ГЛАВА 5

Перед тем как выйти, остановился в больничном вестибюле перед зеркалом. Бровь рассечена. Подживающая ссадина на скуле. Левый глаз окружало цветное пятно уже начавшего сходить кровоподтека. В довершение этой безобразной картины — белая повязка, охватывающая голову.

"Гм… Тот еще красавец".

Выйдя из больницы, увидел внизу широкой лестницы ожидающую меня сестру и Алексея. Мой вид поумерил их восторги, но чувство радости в глазах обоих нельзя было не заметить.

— Господа и дамы, как насчет того, чтобы отметить мой выход?

Выбирать ресторан не стали, а зашли в первый, попавшийся нам по дороге. Правда, у официанта, вышедшего нам навстречу, при виде моей побитой физиономии возникли законные сомнения, но демонстрация наличности в бумажнике сразу отмела их прочь. Пир удался на славу, после чего мы отвезли Наташу в пансион. Только я отпустил извозчика, как сестра протянула мне конверт.

— Что это?

— Возьми! Это от мамы. Почитай.

Быстро пробежал глазами густо заполненный мелким подчерком матери листок, затем поднял на сестру глаза.

— Так что? Тебя можно поздравить?

— Да, Сережа, да! Правда, не хорошо радоваться чужой беде, но… Надеюсь, ты меня понимаешь?!

— Твой жених попался на воровстве. Кем он был, напомни?

— Точно не знаю. Чиновник в департаменте. Какие-то поставки.

— Следствие, потом суд… Все! Можешь его вычеркнуть из своей жизни. Кстати, мама хочет, чтобы ты приехала к ней.

— Конечно, я поеду! Знаешь? Я решила! Скажу ей об Алексее!

Я пожал плечами: — Тебе решать, сестренка. Твои восемнадцать лет не за горами, и ты станешь совсем взрослая! Кстати, а как будем праздновать твой день ангела?

Я уже ожидал вороха самых необычных предложений и пожеланий, как она вдруг покраснела и несмело спросила: — Сережа, можно мне пригласить Алексея?

— Почему бы и нет? Так на сколько персон мне заказывать ресторан?

— Таня. Варя. Маша. Алексей. Это все.

— С моей стороны еще один Лешка. Пойдешь, парень?

Мальчишка покраснел, а потом буркнул: — Позовете — пойду.

— Вот и отлично.

— Сережа, я завтра, с Варей, еду платье забирать у портнихи. Оно такое красивое! Ты просто не представляешь! — я уже начал кивать головой, тем самым демонстрируя внимание к ее восторгам, как вдруг она неожиданно спросила. — Сережа, ты не хочешь пригласить Марию Владимировну?

— Нет.

— Она мне сказала, что навестит тебя больнице. Разве не приходила?

— Приходила.

Сестра внимательно посмотрела на меня и хитро по — женски, краешками губ, улыбнулась.

— А она красивая, Сережа.

— Может быть. Ну что будем прощаться?

Придя на тренировку, неожиданно узнал, что в субботу будет выпускной экзамен, а другой новостью стало то, что сдавать его мне придется вместе с ними, и это притом, что я пришел в группу на полтора месяца позже остальных. Экзамен был прост и одновременно сложен. Поединок с мастером. Закончиться победой он, естественно, не мог, но как сказал мастер, через схватку он поймет, насколько хорошо подготовлен его ученик. Испытание прошли все, после чего агенты на радостях пригласили меня, как положено, обмыть успех.

Я хотел уже попрощаться с японцем, как тот вдруг неожиданно сказал ожидавшим меня у входа полицейским: — Вы идите, а я ненадолго задержу господина Богуславского.

Один из агентов, Дмитрий, веселый холостяк, подмигнул мне и сказал: — Сергей Александрович, мы идем не торопясь, а если припозднишься — ты знаешь, где нас искать!

С минуту мы стояли с Окато друг против друга, и все это время тот смотрел на меня, твердым, неподвижным, казалось бы, безразличным взглядом, но я знал, что это не так. Предстоял какой-то серьезный разговор.

— Мне сказали, что ты схватился в рукопашной схватке с дюжиной людей. Это правда? — вдруг неожиданно спросил он.

— Гм. Да.

— И в результате оказался в больнице. Это очень плохо. Неужели я тебя так плохо готовил?

— Вы забываете о том, что я обучался у вас всего три с половиной месяца.

