– Билли! – воскликнул Чарли, выходя из патрульной машины.

Поманив за собой Джейкоба, я юркнула под навес крыльца. За моей спиной Чарли громко приветствовал друзей.

– Ладно, притворюсь, что не видел тебя за рулем, Джейк, – с укоризной заметил Чарли.

– А нам в резервации рано выдают права, – отозвался Джейкоб, пока я отпирала дверь и включала свет на крыльце.

– Да, как же! – рассмеялся Чарли.

– А кто еще возить-то меня будет? – гулкий голос Билли я узнала сразу, хотя много лет не слышала его. Я как будто вернулась в детство.

Войдя в дом, я оставила дверь открытой, включила свет и повесила куртку. Потом остановилась в дверях, с беспокойством наблюдая, как Чарли и Джейкоб помогают Билли выбраться из машины и пересесть в инвалидное кресло.

Вскоре мне пришлось посторониться: все трое ввалились в дом, отряхиваясь от дождя.

– Вот так сюрприз, – повторял Чарли.

– Давно не виделись, – согласился Билли. – Надеюсь, неплохое было время, – он снова стрельнул в меня взглядом, выражение его лица осталось непроницаемым.

– А как же. Останетесь смотреть игру?

Джейкоб усмехнулся.

– На то и расчет: наш телевизор сломался на прошлой неделе.

Билли состроил сыну грозную гримасу.

– А Джейкобу, конечно, не терпелось снова увидеться с Беллой, – подхватил он. Джейкоб помрачнел и понурил голову, а я ощутила прилив раскаяния. Похоже, в тот день на берегу я перестаралась.

– Хотите есть? – спросила я, спеша укрыться на кухне от пронзительного взгляда Билли.

– Да нет, мы поели перед отъездом, – ответил Джейкоб.

– А ты, Чарли? – спросила я, сворачивая за угол и оглядываясь через плечо.

– Конечно, – отозвался он. Его голос удалялся в сторону гостиной и телевизора. Я слышала, как скрипит кресло Билли, который направился туда же.

Когда сэндвичи с сыром уже лежали на сковороде, а я резала помидоры, я услышала, как кто-то вошел и остановился у меня за спиной.

– Ну, как жизнь? – раздался голос Джейкоба.

– Неплохо, – я улыбнулась: его энтузиазм был заразителен. – А у тебя? Собрал себе машину?

– Нет, – он нахмурился. – Деталей не хватает. Эту мы взяли на время, – он ткнул большим пальцем в сторону двора.

– Сочувствую. Но мне ни разу не встретился… как там называется эта штука, которую ты ищешь?

– Главный цилиндр тормозной системы, – он усмехнулся. – А что с пикапом? – вдруг спросил он.

– Ничего.

– А-а. Увидел, что ты на нем не ездишь, вот и спросил.

Я заглянула в сковороду и приподняла край сэндвича, проверяя, поджарился ли хлеб.

– Меня друг подвез.

– Клевая тачка, – восторженно оценил Джейкоб. – Вот только хозяина я не узнал. Мне казалось, я всех здесь знаю.

Я неопределенно кивнула, не поднимая глаз, и перевернула сэндвичи.

– А отец откуда-то знает его.

– Джейкоб, ты не достанешь мне тарелки? Они в шкафу над раковиной.

– Сейчас.

Доставая тарелки, он молчал, и я надеялась, что продолжать расспросы он не станет.

– Так кто это был? – спросил он, ставя две тарелки на стол возле меня.

Я со вздохом капитулировала.

– Эдвард Каллен.

К моему удивлению, он рассмеялся. Я подняла голову: вид у него был слегка смущенный.

– Тогда все ясно, – сказал он. – А я не мог понять, что стряслось с отцом.

– Ну да, – подтвердила я, изображая наивность. – Он же не любит Калленов.

– Нашел чему верить, – пробормотал Джейкоб себе под нос.

– Как думаешь, он скажет Чарли? – не удержавшись, тихо и торопливо спросила я.

Некоторое время Джейкоб смотрел на меня, разгадать выражение его темных глаз я так и не сумела.

– Вряд ли, – наконец ответил он. – По-моему, в прошлый раз отцу от Чарли здорово влетело. С тех пор они почти не разговаривали, а сегодня у них что-то вроде примирения. Так что начинать заново отец не станет.

– А-а, – с наигранным равнодушием протянула я.

Я принесла Чарли ужин и осталась в гостиной; делала вид, что смотрю матч, и болтала с Джейкобом. Но на самом деле я прислушивалась к разговору мужчин и думала, как остановить Билли, если он попытается выдать меня отцу.

