31
Мы стояли на пляже и смотрели, как по берегу убегают оставшиеся бандиты. Три темные фигурки. Не прошло и минуты, как они добрались до мыса и скрылись. Черт с ними – бегать за этой падалью не хотелось, да и силы небесконечны. Тяжело дыша, Мартин оглянулся по сторонам, сплюнул на песок кровью и опустился на землю.
– Будь я проклят, но они приняли нас за злых духов!
– Плевать, – отмахнулся я. – Нам чертовски повезло.
– Повезло?! Ты шутишь?
– Двое против восьми… Согласись, что расклад был не в нашу пользу.
– Они слишком торопились. Если бы не поперли вперед, еще неизвестно, чем бы все кончилось. Эх, дьявол! Я уже слишком стар, чтобы играть в эти игры. – Вильяр вытер губы тыльной стороной ладони и поморщился.
– Ты еще неплохо стреляешь. – Я воткнул клинок в землю и опустился рядом с ним. – Для старика, разумеется.
– Ты еще вспомни о моем сане!
– Даже в мыслях не было. Эх, сейчас бы закурить…
– Ну так обыщи трупы!
– Ну да, конечно. Хабар – это наше все, – усмехнулся я.
– Что? Habar?
– Не обращай внимания. Надо собрать все, что найдем. Дорога предстоит дальняя.
В нескольких метрах от берега стояла парусная лодка, похожая на капитанскую гичку. Десятивесельная, длиной около семи метров и шириной около двух. Парус был небрежно спущен и лежал бесформенной, изрядно выцветшей тряпкой. В лодке виднелось несколько тюков, плотно обвязанных веревками, и небольшой бочонок. Какие-то кожаные сумки, ворох разноцветных тканей и запечатанные сургучом бутылки. Судя по грубым этикеткам, напечатанным на коричневой бумаге, – кукурузное виски.
Два капсюльных револьвера, бландербасс с кремневым замком и капсюльное ружье, которое, надо полагать, было взято с тела убитого солдата. Почему я так подумал? Ружейный ремень белого цвета – как у наших тюремщиков. Подсумки, кстати, тоже были трофейными – с бронзовыми гербами на клапанах. Запас пороха и пуль. В лодке нашлось еще одно ружье. Тоже дульнозарядное, но уже нарезное, сорок четвертого калибра. Хорошая вещь. Из такого можно и за две сотни метров тушки дырявить. Три абордажных, изрядно поржавевших сабли, один тяжелый тесак и целых семь ножей. Ножи были плохого качества, и мы их не взяли. Несколько трубок с изгрызенными мундштуками, фляга с ромом. В бочонок налито красное вино, но очень скверного вкуса. Около тридцати испанских реалов, серебряные украшения и два массивных золотых перстня с изумрудами. Вяленое мясо, мешок сухарей и початый тючок табаку.
Просто праздник какой-то… Еще одна драгоценная находка обнаружилась позднее, когда мы полностью разгрузили лодку. В небольшом кожаном кошельке, запрятанном в один из ружейных подсумков, нашлось около десяти жемчужин и семь золотых эксудо…
– Вот это находка! – Вильяр не выдержал и хлопнул себя по коленям. – Если продать жемчуг, то нам хватит денег добраться до заброшенного города!
– Как это мило, – разбирая находки, пробурчал я.
– Ты что, не рад?
– Противно, – сказал я и кивнул на трупы туземцев.
– Увы, но мы не могли их спасти. Они были обречены!
– Странно, что мы не слышали выстрелов.
– Их вырезали, amigo! Вырезали, как стадо глупых баранов! На побережье много племен, которым противно насилие. Они молятся своим древним богам, выпрашивая прощения даже за пойманную рыбу.
– Вот как? – удивился я. – Ничего, европейцы быстро отучат от этой вредной кротости. Не пройдет и ста лет, как они начнут резать белых. С той же легкостью, с какой сейчас режут рыбу.
– Давай не будем о грустном?
– Будь оно все проклято!
Даже не знаю, что вызвало у меня эту глухую ярость. Наверное, тела убитых туземцев, которые валялись на берегу. Беглые каторжане изрядно здесь потрудились – на песке лежало около двадцати тел, и это не считая трупов рядом с хижинами. Хотите описаний? Идите к дьяволу, господа! Я не умею описывать детские и женские трупы… Над нами уже кружили стервятники, кричащие от восторга перед небывалым пиршеством.
