Эдвард усадил меня в машину, старательно оберегая пышные складки шелка и шифона, цветы, которые он только что приколол к моим тщательно уложенным локонам, и громоздкую гипсовую повязку на моей ноге. На мои недовольно поджатые губы он не обратил внимания.

Устроив меня как следует, он сел за руль и выехал задним ходом с узкой и длинной подъездной дорожки.

– Ну и когда ты наконец объяснишь мне, что происходит? – сварливо осведомилась я. Сюрпризы я терпеть не могла, и Эдвард прекрасно это знал.

– Поверить не могу, что ты еще не догадалась, – он одарил меня насмешливой улыбкой, и дыхание застряло у меня в горле. Привыкну ли я когда-нибудь к тому, что он – совершенство?

– Я уже говорила, что ты отлично выглядишь? – уточнила я.

– Говорила, – он снова усмехнулся. Я впервые увидела его в черном, оттеняющем бледную кожу: благодаря этому контрасту его красота казалась абсолютно неземной. Я и не пыталась это отрицать, но нервничала, не понимая, зачем он облачился в смокинг.

Но еще больше я нервничала из-за своего платья. И туфельки. Только одной, потому что другая моя ступня до сих пор была надежно загипсована. Но открытая туфелька на тонком каблучке, которая держалась только на атласных лентах, не спасала положения: в такой обуви мне далеко не ускакать.

– Если Элис еще раз попробует сделать из меня подопытную Барби, я к вам больше ни ногой, – ныла я.

Большую часть сегодняшнего дня я провела в гигантской ванной Элис, в качестве ее беспомощной жертвы, – только потому, что ей вздумалось поиграть в парикмахера и визажиста. А когда я ерзала на месте или жаловалась на неудобства, она повторяла, что совсем не помнит, каково это быть человеком, и просила хотя бы на этот раз не портить ей удовольствие. Потом она нарядила меня в нелепейшее платье – ярко-голубое, в пышных оборках, с открытыми плечами и французской этикеткой, которую я не сумела прочитать. Место этому платью было не в Форксе, а на подиуме. Я не сомневалась, что этот вечерний туалет не предвещает ничего хорошего. Разве что… но выразить свои подозрения я не решалась даже мысленно.

Меня отвлек зазвонивший мобильник. Эдвард вынул его из внутреннего кармана, мельком взглянул на определитель номера и осторожно произнес:

– Привет, Чарли.

– Чарли? – я нахмурилась.

После моего возвращения общаться с Чарли было нелегко. То, что произошло со мной, вызвало у него сразу две четко определенных реакции. Перед Карлайлом он почти преклонялся и был безмерно благодарен ему, и вместе с тем упорно считал, что во всем виноват Эдвард: если бы не он, я вообще не сбежала бы из Форкса. И Эдвард, в сущности, соглашался с ним. А в моей жизни появились ранее неслыханные правила: время отбоя, приемные часы…

Слушая Чарли, Эдвард изумленно вытаращил глаза, потом по его лицу расплылась ухмылка.

– Не может быть! – он расхохотался.

– Что там? – заволновалась я.

Он не ответил.

– Вы не передадите ему трубку? – с явным удовольствием попросил Эдвард. Несколько секунд он ждал.

– Привет, Тайлер, это Эдвард Каллен. – Голос казался вполне дружелюбным, но я знала его достаточно хорошо, чтобы различить скрытую угрозу. Что надо Тайлеру у нас дома? Меня осенила ужасная догадка. Я еще раз оглядела неуместное платье, которое выбрала для меня Элис.

– К сожалению, произошло недоразумение. Белла сегодня вечером занята, – тон Эдварда изменился, угроза в голосе вдруг стала очевидна. – Честно говоря, теперь она занята каждый вечер для всех, кроме меня. Так что без обид. Сочувствую, что вечер не удался, – безо всякого сочувствия в голосе закончил он, отключился и захлопнул телефон, продолжая широко ухмыляться.

От гнева у меня побагровело не только лицо, но и шея. На глаза навернулись слезы возмущения.