Вечер затянулся надолго. У меня было еще много несделанных уроков, но я боялась оставить Билли наедине с Чарли. Наконец матч закончился.

– Не собираешься снова на побережье с друзьями? – спросил Джейкоб, помогая отцу перебраться через порог.

– Там видно будет, – уклончиво ответила я.

– Хорошо посидели, Чарли, – высказался Билли.

– Приезжайте смотреть следующую игру, – пригласил Чарли.

– Само собой, – кивнул Билли, – приедем. Спокойной ночи, – он перевел взгляд на меня, и улыбка исчезла с его лица. – Удачи, Белла, – серьезно добавил он.

– Спасибо, – отворачиваясь, пробормотала я.

Пока Чарли махал с подъездной дорожки вслед гостям, я направилась к лестнице.

– Белла, подожди! – окликнул он меня.

Я сжалась. Неужели Билли успел что-то наговорить ему еще до того, как я вышла в гостиную?

Но Чарли был спокоен и по-прежнему улыбался, радуясь неожиданному приезду друга.

– Мы ведь сегодня даже не поговорили толком. Как у тебя прошел день?

– Хорошо, – ответила я, стоя одной ногой на ступеньке и мучительно подыскивая подробности, которыми могла бы без опасений поделиться с отцом. – Наша команда выиграла все четыре игры в бадминтон.

– Ого! Не знал, что ты умеешь.

– Да я и не умею, зато партнер попался хороший, – призналась я.

– А кто он? – изображая заинтересованность, спросил он.

– Эм-м… Майк Ньютон, – нехотя ответила я.

– А, да, ты ведь говорила, что дружишь с парнишкой Ньютонов, – он оживился. – Хорошая семья, – и он вдруг задумался. – Так почему же ты его на бал не пригласила?

– Папа! – застонала я. – Он вроде как встречается с моей подругой Джессикой. И потом, ты же знаешь, я не танцую.

– М-да, – пробормотал он и виновато улыбнулся. – Может, даже к лучшему, что ты в субботу уезжаешь… Я тут задумал рыбалку с ребятами из участка. Говорят, к тому времени совсем потеплеет. Но если захочешь отложить поездку, пока не найдешь попутчиков, я останусь дома. Я же понимаю, что и так слишком часто оставляю тебя одну.

– Папа, ты замечательно справляешься, – улыбнулась я, надеясь не выдать облегчения. – А я не против побыть одна, я же совсем как ты, – я подмигнула ему, и он улыбнулся так, что вокруг глаз разбежались морщинки.

Той ночью я выспалась лучше, от усталости мне ничего не снилось. Жемчужно-серым утром я проснулась счастливая. Напряженный вечер в обществе Билли и Джейкоба прошел сравнительно благополучно, и я решила выбросить его из головы. Зачесывая волосы назад, под заколку, я поймала себя на том, что насвистываю, а спускаясь в кухню, прыгала через ступеньки. Это не ускользнуло от Чарли.

– Веселая ты сегодня, – заметил он за завтраком.

– Пятница, – пожала плечами я.

И заторопилась, чтобы быть готовой к выходу сразу же, как только уедет Чарли. Собрала сумку, обулась, почистила зубы, но, несмотря на то, что вылетела за дверь сразу же, как только Чарли отъехал от дома, Эдвард оказался быстрее. И уже сидел в своей блестящей машине, опустив стекла в окнах и заглушив двигатель.

На этот раз я без колебаний села на пассажирское место, лишь бы поскорее увидеть его лицо. С кривоватой усмешкой он повернулся ко мне, и я перестала дышать, сердце остановилось. Даже ангелы представлялись мне не настолько прекрасными. Он был воплощенным совершенством.

– Как спалось? – спросил он, и я задумалась: отдает ли он себе отчет, насколько обольстительный у него голос?

– Отлично. А у тебя какая выдалась ночь?

– Приятная, – улыбка стала насмешливой, и мне показалось, что я не уловила какую-то шутку, понятную лишь в кругу Эдварда.

– Расскажешь, чем занимался? – спросила я.

– Нет, – он усмехнулся. – Сегодня снова вопросы задаю я.

Сегодня он расспрашивал о людях – о Рене, ее увлечениях, о том, как мы вместе проводили свободное время. Потом – о единственной бабушке, которую я знала, о моих немногочисленных школьных друзьях, и наконец, смутил меня вопросом о мальчиках, с которыми я встречалась. К счастью, я ни с кем никогда не встречалась, поэтому отвечать мне было нечего. Полное отсутствие у меня школьных романов удивило Эдварда так же, как Джессику и Анджелу.

– Значит, тебе еще никогда не попадался человек, с которым тебе хотелось бы встречаться? – спросил он так серьезно, что мне стало любопытно, о чем он думает.

