– Может, не стоило бы? – спросила она.

– Я должен быть здесь.

– Скажи мне, если станет совсем тяжело.

Я кивнул.

Мы сидели бок о бок на высоте тридцати метров над землей, в самой гуще веток вековой тсуги. Одной рукой я обнимал Эдит, другую она сжимала в своих ладонях. Я чувствовал ее взгляд на своем лице. Встревоженный взгляд.

Ветка под нами покачивалась на ветру.

На расстоянии километров трех от нас вереница машин ехала по Кэлава-Уэй, и у всех горели фары, хотя еще не стемнело. Мы выбрали юго-восточное направление, ветер дул с нашей стороны, – словом, мы сделали все возможное, чтобы не приближаться к людям и не чуять их. С такого расстояния Эдит не могла читать мысли, но это было лишь к лучшему. Я догадывался, о чем думают люди в этой процессии.

Первым ехал катафалк, сразу за ним – знакомая патрульная машина. Мама сидела впереди, рядом с водителем, Фил – на заднем сиденье. Я узнал почти всех, кто сидел в других машинах.

Панихиды я не видел – она состоялась в церкви. Хватило бы и надгробной церемонии.

И катафалк был лишним. Для моих останков, обнаруженных в сгоревшем пикапе, не требовался гроб. Если бы я мог, я посоветовал бы родителям не тратить деньги зря и ограничиться урной. Но если им от этого легче… Может, будет лучше, если они смогут прийти ко мне на могилу.

Я уже видел, где они собирались похоронить меня – точнее, останки, которые считали моими. Могилу вырыли вчера, рядом с бабушкой и дедушкой Свон. Оба умерли, когда я был еще маленьким, я плохо помнил их. Надеюсь, они не против, что рядом будет покоиться чужой человек.

Имени этого незнакомца я не знал. И не пытался выяснить, как именно Арчи и Элинор фальсифицировали мою смерть. Знал только, что недавно похороненный человек примерно моих размеров отправился в последний путь по второму разу. Видимо, уничтожено было все, что помогло бы опознать тело – зубы, пальцы и так далее. Я сочувствовал этому парню, но полагал, что он не против. Ведь он ничего не почувствовал, когда пикап рухнул в ущелье где-то в Неваде, взорвался и сгорел. Родные незнакомца уже отгоревали о нем. Им остались могила и надгробие с именем. И у моих родителей будет и то, и другое.

Гроб несли и Чарли, и мама. Даже издалека я видел, что Чарли постарел на двадцать лет, а мама идет как лунатик. Я узнал ее черное платье: она купила его для одного официального приема, а потом решила, что оно ее старит, и отправилась на тот прием в красном. На Чарли был костюм, которого я раньше не видел. Скорее, старый, чем новый: он не застегивался на животе, галстук выглядел чересчур широким.

Фил тоже помогал нести гроб, как и Аллен и его отец, преподобный Вебер. За Алленом шагал Джереми. Даже Бонни Блэк держалась за одну из медных ручек гроба, а Джулс толкала ее кресло.

В толпе я заметил почти всех, с кем познакомился в школе. Многие были в черном, почти все обнимались и плакали. Это меня удивило: ведь некоторых ребят я почти не знал. И догадался, что плачут они просто оттого, что всегда грустно, когда кто-нибудь умирает семнадцатилетним. Наверное, они задумались о том, что и они смертны, и все такое.

Одна группа стояла в стороне – Карин, Эрнест, Арчи, Джессамин, Ройал и Элинор, все в светло-сером. Они держались прямее всех и даже издалека их кожа выглядела не так, как у людей… возможно, только с точки зрения вампира.

Церемония казалась бесконечной. Гроб опустили, священник произнес какую-то речь – проповедь? – мама и папа бросили по цветку в могилу, на крышку гроба, потом все смущенно выстроились в очередь, чтобы выразить соболезнования моим родителям. Лучше бы маму просто оставили в покое. Она тяжело привалилась к Филу, и я видел, что ей необходимо прилечь. Чарли крепился, но и он выглядел так, словно был готов сломаться. Джулс подкатила к нему Бонни и сама встала рядом. Потянувшись, Бонни взяла Чарли за руку. Это как будто немного помогло. Теперь Джулс стояла так, что я отчетливо видел ее лицо. Но лучше бы я его не видел.