Он с удивлением взглянул на меня.

– Перестарался? Я не хотел тебя обидеть.

Я пропустила эти слова мимо ушей.

– Ты везешь меня на выпускной бал! – взорвалась я.

К моему смущению, теперь это было очевидно. Если бы я хоть изредка обращала внимание на то, что творится вокруг, я наверняка заметила бы дату на афишах, расклеенных по всей территории школы. Но мне и в голову не приходило, что он задумал подвергнуть меня такому испытанию. Неужели он настолько плохо меня знает?

Ясно одно: моя бурная реакция стала для него неожиданностью. Он сжал губы и прищурился.

– Белла, не обижайся.

Я бросила взгляд в окно: мы были уже на полпути к школе.

– Зачем ты так со мной? – в ужасе спросила я.

Он указал на свой смокинг.

– Сама посуди, Белла: куда еще мы могли собираться в таком виде?

Я сгорала от стыда. Прежде всего потому, что упустила из виду то, что само бросалось в глаза. А еще потому, что смутные подозрения, а точнее, ожидания, которые сложились у меня за день, пока Элис пыталась превратить меня в королеву красоты, оказались бесконечно далеки от истины. Теперь собственные робкие надежды казались мне безнадежно глупыми.

Я полагала, что нам предстоит некое важное событие. Но выпускной! Эта мысль мне в голову даже не приходила.

Злые слезы заструились по щекам, и я в тревоге вспомнила, что у меня в кои-то веки накрашены ресницы. Пришлось срочно стирать слезы под глазами в надежде, что тушь не размажется. Взглянув на пальцы, я не увидела на них черных следов: похоже, видения подсказали Элис, что мне понадобится водостойкая тушь.

– Вот еще глупости! Почему ты плачешь? – расстроился Эдвард.

– Потому что злюсь!

– Белла! – Он пустил в ход всю силу пылающих золотистых глаз.

– Ну, что? – успокаиваясь, пробормотала я.

– Порадуй меня, объясни, – попросил он.

Его глаза растопили всю мою ярость. Когда он так жульничал, ссориться с ним было невозможно. Пришлось нехотя сдаться.

– Ладно, – я надулась, понимая, что праведное негодование мне уже не изобразить. – Я постараюсь ходить медленно. Но ты все увидишь сам. На этот раз новые напасти запоздали – значит, самое время сломать вторую ногу. Ты только посмотри на эту туфлю – это же дохлый номер! – и в доказательство я продемонстрировала свою здоровую ногу.

– Хмм… – Он разглядывал мою ногу дольше, чем требовалось. – Напомни, чтобы я прямо сейчас поблагодарил за это Элис.

– Элис будет на выпускном?

Хоть какое-то утешение.

– Вместе с Джаспером, и с Эмметтом… и с Розали, – подтвердил он.

Утешение оказалось недолгим. С Розали я так и не поладила, хотя у меня сложились дружеские отношения с ее «периодическим мужем». Эмметту нравилось наблюдать за мной, мои человеческие реакции он считал забавными… а может, его попросту смешила моя неуклюжесть. Розали вела себя так, словно меня не существовало. Я встряхнула головой, чтобы сменить направление, по которому двинулись мысли, и задумалась о другом.

– Значит, Чарли был в курсе? – вдруг догадалась я.

– А как же, – Эдвард усмехнулся и фыркнул. – В отличие от Тайлера.

Я скрипнула зубами, не понимая, как Тайлер мог настолько заблуждаться. В школе, вырвавшись из-под присмотра Чарли, мы с Эдвардом не расставались – разве что в редкие солнечные дни.

Мы были уже у школы, на стоянке возле которой бросался в глаза красный кабриолет Розали. Сегодня облака поредели, сквозь них далеко на западе пробивались отдельные солнечные лучи.

Эдвард обошел вокруг машины, открыл дверцу и подал мне руку.

Я упрямо сидела на месте, скрестив руки на груди, и втайне злорадствовала. На стоянке было полно народу в вечерних нарядах. При таком множестве свидетелей Эдвард вряд ли отважится вытащить меня из машины силой, как сделал бы, будь мы здесь одни.