Я ответила честно, хотя и без особого желания:

– В Финиксе – нет.

Эдвард поджал губы.

К тому времени мы уже сидели в кафетерии. День пролетел как в тумане, к которому я начинала привыкать. Воспользовавшись краткой паузой, я откусила бублик.

– Надо было тебе сегодня приехать на своей машине, – ни с того ни с сего сказал Эдвард, пока я жевала.

– Почему? – спросила я.

– После обеда я уезжаю вместе с Элис.

– Да?.. – озадаченная и разочарованная, я заморгала. – Ну и ладно, тут пешком недалеко.

Он досадливо нахмурился.

– Идти пешком я тебя не заставлю. Мы пригоним твой пикап и оставим на стоянке.

– У меня с собой и ключа нет, – вздохнула я. – Ничего, я не откажусь от прогулки.

От чего я решительно отказывалась, так это терять время, которое могла бы провести с ним.

Он покачал головой.

– Пикап будет ждать здесь, ключ ты найдешь в замке зажигания. Или ты боишься, что его угонят? – Эта мысль насмешила его.

– Ну хорошо, – надувшись, согласилась я. Ключи от машины остались в кармане джинсов, которые я надевала в среду, это я помнила точно, а джинсы лежали под кучей одежды в прачечной. Даже если Эдвард вломится в дом, или что он там задумал, ключей ему ни за что не найти. Видимо, он уловил в моем согласии вызов и самонадеянно ухмыльнулся.

– Куда вы едете? – спросила я так небрежно, как только смогла.

– Охотиться, – хмуро ответил он. – Если завтра мы с тобой останемся наедине, я намерен принять все меры, какие только можно. – Его лицо стало мрачным… и умоляющим. – Знаешь, ты ведь можешь в любой момент отменить поездку.

Я сидела потупившись, чтобы он не переубедил меня силой взгляда. Какой бы реальной ни была опасность, я наотрез отказывалась бояться его. Это не имеет значения, мысленно твердила я.

– Нет, – шепнула я, бросив краткий взгляд на его лицо. – Не могу.

– Пожалуй, ты права, – угрюмо пробормотал он. Я увидела, как его глаза изменили оттенок на более темный.

Я перевела разговор:

– В какое время встречаемся завтра?

Меня по-прежнему убивала мысль, что сейчас придется расстаться с ним.

– Там видно будет… суббота же, неужели не хочешь отоспаться? – напомнил он.

– Нет, – я слишком поспешила, и он спрятал улыбку.

– Значит, в обычное время, – решил он. – Чарли будет дома?

– Нет, завтра у него рыбалка, – я просияла, вспомнив, как удачно все сложилось.

Его голос стал резким:

– А что он подумает, если не застанет тебя дома?

– Понятия не имею, – дерзко ответила я. – Он знает, что я собираюсь заняться стиркой. Может, решит, что я свалилась в стиральную машину.

Он со злостью посмотрел на меня, я отплатила ему той же монетой. Его сердитый взгляд впечатлял сильнее моего.

– На кого сегодня охотитесь? – спросила я, когда стало ясно, что в поединке взглядов я проиграла.

– Кто попадется в заповеднике. Далеко мы не поедем. – Казалось, его смущало то, как небрежно я упоминаю тайные подробности его жизни.

– А почему ты едешь с Элис? – полюбопытствовала я.

– Элис – самая… отзывчивая, – он нахмурился.

– А остальные? – мой вопрос прозвучал робко. – Какие они?

На краткий миг на его лбу возникли морщинки.

– Чаще всего – недоверчивые.

Я быстро оглянулась на его близких. Все они смотрели в разные стороны, точно как в тот раз, когда я увидела их впервые. Только теперь их было четверо, а их красавец-брат с волосами оттенка бронзы сидел напротив меня, и в его золотистых глазах отражалась тревога.

– Они недолюбливают меня, – догадалась я.

– Нет, не так, – возразил он, но его невинный взгляд внушал подозрения. – Они не понимают, почему я не могу оставить тебя в покое.

Я поморщилась.

– Я, кстати, тоже, если уж на то пошло.

Эдвард медленно покачал головой, закатил глаза к потолку и снова встретился со мной взглядом.

– Я же объяснял: ты совсем не знаешь себя. Ты не такая, как все, с кем я когда-либо был знаком. Ты меня интригуешь.

Возмущенный взгляд был моим ответом: я нисколько не сомневалась, что сейчас он меня дразнит.

Он улыбнулся, разгадав выражение моего лица.

– Благодаря своим преимуществам, – вполголоса объяснил он, мимолетным жестом коснувшись своего лба, – восприятие человеческой натуры у меня в целом лучше среднестатистического. Люди предсказуемы. Но ты… ты никогда не делаешь того, чего я от тебя жду. И неизменно застаешь меня врасплох.