Карин и остальные Каллены очутились в конце очереди. Мы смотрели, как они медленно продвигаются вперед. Утомлять маму разговорами они не стали, ведь они были даже не знакомы. Арчи притащил откуда-то стул для нее, Фил поблагодарил его; неужели Арчи увидел, что мама вот-вот лишится чувств?

Карин говорила с Чарли дольше, чем с моей мамой. Я знал, что она извиняется за отсутствие Эдит, и объясняет, что она убита горем, потому и не смогла прийти. Это оправдание предназначалось не столько для похорон, сколько для следующего учебного года, когда от пережитого Эдит впадет в депрессию и Эрнест решит перевести ее на домашнее обучение.

Пока Чарли разговаривал с Карин, Бонни и Джулс отошли. Бонни хмуро оглянулась на Калленов, потом вдруг уставилась в мою сторону.

Разумеется, она нас не видела. Я огляделся по сторонам, пытаясь понять, куда она смотрит. И заметил, что на нас смотрит и Элинор – она-то без труда разглядела нас и с трудом сдерживала улыбку. Элинор всегда недоставало серьезности. Наверное, Бонни заметила, что она неотрывно смотрит вдаль.

Прошло несколько секунд, и Бонни отвернулась. Она что-то сказала Джулс, обе направились к своей машине.

Каллены уехали следом за Блэками. Толпа редела, мои родители наконец-то выслушали все соболезнования. Фил быстро увел маму, священник предложил подвезти их. Чарли остался у могилы один, пока гробовщики забрасывали ее землей. В ту сторону он не смотрел. Сидя на стуле, с которого только что встала мама, он устремил взгляд на север.

Я чувствовал, как работают мышцы моего лица в поисках выражения, соответствующего моему горю. Глаза пересохли, я заморгал, прогоняя неприятные ощущения. Со следующим вдохом воздух будто оцарапал горло, я поперхнулся им.

Эдит крепко обняла меня за талию. Я уткнулся лицом в ее волосы.

– Мне так жаль, Бо. Такой участи для тебя я никогда не желала.

Я только кивнул.

Мы долго сидели обнявшись.

Когда уезжал Чарли, она толкнула меня, и я смог проводить его взглядом.

– Хочешь домой? – спросила она.

– Может, попозже.

– Хорошо.

Мы не сводили глаз с почти опустевшего кладбища. Начинало темнеть. Служители убирали стулья и мусор. Один из них унес мой большой портрет – школьную фотографию, сделанную еще в Финиксе, в начале учебы в старших классах. Она никогда мне не нравилась. Я едва узнал мальчишку с нерешительными голубыми глазами и робкой улыбкой. С трудом верилось, что когда-то я был таким. Еще труднее было представить, каким его видела в начале знакомства Эдит.

– Ты никогда не желала мне такой судьбы… – медленно повторил я. – А какой желала? Каким тебе виделось будущее, если я твердо намеревался всегда тебя любить?

Она вздохнула.

– В самом лучшем случае из всех возможных? Я надеялась, что… мне хватит силы, чтобы мы смогли быть вместе, но при этом ты бы оставался человеком. Чтобы мы… могли быть не просто парнем и девушкой. И если бы ты не разлюбил меня, чтобы когда-нибудь мы стали чем-то большим, чем просто мужем и женой. Мы не смогли бы состариться вместе, но я осталась бы с тобой и видела, как ты стареешь. И я была бы рядом всю твою жизнь. – Она помолчала. – И потом… я бы не захотела остаться одной и нашла бы способ уйти следом за тобой.

Я рассмеялся, и она удивленно вскинула голову. Смех был не самый веселый, но, к моему удивлению, порадовал меня.

– Идея – хуже некуда, – заявил я. – Ты только представь себе! А когда все вокруг стали бы принимать меня за твоего отца? Или твоего деда? Да меня бы наверняка посадили!

Она нерешительно улыбнулась.

– Мне было бы все равно, что думают о нас люди. А если бы тебя посадили, я устроила бы тебе побег.

– Но неужели ты вышла бы за меня замуж? – спросил я. – Правда?

Ее улыбка стала шире.

– И выйду. Арчи видел это.

Я заморгал.

– Ого. Я… польщен, как никогда. Ты правда выйдешь за меня, Эдит?

– Это предложение?

Я задумался на полсекунды.

– Конечно. Это предложение. Ты согласна?

Она обняла меня.

– Разумеется, согласна! Когда захочешь.

