Глава 17

Я проснулась в прекрасном настроении, но в полнейшем одиночестве. Скинув с себя мятые влажные простыни, вскочила и отправилась искать купальню.

В жизни не поверю, что у Агилара тут не было хоть какой-то маленькой, вшивенькой купальни. Нашла. Немаленькую.

– Мы все делаем по своему размеру, – пробормотала я, рассматривая просторное помещение с небольшим округлым бассейном, наполненным прохладной водой. – Только вот орехи колоть приходится какой-то тонкой мелочью! Жадина!

Выкупавшись, я вернулась в покои и обнаружила около кровати аккуратно сложенный кафтан из алого шелка с золотой вышивкой, такие же шаровары, газовую накидку на голову, крепившуюся к резному золотому обручу, украшенному рубинами, и изящные туфельки без задников с загнутыми носками.

Я натянула на себя кафтан и шаровары, проигнорировав все остальное. Почему-то необходимость закрыть волосы и обуться вызывала во мне необъяснимую нервную дрожь. Я подумала, что если мой инстинкт позволил мне дожить до этого момента, то сейчас не будет устраивать себе отдых, чтобы в результате отдыхать уже без меня.

Побродив по комнате и слопав все съедобное в пределах досягаемости, я решила выйти наружу. Иначе богатая коллекция оружия Агилара грозила стать коллекцией из костяных накладок. Мне они никогда на вкус не нравились.

Кстати, что удивительно, ни рядом с покоями Агилара, ни в коридоре мне не встретилась ни одна живая душа. Такое ощущение, что все испарились и сделали это специально, чтобы я тут блуждала, несчастная и голодная.

Мое негодование уже начало достигать неопределенного предела, когда из-за поворота показалась закутанная в нежно-голубые шелка тонкая фигурка.

– Вы не знаете, где здесь можно поесть? – полюбопытствовала я у девушки.

Та отодвинула от лица прозрачную ткань и любезно сказала:

– Конечно, госпожа Амариллис, я провожу вас в сад, где вас накормят. – И сладко улыбнулась. На долю мгновения мне показалось, что в блестящих, словно агаты, черных глазах мелькнула затаенная злоба. – Следуйте за мной.

– Благодарю, – кивнула я, рассматривая сзади мерно качающиеся бедра.

Через какое-то время меня просто укачало. Не понимаю я этих мужчин, которые неотрывно пялятся на вправо-влево ходящие тазовые кости. Чего хорошего? Вот если изменить направление… то получается прекрасная тренировка, а с мужчиной – еще и тренировка с удовольствием.

От скуки я попыталась повторить эти телодвижения. Но, как оказалось, бедрами я не вышла. Заносило меня из стороны в сторону, словно пьяную, поэтому плюнула на это дело и пошла без накопления жизненного опыта и вреда колоннам.

– Прошу вас, госпожа. – Голубая привела меня в крытый дворик с фонтаном. – Сейчас за вами придут.

Я еще раз поблагодарила и пошла рассматривать новое место. Случайно обернувшись, поймала взгляд в мою сторону, наполненный такой жгучей ненавистью, что слегка заволновалась, не пересыплют ли мне в этот раз яда в чай. Хоть бы сильно горьким не сделали. И стекло лучше помельче молоть, а то между зубов застревает.

Спустя какое-то время до меня дошло, что меня на сей раз решили уморить голодом, поскольку никто не бежал с подносом, и я решительно направилась к тому выходу, откуда мы пришли. Но он оказался заперт.

Зато из другого, противоположного выхода, выскочил мужчина и направился ко мне.

– Вы не скажете… – обрадовалась я возможности спросить, где тут выход.

Но мужчина отвесил мне тяжелую пощечину, заставив мотнуться голову в сторону.

– Не скажете, – сообразила я, сплевывая кровь из разбитой губы.

Все так же без разговоров этот дикарь больно схватил меня за волосы и куда-то потащил, согнув в три погибели.

В какой-то момент мне даже стало интересно – куда. И что он собирается делать. Мой жизненный опыт в области наказания и пыток увеличивался просто на глазах.

Этот шлепнутый копытом ослика Веселого Дервиша притащил меня в помещение. Еще пару раз стукнул по лицу и привязал за руки к вделанному в потолок крюку.

За руки. Вверх. Меня. Опять. Сволочь!

Я честно начала злиться. Тем более что кровь, стекавшая струйкой по подбородку, испачкала мой новый наряд. А он у меня в первый раз был новый и был дорог как память!

– Научилась молчать, когда мужчина не спрашивает? – совершенно нелогично спросил незнакомец, которого мне, кстати, только сейчас удалось рассмотреть.

