Как и ожидалось, в послании действительно не было ничего, что я мог бы назвать «личным». Просто родственницы Михаила решили напомнить о себе и попенять мне на долгое отсутствие. Очаровательно. Давайте плюнем на подставу на балу и продолжим общение как ни в чем не бывало… Змеиный сад! Ненавижу такие вещи, они мне обрыдли еще в той жизни, а участники всех этих «великосветских» интриг, мнящие себя хитрейшими и умнейшими в гадюшнике под названием «свет», не вызывают ничего, кроме омерзения. И это несмотря на тот факт, что сам я, ввиду малого возраста, почти не попадал в сферу их внимания.

– О… как интересно! – не удержавшаяся и все же заглянувшая мне через плечо проговорила Хельга, дочитав письмо. Нет, будь у меня такое желание – и черта с два она смогла бы до него добраться, но… я действительно не считал это послание чем-то важным, так что пусть его.

– Разве? – равнодушно спросил я. – По-моему, тут нет ничего такого. Обычное приглашение в гости… которого я не приму.

– «Обычное», вот как? Значит, эти девочки действительно в чем-то сильно провинились перед тобой, а? – улыбнулась сестрица.

Я резко обернулся:

– С чего ты это взяла?

– Ой, не держи меня за идиотку, братец! – фыркнула Хельга. – Иначе с чего бы этим девицам присылать тебе письмо с предложением примирения и дружбы? Да и сам ты уж больно нервно реагируешь. Так что, расскажешь, что за черная кошка между вами пробежала?

– Примирение, дружба? – удивился я, разворачивая листок послания и, пробежав его взглядом, пожал плечами: – Ты что-то путаешь.

– Ну, братец… – опечаленно покачала головой Хельга. – Ты меня разочаровываешь. Впрочем, все вы, мужчины, такие.

– Какие? – Я с подозрением уставился на дочь Завидича.

– Толстокожие и непонятливые, – припечатала в ответ сестрица и ткнула пальцем в одну из строчек письма. – Вот, горе ты мое, читай внимательно, от сих до сих.

Я прочел. Посмотрел на Хельгу. Вновь прочел… Не понимаю.

– Ну и?

– Пф… – Сестрица закатила глаза. – Слова «объясниться» и «недоразумение» тебе ни о чем не говорят? Учитывая, что один раз, как здесь написано, они уже извинились. Кстати, за что?

– Это какой-то мудреный женский язык, – проворчал я, но, заметив взгляд сестрицы, вздохнул: – Ладно. Будем считать, что ты права и это письмо действительно приглашение «дружить домами». Но с чего ты взяла, что мне это нужно?

– Кирилл… Новгород, что бы ты ни думал, город маленький. Здесь все всех знают, а кого не знают, о тех слышали, как о знакомых родственников или родственниках соседей. Так зачем плодить врагов… ну, пусть даже не врагов, а недоброжелателей? Прими добрый совет: не плюй в протянутую руку. Езжай на встречу. Не договоритесь – так хоть бортами разойдетесь… вежливо.

– Или окончательно рассоримся, – усмехнулся я.

– Может быть, и так, – спокойно согласилась Хельга. – Но даже такой вариант лучше, чем оскорбительное игнорирование. В этом случае, по крайней мере, будет четко видно, кто друг, а кто враг.

– Ну, если так посмотреть… – протянул я и по недолгом размышлении кивнул: – Съезжу, поговорю. Что называется, развеем туман войны.

– Как-как? – не поняла Хельга, но я отмахнулся:

– Спасибо за совет, сестрица.

– Пользуйся, бра-атец, – улыбнулась она и вновь попыталась растрепать мои волосы. Увернулся, конечно. В конце концов, мне не пять лет, чтобы я изображал из себя плюшевую игрушку, правильно?