– Ого… – снова повторил я, обнял ее и поцеловал в макушку. – Но, пожалуй, в другой версии я бы справился лучше.

Она потянулась ко мне, ее лицо снова стало печальным.

– Финал был бы таким же.

– Зато прощания… могли быть иными. – Мне не хотелось вспоминать, какими были мои последние слова, обращенные к Чарли, но я не переставал думать о них. Ни о чем другом я так не жалел. И радовался, что память о них понемногу стирается – если повезет, со временем они перестанут причинять мне мучительную боль. – А если бы мы вдобавок поженились? Ну, знаешь, окончили школу вместе, отучились несколько лет в колледже, а потом устроили шумную свадьбу и пригласили бы всех, кого знаем? Пусть бы они увидели, что мы счастливы вместе. Подготовили бы душещипательные речи, объявили, как мы любим всех собравшихся… А потом уехали и снова записались бы в школу где-нибудь далеко отсюда…

Она вздохнула.

– Было бы здорово. Но финалом стали бы двойные похороны.

– Может быть. Или мы весь год делали бы вид, что страшно заняты, а потом, когда я перестал быть молодым вампиром и научился сдерживаться, я снова увидел бы всех…

– Вот-вот, – она закатила глаза. – И тогда нашей главной проблемой стало бы то, что мы не стареем… и страх испортить отношения с Вольтури… но по-моему, все вышло бы просто замечательно.

– Ладно, ладно, ты права. Другой версии нет и быть не может.

– Извини, – еще раз тихо произнесла она.

– Но как бы там ни было, Эдит, если бы я не сглупил, не сбежал и не встретился со следопытом… – Она зашипела, но я продолжал: – Это была бы просто отсрочка. И мы все равно пришли бы к тому же финалу. Ты – жизнь, которую я выбрал.

Она улыбнулась – сначала медленно, а потом вдруг ее улыбка стала шире, на щеках появились ямочки.

– Мне кажется, что моя жизнь была бессмысленной, пока я не нашел тебя. Ты – жизнь, которой я ждал.

Я взял в ладони ее лицо и поцеловал, сидя на качающейся ветке. Мне даже в голову не приходило, что моя жизнь может быть такой. Заплатить за нее пришлось дорогую цену, но я согласился бы, даже если бы на размышление мне дали вечность.

Мы оба почувствовали, что у нее в кармане завибрировал телефон.

Я думал, это Элинор. Наверное, хочет спросить, не заблудились ли мы на обратном пути.

– Карин? – услышал я голос Эдит.

Некоторое время она слушала, широко распахнув глаза. Я слышал, как быстрая речь Карин в телефоне сливается в непрерывную трель. Продолжая прижимать телефон к уху, Эдит начала спускаться с ветки.

– Уже иду, – заверила она и спрыгнула на землю, сломав несколько веток. Я поспешил спуститься за ней. К тому времени, как я достиг земли, она уже убежала, даже не подумав дождаться, когда я нагоню ее.

Должно быть, случилось что-то серьезное.

Я мчался со всех ног, но бег все еще был мне в новинку. Я бежал недостаточно быстро, чтобы держать в пределах видимости Эдит, которая неслась к дому напрямик. Мой шаг был почти в три раза длиннее ее шага, но с таким же успехом я мог бы пытаться догнать молнию.

Только возле дома она немного сбавила скорость.

– Осторожнее, – предостерегла она. – У нас гости.

И снова ускорилась. Я заработал ногами, стараясь угнаться за ней. Ничего хорошего от гостей я не ждал. И не хотел, чтобы Эдит встречала их одна, без меня.

Когда мы приблизились к реке, я услышал, что она рычит. Пригнувшись, она в несколько прыжков пересекла лужайку. Стеклянную стену дома закрывали металлические ставни. Эдит обежала дом с южной стороны, все это время я следовал за ней по пятам.

На веранду она попала, перемахнув через перила. Все Каллены уже были здесь и стояли плотно сомкнутой группой. Карин сделала несколько шагов вперед, но я заметил, что ни один из близких не рад ее решению. Она направилась к ступеням, глядя вперед с умоляющим выражение лица. Эдит бросилась к ней и встала рядом, и откуда-то из темноты перед домом донеслось рычание.

Я заскочил на веранду, но когда попытался догнать Эдит, Элинор удержала меня за руку.

– Пусть переводит, – пробормотала Элинор.

