Ваксиллиум, шаря в кармане. – Сколько времени у тебя осталось?

– Немного. Темпосплав почти закончился. Может, секунд двадцать.

Ваксиллиум перевел дух:

– Я займусь тремя слева. Ты ступай направо. Готовься к прыжку.

– Понял.

– Вперед!

Уэйн прыгнул на стол, находившийся прямо перед ними. Скоростной пузырь он сбросил в тот самый момент, когда ринулся вперед, и Ваксиллиум, который увеличил свой вес, толкнул метапамять Уэйна. Тот взмыл по дуге, прямиком к бандитам. Едва Уэйн оказался в воздухе, Ваксиллиум переключился с опустошения метапамяти на ее заполнение, потом оттолкнулся от каких-то гвоздей и запустил себя в воздух по немного другой траектории.

Уэйн приземлился первым. Перекатившись между двумя спрятавшимися бандитами, он обрушил трости на руку одного из них. Затем развернулся и ударил другого тростью по шее.

Падая, Ваксиллиум бросил пистолет, алломантическим толчком врезав им по физиономии замешкавшегося грабителя. Приземлился, метнул гильзу, в которой Уэйн передал ему записку, во второго противника. Толкнув, превратил ее в импровизированную пулю – та вошла умыкателю в лоб и пробила череп.

Отдачей Ваксиллиума отбросило в сторону, и он заехал плечом в грудь грабителю, в которого швырнул пистолет. Противник попятился, Ваксиллиум ударил его по голове предплечьем с наручем-метапамятью и повалил.

«Еще один, – подумал он. – Позади меня, справа».

С ним предстояло повозиться. Ваксиллиум пинком подбросил упавший пистолет, намереваясь алломантическим толканием швырнуть его в последнего бандита.

Раздался выстрел.

Ваксиллиум застыл в ожидании боли, однако ничего не произошло. Развернулся и увидел, что последний умыкатель рухнул на стол, истекая кровью, пистолет выпал из его пальцев.

«Что это было, клянусь шрамами Выжившего?» – подумал Ваксиллиум.

Затем глянул вверх и увидел Мараси. Она стояла на балконе с винтовкой в руках и явно знала, как ею пользоваться. Пока он смотрел, Мараси выстрелила еще раз, уложив умыкателя среди теней, о котором говорил Уэйн.

Уэйн, только что прикончивший двух своих противников, выпрямился. Он выглядел сбитым с толку, пока Ваксиллиум не показал на Мараси.

– О-о-го, – протянул Уэйн. – Она мне все больше и больше по нраву. Будь я тобой, из двух точно выбрал бы ее.

Из двух.

«Стерис!»

Выругавшись, Ваксиллиум прыгнул вперед, силой алломантического толкания направив себя через весь зал к другому выходу. Приземлился и побежал, с тревогой отметив, что трупа главаря нет в том месте, где он упал, сраженный пулей. В дверном проеме виднелись следы крови. Может, его утащили?

Разве что… Неужели он не ошибся? Но, проклятье, не может такого быть, чтобы его противником оказался Майлз. Майлз ведь законник. Один из лучших.

Ваксиллиум вырвался на воздух – этот выход из бального зала вел прямо на улицу. У забора обнаружились привязанные лошади, а на земле – несколько связанных конюхов с кляпами во рту.

Стерис и бандиты, которые увели ее наружу, исчезли. Зато во внутренний двор въезжала большая группа констеблей.

– Очень вовремя, парни. – Ваксиллиум в изнеможении опустился на ступени.

– Мне наплевать, кто вы и сколько у вас денег, – сказал констебль Бреттин. – Сэр, вы сотворили самый настоящий кавардак.

Ваксиллиум сидел на табурете, привалившись спиной к стене и слушая вполуха. Утром будет болеть все тело. Он уже много месяцев так не напрягал мышцы. Еще повезло, что обошлось без вывихов и растяжений.

– Это вам не Дикоземье, – продолжил Бреттин. – По-вашему, можно делать все, что захочется? Думаете, просто схватили пистолет и взяли закон в свои руки?

Они находились в одной из кухонь особняка Йоменов, в боковой части, которую констебли выделили под допросы свидетелей. Прошло совсем немного времени после окончания сражения. В самый раз, чтобы начались неприятности.