— Речь идет не об этом, а о тебе самом. У тебя хорошие задатки. Невосприимчивость к боли, хорошая реакция, мощный удар. Все это надо правильно использовать, а ты не сумел.

"К чему это он клонит?".

— Мне сорок шесть лет. Из них девять лет я живу в России. Ты сейчас думаешь, к чему я тебе это рассказываю?

"Да. Интересно знать".

— Гордыня и безответная любовь привели меня к поединку с родственником императорского дома. Я убил его и должен был дать ответ по всей строгости закона, но тут началась война. Мне было предложено с честью умереть на поле боя, и я дал согласие. В бою под Мукденом меня тяжело ранили. Русский солдат вынес меня с поля боя, затем врач сделал все возможное, чтобы я мог жить. Когда пришла пора выписываться из госпиталя, война закончилась. Лежа на больничной койке, я многое передумал и понял, что получил шанс начать жить заново. Может быть, поэтому ко мне пришла новая любовь к девушке — медсестре, которая ухаживала за мной. Перестав жалеть о прошлом, я стал жить настоящим. Сейчас у меня две дочери.

— То есть у вас все в жизни сложилось хорошо, господин Окато?

— Не могу так сказать. Жить вдали от родины и близких мне людей — тяжкое испытание. Но речь сейчас идет не обо мне, а о тебе, — он помолчал немного, потом продолжил. — Двадцать семь лет я изучал искусство рукопашного боя под руководством трех известных мастеров своего дела. Потом сам стал мастером, и долгое время пытался привнести свое в технику рукопашного боя. Кое-что мне удалось сделать, кое-что нет. Все это время мне казалось, что рано заводить ученика, так как самому еще надо многое познать и сделать. Теперь я так не думаю.

— Погодите, мастер! Ведь я и так ваш ученик.

— Ты меня не понял. Разговор идет не самозащите, а изучении боевого искусства, которое называется: коппо — дзюцу.

— Это другой вид борьбы?

— Запомни, раз и навсегда! Коппо — дзюцу не борьба, а искусство рукопашного боя.

— Верю вам на слово, господин Окато. Но на чем основан ваш выбор?

— В тебе есть внутреннее спокойствие, которое говорит о гармонии с окружающим миром. Человек, приступающий к изучению коппо — дзюцу, должен находиться в равновесии с окружающим миром и с самим собой, иначе человечество пополниться не истинным воином, а изощренным и опасным убийцей. Именно поэтому наше искусство предназначено только для избранных.

— Лично мне это ни о чем не говорит.

— Чтобы понять, надо познать самого себя, а для этого нужно время, — он помолчал, словно не зная, продолжать говорить или нет. — К моему удивлению, у тебя уже есть то, что приобретается годами специальных тренировок. Взрывная энергия удара. Если к ней добавить твое хладнокровие, стойкость, хорошую реакцию, то ты уже сейчас являешься слепком сильного бойца.

— Вам виднее, господин Окато.

— Ты прав — мне виднее, но последнее слово все равно останется за тобой.

— Гм. А что собой представляет коппо — дзюцу?

— Ее иногда еще называют искусством ломания костей, так как основными целями являются кости и суставы. Несмотря на то, что основное направление школы мощные, поражающие человека удары, в ее технике есть большое количество специальных приемов, направленных на нервные узлы и болевые точки противника. Есть вопросы?

— Мне тоже придется ее изучать… гм… годами?

— Ты уже сейчас испугался трудностей?

— Нет, но я не могу обещать, что изучение коппо — дзюцу станет целью моей жизни.

Молчание японца продолжалось несколько секунд, но для меня они тянулись невероятно долго. В голове уже даже мелькнула мысль, что сказанное было лишним и японец передумал брать меня в ученики, как мастер неожиданно сказал: — Твоя прямота делает тебе честь. Скажу так: долгие годы изучения и совершенствования рукопашного боя — мой личный выбор. Свой выбор ты сделаешь сам. И последнее. Коппо- дзюцу сочетает в себе максимальную эффективность с простотой обучения. Кстати, это одна из причин, которая не допускает широкого распространения этого вида рукопашного боя. Правда, начинающим учебу не советуется делать скороспелых выводов, так как слова "простота обучения" в устах мастера может иметь далеко не то значение, что может подумать ученик, — выпустив "парфянскую стрелу" японец в первый раз позволил себе чуть — чуть улыбнуться. Краешками губ. Похоже, это показалось ему очень смешным, а вот мне — нет, потому что я уже успел убедиться на своей шкуре в предельно жесткой требовательности Окато на тренировках. — Еще вопросы?