Я отвернулась, вновь окинув смущенным и недовольным взглядом его семью. После объяснений Эдварда я почувствовала себя чем-то вроде подопытного кролика. Мне захотелось высмеять саму себя – за то, что я ожидала чего-то иного.

– Эта часть объяснений довольно проста, – продолжал он. Я чувствовала, что он смотрит на меня в упор, но отворачивалась, чтобы он не заметил огорчение в моих глазах. – Но остальное… облечь в слова гораздо труднее…

Пока он говорил, я засмотрелась на Калленов. Вдруг Розали, белокурая и головокружительно красивая сестра Эдварда, повернулась, чтобы посмотреть на меня. Нет, не посмотреть – пронзить взглядом темных ледяных глаз. Мне хотелось отвести глаза, но я застыла, словно загипнотизированная ее взглядом, пока Эдвард не осекся на середине фразы и не издал еле слышный сердитый возглас. Он походил на шипение.

Розали отвернулась, я обрела свободу и вздохнула с облегчением. В моих широко раскрытых глазах Эдвард прочел растерянность и страх.

Сдавленным голосом он попросил:

– Прости ее, она просто беспокоится. Понимаешь… не только мне грозит опасность, если после того, как я открыто провел с тобой столько времени… – он потупился.

– Если что?

– Если все кончится… скверно, – он уронил голову на ладони, как тем вечером в Порт-Анджелесе. Он явно страдал, мне хотелось утешить его, но я понятия не имела, как. Я невольно протянула к нему руку, но тут же опустила ее на стол, опасаясь лишь навредить своим прикосновением. Только немного погодя я осознала, что мне следовало бы испугаться его слов. Я ждала, когда придет страх, но по-прежнему лишь сочувствовала Эдварду, понимая, как ему больно.

И злилась – злилась, что Розали помешала ему сказать то, что он собирался. Как вернуться к разговору, я не знала. Он по-прежнему закрывал лицо ладонями.

Стараясь говорить своим обычным тоном, я спросила:

– Тебе уже пора?

– Да, – он поднял голову, мгновение оставался серьезным, потом его настроение снова переменилось, и он улыбнулся. – Может, это даже к лучшему. Нам осталось высидеть на биологии еще пятнадцать минут этой паршивой киношки, а я уже сыт ею по горло.

Я вздрогнула: за спиной Эдварда вдруг возникла Элис с ее короткими, чернильно-черными волосами, колючим ореолом окружающими ее утонченное личико эльфа. Гибкость и грация ее тонкого тела были очевидны даже в момент полной неподвижности.

Не сводя с меня глаз, Эдвард произнес:

– Элис.

– Эдвард, – отозвалась она высоким сопрано, почти таким же приятным, как его голос.

– Элис – Белла, Белла – Элис, – представил он нас друг другу с небрежным жестом и натянутой улыбкой.

– Привет, Белла, – глаза, как из блестящего обсидиана, были непроницаемы, но улыбка казалась дружеской. – Приятно наконец-то познакомиться с тобой.

Эдвард метнул в нее мрачный взгляд.

– Привет, Элис, – робко пробормотала я.

– Готов? – спросила она у брата.

Голос Эдварда прозвучал холодно:

– Скоро буду. Встретимся у машины.

Элис ушла, не добавив ни слова. Ее походка была такой плавной и грациозной, что я ощутила острый укол зависти.

– Пожелать вам хорошо повеселиться, или не тот случай? – спросила я, повернувшись к нему.

– Нет, почему же. Подойдет, – усмехнулся он.

– Тогда желаю вам повеселиться от души, – я постаралась произнести эти слова искренне, но Эдварда, конечно, не обманула.

– Обязательно, – он по-прежнему усмехался. – А ты будь осторожна, пожалуйста.

– Соблюдать осторожность в Форксе – тот еще подвиг.

– Для тебя – да, подвиг, – его челюсти сжались. – Обещай мне.

– Обещаю поберечься, – торжественно заверила я. – На сегодня у меня намечена стирка – очень небезопасное занятие.

– Постарайся выжить, – пошутил он.

– Сделаю все возможное.

Он встал, я тоже поднялась.

– Значит, до завтра, – вздохнула я.

– По-твоему, ждать слишком долго, да? – в задумчивости спросил он.

Я горестно кивнула.

– Утром буду на месте, – пообещал он с кривоватой улыбкой, протянул руку над столом, коснулся моей щеки и снова легонько провел по ней. Потом повернулся и ушел. Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.

