Глава 30

Кристина сидела одна за столом, крутя в руке бокал с холодной водой, и ждала, когда придут остальные. Ресторан назывался «Банкогкская мечта» – любимый ресторан отца Маркуса, весь в драпировках из натурального китайского шелка и со старинными японскими гравюрами по стенам. Встроенные галогеновые лампочки потолка отражались в полированных поверхностях деревянных столов, на каждом из которых лежали палочки для еды, а сама еда была преимущественно тайская плюс японские суши и другие азиатские изыски, один запах которых в нынешнем положении Кристины вызывал у нее рвотный рефлекс. Она мечтала о крепкой «маргарите», но, разумеется, не стала ее заказывать – она и так беспокоилась, что малышу в ее утробе не слишком уютно и комфортно. Или малышке.

Негромко играл ситар, достаточно тайский для американского города, и все столы были заняты. Среди посетителей преобладали хорошо одетые пары средних лет, и Кристина порадовалась, что переоделась. Перед выходом она приняла душ, потому что во время работ в саду вся вспотела, и даже уложила волосы – марокканское масло придало им приятный блеск. Кристина надела свое лучшее летнее платье из шелка цвета лайма, и на этот раз была довольна, что отказалась от практичных, но не слишком нарядных вариантов. Она оделась не для того, чтобы произвести впечатление на Маркуса или его отца – хотя Фредерик Нилссон был из тех мужчин, на которых женщины стремятся произвести впечатление. Она оделась для себя – чтобы поднять себе настроение и избавиться от тяжелых мыслей, преследовавших ее весь этот день.

Обернувшись на звук открывающейся двери, она увидела в ярком солнечном свете силуэт Маркуса, а чуть позади – почти идентичный силуэт его отца в сопровождении его жены Стефани. Кристина улыбнулась и приветливо помахала им, Маркус помахал в ответ. Он направился к столику, а Фредерик и Стефани задержались у входа, чтобы поздороваться с хозяином ресторана, вышедшим пожать Фредерику руку.

Фредерик Нилссон был не просто архитектор – он был «звездой архитектуры», он жил в Эйвоне и был владельцем собственной фирмы в Хартфорде, «Нилссон Интернейшнл», в которой занимался проектированием стеклянных домов для обеспеченных жителей Гринвича и Дариена. После того как один из его проектов попал в Architectural Digest, клиенты у него появились по всей стране, хотя Кристина считала, что его стеклянные обувные коробки больше всего похожи на диорамы ее четвероклассников. Фредерик продвигал свою «эстетику дизайна», называя себя «скандинавским голосом архитектуры», но, по мнению Кристины, его проекты были похожи друг на друга, как печенья в банке – но только очень дорогие печенья, по пять миллионов каждое.

Кристина не завидовала успехам своего свекра, но ей бы хотелось, чтобы он с большим уважением относился к тому, чем занимается его сын. Фредерик всегда подчеркивал, что архитектура – это настоящее искусство, а вот к инженерам-строителям и проектировщикам относился как к ремесленникам и подмастерьям. Фредерик, конечно, признавал, что архитектура без них немыслима, но Маркус всегда знал, что отец был разочарован тем, что он предпочел строительство архитектуре. Это стало очень заметно пять лет назад, когда Фредерик пригласил Маркуса присоединиться к его фирме и стать его правой рукой в сфере строительства. Маркус отказался – он не хотел работать под началом отца, тот воспринял отказ как личное оскорбление, и отношения между отцом и сыном стали весьма напряженными, хотя и раньше их нельзя было назвать безоблачными.

– Привет, милая, – Маркус наклонился и чмокнул ее в щеку, и Кристина вдруг поняла, что он не прикасался к ней уже несколько дней.

– Привет, рада видеть тебя.

– Боже, что за день. – Маркус опустился на стул рядом с ней, но не смотрел на нее, и Кристина чувствовала, что он все еще расстроен и сердится на нее. Они не разговаривали с тех пор, как покинули офис Леонардо, даже сообщений друг другу не посылали.

– Устал?

– Не то слово. Но, похоже, в Северной Каролине все улажено. – Маркус ослабил узел галстука. – Отец в хорошем расположении духа.