— Как будут проходить занятия?

— Начнем с завтрашнего дня. Придешь в восемь утра. Пока занятия будут проходить в утреннее время, через день.

— Сколько времени будут длиться тренировки?

— Сколько посчитаю нужным. Теперь иди.

Потом мне не раз вспоминалась его фраза про "простоту обучения", когда я возвращался домой на негнущихся ногах с ободранными до крови кулаками.

События последних дней временно отодвинули планы по поиску таинственного врага, но стоило мне прийти в норму, как тот снова стал моей первоочередной задачей. Зная кличку бандита мне было нетрудно выяснить его местонахождение от агентов сыскной полиции, с которыми тренировался. Оказалось, что за Рязанским вокзалом имеется местность под названием Ольховцы. Название оно берет от Ольховской улицы, где находится трактир, хозяином которого является главарь этих мест Васька Кистень. Агент, рассказавший мне о нем, склонялся к мнению, что того скоро уберут. На мой вопрос, почему его должны убить, ответил, что тот был неоднократно уличен блатными в несоблюдении воровских законов и сейчас остается на своем месте только из-за разброда, царящего среди уголовников. Когда придет бандит, добавил он, представляющий определенную силу, этот день станет последним для Кистеня. Теперь, когда я узнал все, что мне надо, мне осталось прогуляться в те места и осторожно разведать, как можно лучше подобраться к бандиту. Мне нередко приходилось слышать от полицейских агентов, что сброду, собранному в подобных человеческих отстойниках, перерезать человеку горло, что стакан водки выпить, поэтому я решил действовать со всей осторожностью.

Мы вышли из гостиницы вместе с Лешкой, который шел на уроки. Договорились, что идем вместе до церкви, а потом каждый — по своим делам, но не успели мы расстаться, как за спиной послышался топот быстрых ног. Оглянулся, так и есть — меня догонял мальчишка. Я остановился.

— В чем дело?

— Сегодня занятий не будет! Анастасия Никитична приболела!

— Что там с матушкой случилось?

— Не знаю. Отец Елизарий только сказал, что ей нездоровиться, а поэтому занятий не будет. Дядя Сергей, можно мне с тобой пройтись?

Хотел отослать его домой, но в последнюю секунду передумал: — Пошли.

Несмотря на свой малый возраст, мальчишка столько лиха успел хлебнуть, что на три взрослых жизни хватит. По словам их соседей, в Петербурге жила его тетка, шесть лет тому назад переехавшая в город, и он, по детской наивности, решил, что непременно ее там найдет. В восемь лет, он отправился через треть России в столицу, где и прибился к трактиру, возле которого судьба устроила нам встречу.

Спустя полчаса блуждания по улицам мы вышли к фабричным баракам и остановились у чайной. Где-то за ней, в конце улицы, должен был находиться нужный мне трактир.

— Все, парень! Теперь иди домой.

— Ладно. Когда вас ждать, дядя Сережа?

— Часа через два. Эй! Ты чего?!

Мой вопрос относился к неожиданно напрягшемуся лицу мальчишки, который сейчас смотрел куда-то мне за спину. Я резко обернулся. Судя по всему, пристальное внимание мальчишки привлекла троица крепких, плечистых мужчин, только что вышедших из чайной.

"Встречался с кем из них раньше… — но отгадку мне дал сам мальчишка, сорвавшись с места с истошным криком: — Батя — я-я!!

Движение на улице, казалось, замерло на несколько секунд, настолько громким и неожиданным был крик Лешки. Народ, кто с любопытством, кто с потаенной тревогой, следил за бегущим мальчишкой. Идущие впереди нас мужчины, как и остальные прохожие, обернулись на крик, но уже в следующее мгновение один из них резко развернулся и замер.

— Лешка. Ты?

Его голос чуть подрагивал, что никак не вязалось с его мощной фигурой. Потом, в какой-то момент, осознав, что это ему не видится, подхватил на руки ребенка и со счастливой улыбкой прижал его к груди под одобрительный гул зевак, уже начавших собираться вокруг них. Быстро оглядев всю троицу, сделал вывод: матерые бандиты. Глаза жесткие, злые и полные настороженности. Именно такими взглядами они меня встретили, стоило мне подойти к ним.