Откладывать визит надолго я не собирался и уже на следующий день перезвонил родственницам Мишки. Я думал договориться о встрече на следующей неделе, но Светлана предложила приехать этим же вечером. Настаивать на своем варианте не стал. Зачем? Чем быстрее разделаюсь с этой ерундой, тем больше времени у меня будет на подготовку к показу образцов приборов, производство которых я планирую наладить в нашей с Завидичем мастерской. Кстати, после встречи неплохо было бы съездить к мастеру, которого опекун уговорил все же вернуться в мастерскую на работу, вместе со всей его бригадой. Руны рунами, но проконтролировать работу над механической составляющей тоже нужно. Хоть ее и немного, но не хотелось бы, чтобы при показе Гревскому у образца заело какие-то шестеренки или сорвало клапан. Да и внешний вид изделий… нет, я не собираюсь гнаться за дизайном того мира, его здесь просто не поймут, но вот проследить за тем, чтобы техника не только работала, но и выглядела добротно, необходимо. Эх, дела-дела, как бы еще пару часиков к суткам прибавить?

Тратить деньги на «емельку», чтобы добраться до дома Мишкиных родственниц, я не стал. Вместо этого воспользовался трамваем… бесплатно. Жадность? Нет, просто кондукторы очень не любят соваться на открытую всем ветрам заднюю площадку вагона, тем более зимой. Смысл? Пока доберешься, «заяц» спрыгнет, благо скорость хода у трамвая невелика, а караулить злостных «зайцев», постоянно отираясь у безжалостно продуваемой ветрами площадки, бессмысленно и холодно.

Тренькнув на повороте, трамвай чуть сбавил ход. Взгляд бездумно скользнул по вывескам лавок, но уже в следующую секунду одна из них привлекла мое внимание. Кондитерская! Тут же всплыло одно из наставлений Хельги, которыми она меня завалила, едва узнав о предстоящем визите, и я, чертыхнувшись, спрыгнул с подножки. Неожиданно прогрохотавший рядом встречный трамвай заставил меня сделать гигантский прыжок вперед, прямо под носом у возмущенно заржавшей лошади, запряженной в пролетку. Тьфу ты!

Оказавшись на тротуаре и поежившись от порыва ветра, швырнувшего мне в лицо целую пригоршню мелкого искристого снега, я поспешил нырнуть в тепло той самой кондитерской. Колокольчик у входной двери рассыпался тонким перезвоном, а в нос мне ударила целая смесь ароматов корицы, ванили и шоколада. Уютное место… Я покосился на пару маленьких столиков и, задавив желание посидеть за одним из них с чашкой какао и пирожными, двинулся к витринам, сияющим бликами на изящно изогнутых стеклах. Ого, а здесь выбор, пожалуй, даже побогаче, чем в моей любимой кофейне! И продавщица куда… кхм… изящнее и симпатичнее. М-да.

Следующие четверть часа я посвятил выбору сластей, ну и беседе с милой девушкой за стойкой, чрезвычайно серьезно отнесшейся к моему «поиску». Время? Нет, я совершенно никуда не торопился, хотя бы потому что точный час моего прибытия в гости к Светлане и Ирине оговорен не был. А вечер – он дли-инный.

В конце концов мы с Аленой все-таки подобрали набор пирожных, который «соответствовал бы случаю». Вот не думал, что со сластями все может быть так же сложно, как с цветами. А оказалось… впрочем, чего еще можно было ожидать от этого времени, отстающего, по моим прикидкам, от времени того мира на добрую сотню лет? Ритм жизни медленнее, правила формальнее, экивоки мудренее. Нет, если бы не постоянные замечания опекуна, что у меня шило в одном месте, я бы, пожалуй, еще долго не обращал внимания на эти детали, а недавний бал с его разношерстной, но одинаково повернутой на правилах хорошего тона публикой, ну… за редкими, очень редкими исключениями, окончательно расставил точки над «i». Так что мне оставалось только удивляться, как я раньше не замечал, что здесь даже хорошо знакомые люди в общении между собой придерживаются довольно строгих правил этикета.