Готовый оборвать ей руки – потому что даже Элинор не хватило бы силы, чтобы остановить меня, совсем молодого вампира, – я посмотрел в ту сторону, куда направилась Карин, чтобы выяснить, с кем из вампиров мы имеем дело. Не знаю, что я ожидал увидеть. Возможно, большую стаю, поскольку Каллены заняли оборонительные позиции.

Но я никак не думал, что увижу троих волков размером с лошадей.

Они уже не рычали, их массивные головы были подняты, носы направлены в мою сторону.

Стоящий впереди волк, иссиня-черный, крупнее остальных, хотя все они размерами намного превосходили обычных волков, шагнул вперед и оскалил зубы.

– Сэм! – резко выпалила Эдит. Волк повернулся к ней. – Тебе сюда нельзя. Мы не нарушали соглашение.

Черный волк-чудовище оскалил зубы, глядя на нее.

– Они на нас не нападали, – объяснила Карин, повернувшись к Эдит. – Не понимаю, чего они хотят.

– Хотят, чтобы мы ушли. Собираются прогнать нас.

– Но почему? – удивилась Карин.

Волки, похоже, ловили каждое слово. Неужели они все понимают?

– Они считают, что соглашение мы все-таки нарушили – убили Бо.

Большой волк низко и протяжно заворчал. Как будто цепной пилой провели по металлической сетке.

– Но… – начала Карин.

– Конечно, – отозвалась Эдит, перебив ее. – Им кажется, что мы сами решили превратить его в вампира.

Карин перевела взгляд на волков.

– Уверяю вас, все было совсем не так.

Волк, которого Эдит назвала Сэм, по-прежнему рычал. С обнаженных клыков капала слюна.

– Бо! – позвала Эдит. – Может, ты им скажешь? Нам они не поверят.

До сих пор я стоял неподвижно, будто примерз к месту. Стряхнув с себя оцепенение, я подошел к Эдит и встал рядом.

– Ничего не понимаю. Кто они такие? О каком соглашении идет речь? – быстро прошептал я, но, судя по настороженным ушам и бдительным взглядам, волки слышали меня. Неужели они понимают наш язык? Элинор сказала, что Эдит переводит… значит, она говорит на языке волков?

– Бо, – громче объяснила Эдит, – это квилеты. Помнишь легенду?

Я уставился на гигантских хищников.

– Так это волки-оборотни?

Черный волк зарычал громче, а бурый издал странный звук, выпустив носом воздух, и это прозвучало почти как смешок.

– Не совсем, – ответила Эдит. – Но дело в том, что когда-то мы заключили соглашение с вожаком стаи. И теперь они считают, что мы нарушили его. Ты не расскажешь им, как произошло твое перерождение?

– Ну ладно… – я повернулся к черному волку – по-видимому, главному среди них. – Я… хм… Бо Свон…

– Она знает, кто ты. Ты познакомился с Сэм на берегу в Ла-Пуше.

Она? Смутные человеческие воспоминания отвлекли меня на краткую секунду. Я вспомнил рослую женщину из Ла-Пуша. И Джулс, объясняющую, что волки – ее сестры и братья. И что ее прапрабабка заключила соглашение с «холодными».

– А-а, – дошло до меня.

– Просто объясни ей, что произошло.

– Ладно. – Я снова посмотрел на волчицу, пытаясь разглядеть в ней рослую женщину. – Эм-м… несколько недель назад здесь появился следопыт – вампирша-следопыт. Ей понравился мой запах. Каллены прогнали ее. Она ушла, но Эдит знала, что она задумала убить меня. Я вернулся в Финикс, чтобы спрятаться, пока Калены… не позаботятся о ней, ну, вы понимаете. Однако следопыт выяснила, где я нахожусь, и последовала за мной. Для нее это была игра, игра с Калленами, а я в этой игре служил лишь пешкой. Но она стремилась не просто убить меня. Она… можно сказать, что ей нравилось играть с едой. Каллены нашли меня до того, как она меня убила, но к тому времени она уже успела укусить меня. Послушай… а то видео сохранилось? – я посмотрел на Эдит, которая не сводила глаз с волков. Она покачала головой. Я снова повернулся к Сэм. – Очень жаль. Следопыт снимала весь процесс убийства. Если бы запись сохранилась, я смог бы показать вам, что произошло.

Волки переглянулись. Эдит прищурилась, сосредоточенно читая их мысли. Внезапно черная волчица вновь уставилась на нее в упор.

– Да, это возможно, – кивнула Эдит. – Где?