— Леха, он кто? — наконец обратил на меня внимание счастливый отец.

— Это дядя Сережа. Он мне здорово помог, батя.

— Помог, говоришь, — здоровяк поставил сына на землю, но его руку так и не отпустил, после чего внимательно и цепко стал меня оглядывать. С ног до головы. Мне не понравился его взгляд, и я сказал: — Вместо того чтобы разглядывать меня, словно товар в лавке, лучше бы спасибо сказал.

Отец Алексея криво усмехнулся, но при этом кивнул головой, соглашаясь, и сказал: — Твоя правда. Спасибо тебе за сына. За то, что уберег, кормил и поил. Ежели чем могу, то помогу.

"Может и впрямь поможет…".

— Кистеня знаешь?

— Может и знаю. Что у тебя к нему за интерес?

Я помолчал, прикидывая за и против, а потом все же решил сказать неопределенно:

— Поговорить надо.

— Ты не наш, так какой у тебя может быть к нему разговор?

— Уже сказал, чего повторяться.

В наш разговор вдруг неожиданно влез стоявший слева от отца Алексея, гибкий и жилистый, бандит: — Два Ивана, у него волына в кармане.

"Приметливый, гад".

Второй уголовник, коротко стриженый бугай с седой прядью, тут же откликнулся на его слова: — Какой-то мутный этот фраер. Может, подсадка полицейская?

— Ша, братья. Сам разберусь. Ты кто по жизни будешь, а то что-то мне невдомек?

— Батя, он хороший, — попытался вступиться за меня Лешка.

— Я не из полиции. Насчет своего интереса скажу так: он мне должен назвать одно имя.

— Ты хоть знаешь, кто такой Кистень, паря? — с усмешкой в голосе спросил меня отец Лешки.

— Знаю!

— Резкий! Может от того, что силушка в тебе играет? Ты подумай…

— Уже подумал!

— Ладно, парень, не кипи, — примирительно сказал главарь. — Мы тебя просто проверяли.

— Проверили?

— Кто ж словам верит, вот ежели бы в деле… Ты как, парень? Труса не сыграешь? Он там не один. С ним его людишки и крови они не бояться.

— Сколько с ним?

— Четверо — пятеро. Так не боишься, что на перо поставят?

— Мы идем или как?

— Твоя жизнь. Тебе ей и распоряжаться. Ты, Леха, пока беги домой.

— Батя…

— Все будет хорошо, сын. Иди, потом увидимся.

Спустя десять минут блужданий по извилистым, грязным улочкам мы вышли к перекрестку, на котором стоял трактир — логово главаря бандитов здешних мест. Некогда золотистые буквы вывески, под действием времени, ветра и дождя, сейчас смотрелись грязно — желтыми тенями бывшего великолепия, как и сам дом. Через многочисленные дыры, обвалившейся и серой от потеков штукатурки, грязными пятнами виднелся темно — красный кирпич. Довершали эту противную картину валявшиеся, недалеко от входа, двое пьяных. Один из них, молодой мастеровой, спал, сидя, прислонившись спиной к стене, в грязной с оторванным рукавом куртке и радужным синяком на пол лица, а в двух шагах от него, в жидкой грязи, лежал пьяный мужик в одной рубахе и подштанниках. В нескольких шагах от них стояла группка бродяг, которые скользнули по нам взглядами и снова вернулись к своему тихому разговору. Два Ивана, это прозвище было дано ему на каторге за силу, мотнул головой влево. Идем за угол. Как только мы свернули, я сразу ускорил шаг и обогнал идущих чуть позади уголовников. Так было между нами оговорено заранее. Те шли медленно и как бы стороной, я же прямиком направился к черному входу, у двери которого на страже торчал громила. Картуз, сдвинутый на затылок, пиджак, рубашка в полоску, темно — синие штаны, засунутые в сапоги. При моем приближении он бросил быстрый и настороженный взгляд, но судя по всему, я не показался ему опасным.

— Гражданин, вы не подскажите, как пройти в библиотеку?