Наверное, дело в том, что и у нас дома, и у Горских, где я проводил больше всего времени, эти правила довольно условны. Опекун у меня человек прямой, бывший военный, которому этикет заменяет субординация, а старшему Горскому, кажется, все эти экивоки набили оскомину еще во время его многочисленных путешествий. И вряд ли его стоит за это винить, учитывая, насколько правила хорошего тона в одной части света могут отличаться от этикета в другой. Немудрено, что Иван Федорович дома предпочитает держаться запросто. А вспоминая «уроки» Хельги перед выходом «Феникса»… я передернулся, представив, как на самом деле может выглядеть жизнь «по всем правилам». Какое счастье, что сестрица давно оставила эту затею. Эх, ладно, буду надеяться, что Светлана с Ириной не собираются слишком уж придерживаться формальностей, иначе этот вечер грозит стать самым тоскливым в моей жизни.

Искренне поблагодарив златовласую Алену за помощь и пообещав отныне покупать сласти только в ее кондитерской, я распрощался со смущенно покрасневшей девушкой и, заметив в окне приближающийся трамвай, выскочил на улицу. Поворот, вагончик притормозил, и я запрыгнул на подножку задней площадки. Проводив взглядом кондитерскую и мелькнувшую в витрине тонкую фигурку девушки, я передернул плечами от холодного порыва ветра и шагнул в салон трамвая. А она симпатичная… в смысле Алена. Хм.

К дому Мишкиных кузин я подошел в довольно задумчивом настроении. Проще говоря, витал в облаках и, признаться, был несколько удивлен, когда передо мной оказался высоченный седовласый старик с огромными бакенбардами, судя по ухоженности, бывших гордостью этого… дворецкого?

Только тут до меня дошло, что я стою на пороге нужного дома перед открытой дверью, придерживаемой затянутой в белоснежную перчатку рукой слуги, важного, как весь Большой Совет Новгорода скопом. Заметив, что я ожил, старик сделал приглашающий жест свободной рукой, а стоило мне оказаться в просторном холле, с ловкостью циркача избавил меня от пальто и шляпы, а заодно и от коробки с пирожными.

– Следуйте за мной, господин Завидич. Хозяйки примут вас в Голубой гостиной, – тихо проговорил слуга и, вернув мне коробку, зашагал вглубь дома. М-да, такой осанке и гвардейцы позавидуют, пожалуй. А уж если еще и возраст учесть… не старик, скала!

Поскольку шел я следом за слугой, ничто не мешало мне крутить головой, рассматривая обстановку дома, в котором я прежде не бывал. Так получилось, что все наши встречи с Ириной и Светланой происходили у Горских, так что ничего странного в таком любопытстве я не видел. Хотя если бы старик имел глаза на затылке, я бы, наверное, не был так беспечен и постарался изобразить истукана. Когда-то у меня это получалось, и неплохо.

А дом был хорош. Даже не дом, целый особняк, содержать который без серьезного штата слуг было бы просто нереально. Вот не думал, что кузины Мишки из такой богатой семьи. А по его отцу и их дому и не скажешь.

Ждать сестер мне не пришлось. В тот момент, когда я, следуя за стариком, перешагнул порог той самой Голубой гостиной, двери в противоположной стене отворились и обе хозяйки вышли нам навстречу. Репетировали они, что ли?

– Добрый вечер, Кирилл, – в унисон пропели они.

– Добрый вечер, Светлана, Ирина, – с коротким поклоном ответил я, водружая коробку со сластями на столик. Старик чуть покосился в мою сторону. Его лицо ничуть не изменилось, но я буквально почувствовал недовольство старого хрыча. Да и черт с ним. Я перевел взгляд на кузин Михаила и указал на коробку: – Я тут пирожных прикупил к чаю. Вкусные…

Девушки переглянулись и, одновременно улыбнувшись, все так же в унисон поблагодарили за гостинец.

