Может быть, мне и не стоило вываливать на Мишку плоды своих размышлений и подозрений, но и смотреть на восторженную мордаху друга, которому наш новый знакомый явно импонировал, я тоже был не в силах. В голову опять полезли воспоминания о прошлой жизни, и… Я не хотел, чтобы вот этот умный и веселый парень вляпался со всей своей доверчивостью в неприятности так же, как когда-то угодил в них я, поверив доброй улыбке своего деда… Всесильный боярин Громов преподал мне очень хороший урок, и разочарование в кровной родне оказалось слишком горьким.

Впрочем, взглянув на шагающего рядом со мной вдоль освещенных высоких окон Михаила, я только порадовался. Судя по выражению лица, он как минимум услышал сказанное мною и… не отмахнулся. Уже хорошо! Пусть думает. Мозги у Мишки светлые, разберется.

Заметив мой взгляд, Горский вздохнул и вдруг растянул губы в широкой улыбке.

– Черт с ним со всем. Мы на балу или где? – рубанув рукой воздух, проговорил Михаил, словно закрывая тему.

– По-моему, на балу, – согласился я.

– А на балах нужно развлекаться, – не терпящим возражений тоном заметил Горский и, глянув в окно, за которым уже можно было рассмотреть кружащиеся в танце пары, довольно потер ладони. – И именно этим мы сейчас и займемся.

– Чем? – не понял я.

– Развлечением, – хохотнул Мишка. – Идем-идем. Знаешь, сколько людей хотят с тобой познакомиться? Нет? О, сейчас узнаешь, ручаюсь! Вперед, кузины не простят нам долгого отсутствия.

– Кто?

– Что? – Мишка состроил невинную физиономию.

– Кто не простит? – уточнил я, с подозрением глядя на друга.

Тот хмыкнул.

– Язык мой – враг мой… – констатировал он, но тут же улыбнулся. – Но тебе это уже не поможет… если, конечно, не рискнешь удрать с бала прямо сейчас. Только туфлю оставить не забудь, а уж принцесс по следу я тебе обеспечу!

– Миша… на спарринг нарываешься? – поняв, на что намекает друг, прошипел я.

Но тот лишь осклабился, хотя, казалось бы, куда больше-то?!

– Хех. Послезавтра в Китеже, договорились? – чуть ли не мурлыкнул этот гаденыш.

Я угадал. Негодник когда-то успел сговориться со своими троюродными сестрами, и три мои законных вальса теперь превратятся в… сколько-сколько?!

Восемь. Восемь обещанных танцев с двумя родственницами Мишки и двумя их подругами! И ведь не отвертишься. Невежливо… даже не так, оскорбительно это будет для девушек, в чьих бальных книжках появилось мое имя. Ну, Горский…

Хм, интересно, как он их уговорил?

– И как тебе наш кавалер? – чуть прикрыв лицо веером, поинтересовалась Ирина у сестры, дождавшись, когда Кирилл покинет их компанию.

– Он… он интересен, – чуть задумчиво произнесла Светлана. – Хотя и слегка неотесан. В общем, никаких изменений с нашей последней встречи.

– Вот как? – удивилась Ира. – По-моему, он был отменно вежлив и у Горских и сейчас.

– Я не о том. Ты просто не слишком любишь танцы, чтобы понять партнера. Как и Кирилл.

– Ох, ты опять о своем! – закатила глаза Ирина. – Можно подумать, что весь смысл твоей жизни заключен в балах, вальсах и мазурках.

– А разве нет? – с лукавой улыбкой хлопнула длинными ресницами ее сестра.

– Сестренка, не надо при мне играть, пожалуйста. Если еще и я поверю в твою ветреность, то в семье у тебя не останется ни одного защитника, – с легким вздохом сообщила Ирина.

– Должна же я на ком-то тренироваться? – делано надулась та.

– По-моему, Михаил уже предоставил тебе великолепный объект для оттачивания мастерства, разве нет? – осведомилась Ирина.

– Увы и ах… Кирилл оказался весьма неразговорчив на личные темы. Хотя в декольте заглядывал с явным интересом, да… чисто практическим.

– Вот как? – с улыбкой протянула сестра. – И тебя это задело?

– Что именно? – сделала непонимающее лицо Светлана.

– Что твоя грудь победила в соревновании с твоим умом… – уже отчетливо насмешливо произнесла Ира.

– Ну, у меня, по крайней мере, есть чему и с чем соревноваться, – вздернула носик сестра.

