У меня отдельный комфортабельный кабинет, где могу проводить короткие брифинги и устраивать совещания для небольшого круга лиц. Правда, сейчас у меня столько сотрудников, что все поместятся на одном диване, но Мещерский все планирует на вырост.

А еще одним кликом могу выводить на экран изображения с видеокамер, кто что делает у себя на рабочем месте или даже что делал, запись ведется постоянно, все двадцать четыре часа, не прерываясь ни на секунду.

Правда, я могу просматривать, и что делает, скажем, генерал Сигурдсон или Барбара Баллантэйн, все с такой же простотой и легкостью, как и наблюдать, как себя ведет и о чем разговаривает Мещерский, Кремнев или любой другой, просто другие сейчас интересуют мало, гораздо важнее пробежаться по Всемирной паутине, просмотреть эсэмэски, прослушать переговоры по мобильникам, даже одноразовым, как здесь в России, так и в Штатах, Англии, по Европе…

Мозг накаляется, в ушах предостерегающе стучит сердце, протестует, кричит, что не успевает качать в череп обогащенную кислородом кровь, но все же прошерстил насчет глобальных рисков, пока явных близко нет, а за дальними понаблюдаем, сейчас же выделю их в отдельную группу…

Передохнув, малость поколебался, стоит не стоит, наконец взял смартфон, некоторое время слушал, как медленно и тягуче сигналы текут по проводам, затем достаточно быстро пересекают океан.

Голос прозвучал хриплый и почти враждебный:

– Ну кто это еще?

– Сержант Килинг, – ответил я на английском с легким южным налетом коренного техасца, потому что сержант там родился и жил вплоть до службы в армии, – дело срочное, потому я вот так напрямую. За городом в доме номер триста сорок два склад с оружием. Нагрянуть не успеваете, там сейчас как раз заправляются боеприпасами боевики. Нападение будет на кинотеатр напротив Макдоналдса. Если успеете…

Голос прервал с еще большей враждебностью:

– Что за хрень?.. Проспись, дурак…

– Не вешай трубу! – крикнул я. – Не веришь, езжай просто туда. Как раз успеешь к началу резни. Потом посмотрим, будет ли тебя грызть совесть, что столько людей погибло, а боевики скрылись…

– А ты откуда знаешь?

Я сказал жестче:

– Ты зря пытаешься вычислить мой адрес. Все скрыто так, что и ЦРУ не достанет. Давай езжай туда. Хотя бы посмотришь на свежие трупы… Но про этот звонок никому ни слова!

– Пошел прочь, дурак!

Связь прервалась. Я с досадой отложил смартфон, реакция предсказуемая, привычная. Можно бы сообщить кому-то еще, но этот Гарри Килинг выглядит по его досье наиболее адекватным, остальные вообще люди вчерашнего дня.

Вспыхнул боковой экран, Гаврош доложил бодро:

– Шеф, тут прислали еще одного на собеседование. В компьютерах ноль, ну а так вообще-то забавный…

– Пришли ко мне, – велел я.

Одновременно посмотрел через камеры в их комнату, взял кадр с лицом соискателя и мигом посмотрел о нем в инете, соцсетях, записи разговоров, медицинскую карточку и перечень мест, где работал, так что когда он постучал в дверь и переступил порог, я уже почти составил о нем мнение, но сказать сразу, едва он вошел, «приняты», как-то не совсем в самом начале новой эры открытых коммуникаций, многие еще не знают, что их ждет, потому я сказал приветливо:

– Да-да, мне сказали. Садитесь. Кто вы, что вы?

Моложавый, опрятно одетый, выглядит лет на тридцать, хотя на самом деле ему за пятьдесят, что хорошо, предпочитаю людей, которые следят за собой, такие и работают лучше и больше, сел на указанный стул, заговорил мягким интеллигентным голосом:

– Сергей Мануйленко, кандидат наук, диссертацию защищал как раз по глобальным рискам, исходя из постулата о неуничтожимости цивилизации…

– По Никонову?

– Да, он мой научный руководитель, – подтвердил он с гордостью, – он и тему подсказал, а потом давал очень ценные советы…

– Почему решили попробовать работать у нас?

– Мне сказали, – пояснил он, – что у вас формируется большой отдел, целиком посвященный этой теме…

Я кивнул и некоторое время слушал его рассуждения о необходимости классификации этих рисков, а также выработки решений, в каком случае что делать.

Конечно, это совсем не то, что мне нужно, хотя отдел о рисках планетарных катастроф у нас уже есть, укомплектованный как сотрудниками, так и кабинетами, пусть даже одним, а также кое-какой аппаратурой.

Этот же отдел, если говорить начистоту, вообще лишний, так как вопросами возможных катастроф, связанных с падением огромных метеоритов, гамма-всплесками близких звезд или магнитными бурями на Солнце занимаются в сотнях научно-исследовательских институтов по всему свету.

Однако этот отдел и является нашей вывеской для различных проверяющих структур, хотя посторонние все равно сюда быть допущены не могут по определению, но даже не все высшие лица в КГБ, армии или даже правительстве не должны знать о нашей черной работе слишком много.