– Савва, вели подать чай. Будем пробовать, – скомандовала Ирина и, повернувшись ко мне, повела рукой в сторону трех кресел, выстроившихся вокруг низкого мраморного столика, невдалеке от камина. – Присаживайся, Кирилл. Мы рады видеть тебя у нас в гостях.

Хм… Садиться в присутствии стоящих дам? Чертов этикет! Я успел все же поймать старика за рукав, так что мне не пришлось изображать Фигаро и метаться меж кресел, чтобы отодвигать их то для Светланы, то для Ирины. Интересно, они специально это сделали, или… Впрочем, чего гадать? Конечно, специально. Иначе мы могли бы с тем же комфортом устроиться в углу комнаты, где стоит небольшой двухместный диванчик и столь же удобное кресло. Да и столик там тоже имеется. Ох, чую, это будет о-очень долгий вечер…

Так и вышло. Сестры по достоинству оценили пирожные, угостили меня чаем и вкуснейшим вареньем из крыжовника, а весь смысл нашей довольно долгой беседы можно было уместить в два предложения: «Мы не виноваты, это Ленка – дура», – и: «Черт с вами, поверю в первый раз, но большего не ждите». Разумеется, впрямую не было сказано ничего подобного, но смысл был примерно таким. В общем, как и предсказывала Хельга, «разошлись бортами», заверив друг друга в самых добрых чувствах. Хотя барышни, кажется, рассчитывали на другой исход нашей встречи, но… мне дружба с ними попросту не нужна. По крайней мере, до тех пор, пока не разберусь в их мотивах. Пусть сестры искренни в своих извинениях и объяснениях, но… лезть в их круг общения… Оно мне надо? Я этой великосветской дряни еще в той жизни нажрался от пуза. Больше не хочу. И ладно если бы предполагалась какая-то выгода, но встревать в неприятности только из-за двух красавиц, чья благосклонность мне нужна, как зайцу стоп-сигнал? Увольте.

Алена, например, ничем не хуже, а проблем, подобных тем, что могут доставить кузины Мишки, от нее ждать точно не придется.

Я улыбнулся от такого сравнения и уставился в окно трамвая, везущего меня домой. О, вон и знакомая кондитерская, кстати… а почему бы и нет?

Чуть поколебавшись, я вздохнул и решительно направился на заднюю площадку. Прыжок…

– Неужели перемирие зашло так далеко, Кирилл? – с улыбкой спросила Хельга, едва я открыл входную дверь нашего дома.

– Что? – Не расслышав вопроса, я отреагировал только на собственное имя.

Не получилось. А ведь я так надеялся вернуться тихо! Даже через парадный вход не стал ломиться, воспользовался черным, на кухне. И все равно спалился. Вот как она меня учуяла?! Была же в своей комнате, мне Ветер четко это показал!

– Я спрашиваю, почему ты так задержался в гостях? – с легким вздохом проговорила сестрица.

– А, но я не… в общем, не в гостях. В кондитерскую заглянул на обратном пути. Да… – Я непроизвольно скосил взгляд на часы в гостиной. Половина первого.

Я мысленно охнул. «Допровожался», называется. Вот не думал, что наша прогулка с Аленой затянется так надолго!

– Интересно… – протянула Хельга с хитрой улыбкой и подмигнула. – Покажешь мне как-нибудь эту кондитерскую, а? Иногда так хочется пирожного, а я не знаю, где их можно купить в первом часу ночи.

– Хельга, отстань, а? – попросил я… почти вежливо попросил.

– Ну нет, братец. – Улыбка из хитрой моментально превратилась в хищную. – Так просто ты от меня не отделаешься! А ну признавайся, ловелас малолетний! Где был?!

– В борделе.