– Ты уверена? – приподняла изящно очерченную бровь Ирина, но тон ее изрядно похолодел.

– Ой… а что там происходит? – Светлана попыталась отвлечь внимание сестры. Удачно. Почти. Ирина действительно заинтересовалась шумом с балкона, доносящимся через двери, рядом с которыми стояли сестры, но выпада Светланы не забыла. Она вообще обид не забывала.

Когда любопытные кузины Михаила оказались на балконе, их взглядам открылась картина, от вида которой Светлана тихонько охнула.

– Ну, Лена! Я же ее просила!

Сестры переглянулись и одинаково обреченно вздохнули. Подруга, которую они уговорили внести в бальную книжку приятеля их младшего братца, опять выступила в своем репертуаре, вертихвостка! И вот, пожалуйста, итог. Картинка маслом, что называется.

Изящная блондинка с чуть растрепавшейся прической, лихорадочно горящими щеками и припухшими от поцелуев губами спряталась за спиной такого же растрепанного Кирилла, а напротив них возвышалась почти двухметровая фигура, на которой уставной мундир смотрелся бы куда уместнее, нежели фрак… что неудивительно. Старший брат Елены, двадцатитрехлетний Андрей лишь полгода назад оставил службу в кавалергардах, вынужденно приняв дела семейства Долгих вместо захворавшего отца.

– Не уследили, – заметила Ирина, расстроенно покачав головой, и, повернувшись к сестре, больно ткнула ее веером в бок: – А я тебе говорила, что надо было Веру просить!

– Она с родителями и женихом убыла в путешествие, – тихо проговорила Света и печально взглянула на сестру. – Ну что, идем разнимать? Пока они до дуэли не договорились.

– Поздно, – онемевшими губами прошептала Ирина, кивнув в сторону рычащего Андрея и застывшего перед ним Кирилла. В этот момент голос братца Елены взмыл вверх, а сжатая в кулак рука устремилась на встречу с лицом стоящего перед ним юноши. Девушки дружно зажмурились… но, услышав испуганный вскрик подруги, открыли глаза. Вовремя.

Тело Андрея вздрогнуло и, словно подрубленное дерево, рухнуло аккурат у их ног. В ту же секунду Елена, отпихнув Кирилла, рванула к упавшему брату и, не переставая причитать, упала на колени рядом с ним, ничуть не беспокоясь о чистоте своего платья. Сбивший Андрея юноша попытался подойти и что-то сказать Елене, но был тут же засыпан ею целым градом оскорблений… и отступил.

Сестры перевели взгляд с распростершегося у их ног тела на Кирилла и вздрогнули. Юноша с совершенно холодным, ничего не выражающим лицом обошел Андрея с сестрой и, замерев на миг рядом с кузинами Михаила, кивнул им.

– Прошу прощения за неприглядную картину, дамы, – глухо проговорил юноша.

Сестры заторможенно кивнули.

– Ничего страшного, Кирилл, – справившись с собой, заметила Ирина.

– Что ж, тогда прошу извинить, но я вынужден вас покинуть, необходимо сообщить распорядителю, что одному из гостей стало плохо, – тем же невыразительным тоном проговорил Кирилл. – Благодарю за этот вечер. Всего хорошего.

– Бежишь, мерзавец? – Голос Елены, раздавшийся из-за спины, заставил юношу обернуться. Положившая себе на колени голову потерявшего сознание брата девушка сверлила Кирилла злым взглядом. – Беги, беги. Андрей тебя все равно отыщет и прибьет как собаку!

– Если ему этого захочется, то бегать и искать меня не придется. Мой адрес можно узнать в Веди-клубе. Всего хорошего.

– До свидания, Кирилл, – отозвались кузины Михаила.

А вот Елена промолчала и лишь проводила своего недавнего партнера по танцам неприязненным взглядом. И не скажешь, что несколько минут назад она с ним целовалась на этом самом балконе.

Кирилл склонил голову в коротком «кавалергардском» поклоне и, развернувшись на каблуках, скрылся за дверью.

Сестры переглянулись и одновременно шагнули к подруге, умудрившейся своими играми поставить их в очень неудобное положение. Ирина уже хотела было начать отчитывать подругу, но была одернута.