Практически точная копия Агилара, но какая-то папой не доделанная. Все, что должно вырасти до нормального размера, постеснялось и не выросло. Зато все остальное расцвело буйно и беспорядочно. А уж злобные глазки зеленовато-карего цвета вызывали только одно желание – плюнуть. Жалко, что для этого яда мне недодали, как плюющейся кобре. Могла бы помочь человеку перестать мучиться с такой внешностью.

– Почему ты молчишь, когда я задал тебе вопрос? – Недоделок вышел из себя и так дернул меня за волосы, что чуть не оставил их себе на память.

– После удара нечем думать, – ответила я, начиная злиться все больше и больше.

Прикусив язык, чтобы не посоветовать ему сходить к Саиду и взять пару уроков – как нужно мечтать о женщине, если нечем мечтать, – я благоразумно промолчала, все же надеясь, что кто-то одумается.

Пока надеялась, получила две затрещины за молчание, две за разговорчивость, еще три просто так, без темы, и уже полностью отчаялась уловить странную мужскую логику.

Моя злость заклубилась где-то в районе живота, поднялась к горлу. В душе впервые в жизни загорелась жажда крови, мир окрасился в огненные тона. Ногти на руках стали длинными и острыми, впиваясь в веревку.

Мужику надоело меня избивать, и он начал рвать мой кафтан. Тут меня достало до такой степени, что я рыкнула:

– Штоять! – почему-то шепеляво и с ревом.

Насильник поднял голову, взглянул мне в лицо и застыл, судорожно вздыхая и не моргая.

– Фто тафое? – нахмурилась я, перерезая веревку когтями и трогая мешавшиеся во рту… клыки? КЛЫКИ?

– Ты фто фдедаф, ифак! – возмутилась я, хватая мужика за богато расшитый халат. – Ты фто из меня фыбил? Пофему они вылефли?

– Не фнаю, – пролепетал насильник, съеживаясь. – Они сами.

– Издеф-фаефся?! – заревела я, поднимая его на вытянутых руках и вбивая в стену. – Дразнифся?!

– Нет! – замотал он головой из стороны в сторону.

– Тогда убефи иф! – потребовала я, одной рукой удерживая его на весу, другой пытаясь впихнуть клыки обратно. Удалось… с пятого раза.

После чего я выпустила немножко помятого насильника, присела рядом с ним на корточки и сочувственно казала:

– Такой бесполезный. Может, хоть голод утолишь?

От мужчины густой струей пахнуло таким сладким страхом и неописуемым ужасом, что я нечаянно сжала руки на его горле и сверкнула довольным взглядом, глядя ему в вытаращенные буркала.

В этот момент в человеке что-то изменилось. Как будто сломалось внутри. И вылетело наружу. И зашло в меня, заставив сыто рыгнуть.

С родственником военачальника случилось непонятное. Мужчина, как непослушный мальчишка, юрким волчком выкрутился из моих рук, выбежал из комнаты и подбежал к фонтану. Радостно залез в каменную чашу, уселся и начал поливать себя сверху водой с кувшинками и золотыми рыбками, счастливо крича:

– Тетя, смотри! Я умею плавать!

От моего лица отхлынула кровь, я похолодела. Он сошел с ума и впал в детство? Только этого не хватало! Потом поди докажи, что ты тут ни при чем, за мной и так числится множество странностей.

– Тетя, давай играть!

– О-о-о! – закатила я глаза. – Дал же Творец наказание. Иди сюда, чудо!

– Нет-нет! – отбивался неудавшийся насильник. – Я еще не наплавался! И с рыбками не поиграл!

– Они скользкие! – уговаривала его я. – Мелкие. Есть нечего.

– Зато блестят! – не сдавался мужчина, ныряя с головой.

Пришлось лезть и вытаскивать. Можно было, конечно, и так оставить, но как объяснить лишнее украшение в фонтане?

Спустя пару часов мы все так же плавали. Если точнее – мужик плавал по дну, пуская пузыри вместе с кувшинками, а я сидела рядом на скамейке и бдительно следила, чтобы он не нажрался чего-то крупного, которое нельзя проглотить.

Дверь во дворик разлетелась на куски, и сюда галопом ворвалась куча народа во главе с Агиларом. Рядом бежала довольная госпожа Сирейла и лепетала:

– Она сама соблазнила вашего двоюродного дядю! Она шлялась по всему дворцу полуголая, с непокрытой головой, босиком и соблазняла всех подряд!

На левой руке Агилара, лучась неземной страстью, висла голубая и счастливо пришепетывала:

– Господин мой, только я вам верна. Только вас я жду. А она – развратная тварь…

Эта колоритная троица сопровождалась стражей, тащившей здоровенный мешок с камнями; Саидом, оравшим: «Это все неправда!» – и Ширин, пытавшейся оторвать от Агилара голубую с криком:

– Вы все подстроили! Кто закрыл меня в кладовке? А Саида в гареме?

– Не докажешь! – шипела голубая, не забывая ласково улыбаться разъяренному Агилару.