Меня так и тянуло прогулять оставшиеся уроки или хотя бы физкультуру, но внутренний голос не позволил. Я сообразила: если я исчезну сейчас, Майк и остальные подумают, что я с Эдвардом. А Эдвард и так беспокоится, что нас слишком часто видят вместе… и это может повредить его семье, если все кончится плохо. Последнюю мысль я сразу же прогнала и задумалась о том, как обезопасить его и себя.

Чутьем я, как и он, понимала, что все решится завтра. Наши отношения не могут вечно балансировать на грани, как сейчас. Я свое решение уже приняла, еще до того, как сделала осознанный выбор, и теперь намеревалась следовать ему до конца. Потому что для меня не было ничего страшнее и мучительнее мысли о расставании с ним. Оно попросту невозможно.

Из чувства долга я отправилась на биологию. Честно говоря, я не запомнила, что происходило на уроке, поглощенная мыслями о завтрашнем дне. На физкультуре Майк сам снова заговорил со мной и пожелал удачно съездить в Сиэтл. Я осторожно объяснила, что мой пикап слишком ненадежен, и поездку пришлось отменить.

– Идешь на бал с Калленом? – вдруг надулся он.

– Нет, я вообще не иду на бал.

– А чем тогда займешься? – слишком заинтересованно спросил он.

Я едва сдержалась, чтобы не послать его подальше, но взяла себя в руки и вдохновенно соврала:

– Стиркой, а потом буду готовиться к контрольной по тригонометрии, а то провалю ее.

– Тебе Каллен помогает заниматься?

– Эдвард, – подчеркнуто произнесла я, – не помогает мне с уроками и не собирается. Он куда-то уезжает на выходные, – я с удивлением отметила, что эта ложь далась мне легче и естественнее, чем обычно.

– А-а, – он приободрился. – Знаешь, ты могла бы пойти на бал вместе с нашей компанией – будет здорово. Мы все с тобой потанцуем, – пообещал он.

Отчетливо представив себе перекошенное лицо Джессики, я ответила резче, чем следовало:

– Майк, танцевать я не пойду, ясно?

– Ну и ладно, – он снова надулся. – Я же просто спросил.

Уроки наконец закончились, и я без особого энтузиазма зашагала к стоянке. Не то чтобы мне хотелось возвращаться домой пешком, но я просто не представляла себе, как Эдвард пригонит мой пикап. Впрочем, я уже начинала верить, что для него нет ничего невозможного. И эти предположения оправдались: мой пикап стоял на том же месте, где сегодня утром Эдвард припарковал свой «вольво». Я покачала головой, не веря своим глазам, когда открыла незапертую дверцу и увидела в замке зажигания ключ.

На моем месте белел сложенный листок бумаги. Я села в машину, захлопнула дверцу и только тогда развернула записку. Всего два слова в ней были написаны изящным почерком Эдварда:

«Береги себя».

От рева мотора, пробудившегося к жизни, я испуганно вздрогнула. И засмеялась над собой.

Подъехав к дому, я убедилась, что дверь заперта только на один замок. Я сразу же прошла в прачечную – здесь тоже все вещи выглядели в точности так, как я оставила их перед уходом. Откопав джинсы, я обыскала карманы. Пусто. Может, я все-таки повесила ключ на крючок у двери, подумала я, качая головой.

Чутье побудило меня не только соврать Майку, но и позвонить Джессике, будто бы затем, чтобы пожелать ей удачи на балу. В ответ она пожелала мне удачного дня с Эдвардом, и я сообщила ей, что отменила поездку. Джессика расстроилась гораздо сильнее, чем следовало бы незаинтересованной третьей стороне. И я поскорее попрощалась.

За ужином у Чарли был отсутствующий вид – видимо, тревожился из-за работы, а может, из-за баскетбольного матча. Или же он просто увлекся лазаньей – Чарли не разберешь.

– Знаешь, папа… – начала я, выводя его из задумчивости.

– Что такое, Белл?

– Пожалуй, насчет Сиэтла ты прав. Подожду, когда со мной соберется поехать Джессика или еще кто-нибудь.

– А-а, – удивился он. – Ну ладно. Хочешь, я останусь дома?

– Нет, папа, зачем тебе менять планы? У меня куча дел – уроки, стирка… надо еще съездить в библиотеку и в магазин. Так что я буду крутиться весь день, а ты съезди, отдохни.

– Точно?

– Абсолютно, папа. И потом, в морозилке почти не осталось рыбы – запасов хватит самое большее на два-три года.

– Как же все-таки с тобой легко, Белла, – заулыбался он.

– С тобой тоже, – со смехом призналась я. Смех прозвучал как-то не так, но Чарли, кажется, не заметил. Мне было настолько стыдно обманывать его, что я чуть было не последовала совету Эдварда и не сказала, куда собираюсь. Но удержалась.