Я отвлекся, просматривая новые данные испанской разведки, а когда поднял взгляд на этого Сергея Мануйленко, он заканчивал свою речь, заметно волнуясь и глядя на меня с надеждой:

– Потому я уверен, что сверхглубокое бурение несет огромные риски для существования всей земной цивилизации!..

– Только из-за выброса магмы? – спросил я.

– Больше из-за атмосферы, – ответил он, – что будет закрыта плотными тучами. А у нас на земле воцарится зима на несколько лет! Даже в Африке! Дело в том, что исследователями движет чисто научный интерес, не оправданный никакими меркантильными интересами.

Я проронил несколько провокационно:

– Но это же ученые. Фундаментальная наука не предполагает немедленной отдачи.

Он возразил горячо:

– На Луну хотят попасть потому, что там гелий-три, бесценное ядерное топливо, в коллайдере мечтают найти источник бесплатной энергии, генную инженерию развивают для устранения всех болезней и бессмертия людей, а вот сверхглубокое бурение обещает пока только выброс огромных масс магмы, плотный экран пепла между планетой и солнечными лучами и смерть всего животного мира!

Я сказал успокаивающе:

– Не волнуйтесь, я понимаю и разделяю вашу точку зрения. Вы приняты. Круг ваших обязанностей очертим позже, а сейчас соберите все за и против глубинного бурения, чтобы положить на стол тех, кто выше нас обоих.

Он ушел осчастливленный, а я подумал, что этого можно будет перевести в основной отдел, все-таки сверхглубокое бурение совсем не то, что вспышка на Солнце, взрывы звезд, сверхвспышки на Солнце и прочие беды, с которыми сделать ничего не можем.

Хотя пока пусть поработает в отделе прикрытия. Увидим со временем, что и как. А если какие-то проверяющие, что обязательно появятся, начнут наезжать из-за наших слишком широких полномочий, будем выставлять этот отдел как основной и чуть ли не единственный.

Хаотическая работа начинает упорядочиваться, я наконец-то велел всем собраться в главном зале, сообщу о программе, которой будем руководствоваться, и, чего я меньше всего ожидал, кроме моих непосредственных сотрудников, пришли даже Мещерский и Кремнев.

Мы не просто новый отдел, прочел я в глазах Мещерского, но именно тот отдел, что перепрофилирует их деятельность с мелкопоместной на общечеловеческую, что льстит и тревожит одновременно.

– Первое задание, – сказал я, – взять под особый контроль страны и режимы, что втайне от других пытаются совершить прорывы в биологии или в чем-то еще опасном и добиться преимущества.

Кремнев уточнил с некоторой насмешкой:

– От кого задание?

– От вселенной, – объяснил я. – Ей грозит опасность, она ждет от нас помощи. Потому ей нужно, чтобы мы сами спаслись, развились как можно быстрее и без поломанных рук-ног вышли за пределы земной колыбели.

Он усмехнулся, кивнул.

– Достойные цели. Не так уж чтоб совсем мелкие.

– Под контроль уже взяли, – пискнул Гаврош и тут же отступил за широкую спину Ивара.

– Пока Европа жует сопли, – сказал я, – и мямлит про этику, азиатские страны вовсю экспериментируют с генной модификацией… Да не растений, а человека! А если учесть, что далеко не обо всех опытах просачивается даже в научные круги, то опасность переоценить трудно!

Мещерский кивнул, сказал очень серьезно:

– Видимо, нужно не спускать глаза и со стран Южной Америки?

– Верно, – ответил я. – У них наука пока не очень, зато те горячие головы из университетов США, которым не дают ходу старые и мудрые, бегут в их джунгли и там основывают всякие скрытые как от Штатов, так и от местной власти лаборатории.

Мещерский проронил задумчиво:

– Любая фирма, что привлекает большие средства и объявляет некий стартап, что перевернет мир и осчастливит всех, должна привлекать внимание.

– Абсолютно верно, – сказал я. – Жуликов всегда хватало, а теперь стало еще больше.

Кремнев рыкнул:

– В наше время резких перемен, где со всех сторон мутная водица, не знаешь куда плыть, особенно легко ловить крупную рыбу в чужом водоеме.

– Это дело правоохранительных и законодательных структур, – сказал я, – а наше управление должны привлекать внимание малоизвестные или совсем новые фирмы, что уже располагают большими суммами и начинают некое стартапство без привлечения инвесторов и шумихи в прессе.

– Без шумихи, – сказал Мещерский. – Да, это ключевой момент! Какую бы пакость ни задумали, но все будут стараться проделывать тайно.

Гаврош снова не утерпел, высунулся из-за Ивара.

– Все оставляет следы! Нужно быть только хорошим следопытом. Мы уже наблюдаем за рядом таких… думают, что все шито-крыто, но остаются чеки оплаты, квитанции на перевозку…

Кремнев посмотрел на него оценивающе.

– Шустрый парнишка. Может быть, забрать его к нам в военную разведку?