Сама напросилась. Я с удовольствием окинул взглядом застывшую в немом изумлении Хельгу и, не дожидаясь, пока она придет в себя, проскользнул на лестницу. Бегом-бегом-бегом. Очнется – наступит конец света. Щелчок дверного замка… фу-ух. Успел. Теперь не достанет.

– КИРИЛЛ!!!

А может, и достанет… Ну, на этот случай у меня найдется чем откупиться. Я покосился на зажатый в руке сверток, в котором покоилась очередная коробочка с пирожными, купленная мною у Алены.

Ба-бах!

Вздохнув, открыл дверь и, окинув невозмутимым взглядом так и пышущую яростью Хельгу, посторонился, пропуская ее в комнату.

– Кирилл… скажи мне, что ты сейчас пошутил, – медленно, явно пытаясь сдерживаться, прошипела сестрица.

– Ну, если ты этого хочешь… – пожав плечами, кивнул я.

– Бра-атец! – прищурившись, протянула Хельга, и меж пальцев у нее промелькнули пока еще миниатюрные молнии.

– Пироженку хочешь? – вздохнул я.

Сестрица споткнулась, и протянутые к моей шее руки отдернулись.

– Что? – Хельга моргнула.

– Пироженку, говорю, хочешь? – разворачивая сверток, повторил я.

– Нет! – рявкнула сестрица.

– А будешь? – улыбнулся я.

Хельга посмотрела на меня долгим, очень долгим взглядом и, махнув рукой, рухнула на стул.

– Издеваешься, да?

Это прозвучало так жалобно, что на миг я почувствовал себя совершенным негодяем. Но справился с собой и вместо ответа протянул ей «корзинку». Покосившись на пирожное, словно ядовитую змею увидела, Хельга молча покачала головой и… выхватив его у меня из рук, решительно надкусила.

– Вкусно? – поинтересовался я. Ну да, вернувшись в кондитерскую, я не стал брать те же пирожные, что «сосватала» мне Алена в первый раз, а потому интерес был неподдельным. Такого я еще не пробовал.

– Да, – со вздохом кивнула Хельга и, глянув на открытую коробочку, спросила: – Так ты что, действительно был в кондитерской?

– Я тебе это сразу сказал, – пожав плечами, ответил я.

– Но время, Кирилл! – воскликнула сестрица.

– Девушку провожал после работы, – честно признался я и тут же переключился: – Отнесешь пирожные в ледник? Я спать хочу.

– Черт с тобой. Все настроение сбил, поганец мелкий! – прихватив со стола коробку, пробормотала Хельга и вымелась из комнаты, бросив уже с порога: – Но завтра ты так просто от меня не отделаешься. Все выложишь, как на духу!

– Да-да… – покивал я вслед закрывающейся двери. – Приятного аппетита.

Что-то мне говорит, до утра пирожные не доживут. Ну и ладно, пусть заест стресс. Главное, чтобы это не превратилось у нее в привычку, иначе Гюрятинич на меня сильно обидится. Очень сомневаюсь, что ему по вкусу пышные дамы. Ха!

Утром Хельга с отцом, уже традиционно, вместе укатили по делам в город, хотя сестрица вроде бы сегодня в контору не собиралась, а я остался дома, в полюбившемся подвале, доводить до ума свои проекты. Но перед этим порадовался приготовленному тетушкой Еленой завтраку, а заодно познакомился с ее племянником, пятнадцатилетним пареньком, которого она привела с собой для помощи в закупках. Сегодня наша экономка решила основательно забить продуктовое хранилище, и лишняя пара рук для доставки покупок ей пригодится. Да и сам племянник был совсем не против заработать пару монет за небольшую помощь. Как он сам признался, если бы не предложение тетки, ему бы все равно пришлось искать в городе поденную работу. Стоимость обучения в училище немалая, так что у бедолаги каждая копейка на счету.