Он вздохнул.

– Когда тебя убивают, тебе не занимать смелости, но стоит только завести речь о танцах… – он покачал головой.

Я судорожно сглотнула. Танцы.

– Белла, навредить тебе я не позволю никому, даже тебе самой. И обещаю не отходить от тебя ни на шаг.

От этой мысли мне вдруг заметно полегчало. Он понял это по моему лицу.

– Вот видишь, – мягко добавил он, – все не так уж плохо, – он наклонился и обхватил одной рукой мою талию. Я взялась за его другую руку, и он поднял меня с сиденья и вынес из машины.

Он крепко обнимал и поддерживал меня, пока я ковыляла до школы.

В Финиксе выпускные балы проводят в бальных залах отелей, а здесь – в школьном спортзале, вероятно, единственном достаточно просторном и подходящем для танцев помещении во всем городе. Когда мы вошли, я невольно хихикнула: все стены спортзала разукрасили арками из воздушных шариков и перевитыми гирляндами из бумажных цветов в пастельных тонах.

– Прямо как декорации к фильму ужасов, – фыркнула я.

– Что ж… – невнятно отозвался Эдвард, пока мы тащились до стола с билетами. Почти весь мой вес он взял на себя, но переставлять ноги все равно приходилось мне самой. – Вампиров здесь более чем достаточно.

Я взглянула в сторону зала, где в самой середине было оставлено свободное пространство для двух грациозно двигающихся пар. Остальные танцующие жались к стенам, чтобы не мешать им, никто не решался подойти поближе и позориться рядом с таким великолепием. Эмметт и Джаспер в классических смокингах выглядели внушительно и безупречно. Элис блистала в черном атласном платье с большими треугольными вырезами, обнажающими ее белоснежную кожу. А Розали смотрелась как… Розали. То есть бесподобно. Ярко-алое платье с открытой спиной плотно облегало ее до самых икр, а ниже расходилось широким шлейфом, и вырез был под стать остальному наряду – острым и глубоким, до самой талии. Мне стало жаль остальных присутствующих девушек, в том числе и себя.

– Хочешь, я запру двери, чтобы вы расправились с доверчивыми горожанами? – прошептала я.

– А на чью сторону встанешь ты? – взгляд был испытующим.

– Вампиров, конечно.

Он невольно улыбнулся.

– На все готова, лишь бы не танцевать.

– Да, на все.

Эдвард купил нам обоим билеты и развернул меня в сторону зала. Я повисла на его руке, еле волоча ноги.

– Мы здесь до конца бала, – предупредил он.

Наконец он отбуксировал меня туда, где красиво кружились его братья и сестры – в стиле, совсем не соответствующем времени и музыке. Я с ужасом таращилась на них.

– Эдвард… – из моего пересохшего горла вырвался только скрип. – Честное слово, я не умею танцевать!

В моей груди взметнулась паника.

– Да не бойся ты, глупая, – шепотом ответил он. – Зато я умею, – он закинул мои руки к себе на шею, приподнял меня над полом и поставил к себе на ступни.

И мы тоже закружились, как остальные.

– Мне как будто пять лет, – засмеялась я, повальсировав минут пять без малейших усилий.

– По виду не скажешь, – негромко отозвался он и на секунду притянул меня ближе, так что мои ноги какое-то время болтались над полом.

Кружась, Элис перехватила мой взгляд и ободряюще улыбнулась, я ответила ей улыбкой. И с удивлением поняла, что танцевать мне и вправду нравится… немножко.

– Да, в самом деле неплохо, – согласилась я.

Но Эдвард, не слушая меня, смотрел в сторону двери, и его лицо было сердитым.

– Что такое? – спросила я. Сбитая с толку кружением, я не сразу поняла, куда смотрит Эдвард, но наконец увидела то, что его встревожило. К нам через весь зал направлялся Джейкоб Блэк – не в смокинге, а в белой рубашке с длинными рукавами и галстуке, с гладко зачесанными и собранными в привычный хвост волосами.