Черная волчица фыркнула, и все трое попятились прочь от дома. Дойдя до края леса, они повернулись и скрылись в нем.

Каллены обступили Эдит.

– Что это было? – спросила Карин.

– Они в растерянности, – объяснила Эдит. – Их просили прогнать нас. Сэм действительно вождь племени, но это тайна. Она не приходится прямым потомком вождя, с которым мы заключили соглашение. Поэтому они хотят, чтобы мы поговорили с официальным вождем, родной правнучкой прежнего вожака волчьей стаи.

– А разве… это не Бонни? – удивился я.

Эдит посмотрела на меня.

– Да, Бонни. Они хотят, чтобы мы встретились с ними на нейтральной территории. Бонни посмотрит на тебя и примет решение.

– Посмотрит на меня?.. Но мне нельзя приближаться…

– Можно, Бо, – перебила Эдит. – Ты самый разумный новообращенный вампир из всех, кого я видела.

– Верно, – подтвердила Карин. – Никогда не видела, чтобы адаптация проходила так легко. Если бы я не знала точно, когда ты родился, я подумала бы, что это случилось лет десять назад.

Я поверил им, но думал, что они просто не представляют себе, что именно мне предлагают.

– Но это же Бонни. Лучший друг моего отца. А если я причиню ей вред?

– Мы будем рядом, – пообещала Элинор. – И не дадим тебе натворить глупостей.

– Вообще-то… – начала возражать Эдит.

Элинор удивленно вскинула голову.

– Они просили, чтобы нас было трое, не больше. И я уже согласилась. Одним будет Бо, второй – я, а третьей должна быть Карин.

Элинор явно обиделась.

– А это не опасно? – спросил Эрнест.

Эдит пожала плечами.

– Это же не засада.

– Или решение устроить засаду еще не принято. Пока что, – вставила Джессамин.

Она стояла так, словно оберегала Арчи, а с ним творилось неладное. Он был словно в прострации.

– Арчи! – позвал я. Никогда еще не видел его таким… как будто он не опережал события, а отставал от них.

– Я их не видел… – прошептал он. – Не видел, что они придут. И теперь не вижу, не могу увидеть эту встречу. Как будто ее не существует.

Я понял, что только для меня это новость. Остальные узнали о ней еще до нашего прихода, а Эдит прочитала мысли Арчи.

– И что это значит? – спросил я.

– Мы не знаем, – резко ответила Эдит. – И выяснять, что это значит, нам сейчас некогда. Нам надо успеть к их приходу. Нельзя дать им шанс передумать.

– Все будет хорошо, – заверила Карин остальных, глядя только на Эрнеста. – Волки просто пытаются защитить свое племя. Они герои, а не злодеи.

– Зато считают злодеями нас, – указал Ройал. – Кем бы они ни были, Карин, пора признать, что они наши враги.

– Так не должно быть, – прошептала Карин.

– Но сегодня все это неважно, – вмешалась Эдит. – Сегодня Бо должен объясниться с Бонни и отвести от нас подозрения. Иначе нам придется покинуть Форкс. Или вступить в схватку с тремя волками, которые пытаются защитить свое племя.

– Арчи не видит, грозит вам опасность или нет, – напомнила ей Джессамин.

– Все будет в порядке. Бонни не станет причинять вред Бо.

– Насчет этого я не уверена. И потом: ничто не помешает ей причинить вред тебе.

– Я прекрасно слышу приближение волков. Врасплох они нас не застанут.

– Скажи нам, куда идти, – заговорила Элинор. – Мы будем держаться на расстоянии, но если понадобится, поспешим на выручку.

– Я уже дала обещание. Нет смысла брать свои слова обратно. Пусть они увидят, что нам можно доверять, – сейчас это важнее, чем когда-либо. Нет! – Эдит отреагировала на очередной довод, который собиралась высказать Джессамин. – На это у нас нет времени. Мы скоро вернемся.

Элинор заворчала, но Эдит не слушала ее.

– Бо, Карин, идемте.

Мы молча последовали за ней. На этот раз Эдит бежала медленнее, мы оба с легкостью выдерживали ее темп.

– У тебя, похоже, нет сомнений, – обратилась Карин к Эдит.

– Я успела прочитать их мысли. Этой схватки они не хотят так же, как мы. Нас будет восемь против троих. Они знают, что им не победить, если дело дойдет до драки.

– Не дойдет. Я не стану драться с ними.