Я покосился на изображающую полнейшую невозмутимость тетушку Елену, перевел взгляд на шустрого Ярослава… и фыркнул. Понять, зачем именно экономка привела сюда этого паренька, было несложно. Что ж, если он сумеет разобрать фонарик и собрать его без «лишних» деталей… можно будет и замолвить за него словечко перед старшиной наших мастеров. И если Ярик ему глянется, поговорю с опекуном. Все же и персоналом, и управлением мастерской занимается именно он.

Довольно коротко расспросив за завтраком Ярослава и убедившись в его искреннем интересе к механике, я пригласил племянника нашей экономки на следующий день составить мне компанию на тренировке, благо хилым парень не выглядел. Присмотрюсь, оценю…

Подмигнув благодарно кивнувшей, но отчего-то нервничающей тетушке Елене и поднявшись из-за стола, я пожелал обоим «удачной охоты на продукты» и исчез в подвале.

От очередного чертежа меня отвлек шум, доносящийся сверху, из гостиной. Глянув на часы, показывающие первый час пополудни, я удивленно хмыкнул. Рановато для Завидичей. Или это экономка с племянником вернулась? Что-то забыла?

Но подниматься наверх, чтобы поинтересоваться причинами столь раннего возвращения домашних, не стал. Я как раз нащупал один очень интересный ход в построении рунескрипта и просто боялся упустить забрезжившую идею, а потому не стал отвлекаться на шум и продолжил работу. Ненадолго. Наверху раздался грохот, словно кто-то уронил шкаф, а потом последовал окрик и… этого голоса я не узнал. Воры?!

Насторожившись, я прислушался к происходящему в доме и невольно порадовался, что тетушка Елена отсутствует. Шаги, мужские шаги, тяжелые… три человека. Рука сама по себе скользнула к кобуре… отсутствующей. Я шепотом выругался. Пистолет остался в спальне, там же и нож, а значит, придется действовать голыми руками. Но сначала…

Я скользнул к лестнице и, потушив в подвале свет, замер, прислонившись к стене у распахнутой двери. Вовремя. Один из визитеров открыл проход на ведущую в мое «убежище» лестницу, и на крутые ступени лег желтый прямоугольник света.

– Здесь подвал! – жесткий выговор, нездешний.

– Погреб, наверное.

А вот у второго совершенно обычная речь, но оба голоса мне не знакомы.

– Не-эт, – протянул первый. – Вход в погреб на кухне. А здесь что-то другое!

– Ну так проверь! – В голосе второго лязгнули повелительные нотки, и я услышал шаги спускающегося по лестнице человека. М-да… нехорошо. Один спускается, второй стоит наверху, а еще один шастает где-то по дому. Придется действовать быстро.

Рунные цепи активировались, и по мышцам пробежала короткая дрожь. Ну… сделай еще шаг! Всего один маленький шаг!

«Гость» перешагнул порог, и я услышал, как его рука зашарила по стене в поисках выключателя. Рано… Щелчок, и свет заливает помещение.

– О, да здесь целый кабинет! – Голос визитера показался мне оглушительно громким.

– Не болтай. Начинай обыск, Роман уже работает наверху. – Раздавшийся сверху голос отдал приказ, и я услышал удаляющиеся шаги. Хо-ро-шо!

«Гость» еле слышно хмыкнул и сделал шаг вперед, на автомате прикрывая дверь, послужившую мне укрытием. Удар! Черт! Не рассчитал! Легкий хруст шейных позвонков отчетливо сообщил, что мой противник как минимум парализован. А максимум… Я как можно аккуратнее, чтобы не нашуметь, положил подхваченное тело на пол и, перевернув его на спину, скривился. Остекленевший взгляд, дыхание отсутствует, сердце не бьется. Готов.

Ладно, думать о том, что я скажу полиции, буду после. А пока… пока по дому шарятся еще двое очень наглых гостей, словно знающих, что хозяева отсутствуют и вернутся нескоро. Интересно, откуда у них такая уверенность? Перепутали меня с Ярославом? Вполне возможно… Я тряхнул головой. Не время. Вот спеленаю тех двоих – тогда и расспрошу, откуда столько наглости и что им вообще понадобилось в моем доме.