Когда прошло первое потрясение, я невольно посочувствовала Джейкобу. Он чувствовал себя явно не в своей тарелке, и это чувство было мучительным. Наши взгляды встретились, его лицо стало виноватым.

Эдвард еле слышно зарычал.

– Веди себя прилично! – прошипела я.

Он язвительно сообщил:

– Ему вздумалось поболтать с тобой.

В этот момент Джейкоб приблизился к нам, и стеснение вперемешку с раскаянием еще отчетливее проступили на его лице.

– Привет, Белла, я так и думал, что застану тебя здесь. – Судя по тону Джейкоба, надеялся он совсем на обратное. Но улыбался добродушно, как всегда.

– Привет, Джейкоб, – я тоже улыбнулась. – А в чем дело?

– Можно разбить вашу пару? – нерешительно спросил он и впервые за время разговора взглянул на Эдварда. Я с изумлением заметила, что поднимать голову Джейкобу не понадобилось: с тех пор, как мы виделись в последний раз, он вырос на сантиметров пятнадцать.

Лицо Эдварда осталось неподвижным и бесстрастным. Вместо ответа он осторожно поставил меня на ноги и отступил на шаг.

– Спасибо, – дружески произнес Джейкоб.

Эдвард только кивнул, пристально посмотрел на меня и отошел.

Джейкоб обнял меня за талию, я подняла руки, чтобы положить к нему на плечи.

– Ого, Джейк, какой же у тебя теперь рост?

– Сто восемьдесят восемь сантиметров, – самодовольно ответил он.

Мы, в сущности, не танцевали – из-за моей ноги, просто покачивались, стоя на одном месте. Пожалуй, это было только к лучшему: после недавнего скачка роста Джейкоб выглядел нескладным и двигался неуклюже, так что, наверное, танцевал немногим лучше меня.

– Так зачем ты пришел сюда сегодня? – спросила я почти равнодушно. Видимо, чтобы не злить Эдварда.

– Представляешь, отец дал мне двадцать баксов, чтобы я сходил к тебе на выпускной! – чуть пристыженно признался он.

– Могу себе представить… – пробормотала я. – Ну, надеюсь, ты по крайней мере развлечешься. Присмотрел себе кого-нибудь? – поддразнила я, кивая в сторону девушек, выстроившихся у стены и похожих на пестрые леденцы.

– Ага, – вздохнул он. – Но она занята.

Всего на секунду он поднял голову, встретился с моим любопытным взглядом, и мы оба в смущении отвели глаза.

– Кстати, отлично выглядишь, – застенчиво добавил он.

– Эм… спасибо. Так зачем Билли заплатил тебе и послал тебя сюда? – поспешно спросила я, хотя уже знала ответ.

Смена темы не обрадовала Джейкоба, он вновь неловко отвернулся.

– Он сказал, что это самое безопасное из всех мест, где можно поговорить с тобой. Совсем старик из ума выжил.

Я нерешительно поддержала его смех.

– В общем, если я скажу тебе кое-что, он обещал достать мне главный цилиндр тормозной системы, как раз такой, как мне нужен, – со смущенной улыбкой признался он.

– Так говори. Я тоже хочу, чтобы ты побыстрее доделал свою машину, – усмехнулась я. По крайней мере, Джейкоб не верит в индейские легенды. Значит, все не так плохо. Стоя у стены, Эдвард внимательно следил за мной, его лицо оставалось бесстрастным. Я заметила, что одна из старшеклассниц в розовом платье посматривала на него с робкой надеждой, но Эдвард ее даже не замечал.

Джейкоб бросил пристыженный взгляд по сторонам.

– Только не злись, ладно?

– Джейкоб, я ни в коем случае не стану злиться на тебя, – заверила я. – Я не злюсь даже на Билли. Просто скажи то, что тебе поручил отец.

– Ну ладно… только все это глупости, так что ты извини, Белла. В общем, он хочет, чтобы ты порвала со своим парнем. Он велел попросить вежливо, – Джейкоб недовольно покачал головой.