– В принципе я с тобой согласна. Но если нам придется покинуть город, возникнут проблемы.

– Знаю.

Я слушал их, но мыслями был далеко: думал о Бонни, Чарли и о том, что мне сейчас нельзя приближаться к человеку. К тому времени я уже успел наслушаться о том, как ведут себя новообращенные вампиры, особенно от Джессамин, и сильно сомневался, что стану исключением из правила. Да, очень многое давалось мне легко, всех удивляло мое… спокойствие, но это совсем другое дело. Эдит строго следила за тем, чтобы мне не задавали вопрос, готов ли я убивать. И если сейчас я подведу всех, я не только разрушу мир Чарли – а ведь сейчас друзья нужны ему, как никогда, – но и стану причиной войны между Калленами и гигантскими волками-оборотнями.

В новом теле я никогда не чувствовал себя неуклюжим, но меня вдруг охватила знакомая обреченность. Вот он, мой шанс напрочь испортить все, что только можно.

Эдит вела нас на северо-восток. Мы перешли шоссе там, где оно поворачивало на восток, к Порт-Анджелесу, и некоторое время бежали на север по проселочной дороге. Наконец Эдит остановилась у обочины темной дороги, на недавно появившейся большой вырубке.

– Эдит, я, наверное, не смогу…

Она взяла меня за руку.

– Ветер дует от нас. Мы с Карин постараемся остановить тебя, если ты вдруг сорвешься. Просто помни: с нами драться нельзя.

– А если вы не сможете меня удержать?

– Не паникуй, Бо, я знаю, что это возможно. Затаи дыхание, надейся на лучшее. Если станет тяжело – беги.

– Но Эдит…

Она приложила палец к губам, пристально глядя в сторону юга.

Вдалеке замелькал свет автомобильных фар.

Я думал, машина проедет мимо. Вряд ли волки поместились бы в этот маленький седан. Однако он остановился неподалеку от нас, и я понял, что внутри находится Бонни. И еще кто-то за рулем.

Два волка вышли из леса по другую сторону дороги. Они разделились, встали по обе стороны от машины; вид у них был настороженный. Женщина, сидевшая за рулем, вышла и помогла выбраться Бонни. Я точно знал, что это не Сэм, хотя стрижка у незнакомки была похожая. Глядя на нее, я пытался вспомнить, не видел ли ее на берегу, но кажется, все-таки нет. Как и Сэм, она была рослой и крепкой.

Женщина подхватила Бонни на руки и понесла так, словно та ничего не весила. Наверное, волки – потому что я заметил, что в троице недостает серого волка – тоже намного сильнее обычных людей.

Сэм и бурый волк шли впереди, рослая женщина с Бонни на руках – следом за ними. Примерно в тридцати метрах от нас Сэм остановилась.

– Глаз у меня не такой зоркий, как у вас, – сварливо сказала Бонни, и Сэм осторожно сделала еще шагов десять вперед.

– Здравствуй, Бонни, – произнесла Карин.

– Ничего не вижу, Пола, – снова пожаловалась Бонни. Ее голос показался мне хриплым и слабым – может, потому, что целый месяц я слышал только голоса вампиров. Стая волков и людей медленно приближалась к нам, пока расстояние не сократилось до десяти метров. Я на всякий случай затаил дыхание.

– Карин Каллен, – холодно произнесла Бонни. – Мне надо было давно догадаться. Только увидев вас на похоронах, я поняла, что произошло.

– Ты ошиблась, – ответила ей Эдит.

– Вот и Сэм так считает, – кивнула Бонни. – Но я не уверена, что она права. – Бонни бросила на меня краткий взгляд и вздрогнула.

– Бо может подтвердить наши слова. Ты поверишь ему? – спросила Эдит.

Бонни фыркнула и не ответила.

– Пожалуйста, – заговорила Карин, в голосе которой зазвучала неподдельная доброта. – Мы не тронули ни единого человека в округе и не собираемся делать этого в будущем.

– Ну конечно, не станете же вы брать вину на себя, – саркастическим тоном заметила Бонни.

– Да, не станем, – согласилась Карин. – Потому что никакой вины, в сущности, нет.

Бонни перевела взгляд на меня.

– Тогда где же Бо? Думаете, я поверю, что он внутри этой твари, которая слегка смахивает на него?

Боль в ее голосе была лишь немногим сильнее ненависти. Ее реакция застала меня врасплох. Неужели я настолько изменился? Словно от меня вообще ничего не осталось?