– Это хорошо. – Кристина надеялась, что ее голос звучит приятно и натурально.

Фредерик бывал весьма вспыльчивым, и от его настроения зависело настроение всех этим вечером – не только потому, что он задавал тон, но и потому, что все привыкли под него подлаживаться.

Кристина и Маркус смотрели, как Фредерик и Стефани наконец закончили обмениваться любезностями с владельцем ресторана и пошли к столику, причем Фредерик устроил из этого настоящее шоу – он улыбался направо и налево, словно все посетители были его хорошими знакомыми, то и дело царственно склоняя свою красивую голову с длинными светлыми волосами пепельного оттенка. Он вел себя и выглядел так, словно все должны были его знать: в дорогом темно-сером итальянском костюме, красиво облегающем его широкий торс, сужающийся книзу, и талию, в черной шелковой рубашке со свободно расстегнутым воротничком, без галстука. Глаза у него сказочного голубого цвета, особенно эффектно это выглядело на фоне легкого загара, покрывающего лицо, а не сходящая с этого лица улыбка демонстрировала великолепные белоснежные зубы, которых было, пожалуй, как-то многовато – при виде его улыбки Кристина всегда ловила себя на мысли, что он просто копия Кеннеди – но только похуже.

– Кристина! Как ты, девочка моя? – воскликнул Фредерик, наконец подойдя к столику и наклонившись, чтобы запечатлеть на ее щеке мимолетный поцелуй.

– Отлично, спасибо. С днем рождения!

– Не напоминай! Шестьдесят пять – это ограничение скорости, а не возраст для мужчины!

Кристина хихикнула, потом с улыбкой повернулась к Стефани, которая выглядывала из-за широкого плеча мужа.

– Привет, Стефани, рада видеть тебя!

– И я тебя, – ответила Стефани с теплой улыбкой, присаживаясь за столик.

Кристине нравилась Стефани, несмотря на тот факт, что она была так называемой «трофейной женой» лет на двадцать пять моложе, чем Фредерик. Стефани Вутен привлекла внимание Фредерика, когда он начал заниматься пилатесом в классе, который она вела, после того как повредил спину. Стефани была вежливая, спокойная и милая, но достаточно удачливая и предприимчивая, чтобы обойти своих конкуренток в борьбе за приз, которым являлся ее нынешний муж.

– Ты выглядишь потрясающе, – искренне сказала Кристина.

Стефани работала моделью для каталогов в Европе и была потрясающе красива – у нее была слегка экзотическая внешность, миндалевидные карие глаза, густые, блестящие темно-каштановые волосы она сегодня гладко зачесала в высокий, роскошный конский хвост. Она почти не пользовалась косметикой, только блеском для губ, и это подчеркивало ее натуральную красоту, делая ее похожей на восточную богиню. В ушах ее легонько покачивались тонкие золотые кольца, и она выглядела невероятно элегантно в платье-футляре из серо-коричневого джерси с эффектным декольте, облегающем ее идеальную фигуру как вторая кожа. На ногах у нее красовались римские сандалии.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Стефани, нежно улыбаясь.

– Спасибо, отлично, если не считать утреннего недомогания, – ответила Кристина, вроде бы и не соврав, и в то же время не нарушив правил пустой светской беседы.

Фредерик улыбнулся своей многозубой улыбкой:

– Какой чудесный способ отпраздновать свой день рождения – в компании двух прелестных женщин! Маркус сказал, что ты ушла из школы, Кристина. И что ты будешь делать теперь, пока не появится ребенок?

– Читать без чувства вины.

– Отличная идея, отдохнешь как раз, наберешься сил для ребенка. – Фредерик снова улыбнулся, потом бросил взгляд через плечо: – Где этот чертов официант?! Мы хотим начать праздновать! Я заказывал шампанское!

– Он сейчас подойдет, папа, – сказал Маркус, ища официанта взглядом.

Фредерик лег грудью на стол, так что бокалы звякнули.

– На этой неделе у меня произошло потрясающее событие. Я был в GV.

– Вау! – охнул Маркус. – Клево! GV!

– А что такое GV? – вмешалась Кристина. – Это как «Грудное вскармливание»?