– Он до сих пор верит в предчувствие?

– Ага. Он был прямо… не в себе после того случая с тобой в Финиксе. И не верил, что… – Джейкоб смущенно умолк.

Я прищурилась.

– Я упала.

– Знаю, – подтвердил Джейкоб.

– Билли считает, что Эдвард имеет какое-то отношение к тому, что случилось со мной, – я не спрашивала, а утверждала, и несмотря на обещание, разозлилась.

Джейкоб не смотрел мне в глаза. Мы перестали даже покачиваться под музыку, хотя он по-прежнему обнимал меня за талию, а я его за шею.

– Послушай, Джейкоб, я знаю, что Билли все равно не поверит мне, но к твоему сведению… – теперь он смотрел на меня, отозвавшись на мой серьезный тон, – …Эдвард действительно спас мне жизнь. Если бы не Эдвард и его отец, сейчас я была бы уже мертва.

– Ясно, – кивнул он, и, кажется, мои искренние слова на него подействовали. Может, он и Билли переубедит или хотя бы попытается.

– Знаешь, мне жаль, что ради этого тебе пришлось сюда тащиться, – виновато сказала я. – Зато теперь ты получишь свои запчасти, верно?

– Ага, – буркнул он. Но выглядел он по-прежнему неловко… и расстроенно.

– Что-нибудь еще? – удивленно спросила я.

– Ну и ладно, – промямлил он. – Найду работу и сам накоплю.

Я смотрела на него в упор, пока он не ответил мне взглядом.

– Выкладывай, Джейкоб.

– Да это уже вообще…

– Неважно. Говори, – потребовала я.

– Ладно… только это перебор, – предупредил он и покачал головой. – Отец велел сказать тебе – нет, предостеречь, что мы… это он так сказал, во множественном числе, я тут ни при чем, – он убрал одну руку с моей талии и изобразил в воздухе кавычки, – «мы будем начеку», – и он настороженно умолк, ожидая моей реакции.

Все это так живо напомнило мне гангстерские боевики, что я рассмеялась.

– Сочувствую, Джейк, нелегко тебе пришлось, – веселилась я.

– Да ладно, чего уж там, – он с облегчением усмехнулся. И снова обвел восхищенным взглядом мое платье. – Может, передать отцу, куда ему пойти вместе со своими советами? – с надеждой спросил он.

– Не надо, – вздохнула я. – Передай ему от меня спасибо. Я же понимаю: он хотел, как лучше.

Музыка смолкла, я сняла руки с его плеч.

Джейкоб не спешил отпускать мою талию, глядя на загипсованную ногу.

– Может, еще потанцуем? Или отвести тебя куда-нибудь?

За меня ответил Эдвард:

– Все в порядке, Джейкоб. Я сам справлюсь.

Джейкоб вздрогнул и широко открытыми глазами уставился на возникшего рядом Эдварда.

– А я и не заметил, как ты подошел, – пробормотал он. – Ладно, Белла, увидимся, – он нерешительно помахал рукой и отступил.

Я улыбнулась.

– Ага, до встречи!

– Извини, – еще раз попросил он и направился к двери.

Как только началась следующая песня, Эдвард обнял меня. Музыка оказалась слишком быстрой для медленного танца, но это его ничуть не беспокоило. Я умиротворенно положила голову к нему на грудь.

– Полегчало? – поддразнила я его.

– Пока нет, – коротко ответил он.

– Не злись на Билли, – вздохнула я. – Он просто беспокоится за меня, ведь они с Чарли друзья. Так что не принимай близко к сердцу.

– До Билли мне нет дела, – отрывисто поправил он. – А вот его сынок меня достал.

Я отстранилась, заглядывая ему в глаза. Он и не думал шутить.

– Чем?

– Во-первых, из-за него я нарушил обещание.

Я непонимающе смотрела на него.

Он слегка улыбнулся.

– Я же обещал сегодня не отходить от тебя ни на шаг, – пояснил он.

– А-а. Ладно уж, прощаю.