– Бонни, это я.

От моего голоса она поморщилась.

Мне не хватало воздуха. Я схватил Эдит за руку и коротко вдохнул. Ветер по-прежнему дул от меня, так что я мог себе это позволить.

– Да, я выгляжу и говорю немного по-другому, но это по-прежнему я, Бонни.

– Ага, рассказывай.

Я беспомощно поднял свободную руку.

– Я не знаю, как убедить тебя. Все, что я рассказал Сэм, – правда: меня укусила чужая вампирша. И убила бы меня, если бы не подоспели Каллены. Они не сделали ничего плохого. Они все время старались защитить меня.

– Если бы они не связались с тобой, ничего бы и не случилось! Жизнь Чарли не была бы вдребезги разбита, а ты остался бы мальчишкой, которого я знала с детства.

Мне уже случалось вести такие споры, я был готов к ним.

– Бонни… от меня исходил запах, сильно притягивающий вампиров.

Она вздрогнула.

– Не будь здесь Калленов, рано или поздно в Форкс нагрянули бы другие вампиры. Их жертвой стал бы не только я, но и Чарли. И даже если бы он уцелел, мне бы это точно не удалось. А так я все еще жив, Бонни, хоть ты этого и не видишь.

Бонни покачала головой, но уже без злости, а, скорее, грустно. Она перевела взгляд на Карин.

– Я признаю: соглашение не было нарушено. Ты посвятишь меня в ваши планы?

– Мы пробудем здесь еще год. И уедем после того, как Эдит и Арчи окончат школу. Это не вызовет подозрений.

Бонни кивнула.

– Хорошо, мы подождем. Приношу извинения за то, что сегодня вторглись к вам. Я… – она вздохнула. – Это была ошибка. Я… перенервничала.

– Мы понимаем, – мягко отозвалась Карин. – Ничего страшного. Может, это даже к лучшему. Взаимопонимание нам не повредит. Пожалуй, мы могли бы даже поговорить как-нибудь еще…

– Соглашение в силе, – окрепшим голосом перебила Бонни. – Большего от нас не ждите.

Карин коротко кивнула.

Бонни повернулась ко мне, ее лицо омрачилось.

Ветер переменился.

Эдит и Карин одновременно схватили меня за руки. Бонни вытаращила глаза, потом зло прищурилась. Сэм зарычала.

– Что вы с ним делаете? – потребовала ответа Бонни.

– Защищаем тебя, – рявкнула Эдит.

Бурый волк сделал полшага вперед.

Я быстро вдохнул, приготовившись бежать, если дела станут совсем плохи.

А они были плохи.

Запах Бонни обжег мне гортань, словно пламя, но я ощутил не только боль. От нее пахло в тысячу раз притягательнее, чем от любого из зверей, на которых я охотился. Эти запахи нельзя было даже причислить к одной категории. Все равно, как если бы перед моим носом помахали идеально прожаренным филе-миньоном после того, как я год прожил на черствых крекерах. Нет, впечатление было еще сильнее. Я никогда не пробовал наркотики, но только теперь оценил сравнение с героином, которое когда-то услышал от Эдит.

Но, несмотря на то, что мне нестерпимо хотелось утолить жажду, я мгновенно понял: делать этого не следует. Приближаться к Бонни я в любом случае не стал бы, но был почти уверен, что, даже оказавшись совсем рядом с ней, удержался бы. Мои опасения, что инстинкт новообращенного вампира лишит меня возможности думать и принимать осознанные решения, оказались напрасными. Я не превратился в дикого зверя. Но жажда все-таки мучила.

Мне понадобилось всего полсекунды, чтобы все осмыслить.

– Нет, Бонни, не беспокойся, – быстро произнес я. – Да, для меня все это в новинку, вот они и не хотят, чтобы я… оплошал, понимаешь? Но я в порядке.

Эдит медленно разжала пальцы. Карин смотрела на меня, и на ее лице застыло… благоговение.

Бонни по-прежнему щурилась, но я видел, что и она растеряна. Наверное, она не ожидала, что мое поведение окажется таким знакомым ей. Я решил воспользоваться неожиданно подвернувшимся случаем, сделал еще вдох и, хотя жжение усилилось, понял, что все еще держусь.

– Похоже, больше нам не представится шанса поговорить, – продолжил я. – Очень жаль. Да, я еще многого не знаю и не понимаю всех правил. Но раз уж ты здесь, нельзя ли попросить тебя об одолжении?