– Ира, оставь. – Светлана легко коснулась локтя сестры и, смерив Елену недовольным взглядом, покачала головой. – Ей сейчас не до того. Давай лучше поможем привести Андрея в чувство. А разобраться с Леной можно будет и позже…

Ирина сделала глубокий вдох и, смирив гнев, принялась рыться в небольшой сумочке в поисках нашатыря, флаконы с которым прочно прописались среди женских бальных аксессуаров еще с тех времен, когда дамы даже помыслить не могли о том, чтобы появиться в свете без корсета, и падали в обморок от нехватки воздуха, по малейшему поводу и без такового.

А через несколько минут рядом с застонавшим, приходящим в себя Андреем уже крутились слуги и медик. Кирилл сдержал обещание и сообщил распорядителю о «несчастном случае». Впрочем, кузины Михаила этого уже не видели, поспешив покинуть балкон. Но стоило Елене выйти в зал следом за уже пришедшим в себя, хотя и все еще чуть покачивающимся при ходьбе братом, опирающимся на плечо одного из слуг, как Ирина и Света подхватили подругу под руки и, невзирая на легкое сопротивление, увлекли в дамскую комнату, старательно изображая оживленную беседу. Ну да, им только скандала не хватает!

– Кирилл! – Мишка перехватил меня уже на ступенях главного входа. Один из служащих вызвал по моей просьбе «емельку» и только что доложил, что экипаж подан. Так что я, честно говоря, рассчитывал, что мне удастся покинуть этот чертов бал незамеченным. Не вышло.

– Да? – Я обернулся к другу, одновременно надевая перчатки.

– Ты что, уже уезжаешь? – удивленно спросил Михаил.

– Ну, это же вы будете завтра пассажирами, так что можете себе позволить танцевать до рассвета, а мне нужно выспаться перед полетом, – натянуто улыбнулся я.

– Жаль… – расстроился Мишка.

Хм, кажется, он не в курсе происшедшего. Ну и замечательно. Надеюсь, девицам хватит ума молчать о нашем столкновении с этим медведем и дальше.

– Да ладно тебе. – Я хлопнул друга по плечу. – Говорил же, что не люблю подобных мероприятий. А за шутку с сестрами прими мою благодарность.

– Э? – Михаил опешил.

– Что? Танцевать с хоть немного знакомыми девушками куда интереснее, чем с абсолютно неизвестными дамами, – пояснил я.

– О, кстати! – Мишка хлопнул себя ладонью по лбу. – Чуть не забыл… Кирилл, мои кузины хотели бы сопроводить меня в Китеж… ты не будешь возражать, если пассажиров будет больше запланированного?

Вот как…

– Миш, ты же понимаешь, что «Резвый» мне не принадлежит, – начал было я отказываться, но Горский перебил:

– Кирилл, пожалуйста. Они очень просили! – воскликнул он.

Да черт с ними. Объяснять Михаилу, почему я не хочу видеть его кузин, сейчас мне совершенно не хочется. Да и настроение другу портить… на фиг. В общем, если хотят, пусть провожают. Все равно времени на разговоры с девицами во время полета у меня не будет.

– Ладно, уговорил. Завтра в полдень буду ждать вас на поле за верфью, – вздохнув, ответил я, и Мишка просиял.

– Спасибо! Ты меня выручил, – с улыбкой проговорил Горский. – Ну, тогда до завтра, да?

– Удачи, Миш. – Пожав ему руку, я кивнул и, развернувшись, потопал вниз по лестнице.

Уже сидя на заднем сиденье «емельки» и посматривая в окно, за которым проносились сияющие тусклыми огнями фонарей и окон новгородские улицы, я размышлял о происшедшем на балу и никак не мог понять, зачем кузинам Горского нужно было так зло шутить? Вроде бы в те несколько раз, что мы встречались с ними в доме Ивана Федоровича, я не давал повода для обид… Или это Елена решила за что-то отомстить своим подругам? Но почему так? А может, не им, а брату? Или Мишке? М-да, а ведь хороша Лена… фигурка, личико… и целуется… мм… стоп, что-то меня не в ту степь понесло.

Так и не придя ни к какому решению, я тряхнул головой, чтобы избавиться от накативших воспоминаний о нежных губах моей несостоявшейся пассии, уставился в окно, за которым уже замелькали знакомые улицы. А вот и мой дом…

Расплатившись с водителем, я вышел на улицу и, глубоко вдохнув морозный воздух, шагнул к крыльцу. Спать, спать, спать…

Полет! Вот не думал, что так соскучился по нему… А если учесть, что в этот раз Ветров полностью устранился от управления «Резвым»… Мм!