– Спасибо. Но это еще не все, – Эдвард нахмурился.

Я терпеливо ждала.

– Во-вторых, он сказал, что ты «отлично выглядишь», – наконец продолжил Эдвард, нахмурившись еще сильнее. – А ты на самом деле выглядишь так, что это практически оскорбление. Ты не просто красива.

Я засмеялась.

– А может, ты просто судишь предвзято.

– Вряд ли в этом дело. И потом, у меня превосходное зрение.

Мы продолжали кружиться в танце, я по-прежнему стояла на его ступнях, он прижимал меня к себе.

– Может, все-таки объяснишь, зачем все это понадобилось? – поинтересовалась я.

Он в замешательстве смотрел на меня, а я старательно изучала бумажные гирлянды.

Эдвард на мгновение задумался, потом закружился в другую сторону и в танце повел меня через толпу к задней двери спортзала. Мельком я заметила танцующих Джессику с Майком, с любопытством глазеющих на меня. Джессика помахала мне, я улыбнулась. Анджела тоже была здесь и в объятиях невысокого Бена Чейни казалась блаженно счастливой; он был почти на голову ниже ее, поэтому ей не приходилось задирать голову, глядя ему в глаза. Ли и Саманта, Лорен, не сводящая с нас глаз, в паре с Коннером… я могла назвать по именам всех, чьи лица мелькали в толпе. Мы покинули зал и вышли навстречу вечерней прохладе и угасающему закату.

Едва мы остались одни, Эдвард подхватил меня на руки, перенес на скамейку в тени земляничных деревьев и сел, прижав меня к груди. Луна уже взошла, виднеясь сквозь легкие облака, в ее белом свете казалось, что бледное лицо Эдварда излучает сияние. Губы плотно сжимались, глаза были встревоженными.

– Итак?.. – тихо напомнила я о своем вопросе.

Он не ответил, неотрывно глядя на луну.

– Снова сумерки… – бормотал он. – Конец еще одного дня. Каким бы хорошим ни был день, ему всегда приходит конец.

– Кое-что не кончается никогда, – сквозь зубы возразила я, вдруг настораживаясь.

Он вздохнул.

– Я привез тебя на выпускной бал, – с расстановкой начал он, наконец отвечая на мой вопрос, – потому что хочу, чтобы ты ничего не упустила в своей жизни. Я хочу, чтобы ты была человеком. Чтобы твоя жизнь продолжалась, как случилось бы, если бы я, как и следовало, умер в восемнадцатом году.

Эти слова покоробили меня, я сердито встряхнула головой.

– В каком это параллельном мире мне вообще могло прийти в голову явиться на выпускной по своей воле? Если бы ты не был в тысячу раз сильнее меня, я ни за что не дала бы тебе затащить меня сюда.

Он скупо улыбнулся, но глаза остались серьезными.

– Ты же сама сказала, что здесь неплохо.

– Только потому, что была рядом с тобой.

Минуту мы молчали; Эдвард смотрел на луну, а я – на него. И мечтала, чтобы нашелся хоть какой-нибудь способ доказать ему, насколько я равнодушна к нормальной человеческой жизни.

– Объяснишь мне кое-что? – спросил он, с легкой улыбкой переводя на меня взгляд.

– А когда я тебе отказывала?

– Пообещай, что объяснишь, – усмехаясь, настаивал он.

Я заранее знала, что пожалею о своем обещании.

– Обещаю.

– По-моему, ты искренне удивилась, обнаружив, что я везу тебя сюда… – начал он.

– Конечно! – перебила я.

– Вот именно, – подтвердил он. – Значит, у тебя было какое-то другое предположение… Мне любопытно: зачем, по-твоему, мне вздумалось нарядить тебя?

Так и есть: я уже раскаивалась. Поджав губы, я медлила в нерешительности.

– Не хочу об этом говорить.

– Ты обещала, – возразил он.

– Помню.

– Так в чем же дело?

Похоже, он считал, что меня сдерживает только застенчивость.

– Мне кажется, ты разозлишься – или расстроишься.