В ушах все еще гудело от шума перестрелки; из бального зала, где разбирались с гостями званого ужина, доносились стоны и крики. Помимо этого, до Ваксиллиума долетал стук копыт и время от времени громыхание колес автомобилей, свидетельствующие о том, что очередную группу городской знати отпустили домой. Констебли должны были поговорить с каждым, убедиться, что они в порядке, и проверить, есть ли их имена в списке приглашенных.

– Ну? – требовательно спросил Бреттин.

Главный констебль, глава полиции их октанта, наверняка понимал, что грабежи, происходившие в регионе, который пребывал под его охраной, создавали большую угрозу его положению. Ваксиллиум мог себе представить, каково находиться на таком посту, где каждый день недовольные вышестоящие обрушивают на тебя громы и молнии.

– Простите, констебль, – спокойно ответил Ваксиллиум. – Старые привычки сродни крепкой стали. Я должен был сдержаться, но неужели вы поступили бы иначе? Неужели вы смотрели бы, как похищают женщин, и ничего бы не сделали?

– У меня есть законные права и обязанности, которых нет у вас.

– У меня моральные права и обязанности, констебль.

Бреттин фыркнул, но спокойный тон его в какой-то степени смягчил. Он повернулся навстречу констеблю в коричневой униформе и обычной для них куполообразной шляпе, который вошел и отдал честь.

– Ну? – спросил Бреттин. – Какие новости, Редди?

– Двадцать пять трупов, капитан.

Бреттин застонал:

– Видите, что вы устроили, Ладриан? Если бы вы не высовывались, как все остальные, эти бедолаги были бы живы. Разрушительство! Какой бардак. Да за такое я и повесить…

– Капитан, – перебил шагнувший вперед Редди. – Простите, сэр. Но это потери среди бандитов. Двадцать пять из них мертвы, сэр. Шестерых взяли живыми.

– Ох. А сколько убитых гражданских?

– Только один, сэр. Лорд Петерус. Его застрелили до того, как лорд Ладриан дал бандитам отпор. Сэр. – Редди глядел на Ваксиллиума со смесью благоговения и уважения.

Бреттин посмотрел на Ваксиллиума, потом схватил лейтенанта за руку и оттащил в сторону. Ваксиллиум закрыл глаза, тихонько вдыхая и выдыхая. И невольно услышал обрывки разговора:

– Хотите сказать… два человека… с тридцатью одним бандитом без чьей-либо помощи?

– Да, сэр.

– …другие раненые?..

– …переломы… ничего серьезного… ушибы и царапины… собирались открыть огонь…

Наступила тишина. Открыв глаза, Ваксиллиум увидел, что главный констебль вперил в него пристальный взгляд. Взмахом руки велев Редди удалиться, Бреттин вернулся на свое место.

– Ну? – спросил Ваксиллиум.

– Похоже, вам повезло.

– Мы с другом отвлекли на себя их внимание, и большинство гостей успели спрятаться до того, как началась пальба.

– Но своей алломантической акробатикой вы сломали кое-кому кости, – заметил главный констебль. – Рассерженные лорды со своим ушибленным самолюбием придут ко мне жаловаться.

Ваксиллиум не ответил.

Бреттин подошел к нему и опустился на корточки.

– Я про вас знаю, – негромко проговорил он. – И догадывался, что рано или поздно нам придется поговорить. Так что давайте без околичностей. Это мой город, и я здесь главный.

– В самом деле? – спросил Ваксиллиум, чувствуя себя очень уставшим.

– Да.

– Так где же вы были, когда бандиты начали стрелять в головы людям?

Лицо Бреттина покрылось пунцовым румянцем, но Ваксиллиум не отвел взгляда.

– Вам меня не запугать, – сказал Бреттин.

– Пока что я не сказал ничего пугающего.

Бреттин выдохнул сквозь зубы, потом постучал пальцем по груди Ваксиллиума:

– Выбирайте выражения. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не швырнуть вас в кутузку на ночь.

– Так вперед. Может, к утру придете в себя, и мы сможем поговорить как разумные люди.

Лицо главного констебля сделалось еще краснее, но он знал – как и Ваксиллиум, – что не бросит в тюрьму главу Дома, не имея на то существенных оснований. Наконец Бреттин отвернулся, пренебрежительным жестом велел Ваксиллиуму убираться и с гордым видом покинул кухню.

Ваксиллиум со вздохом поднялся и взял с кухонного стола свою шляпу-котелок.

«Гармония, защити нас от скудоумных людей, наделенных слишком большой властью».

Надев шляпу, он вышел в бальный зал.