Нет, во время наших тренировочных вылетов он не раз поручал мне «вести» дирижабль, но сейчас – сейчас было совсем другое дело. Я не просто пилотировал «Резвого», я был его капитаном… а Святослав Георгиевич взял на себя роль остальной команды. Этакая игра в «киты».

И то, что у комингса рубки стоят две симпатичные девушки и наблюдают за тем, как я командую, парой слов заставляя дирижабль совершать самые разные эволюции, здесь совершенно ни при чем, точно… Ну, если только самую малость. А вот Мишку мне даже немного жаль. Ветров выставил его с мостика и даже слушать не стал. В принципе правильно. Посторонним здесь делать нечего, даже если эти посторонние уже умеют кое-как читать карты и слышали кое-что о прокладке курса. Эх, плюсы-минусы… зато и девчонкам сюда хода нет, а болтать с ними мне не хочется, от слова «совсем». Вчерашнее феерическое завершение бала как-то не способствует продолжению общения.

– Кирилл, Китеж на одиннадцать, превышение двадцать шесть. Расстояние триста, – прервал царившее в рубке молчание Ветров.

– Сообщите на привод, – откликнулся я, и Святослав Георгиевич отошел к телеграфу, тут же застрекотавшему. Ну да, все по-взрослому. Сейчас Ветров обозначит «Резвый» для порта Китежа, а еще через двадцать-тридцать минут нас поведут на посадку.

Так и вышло. Ветер сменился, и уже через пятнадцать минут порт Китежа откликнулся. Засверкали огни причального сектора, телеграф начал выплевывать ленту с указаниями, и я сбросил ход до малого.

– Есть привод! Расстояние восемьдесят, высота сорок шесть, скорость под конусом сорок узлов. Снос ноль, дифферент ноль, крен ноль, – доложил Ветров.

Понеслась. Начался самый сложный этап. Китеж идет со скоростью сорок узлов и, в отличие от Высокой Фиоренцы, ложиться в дрейф не собирается. Моя задача: подвести «Резвый» под конус, уравнять скорости и позволить ему поднять нас на швартовочную площадку. Ну, хоть в ручном режиме поднимать шлюп не придется. Пилотский минимум уже сдан, а значит, и рисковать ни к чему.

– Подъем на десять, – облизнув внезапно высохшие губы, проговорил я.

– Есть подъем на десять, – откликнулся мой единственный помощник и экзаменатор. Мерно защелкали риски высотомера, отмеряя десятые доли кабельтовых. Шлюп начал подъем на высоту.

– Есть дорожка. – Ха, вышли на уровень конуса.

– Прекратить набор высоты. Средний вперед, – откликнулся я.

– Есть прекратить. Высота тридцать. Есть средний вперед. Скорость сорок восемь, расстояние шестьдесят.

Конечно, Ветрову было совершенно необязательно сообщать все это, учитывая, что мне отлично видно приборы, но если уж играть в большие дирижабли, то до конца и по всем правилам.

Медленно потекли минуты, и вот «Резвый» едва заметно качнулся, а я буквально кожей ощутил, как напор ветра за бортом стих. Вошли в конус.

– Стоп машина!

– Есть стоп машина.

Теперь идем на инерции, заодно выравнивая скорость со скоростью движения Китежа.

– Подъем десять щелчков. – Я замер. Если расчет правильный, то уже через минуту нас должен подхватить конус, и его плотные «стены» не дадут уйти «Резвому» из створа.

Шлюп вновь чуть дрогнул, и щелчки высотомера ускорились. А у меня заложило уши. Получилось! И тут же раздался голос Ветрова:

– Мы в створе. Есть захват конуса. Подъем… превышение на три. Давление… штатно.

– Отключить вспомогательные.

– Вспомогательные отключены. Подъем – штатно… давление – штатно.

Ну, вот и все. Осталось дождаться, пока конус, сохраняя давление внутри, поднимет наш дирижабль вверх и зафиксирует на «языке»… Минута, другая… Под нами загрохотала швартовочная площадка и втянула вставший на нее «Резвый» в док.

– Вошли, как кортик в ножны, – довольно проговорил Ветров и, покосившись на меня, хлопнул ладонью по плечу: – Кирилл, ты меня слышишь?

– А? Да… да, слышу, – кивнул я, с усилием отдирая ладони от поручня, в который вцепился с удивившей меня самого силой.