После ужина я принялась закладывать одну порцию стирки и сушить следующую. Жаль только, что при этом заняты одни руки. Мои мысли, прохлаждающиеся без дела, вскоре вышли из-под контроля, и меня бросало то в почти болезненное предвкушение, то в незаметно подбирающийся страх, угрожавший поколебать мою решимость. Пришлось напоминать себе, что я уже сделала выбор и не отступлюсь от него. Я без конца доставала из кармана записку Эдварда и перечитывала два коротких слова. Он просит меня беречься, твердила я себе. В это я и буду верить, и в конце концов мое стремление все победит. А что еще мне остается – вычеркнуть Эдварда из своей жизни? Немыслимо. И потом, с самого приезда в Форкс он и есть моя жизнь.

Но тихий внутренний голос в глубине тревожился и гадал, будет ли очень больно… если все кончится плохо.

Когда наконец пришло время ложиться спать, я вздохнула с облегчением. В состоянии стресса мне вряд ли удастся уснуть, я понимала это, и потому отважилась на крайние меры – приняла в качестве снотворного лекарство от простуды, хотя и не чувствовала никаких признаков болезни. Мне было просто необходимо, чтобы на ближайшие восемь часов меня сразил сон. В обычных обстоятельствах я не позволила бы себе ничего подобного, но пережить завтрашний день будет непросто, так что нужно хотя бы выспаться. В ожидании, пока подействует лекарство, я сушила и расчесывала волосы, пока они не стали безупречно прямыми, и лихорадочно соображала, во что мне завтра одеться.

Приготовив все необходимое на утро, я наконец легла в постель. Нервы были взвинчены до предела, меня буквально трясло. Вскочив, я принялась рыться в обувной коробке, где хранились диски, и отыскала ноктюрны Шопена. Я включила плеер на минимальную громкость и снова легла, старательно расслабляя все части тела. Где-то на середине этого упражнения лекарство от простуды наконец подействовало, и я с радостью провалилась в забытье.

Благодаря лекарству сон был крепким, и проснулась я рано. Я чувствовала себя отдохнувшей, но лихорадочное возбуждение по-прежнему не покидало меня. Я быстро оделась, поправила воротник и одернула подол бежевого свитера, чтобы он лег ровно поверх джинсов. Бросив взгляд в окно, удостоверилась, что Чарли уехал. Небо было подернуто тонким слоем пушистых облаков, который, судя по виду, мог вскоре рассеяться.

Завтрак я жевала, не чувствуя вкуса, потом торопливо навела порядок на кухне. И снова выглянула в окно, за которым ничего не изменилось. Почистив зубы, спустилась вниз, и тут в дверь тихо постучали. У меня подпрыгнуло сердце в груди.

Я кинулась к двери, не сумела сразу справиться с простым засовом, наконец распахнула дверь – и на пороге увидела его. При виде его лица все смятение вмиг улетучилось, и я внезапно ощутила спокойствие. В присутствии Эдварда все вчерашние страхи казались нелепыми.

Поначалу Эдвард не улыбался, его лицо было почти хмурым, но когда он окинул меня взглядом, вдруг прояснилось, и он рассмеялся.

– Доброе утро, – посмеиваясь, поздоровался он.

– Что-то не так? – я оглядела себя, надеясь, что не забыла что-нибудь важное, например, обуться или надеть джинсы.

– Мы гармонируем, – он снова рассмеялся, и я заметила, что на нем синие джинсы и длинный светло-бежевый свитер, из-под которого виден белый воротник. Я тоже засмеялась, но в душе меня кольнуло сожаление: почему он всегда выглядит, как модель с подиума, а у меня так не получается?

Пока я запирала дверь дома, Эдвард направился к пикапу. У пассажирской дверцы он ждал с мученическим выражением лица – по вполне понятной причине.

– Мы же договорились, – самодовольно напомнила я, садясь за руль и протянув руку, чтобы открыть дверцу Эдварду. – Куда нам? – спросила я.

– Сначала пристегнись. Я уже нервничаю.

Я испепелила его взглядом и подчинилась.

– Так куда? – со вздохом повторила я.

– На север, по Сто первому шоссе, – распорядился он.

Ощущать на своем лице его взгляд и следить за дорогой оказалось на удивление трудно. Поэтому я старалась вести машину по дремавшему городу как можно внимательнее.

– Как думаешь – к вечеру мы наконец выберемся из Форкса? – спросил он.

– Имей совесть! Этот пикап годится твоей машине в дедушки, – огрызнулась я.