Ветер послушно закрутился вокруг и, повинуясь моей воле, скользнул вверх. Нужно определить местонахождение целей и постараться взять хотя бы одну из них живьем. Почему? Потому что нормальные воры не будут радоваться подвальному кабинету, где даже на первый взгляд нет ничего ценного. А значит, их интересует что-то другое. И я должен узнать, что именно.

Сквозняк, промчавшийся по дому, принес мне нужную информацию, и я не стал терять времени. Боялся ли я атаковать двух взрослых мордоворотов? Да. Какой бы огромной скоростью и реакцией я ни обладал, поспорить с пулей не смогу. А потому осторожность и еще раз осторожность. Поднявшись по деревянным ступеням лестницы, не издавшим под моим весом ни единого звука благодаря старой как мир уловке, я проскользнул в холл и, с помощью Ветра убедившись в том, что мои противники находятся на разных этажах и не видят друг друга, бесшумно ворвался в гостиную. На этот раз я был намного аккуратнее, и удар, нанесенный копающемуся в бюро «гостю», надежно вывел его из строя, но не лишил жизни. А головная боль по возвращении в сознание… хе, это ж мелочь, правда?

Со вторым так не вышло. То ли половица скрипнула, то ли он что-то почуял, но, оказавшись в комнате Хельги, которую визитер как раз методично обыскивал, я еле успел уйти перекатом ему под ноги, аккурат под глухой щелчок выстрела. Ого, глушитель?! Здесь?!

Удивление не помешало мне выпрямиться отпущенной пружиной. Удар кулака пришелся точно в челюсть «гостю». А за ним окно в сад. Звон, грохот… выглянув наружу, я скривился. М-да. Головой в брусчатку – это больно… Смертельно больно. Тут даже врачом быть не нужно, чтобы понять: все кончено. Расплескавшееся по мощенной камнем садовой дорожке содержимое черепа сомнений в диагнозе не оставляло.

Спустившись на первый этаж, я отыскал в кладовке солидный моток веревки, обычно использовавшейся тетушкой Еленой для сушки белья… вот, кстати, о стиральной машинке тоже стоит подумать. Так, отставить! Это потом.

Связав единственного оставшегося в живых «гостя», я перетащил его в подвал и, убедившись в надежности пут, задумался.

Эти трое явились сюда достаточно своевременно, если допустить, что они приняли Ярослава за меня. Но! Как они могли так… мм, лохануться? Ведь экономка пришла вместе с племянником. Не видели? Начали следить позже? Или, наоборот, следили давно? Учитывая то, как я вчера пробирался домой, меня вполне могли не заметить. Тогда визит Ярослава за компанию с тетушкой Еленой и их последующий совместный же уход… мм, да, в этом случае визитеры действительно могли быть уверены в том, что в доме никого не осталось. Впрочем, это не так важно по сравнению с другим вопросом. А есть ли сейчас слежка за нашим домом? И следующий отсюда же вопрос: сколько у меня есть времени, пока возможные наблюдатели не заинтересуются происходящим в доме? Я откинулся на спинку стула и невидящим взглядом уставился на опутанного по всем правилам единственного живого «гостя». Но уже через минуту пришел в себя и, поморщившись, встал. Терять время нельзя в любом случае. Есть слежка или нет, нужно действовать. Но не наобум. Где тут у меня номер телефона нашей мастерской?

Огорошив опекуна новостями, я первым делом занялся пленником. Чтобы переместить бесчувственное тело на стул и заново его связать, так чтобы «пациент» не рухнул и даже дернуться не мог, у меня ушло минут пять. Много, но даже с возможностями, даруемыми рунными цепями, ворочать непослушное тело было крайне тяжело. Неудобно. А что делать?