– Поздравляю со штатной швартовкой… «капитан», – не скрывая усмешки, произнес Святослав Георгиевич, а от входа на мостик раздались довольно жидкие, ввиду малого количества зрителей, но дружные аплодисменты.

Только тогда я нашел в себе силы обернуться и сойти с центрального возвышения перед обзором. И то ноги у меня были словно деревянными. Но в душе… в душе разлилась такая радость, что свихнуться можно, честное слово! Я сделал это!

И не сказать, что работа была проще, чем во время первой моей швартовки. Тогда я вел дирижабль как пилот, лично контролируя приборы и держа руки на рукоятях управления, а сейчас ориентировался лишь на поступающую от Ветрова информацию и не прикасался к управлению вовсе. Да и Высокая Фиоренца, в отличие от Китежа, находилась в дрейфе, что тоже упрощало работу… Зато в этот раз не пришлось возиться с минимизацией энергопотребления, и не было нужды трястись от того, что «Резвый» в любой момент мог развалиться на куски. И все равно я считаю, что эта швартовка была сложнее. Не на порядок, конечно, но намного, намного сложнее, чем предыдущая… хотя, конечно, со швартовкой на «Фениксе» не сравнить, м-да…

– Господа, наш корабль совершил посадку в порту Китежграда. Температура за бортом восемнадцать градусов, время шесть часов пополудни по среднеладожскому стандарту. Благодарим вас за то, что воспользовались услугами нашей компании. Наш полет завершен, экипаж желает вам приятного отдыха и хорошего дня, – разлепив еще не слишком послушные губы, с дурацкой улыбкой сообщил я нашим пассажирам. Жаль, здесь некому оценить эту шутку по-настоящему.

– Неплохо, юнец, – проговорил Ветров, едва край платья последней из зрительниц скрылся из виду. – Но в следующий раз подводи дирижабль под конус, а не врывайся в него, словно матрос в пивную после рейса.

– Я ошибся? – нахмурился я.

– В этот раз нет. Ты подвел шлюп к конусу на самой границе его образования, но в будущем лучше так не рисковать и подводить к нему дирижабль снизу… если не хочешь платить портовым службам за перерасход энергии, разумеется, – ответил наставник и кивнул в сторону выхода из рубки: – Иди, провожай своего друга. Здесь я и сам сейчас управлюсь.

– Спасибо, Святослав Георгиевич, – поблагодарил я, покидая мостик.

От души потянувшись и до хруста покрутив головой, чтобы расслабить основательно затекшие мышцы шеи, я миновал узкий коридор «Резвого» и, оказавшись в кормовом салоне, обвел взглядом собравшихся здесь уже готовых к выходу пассажиров.

– Ну что, на выход? – улыбнулся я, и народ, довольно загомонив, потянулся на выход. – Миш, не терзай взглядом свои вещи. Мы пришлем за ними позже.

Младший Горский кивнул и, пристроившись в хвост покидающей дирижабль маленькой очереди, потопал на выход следом за мастером Цао. Первым на металлический настил дока шагнул Иван Федорович, и он же помог спуститься Ирине и Светлане, не прекращавшим щебетать о чем-то даже на крутом трапе «Резвого». Следом за ними сошел катаец, потом Михаил, ну а я оказался замыкающим.

У выхода из дока нас уже встречали. Двое затянутых в «шкуру» обалдуев под предводительством лощеного хмыря с лейтенантскими погонами остановили нашу компанию и потребовали документы. Я отделался матросским жетоном, старший Горский предъявил свой паспорт и два «листа доверия», в которые были внесены Ирина и Светлана. Ну а мастер Фенг ничтоже сумняшеся сунул под нос лейтенанту свою дипломатическую бумагу, от одного вида которой хлыща передернуло словно от удара током. На заполнение журнала у слегка сдувшегося представителя порта ушло несколько минут, после чего он пожелал нам хорошего дня и устремился в док, в гости к Ветрову, наверное…