Как бы ни было противно, нам нужны эти вещи. Поэтому мы обыскивали деревню с методичностью старых ищеек. Скоро на берегу появилась целая куча предметов, которые сочли полезными для предстоящего путешествия. Заодно и лодку разгрузили, не забывая поглядывать по сторонам. Кто их знает, этих убежавших? Каторжане народ упрямый… Тем более что с ними мог быть и Хесус Морено.
Мартин, словно прочитав мои мысли, спросил:
– Ты не заметил в этой своре нашего приятеля?
– Морено? – уточнил я. – Нет, не видел.
– Сдается, что он где-то рядом…
– Ты так думаешь?
– Смотри, – кивнул Мартин и ткнул пальцем в одного из застреленных бандитов, – это один из его головорезов. Верный, как пес. Сомневаюсь, что он бросил своего хозяина.
– Если Хесус выжил.
– Выжил. Он дьявольски умен. Я не удивлюсь, если и пожар в лагере – его рук дело.
– Зачем? Он правил каторгой, как король Испанией.
– Кто знает… – туманно ответил монах и покосился на джунгли.
– Как бы то ни было, лодка нам пригодится. Ты умеешь обращаться с парусом?
– Серхио… Если бы я не был таким уставшим, то задал бы тебе трепку!
– Это еще за что?
– За глупые вопросы, черт бы тебя побрал!
– Не поминай имя нечистого всуе, сеньор Вильяр!
– Иди ты к дьяволу!
– Так умеешь или нет?
– Само собой!!!
В этот момент послышался хрип. Источник обнаружили в ближайшей хижине. Женщина, которую во время обыска сочли мертвой, открыла глаза, но в них уже не было жизни. Была боль. Судя по ранам, эти твари ее не просто изнасиловали, а еще и резали, пластая тело на куски. Зачем? Не знаю. Мартин подошел, встал рядом с ней и покачал головой.
– Не выживет.
– Что предлагаешь?
– Как тебе сказать, Серхио… – Вильяр опустился на колени перед несчастной и что-то прошептал. Он шептал, словно убаюкивал, поглаживая женщину по голове, а потом одной рукой прикрыл ей глаза, а второй достал из кобуры револьвер.
– Прости нас, милая. Descanse en paz.
Тем же вечером мы вышли в открытый океан…
Через два дня, во время ночевки, Мартин нашел среди вещей несессер, чему я сильно обрадовался. За время, проведенное в Анхело-де-Сорр, мы здорово обросли и стали похожи на отшельников. Когда остригли волосы и привели в порядок наши бороды, мы с удивлением уставились друг на друга – уж слишком непривычно выглядели.
Пожалуй, наш путь до Сантьяго-де-Лион можно и опустить. Приключения, словно давая нам передышку, отступили, и мы без проблем добрались до этого вожделенного места. Как и рассказывал Мартин, это был небольшой городишко. Гораздо меньше Анхело-де-Сорр и без каторжной тюрьмы. Океанский порт, торговые склады и крохотный гарнизон, который шалел от жары и скуки. Офицеры пьянствовали и дрались на дуэлях, а рядовые начищали друг другу морды и обирали мелких торговцев.
Сантьяго-де-Лион ветшал и тускнел, да и охотников – поискать счастья и удачи в диких краях – изрядно поубавилось. Следы былой славы можно было заметить лишь в архитектуре некогда пышных зданий. Несмотря на эти прискорбные обстоятельства, город занимал не самое последнее место в испанской колониальной политике.
Не знаю, что послужило причиной, но именно здесь находилось несколько иностранных представительств, среди которых была и Русская торговая компания – нечто среднее между посольством, торговой факторией и филиалом разведки для шпионажа за самыми заклятыми друзьями. Утаить правду было весьма сложно – в этом захолустном и Богом забытом месте пересекались интересы многих стран и компаний. Поэтому все шпионили за всеми! Как утверждал один чиновник, с которым я познакомился после прибытия в город: «Каждый раз после приема у здешнего губернатора первым делом вспоминаю, кто именно склонял меня к сотрудничеству и кого склонил к сотрудничеству я…»
Все это прикрывалось холеным высокомерием, несмотря на которое здешние кабальеро не упускали случая заглянуть в чужую тарелку.
Лодку мы спрятали недалеко от города. Показываться на ней, неизвестно каким путем доставшейся бандитам, было слишком опасно. В город вошли без проблем. Единственными охранниками городских ворот были дремлющий на посту солдат, рядом с которым стояла бутылка с вином, и пестрая курица с перевязанной белой тряпочкой лапой. Охранник храпел, а курица деловито копалась в пыли, выискивая зерна пшеницы и кукурузы, просыпавшиеся из мешков нерадивых торговцев.