Поскольку в это время мой подопечный начал играть в камни в море и вел себя тихо и мирно, только пуская бульки, а я за ним следила, боясь не вытащить вовремя, и еще одним ухом прислушивалась к дрязгам, то вся процессия прямиком набилась в комнатушку, где мы недавно так славно потеряли сознание. Плохо, что не спешили его найти!

Народу в помещение набилась тьма-тьмущая. Кое-кто даже остался на улице, подпрыгивая и заглядывая через головы.

– Где она?! – орал Агилар внутри и что-то крошил. Как он умудрялся это делать в такой тесноте, ума не приложу. Если только крошил лишний народ на кусочки. – Я вас всех спрашиваю!

Совместными усилиями они все же пробили дополнительный выход наружу из пристройки, проломив глинобитную стену, и выпали на свежий воздух, сразу переставший быть свежим.

Когда в проломе нарисовался Агилар и узрел скромно сидящую меня, то застыл у фонтана каменным изваянием, булькая негодованием.

– Что-то случилось? – подняла я брови.

– А где?.. – открыла рот госпожа Сирейла.

– Кто? – еще невиннее спросила я.

– Мужчина! – выкрикнула голубая с ненавистью.

– Этот? – залезла я в фонтан и выудила насильника.

– У меня морковка замерзла! – радостно сказал двоюродный дядя. – И персики тоже замерзли! А рыбки красивые!

– Что с ним? – отмер Агилар, переставая вытаскивать саблю, и начал пристально вглядываться в лицо родственника.

– Ты меня спрашиваешь? – уставилась я на него, бдительно не выпуская норовившего вырваться из рук и окончательно заморозить морковку мужчину. – Я его сегодня в первый раз вижу, а ты его всю жизнь знаешь! Вот ты мне и скажи, что с ним такое?!

– А почему у тебя губы разбиты? – перенес свое пристальное внимание с родственника на меня Агилар и нехорошо прищурился.

Тут наш дядя подпрыгнул за бабочкой и дал мне затылком по зубам.

– Еще объяснения нужны? – сплюнула я кровь, ощупывая зубы и потихоньку запихивая нагло лезущие наружу клыки. – Я, понимаешь, спасаю от гибели твоего родственника ценой своей красоты, а мне в ответ что?

– Что? – поднял брови немного отошедший от гнева Агилар.

– То-то и дело, что ничего! – фыркнула я, вытаскивая из фонтана несостоявшегося насильника и вручая остолбеневшему племяннику. – На свое сокровище! Полови с ним… – глянула на притихших женщин, – куриц!

Подошла к держащим мешок с камнями стражникам. Заглянула внутрь:

– Это мне? Как мило! А почему камни не помыли и не отполировали? – Отобрала мешок, взвесила в руке и…

Бац! – досталось госпоже Сирейле.

– Это за то, что оставили несчастного дядю без присмотра!

Бац! – припечатала мешком голубую.

– Это за то, что выбрали в няньки меня! У меня же нет никакого опыта!

Голубая кулем свалилась к моим ногам.

– Прекрасно! – обрадовалась я и немного попинала для оживления.

Голубая не оживилась и почему-то не обрадовалась.

– Ну и ладно, – не стала я расстраиваться. Подобрала эту плесень и начала утрамбовывать в мешок.

– А-а-а! – завопила голубая, становясь фиолетовой. – Не надо! Не надо меня топить!

– Фу! – принюхалась я. – Кто-то уже утонул! – И вручила ценный приз Агилару: – Это ваше!

Пока немного ошалевший мужчина освобождался от камня на шее с камнями в мешке, я подошла к Саиду и попросила:

– Пожалуйста, отнеси меня на мой матрас. Я устала. – И покачалась для достоверности.

Евнух бережно подхватил меня на руки и поинтересовался:

– Почему туда, госпожа Амариллис? У вас теперь свои покои!

– Саид, я хочу отдохнуть, – постучала я его по лбу. – А не упокоиться! Неси куда сказала!

Агилар тут же уронил голубую на землю и отобрал меня у Саида:

– Сам отнесу!

Я прищурилась и спросила:

– А там будет тихо, много секса и еды?

– Там будет все, что ты только захочешь, сегилим, – легко поцеловал уголок моего разбитого рта Агилар, прижимая к себе под потрясенный вздох присутствующих. – Но вместе со мной.

– Беру! – не стала я спорить, обнимая за шею и приникая к нему.

– Тетя! – заорал двоюродный дядя, достаточно шустро передвигавшийся на четвереньках. – Тетя, хочу с тобой! Ты страшная и добрая!

– Ширин! – позвала я, состроив рожицу. – Приручи это недоразумение, пока я страшно добрая!

И меня унесли, потом увезли, а потом уложили туда, где было тихо, много секса и еды.