Несмотря на мрачные прогнозы Эдварда, вскоре мы покинули город. Газоны и дома за окнами сменились густым подлеском и стволами, обросшими зеленым мхом.

– Поверни направо, на Сто десятое шоссе, – велел он, когда я как раз собиралась задать вопрос. Я молча подчинилась.

– А теперь вперед, пока не кончится асфальт.

По голосу я поняла, что он улыбается, но слишком боялась не вписаться в поворот и подтвердить его правоту, поэтому не стала смотреть на него, чтобы проверить свою догадку.

– А что там, где кончается асфальт? – полюбопытствовала я.

– Тропа.

– Мы пойдем пешком?

Как хорошо, что я додумалась надеть кроссовки.

– А что? Проблемы? – судя по голосу, ничего другого он и не ожидал.

– Нет, – я попыталась соврать как можно правдоподобнее. Но если даже мой пикап кажется ему чересчур медлительным…

– Не волнуйся, идти всего километров восемь, а спешить нам некуда.

Восемь километров. Я не ответила, опасаясь, что он сразу различит панику в моем голосе. Восемь километров по коварным корням и шатким камням, каждый из которых норовит подстроить мне вывих щиколотки или еще какое-нибудь увечье. Тот еще позор.

Некоторое время мы ехали молча, я думала о предстоящем кошмаре.

– О чем задумалась? – вскоре не выдержал Эдвард.

Пришлось снова соврать.

– О том, куда мы едем.

– Туда, где я люблю бывать в хорошую погоду, – с этими словами мы оба посмотрели в окно на редеющие облака.

– Чарли сказал, что сегодня будет тепло.

– А ты сказала Чарли, куда едешь? – спросил он.

– Нет.

– Но ведь Джессика считает, что мы с тобой поехали в Сиэтл, – эта мысль явно утешала его.

– Нет, я сообщила, что ты отказал мне – ведь это правда.

– Значит, никто не знает, что ты со мной?

Теперь он злился.

– Это как посмотреть… ты ведь, наверное, рассказал Элис?

– Спасибо за подсказку, Белла, – отрезал он.

Я сделала вид, что не расслышала.

– Неужели Форкс нагнал на тебя такую тоску, что ты задумала самоубийство? – не дождавшись ответа, спросил он.

– Ты же говорил, что у тебя будут неприятности… если нас будут слишком часто видеть вместе, – напомнила я.

– И ты забеспокоилась о том, что если ты не вернешься домой, это станет неприятностью для меня? – теперь в голосе Эдварда звучали не только злость, но и едкий сарказм.

Я кивнула, не сводя глаз с дороги.

Эдвард что-то пробормотал себе под нос так быстро, что я не разобрала ни слова.

Дальше мы ехали молча. Я ощущала исходящие от него волны яростного осуждения, но не знала, что сказать.

А потом шоссе кончилось, сжалось до размеров пешеходной тропы с маленьким деревянным указателем. Я остановила пикап на узкой обочине и вышла, напуганная злостью Эдварда и тем, что теперь я не веду машину и не могу под этим предлогом не смотреть на него. Было тепло, намного теплее, чем когда-либо с тех пор, как я приехала в Форкс, и почти душно под облачным покровом. Я стащила свитер и завязала рукава на талии, радуясь, что надела под него светлую рубашку без рукавов, тем более что мне предстояло пройти пешком восемь километров.

Услышав, как хлопнула дверца со стороны Эдварда, я обернулась и увидела, что он тоже снимает свитер. Он стоял ко мне спиной, глядя на непролазную чащу возле пикапа.

– Сюда, – он бросил на меня по-прежнему раздраженный взгляд и шагнул в лес.

– А как же тропа? – я запаниковала, рысью обежав пикап, чтобы нагнать Эдварда.

– Я сказал, что в конце дороги будет тропа, но не говорил, что мы пойдем по ней.

– Как же без тропы? – в отчаянии спросила я.

– Я не дам тебе заблудиться, – он обернулся с усмешкой, и я чуть не ахнула. Свою белую рубашку без рукавов он носил незастегнутой, гладкая шея с белой кожей плавно перетекала в скульптурный торс, идеальная мускулатура которого теперь не скрывалась под одеждой. Он слишком красив, осознала я с пронзительным уколом отчаяния. Это божественно прекрасное создание просто не может быть предназначенным мне.

– Хочешь домой? – тихо спросил Эдвард, заметив страдание на моем лице; и его голос тоже был полон боли, но совсем не такой, как моя.

– Нет. – Я сделала несколько шагов вперед, не желая упускать ни единой секунды с ним, сколько бы их у меня ни осталось.

– Так в чем же дело? – вопрос прозвучал мягко.