Обдумывая мои слова, он нахмурился.

– И все-таки я хочу знать. Пожалуйста!

Я вздохнула. Он ждал.

– Ну… я думала, будет… торжественное событие. Но никак не предполагала, что настолько банальное и человеческое… как выпускной! – фыркнула я.

– Человеческое? – бесстрастно уточнил он, ухитрившись выбрать ключевое слово.

Я потупилась, разглядывая свое платье и теребя шифоновые оборки. Он молча ждал.

– Ну ладно. – И я скороговоркой призналась: – Я надеялась, что ты передумал… и все-таки собираешься сделать меня такой, как ты.

На его лице заиграли, сменяя друг друга, десятки оттенков чувств. Некоторые из них я узнала: гнев… боль… потом, кажется, он взял себя в руки, и его лицо стало насмешливым.

– По-твоему, это достойный повод надеть смокинг, да? – поддразнил он, указывая на свой атласный лацкан.

Я нахмурилась, пряча смущение.

– Откуда мне знать, как это вообще происходит? Мне, по крайней мере, это объяснение казалось более логичным, чем какой-то выпускной! – он по-прежнему усмехался. – Не вижу ничего смешного, – добавила я.

– Ты права, ничего смешного тут нет, – согласился он, и его улыбка угасла. – Но я предпочел бы расценить это как шутку.

– Я совершенно серьезна.

Он тяжело вздохнул.

– Ясно. И ты действительно этого хочешь?

В глубине его глаз пряталась боль. Прикусив губу, я кивнула.

– Тогда приготовься, потому что этим все и закончится, – пробормотал он, как будто обращался к самому себе. – Наступят сумерки твоей жизни, которая едва началась. Тебе предстоит пожертвовать всем сразу.

– Это не конец, а начало, – еле слышно возразила я.

– Я того не стою, – печально сказал он.

– Помнишь, ты как-то говорил, что я не знаю сама себя? – спросила я. – Вот и у тебя та же разновидность слепоты.

– Я знаю, кто я и что я.

Я вздохнула.

Но его непостоянное настроение вновь переменилось. Он поджал губы, взгляд стал пытливым. Долгую минуту он вглядывался в мое лицо.

– Значит, ты уже готова? – спросил он.

– Эм… – я сглотнула. – Да, а что?

Он улыбнулся, медленно наклонил голову и скользнул холодными губами по нижнему краю моей щеки.

– Прямо сейчас? – шепнул он, овевая холодным дыханием мою шею. Я невольно поежилась.

– Да, – я ответила шепотом, чтобы не дать голосу ни единого шанса сорваться. Если он рассчитывает, что я передумаю, его ждет разочарование. Это решение я уже приняла, я в нем уверена. И совсем неважно, что мое тело стало неподатливым, как доска, кулаки сжались, дыхание сбилось…

Он мрачно усмехнулся и отстранился. На лице появилось разочарование.

– Ты же знала, что так просто я не сдамся, – в его насмешливом тоне чувствовался оттенок горечи.

– Но помечтать-то можно.

Он изогнул брови.

– Так вот о чем ты мечтаешь? Стать чудовищем?

– Вообще-то нет, – нахмурилась я, недовольная словом, которое он выбрал. Чудовище! Ну надо же! – Просто я мечтаю быть с тобой вечно.

Он переменился в лице – смягчился и в то же время опечалился, уловив в моем голосе боль.

– Белла… – он легко провел пальцем по моим губам, очерчивая их контур. – Я буду с тобой – разве этого недостаточно?

Я улыбнулась, чувствуя его прикосновение.

– Достаточно. На сегодня.

Видя мое упрямство, он нахмурился. Ни один из нас не собирался сдаваться. Он с шумом выдохнул – звук, похожий на сдерживаемый рык.

Я прикоснулась к его лицу.

– Послушай, я люблю тебя больше, чем весь мир, вместе взятый. Неужели этого недостаточно?

– Достаточно, – ответил он и улыбнулся. – Достаточно – отныне и навек.

Он наклонился и вновь прижал к моему горлу холодные губы.