Помещение почти очистили от гостей, свиту молодоженов в карете лорда Йомена увезли туда, где они могли оправиться от перенесенного испытания. В бальном зале роились почти в равных количествах констебли и медики. На приподнятом деревянном полу рядом с выходом сидело не меньше двадцати или даже тридцати раненых. За столиком в стороне Ваксиллиум заметил лорда Хармса, который с угрюмым видом глядел в пол; Мараси пыталась его утешить. За тем же столиком обнаружился и скучающий Уэйн.

Ваксиллиум подошел к ним, снял шляпу и сел. Он не представлял, что именно следует сказать лорду Хармсу.

– Эй, – прошептал Уэйн. – Держи. – Он что-то протянул Ваксиллиуму под столом.

Револьвер.

Ваксиллиум растерянно уставился на друга. Это было не его оружие.

– Я подумал, ты захочешь такую штуку.

– Алюминиевый?

Уэйн улыбнулся, в глазах у него плясали искорки.

– Выхватил его из коллекции, которую собрали констебли. Похоже, их было десять штук. Решил, что его можно продать. Я потратил много темпосплава, пока дрался с этими мерзавцами. Нужны деньги, чтобы его возместить. Но не переживай, вместо пистолета я оставил весьма симпатичный рисунок. Держи.

И он передал еще горсть пуль:

– Их тоже прихватил.

– Уэйн, – сказал Ваксиллиум, ощупывая длинные, узкие патроны, – ты ведь понимаешь, что они предназначены для винтовок?

– И что?

– И то, что в револьвер такие не поместятся.

– Не поместятся? Почему?

– Потому что.

– Какой-то дурацкий способ изготавливать пули…

Уэйн выглядел сбитым с толку. Впрочем, почти все, связанное с огнестрельным оружием, сбивало его с толку, поскольку он был более склонен к тому, чтобы швырнуть в кого-то пистолетом, нежели попытаться выстрелить.

Ваксиллиум с веселым удивлением покачал головой, но от пистолета не отказался. Он хотел такой. Сунув револьвер в наплечную кобуру, повернулся к лорду Хармсу:

– Милорд, я вас подвел.

Хармс, бледный и потерянный, промокнул лицо носовым платком:

– Почему они ее забрали? Они ведь ее отпустят? Сказали, что отпустят.

Ваксиллиум смолчал.

– Не отпустят, – продолжил лорд Хармс, поднимая глаза. – Они же не отпустили ни одну из других заложниц.

– Да, – подтвердил Ваксиллиум.

– Вы должны ее вернуть. – Хармс взял его за руку. – Мне нет дела до денег или драгоценностей, которые у меня забрали. Их можно заменить, к тому же бо́льшая часть все равно застрахована. Но я заплачу любую цену за Стерис. Прошу вас. Она ваша будущая невеста! Вы должны ее разыскать!

В глазах лорда Хармса был страх. Какую бы храбрость этот человек ни демонстрировал во время предыдущих встреч, она оказалась напускной.

«Забавно, как быстро тебя перестают называть негодяем и бродягой, когда нуждаются в подмоге», – подумал Ваксиллиум.

Однако он просто не умел игнорировать искренние просьбы о помощи.

– Я ее найду. Обещаю, лорд Хармс.

Хармс кивнул. Потом медленно и с усилием поднялся.

– Давайте я помогу вам дойти до кареты, милорд, – предложила Мараси.

– Нет, – отмахнулся от нее Хармс. – Нет. Просто позволь мне… просто позволь мне уйти и посидеть одному. Я не уеду без тебя, но, прошу, дай мне немного времени, чтобы побыть одному.

Он ушел, а Мараси осталась стоять, сцепив руки. Потом снова села и со страдальческим видом проговорила:

– Он хотел, чтобы вы спасли ее, а не меня.

– Итак, Вакс, – встрял Уэйн. – Где, ты сказал, был тот типчик, который спер мою шляпу?

– Я же говорил, сбежал после того, как я его подстрелил.

– Понимаешь, я надеялся, что он выронил мою шляпу. Люди, в которых попадают пули, частенько роняют всякие вещи.

Ваксиллиум вздохнул:

– Боюсь, когда он удирал, шляпа все еще была у него на голове.

Уэйн начал сыпать ругательствами.

– Уэйн, – вмешалась Мараси, – это всего лишь шляпа.

– Всего лишь шляпа?! – потрясенно переспросил он.

– Уэйн к ней слегка привязан, – объяснил Ваксиллиум. – Он думает, она приносит удачу.