Ее лицо вновь стало настороженным.

– Каком?

– Мой отец… – Мое дыхание как-то странно сбилось, прошла секунда, прежде чем я смог продолжить. Эдит приложила ладонь к моей спине, но на этот раз успокаивающим жестом. – Пожалуйста, просто… позаботься о нем, ладно? Не оставляй его надолго одного. Я не хотел такой участи для него… и для мамы. Для меня это тяжелее всего. Мне-то что, я в порядке. И я сделал бы все возможное, лишь бы им стало легче, но не могу. Ты не присмотришь за ним ради меня?

На минуту лицо Бонни стало непроницаемым. Я не мог догадаться, как она восприняла мою просьбу, и жалел, что не умею читать мысли, как Эдит.

– Я сделала бы это в любом случае, – наконец ответила Бонни.

– Знаю. Но не попросить я не мог. И… если ему что-то понадобится, ты не могла бы дать мне знать? Так, чтобы он не догадался, откуда помощь?

Она медленно кивнула.

– Похоже, в тебе все-таки осталось что-то от прежнего Бо.

Я вздохнул. Вряд ли она поверит, если я попытаюсь объяснить, что во мне осталось все то же, что было раньше, просто прибавилось много нового.

– Больше ни о чем не попросишь?

Я замер на долю секунды, удивленный вопросом. И понял, что Эдит и Карин тоже изумились. Но у меня и вправду была еще одна просьба.

– Вот если бы… – начал я. – Ты не могла бы рассказать об этом Джулс? – Я посмотрел на гигантских волков по обе стороны от Бонни. – Или это навсегда останется тайной?

Я так и не понял выражение, которое мелькнуло у нее на лице.

– Джулс скоро узнает.

– А-а. Ясно. А если ей можно узнать обо мне, ты не передашь ей, что я счастлив? Быть вампиром не так уж плохо.

Бонни вздрогнула.

– Я передам ей твои слова.

– Спасибо, Бонни.

Она кивнула, потом посмотрела на рослую девушку, которая держала ее на руках, и указала головой в сторону машины.

Перед тем, как они повернули к машине, я успел заметить слезинку, выкатившуюся из глаза Бонни. Ее волки попятились от нас.

Если повезет, когда-нибудь я снова увижусь с Бонни. И смогу встречаться с Джулс, когда ей разрешат узнать тайну. Или, по крайней мере, мы с ней хотя бы разок сможем поговорить. Может, со временем волки поймут, что Каллены тоже герои.

Машина Бонни двинулась прочь. Волки растворились среди деревьев. Я ждал, когда Эдит перестанет прислушиваться к их удаляющимся шагам.

– Рассказывай все, – потребовал я.

Она улыбнулась.

– Расскажу, когда придем домой – чтобы не пришлось повторять еще раз. Слишком уж долгая история. – Она покачала головой так, словно еще не оправилась от изумления.

Мы побежали. Не так быстро, как прежде.

– Ну и ну. Настоящие волки-оборотни. Этот мир еще удивительнее, чем я думал, – не выдержал я.

– Верно, – согласилась Эдит.

– Вот именно, а ведь считается, что их не существует. Прямо потрясение.

– Не самое сильное из тех, что я испытала сегодня.

Я повернулся к ней, потом посмотрел на Карин. Карин улыбалась так, словно поняла шутку.

– Я вот о чем: да, я знала, что ты особенный, Бо, но в тебе чувствовалось что-то еще. Джессамин ни за что не поверит.

– Да? Но… – я уставился на нее. – Ты же с самого начала говорила, что я справлюсь.

Она показала ямочки на щеках.

– Ну, я просто была уверена, что ветер не переменится.

Карин рассмеялась и переглянулась с Эдит. Потом прибавила скорость, а Эдит, наоборот, побежала медленнее. Через секунду мы остались вдвоем и остановились.

Она приложила ладони к моим щекам.

– День был долгим. И трудным. Но я хочу, чтобы ты знал: ты удивительный, и я тебя люблю.

Я крепко прижал ее к себе.

– Я выдержу все, пока рядом ты.

Она обвила обеими руками мою шею.

– Тогда я останусь с тобой.

– Навечно, – уточнил я.

– Навечно, – согласилась она.

Я наклонился, и наши губы встретились.

Вечность обещала быть потрясающей.