— Чево?! Каку — таку билитеку…

В следующую секунду, кулак, вонзившийся в солнечное сплетение бандита, согнул его пополам. Хватая ртом воздух, он упал на колени, а уже в следующее мгновение заваливался на бок от удара, нанесенного ему сапогом в висок Сивого, головореза с седой прядью. Я бросил взгляд на отца Алексея. В ответ тот криво усмехнулся и качнул головой в сторону двери. Сунув руку во внутренний карман, я выхватил револьвер, затем ударом ноги распахнул дверь и вбежал в полутемное помещение. Тусклого света идущего от давно немытого окна и двух свечей на столе, вполне хватило, чтобы разглядеть, а главное, оценить обстановку. За столом сидело три человека, играющих в карты, а вот четвертый, подпиравший плечом стену в двух шагах от меня, был, судя по всему, еще одним охранником. Он только начал разворачиваться в мою сторону, как получил рукоятью револьвера в висок и, хрипя, стал сползать по стене. Бандиты, до этого сидевшие за столом, только и успели что вскочить со своих мест, как в помещение уже ворвался Два Ивана со своими подельниками. В результате жесткой и короткой схватки, в живых остался только один игрок: заплывший жиром верзила, с черными сальными волосами, падавшими на плечи просторной рубахи. Он сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Несмотря на бледное лицо и кровавые пятна на рубахе, в его глазах полыхала дикая злоба. Отец Лешки, стоявший в шаге от него, ткнул окровавленным ножом в его сторону: — Вот тебе, Кистень.

Весь этот нехитрый план нападения был его идеей. Он рассудил просто: вид у меня приличный, из местных никто не знает, а значит, особых подозрений не возникнет. Мне не были известны отношения двух уголовников, но судя по всему, Два Ивана пришел к такому же мнению, что и полицейский агент: пришла пора скидывать Кистеня.

Обойдя стол, я поднял опрокинутую табуретку, затем сел на нее. Чуть наклонившись, спросил, глядя прямо в мутные от боли и злобы глаза главаря: — Кто тебе заказал меня убить?

— Кто ты?

— Богуславский.

— Богу… А — а-а… Было дело.

— Так кто?

— Пошел ты… — в следующее мгновение его лицо передернула гримаса боли, и он громко застонал.

Я уже стал приподниматься с табуретки, чтобы освежить его память, как меня остановил отец Алексея: — Погоди, парень.

Повернул голову в сторону, ожидая, что он мне скажет.

— Тебе здесь не след оставаться, а разговор с ним долгий будет. Поэтому так решим. Ты сейчас иди, я сам все у него узнаю, — не знаю, что он прочел на моем лице, потому что поспешил добавить. — За мной должок, так что не волнуйся. Сделаю, все как надо!

— Хорошо. Когда я узнаю?

— Встретимся через два дня.

— Чего так долго?

— Есть желание этот гадюшник немного почистить.

Я усмехнулся: — Свой порядок будешь наводить?

Тот вернул мне ухмылку и сказал: — Можно сказать и так. Подойдешь…

— Давай в чайной, из которой вы сегодня вышли, — перебил я его.

— Договорились. В семь вечера. Сивый тебя проводит до фабричной слободы.

— Хорошо.

Мальчишка за эти два дня прямо извелся в ожидании назначенного часа, и сейчас обогнав меня, замер на пороге, высматривая в зале отца, а стоило ему увидеть, как он опрометью бросился к нему.

— Батя — я!

— Сынок!

Отец подхватил сына на руки, а тот, крепко обнял его шею обеими руками. Несколько минут они так стояли, потом беглый каторжник опустил сына и начал расспрашивать о его жизни. Какое-то время они были настолько увлечены друг другом, что не замечали ничего вокруг себя, пока Алексей в своем рассказе не коснулся меня. Два Ивана словно очнулся.

— Погодь, сын. Мне тут надо одно дело закончить. Чаю пока попей с кренделем сахарным.

После чего подался ко мне и негромко сказал: — Ты не наш. Если бы сына моего не спас, в жисть не сказал бы, а так слушай. Тебя со свету хочет сжить Сашка Артист. Есть такой хлыщ, работающий по бабам. Красивое личико, изящные манеры, хорошо подвешенный язык. Люди говорят, что он даже в театре представлял. Сам по себе он ничего не представляет, но его взяли в дело серьезные люди. Они тут, в Питере, что-то проворачивают. Мне тут на ухо шепнули, что в их шобле еще Степка Душегуб и Пантюха Живодер ходят. Слышал о них?