– Так и есть. Я ни разу не умирал, когда был в той шляпе.

– Я… – Мараси нахмурилась. – Даже не знаю, что сказать.

– Обычная реакция на Уэйна. Кстати, хотел вас поблагодарить за своевременное вмешательство. Не возражаете, если я спрошу, где вы научились так стрелять?

Мараси покраснела.

– В женском стрелковом клубе в университете. У нас довольно высокий уровень по сравнению с другими городскими клубами. – Она скривилась. – Как думаете… кто-то из тех парней, которых я подстрелила, выкарабкался?

– Не-а, – сказал Уэйн. – Вы их прикончили на месте. У того, который был возле меня, мозги аж по всей двери разлетелись!

– Ой-ой. – Мараси побледнела. – Я даже не думала…

– Вот что случается, когда стреляешь в людей, – многозначительно проговорил Уэйн. – По крайней мере, обычно кому-то хватает ума помереть, когда ты из кожи вон лезешь, чтобы их убить. Если только не промажешь по чему-нибудь жизненно важному. Так что с типом, который забрал мою шляпу, Вакс?

– Я попал ему в плечо. Но это должно было на него повлиять куда сильнее. У него точно есть примесь крови колоссов. Может, он еще и пьютерный громила.

Это заставило Уэйна успокоиться. Скорее всего, он думал о том же, что и Ваксиллиум: такая банда, многочисленная и хорошо вооруженная, вполне могла включать по меньшей мере парочку алломантов или ферухимиков.

– Мараси! – В голову Ваксиллиуму пришла внезапная мысль. – Стерис – алломантка?

– Что? Нет. Нет, она не алломантка.

– Вы уверены? Может быть, она это скрывала.

– Она не алломантка, – твердо сказала Мараси. – И не ферухимик. Я это знаю точно.

– Вот теория и заржавела, – заметил Уэйн.

– Надо подумать. – Ваксиллиум постукивал пальцем по столу. – Слишком многое в связи с этими умыкателями не имеет смысла. – Он покачал головой. – Но пока что вынужден пожелать вам хорошего вечера. Я вымотался, и если позволите мне такую смелость, вы тоже, судя по виду.

– Разумеется, – ответила Мараси.

Все трое направились к выходу. Констебли их не остановили, хотя некоторые бросали на Ваксиллиума враждебные взгляды. Другие, похоже, не верили в случившееся. Несколько глядело с благоговением.

Этой ночью, как и четыре предыдущие ночи, тумана не было. Ваксиллиум и Уэйн проводили Мараси к карете ее дяди. Лорд Хармс сидел внутри, глядя перед собой.

Когда они дошли, Мараси взяла Ваксиллиума за руку.

– Вам действительно следовало сначала отправиться за Стерис, – негромко проговорила она.

– Вы были ближе. Логика требовала спасти сначала вас.

– Что ж, какова бы ни была причина, – еще сильнее понизив голос, продолжала Мараси, – спасибо за то, что вы сделали. Я просто… Спасибо. – Она как будто хотела сказать что-то еще. Потом приподнялась на цыпочки и поцеловала Ваксиллиума в щеку.

Прежде чем он успел отреагировать, Мараси забралась в карету.

Когда карета, сопровождаемая стуком подков о брусчатку, двинулась прочь по темной улице, подошел Уэйн:

– Ты все еще собираешься жениться на ее кузине?

– Таков план.

– Как-то неловко получается.

– Она импульсивная молодая женщина в два раза моложе меня, – констатировал Ваксиллиум.

«Несомненно, умная, красивая, да и к тому же отлично стреляет».

Когда-то такая комбинация заставила бы его совершенно потерять голову, но не теперь. Он отвернулся от кареты:

– Где ты остановился?

– Сам еще не знаю. – Уэйн пожал плечами. – Я нашел один дом, чьи хозяева были в отъезде, но мне кажется, сегодня ночью они возвращаются. Оставил им немного хлеба в знак благодарности.

Ваксиллиум тяжко вздохнул: «Я должен был догадаться».

– Я выделю тебе комнату, если пообещаешь не слишком много воровать, – сказал он вслух.

– Чего? Я никогда не ворую, дружище. Воровать – это плохо. – Уэйн провел рукой по волосам и ухмыльнулся. – Но мне придется что-нибудь у тебя выменять на шляпу, пока не верну собственную. Хлеба не хочешь?

Ваксиллиум просто покачал головой и взмахом руки подозвал карету, чтобы она отвезла их обратно в особняк Ладрианов.