– Не пойду! – вскрикнул Гаврош.

– Мобилизуем, – пообещал Кремнев сурово.

– Я не военнообязанный, – заявил Гаврош. – У меня куча болезней!

– Исправим, – сказал Кремнев. – В смысле, подменим медицинскую карточку… Ладно-ладно, не падай в обморок, генералы тоже шутят. Даже Иосиф Виссарионович шутил…

Они походили хозяйски по всем помещениям, поинтересовались, чем еще помочь, но у меня все равно остался какой-то осадок. Понятно же, я здесь не бог и не царь, но как-то задевает, что вот приходят и посматривают свысока.

Да, умом понимаю, что у них масштабы пошире, армиями двигают, целой страной рулят, но все равно еще шире масштабы у меня: я живу сегодня и одновременно завтра, а они пока только сегодня…

В новостях передали, в Штатах в гонке за президентское кресло уверенно лидирует Золтан Иштван, а у нас пока борьба за лидерство идет между партиями Ицкова и Данилы Медведева.

У Ицкова последователей больше, однако в последнее время пошли слухи, что Медведев заручился поддержкой Игоря Мацанюка, однако удачливый инвестор заверил СМИ, что политика его пока что не интересует, он вкладывает деньги только в хай-тек, а не в тех, кто рвется к президентскому креслу.

Поверили далеко не все, самые искушенные напомнили, что финансовые воротилы редко обнародуют все свои планы. У них всегда на каждый широко освещаемый в прессе проект находится по два таких, о которых никто ни сном ни духом.

На короткое время возник слушок, который тут же замяли, что кампанию Ицкова финансирует могущественная Алиса Чумаченко, владелица целой империи из фабрик по производству компьютерного оборудования, трех фирм по производству игр ААА-класса, медицинского оборудования предельно точной диагностики и множества стартапов, в которых ее участие довольно значительно.

Личности Мацанюка и Алисы покрыты завесой тайны, я вспомнил слухи об их тайном союзе, подумал, что это не в духе Мацанюка – класть яйца в разные корзины, он умеет рисковать, иногда вообще поступал вопреки всем прогнозам, но сейчас то ли постарел, хотя еще рано, то ли сотня миллиардов долларов сделала осторожным, но, вполне возможно, решил подстраховаться, чтобы при победе любого из кандидатов оказаться в выигрыше.

С другой стороны, когда денег не много, а очень много, то можно начинать вести дела без риска, потому что совсем не важно, получится ли в результате какой-то сделки из ста миллиардов сто десять или же всего лишь девяносто…

Я повертел мысль так и эдак, подумал, что меня бы задело. Дело не в деньгах, мужчины не любят проигрывать. Одно дело, проиграть пару тактических боев, но выиграть битву, другое – проиграть десять миллиардов без возможности получить на этом двадцать.

А Мацанюк, по слухам, все еще играет достаточно азартно.

Вспыхнул экран, Данко сказал без предисловий:

– Шеф, что-то наклевывается. Одна из возникших ниоткуда фирм скромно заявила, что намерена производить чипы по новой технологии, на которую обладает патентами.

– Так-так, – сказал я, – у кого купила патент?

– Суть покупки, цена и все остальное, – сообщил он, – держится в секрете. Объявлено это, чтобы более богатые и мощные фирмы не опередили, но как только будет готов образец первого чипа…

Данных не так уж много, да и те, что удалось нахватать из обрывистых сведений, складывал так и этак, но что-то тревожило на уровне подсознания, чего не люблю, раздражает, я ученый, а не рерихнутик, всеми мыслительными операциями рулит мозг, хотя точнее говорить: головной мозг, так как спинной намного старше и потому время от времени пытается командовать и на высшем уровне, в то время как я настаиваю, чтобы он ограничился пищеварением, выработкой гормонов и прочей необходимой для жизни деятельностью.

Данко подсказал бодро:

– Шеф, вот тут Гаврош накопал, что завозимое туда оборудование как бы не совсем.

– Что значит «не совсем»?

– Что-то малость лишнее, – пояснил он, – а чего-то недостает. Может, потом довезут…

Я поискал взглядом Гавроша в самом углу их комнаты, но там пока пустое кресло.

– А почему он сам не докладывает?

Ивар довольно усмехнулся.

– Мы его тут долго учили манерам, субординации и умению жить в обществе. Все-таки хакеры и прочие гики – это полупомешанные, что прячутся от мира и даже солнечного света, как пауки. Мы его учим жизни, а вон Оксана обещает поучить его и сексуальной. С разными штучками.

Оксана от своего стола крикнула рассерженно:

– Сам учи!.. Ты и похож на такого!

Ивар сказал хитро:

– А если шеф премию выпишет?

Оксана заявила гордо:

– Ни за какие деньги!.. Я украинская женщина, по мне, мужчина должен быть фактурный, а не шмендрик полудохлый.

– Гавроша послали в кафе за бутербродами, – сообщил Ивар. – Вернется, расскажет. Но он молодец, следит за Сетью, быстро схватывает, что нам нужно и за чем охотимся.