— Нет.

— За ними обоими не один десяток убиенных душ будет. Их кликухи сами за себя говорят. Это все, что я узнал. Сын теперь со мной будет. Мы в расчете. Прощай!

Распрощавшись с Лешкой, я шел обратной дорогой и раскладывал по полочкам полученную информацию.

"Хлыщ. Работает по богатым женщинам. Княгиня? Кстати, Красавчик тогда сказал, что они начали меня отслеживать от дома княгини. Может на нее я им перебил охоту? Хм! Да она, вроде, не тот человек, чтобы польститься на дешевого альфонса. Они точно не в ее вкусе. Хм! "В театре представлял". И Мария Владимировна сказала, что ее поклонник был когда-то артистом, и зовут его Александром. Сашкой. Точно! Сашка Артист. Вот теперь все сходится. Значит, вот ты какой красавец — капитан! Так она, выходит, богатая наследница? Интересно, что эти ублюдки задумали? Впрочем, если в их банде есть два убийцы, то выводы можно сделать соответствующие… Надо срочно предупредить Машу, да и полицию поставить в известность не помешает. Гм! Дома ли она? Хм! Зато профессора я точно найду в университете!".

Взяв извозчика, я поехал в университет. Мне повезло даже больше, на что я мог рассчитывать. Только подъехал, как увидел его выходящим из университета, в окружении студентов. Отпустив извозчика, дождался, когда Иконников остался один и подошел к нему.

— Антон Павлович! Здравствуйте!

— О! Сергей Александрович! Здравствуйте, голубчик! Как вы поживаете? Краем уха слышал, что вы вступились за Машу и оказались в больнице.

— Видите, Антон Павлович, уже выписался. Разрешите я вас немного провожу.

— Ради бога! Идемте! Шустовским коньячком побалуемся. Вы как?

— Извините, как-нибудь в следующий раз. Мне бы с Марией Владимировной поговорить. Она сейчас дома?

— Не знаю. У нее своя жизнь. То портнихи, то балы. Она многое может себе позволить, ведь ее бывший муж миллионером был. Гремел на все Забайкалье.

— Погодите, Антон Павлович, так она была замужем?

— Вы этого не знали? А то, что женихи за ней толпами бегают, тоже нет? Как-то, даже странно, Сергей Александрович.

— Странно что?

— Знаете,… просто мне показалось, что вы и Маша больше подходите друг другу, чем эта неприятная личность, ее ухажер. Он ей стихи читает, слова приятные говорит, и физиономия у него, как у херувима, но… не нравиться он мне и все тут.

Когда мы подошли к дому профессора уже начало вечереть, но фонари еще не горели. Только — только начало темнеть. С самого утра хлестал дождь, превратившийся сейчас в мелкую, противную морось, да еще подул резкий и сырой ветер с Невы. Экипаж, стоящий у подъезда, первым заметил профессор:

— Интересно, куда это она собралась?

Мы подошли в тот самый момент, когда Мария Владимировна садилась в экипаж, поддерживаемая Артистом.

— Маша, ты куда собралась?

— Я скоро буду, дядюшка…

— Здравствуйте, Мария Владимировна. Вы не могли бы отложить поездку? Мне срочно надо с вами поговорить.

— Здравствуйте, Сергей Александрович. Извините, мне сейчас надо ехать. Давайте завтра?

— Тогда поговорим прямо сейчас! — с этими словами я вскочил на подножку и посмотрел в лицо брачному аферисту. — Сашка Артист мне ничего не хочет сказать?

Тот сначала растерялся, тем самым выдав себя, но затем все-таки попробовал изобразить возмущенный вид: — Как вы смеете, сударь?!

Его голос при этом явно дрожал. Было, похоже, что он отлично осведомлен о судьбе всех наемных шавок, которых подсылал ко мне.

— Сам слезешь или тебя вытряхнуть…?

Раздавшийся за моей спиной легкий, шелестящий свист заставил меня замереть и насторожиться. Почти сразу раздался резкий и испуганный вскрик профессора, который заставил меня резко развернуться в его сторону. Я успел увидеть только его вскинутую руку, как огненная вспышка опалила мой правый висок, и тело сразу стало ватным и неуправляемым. Проваливаясь в темноту, я еще успел услышать испуганный женский вскрик и хриплый голос мужчины: — Пиво! Гони, мать твою!