– Пеший турист из меня никудышный, – отрешенно ответила я. – Так что наберись терпения.

– Я умею быть терпеливым – когда стараюсь, – он улыбнулся, приковывая мой взгляд и пытаясь вывести меня из внезапного и необъяснимого состояния подавленности.

Я попробовала улыбнуться в ответ, но улыбка получилась неубедительной. Он пристально вгляделся в мое лицо.

– Я доставлю тебя домой, – пообещал он. Я так и не поняла, относится это обещание к ближайшему будущему или срок его действия неограничен. Но сообразила, что он решил, будто я испугалась, и вновь порадовалась, что читать мои мысли он пока не научился.

– Если хочешь, чтобы к вечеру я одолела восемь километров, прорубаясь сквозь эти джунгли, начинай показывать дорогу прямо сейчас, – с кислым видом заявила я. Эдвард нахмурился, силясь понять мой тон и гримасу.

Вскоре он сдался, и мы вошли в лес.

Все оказалось не так страшно. Наш путь пролегал в основном по ровной местности, Эдвард придерживал мокрые папоротники и паутину мха, освобождая для меня проход. Когда нам попадались поваленные деревья или валуны, он помогал мне, поддерживая за локоть, но сразу убирал руку, как только препятствие оставалось позади. От каждого ледяного прикосновения мое сердце беспорядочно колотилось. И два раза при этом я заметила на его лице такое выражение, что могла бы поклясться: он каким-то чудом уловил этот судорожный перестук.

Я старалась как можно реже смотреть на его идеальное лицо, но то и дело забывалась. И каждый раз при виде его красоты меня пронзала тоска.

Почти все время мы шли молча. Изредка Эдвард спрашивал о чем-нибудь, что еще не успел узнать за предыдущие два дня расспросов: о том, как я праздновала свои дни рождения, об учителях в начальной школе, о питомцах, за которыми я ухаживала. Пришлось признаться, что, загубив трех рыбок подряд, я наотрез отказалась заводить кого-нибудь еще. Услышав это, Эдвард рассмеялся громче обычного, и его звучный смех повторило эхо в безлюдной чаще.

Из-за моей медлительности поход занял почти все утро, но Эдвард ни разу не выказал раздражения. Лес раскинулся вокруг бесконечным лабиринтом древних деревьев, и я начала с беспокойством подумывать, как мы будем выбираться отсюда. Но мой спутник чувствовал себя совершенно спокойно и непринужденно в этих зеленых дебрях и, похоже, ни разу не усомнился в том, что мы правильно выбрали направление.

Через несколько часов свет, просачивающийся сквозь навес из веток, сменил оттенок с темно-оливкового на более яркий, нефритово-зеленый. Как и предсказывал Эдвард, день выдался солнечным. Впервые за все время, проведенное в лесу, я ощутила радостный трепет, который вскоре вылился в нетерпение.

– Уже пришли? – пошутила я, притворяясь недовольной.

– Почти, – заметив перемену в моем настроении, он улыбнулся. – Видишь свет впереди?

Я вгляделась в гущу леса.

– А он есть?

Он усмехнулся.

– Да, для твоих глаз, пожалуй, далековато.

– Пора купить очки, – буркнула я, и его ухмылка стала шире.

Но еще через сотню шагов я отчетливо увидела просвет среди деревьев впереди, и этот просвет был не зеленым, а желтым. Я прибавила ходу, мое воодушевление с каждым шагом росло. Эдвард пропустил меня вперед.

Я приблизилась к озерцу света, переступила через последние папоротники и очутилась в самом прелестном уголке, какой только видела в жизни. Это был луг – маленький, идеально круглый, сплошь заросший цветами – фиолетовыми, желтыми, белыми. Откуда-то слышалось мелодичное журчание ручья. Солнце стояло прямо над головой, наполняя поляну дымкой желтого сияния. Ошеломленная, я медленно направилась к мягкой траве и качающим головками цветам в теплом золотистом воздухе. Потом обернулась, желая разделить свое восхищение с Эдвардом, но он куда-то исчез. Я огляделась, с внезапной тревогой высматривая его. И наконец заметила – стоя в густой тени веток на краю поляны, он не сводил с меня внимательного взгляда. Только тогда я вспомнила то, что вытеснила из моей головы красота озаренного солнцем луга – загадку Эдварда и ясной погоды, которую он обещал открыть мне сегодня.

Охваченная любопытством, я шагнула по направлению к нему. Его взгляд был нерешительным и настороженным. Я ободряюще улыбнулась, поманила его рукой и сама сделала шаг навстречу. Он предостерегающим жестом вскинул руку, и я замерла на месте.

Эдвард глубоко вздохнул и вышел на яркий свет полуденного солнца.