Несмотря на разницу в проектах, все парящие города похожи своей компоновкой, и чтобы попасть из портовых секторов в жилую или присутственную часть в любом из них, нужно подняться на несколько десятков, а то и на сотню метров вверх. К счастью, наследие шумеров известно и сейчас, так что нам не пришлось пересчитывать тысячи ступеней, чтобы выйти под ажурный прозрачный купол Китежа, хотя в лифт наша компания еле поместилась. Впрочем, тут скорее нужно винить Свету с Ирой: барышни нарядились словно на прогулку по парку, а учитывая, что нынче в моде шляпки размером с тележное колесо, которых к тому же так просто не снять и не надеть без каких-либо ухищрений… В общем, девушки смущались, Горские, прижавшись спинами к стенкам лифта, на пару давили ухмылки, а я, вспоминая Хельгу и ее наряд для прогулки по Высокой Фиоренце, размышлял о причинах, по которым мода в парящих городах коренным образом отличается от «земной». Ничего удивительного, оказывается. Широкие юбки в переходах и галереях неудобны, того и гляди зацепишься за что-нибудь, в туфлях на высоких каблуках легко переломать ноги, спускаясь или поднимаясь по крутым трапам, ну а шляпы… разумеется, в тесноте служебных коридоров лучше носить береты или «таблетки», чем «тележные колеса»… И только нашему катайцу было все пофиг. Ну да, с его ростом шляпы наших дам не причиняют ему ровным счетом никакого беспокойства.

Спустя минуту лифт наконец остановился и, звонко щелкнув фиксаторами, позволил открыть двойные, забранные матовым стеклом двери. Вот мы и под куполом.

Подъемник вынес нас на крышу портовой управы, возвышающейся над городом на добрых пять этажей. Можно было бы, конечно, выйти в холле, но встретивший нас у дока лейтенант настоятельно советовал «пройтись по городу верхами», при этом бедняга так косил взглядом на Ирину со Светланой, что мы с Мишкой еле сдержали смех. Но к совету хлыща наша компания прислушалась, и мы не прогадали…

Хм, компоновка парящих городов, может быть, и одинакова, а вот подкупольная архитектура у каждого своя, это совершенно точно.

Белый и зеленый. Такое впечатление, что других цветов здесь нет вообще. Белые стены «домов», соединенных меж собой мостами и галереями, и бликующие остеклением купола «подземных» помещений утопают в парковой зелени, за которой невозможно даже рассмотреть линии улиц и проспектов. И только ближе к центру города зеленое море отступает перед «скалами» построек, кучкующихся вокруг уходящего к куполу шпиля энерговода. И все равно это удивительно. Всего в нескольких милях под нашими ногами царит суровая северная зима с вьюгами и сугробами, люди ходят по улицам в шубах, а здесь лето… самое натуральное лето.

Замерев у ограждения смотровой площадки, мы еще несколько минут молча любовались открывающимися с нее удивительными видами, пока Иван Федорович не подал голос:

– Так, господа. Красоты Китежа – это замечательно, но… время к вечеру, а нам еще нужно отыскать гостиницу, в которой я забронировал номер. Идемте?

И мы пошли. Найти гостиницу оказалось несложно, так что уже через час Горские принимали доставленные из дока в номер вещи, а мы с Ириной и Светланой сидели в небольшом ресторанчике на крыше отеля, угощаясь кофе. И ведь никто из персонала и слова не сказал о возрастном запрете… Словно в другую страну попали.

– Кирилл… – Молчание за столом было прервано Ириной.

Я поднял взгляд на барышню:

– Да?

– Я… мы… хотели бы извиниться за инцидент на балу, – глубоко вздохнув, протараторила девушка и выжидающе уставилась на меня. Нет, все же Горскому чертовски повезло с кузинами. Красавицы, что и говорить. Светловолосые, высокие, статные…

– И зачем же вам понадобился этот фарс? – поинтересовался я, прогоняя лишние мысли и напомнив себе, что мои кузины в той жизни, тоже отличались красотой и умом, что не помешало им стать настоящими тварями.

– Кирилл, ты неправильно понял, – сказала Светлана. – Мы ничего подобного не затевали. Лена… понимаешь, до недавнего времени отец позволял ей очень многое, но он заболел и вынужден был передать дела и хозяйство своему сыну, старшему брату Лены. Андрею пришлось оставить службу в гвардии и… в общем, официально он сейчас глава семьи, но с младшей сестрой общего языка они не нашли. Лена привыкла к большей свободе, а Андрей ей многое запрещает.

– Они уже год воюют… – добавила Ирина.

– Понятно. Значит, она таким образом решила брата позлить, да? – вздохнул я.

– Ну, ты ей и в самом деле понравился, Кирилл, – проговорила Светлана. – Иначе бы она…

– Угум, – перебил я девушку. – А «собака» и «мерзавец» – это такие ласковые прозвища… Ладно, я понял, что вы здесь ни при чем, и обиды не держу.

– Значит, мир? – нерешительно улыбнулась Ирина, и я кивнул.

Мир. До первого прокола.