Фредерик засмеялся:

– Это самолет. G – означает Gulfstream («Гольфстрим»), а V – это римская цифра 5. Вот, получается GV. Новая модель, вместо старой GIV. Я никогда не видел ничего более совершенного.

Стефани закатила глаза:

– Ну во-о-от. Мальчики и их игрушки.

– Отец, и как проходил полет? – спросил Маркус заинтересованно, и Кристина поняла, что он очень старается угодить отцу – ведь у того был день рождения.

– Нереально. Так гладко. Ты когда-нибудь летал на нем, Маркус?

– Нет, никогда.

Кристина прикусила язык. Фредерик ведь знал, что клиенты Маркуса никогда не присылали за ним частные самолеты.

– А дизайн кабины?! Искусство! Все продумано до мелочей, все просто идеально.

Стефани лукаво улыбнулась.

– Кристина, ты должна спросить его, чей же это был самолет. Он очень хочет, чтобы ты спросила, и не успокоится, пока ты этого не сделаешь.

Кристина улыбнулась в ответ:

– Фредерик, а чей же это был самолет?

– Прежде чем ответить, должен прояснить: она пока не мой клиент. Моя фирма – только одна из тех, с которыми она связывалась. Но если она выберет в результате Scheller Whiting, я застрелюсь. – Фредерик снова посмотрел через плечо на официанта, который появился с бутылкой шампанского в одной руке и белой салфеткой в другой. – Ну наконец-то!

– Так чей это был самолет? – повторила Кристина.

– И еще – чтобы все было предельно ясно: я не уверен, что это ее самолет. Она могла его и арендовать. Многие в Голливуде берут самолеты в аренду. И только единицы их покупают в единоличное пользование.

Кристина покосилась на Стефани – та улыбалась.

Фредерик продолжал:

– GV стоит бог знает сколько денег, если новый, и это еще не все траты – он еще очень дорог в обслуживании. И он никогда не окупится – на нем нельзя столько налетать, чтобы окупить.

– Мистер Нилссон, простите за ожидание, – сказал официант, подходя к столику. Он показал Фредерику бутылку, держа ее аккуратно, словно ребенка, на белой салфетке. – Мистер Нилссон, это то, что вы заказывали?

– Нет, – ответил Нилссон резко, его недовольство росло на глазах. – Я заказывал «Салон» 96-го года. У нас особый случай.

– Прошу прощения, мистер Нилссон. – Официант развернулся и потрусил прочь.

Фредерик покачал головой.

– «Салон» 96-го года. Что еще надо? Сомелье не должен делать подобных ошибок. «Салон» производится на единственном заводе в провинции Шампань. Они используют единственный сорт винограда, и у них очень строгий контроль за качеством. У этого шампанского выдержка не меньше…

– Отец, ты говорил… – прервал его Маркус, и Кристина поняла, что он пытается спасти ситуацию и не дать отцу углубиться в обсуждение непростительного поступка официанта, принесшего не то шампанское.

– Да, точно, – Фредерик пригладил волосы, довольно густые и сильные для человека его возраста. Седина ничуть не портила его, а даже придавала светлым волосам некую дополнительную утонченность. – Так что я там говорил?

– Ты рассказывал нам о том, что клиентка прислала за тобой самолет, GV.

– А, да, конечно, мы полетели в Голливуд, в поместье на холмах с видом на Лос-Анджелес. Восемь акров земли, кругом леса. Феноменально. А вечером – когда зажигаются огни – просто неописуемо.

– Так чей же это был самолет? – снова спросила Кристина. Она знала, что при Фредерике ей лучше всего изображать из себя не слишком умную легкомысленную девицу, чтобы он мог объяснять ей очевидные вещи, которые ее совершенно не интересовали или были хорошо ей и так известны.

– Минутку. – Фредерик поднял длинный, тонкий палец, чтобы подчеркнуть важность момента и каждого своего слова: – Я не могу ничего больше сказать вам о своей работе, потому что мы подписали соглашение о неразглашении. А вы знаете, как серьезно я отношусь к подобным вещам, даже в кругу семьи.

– Конечно, – быстро сказал Маркус.

А Кристина тут же вспомнила о другом соглашении о неразглашении – о том, которое подписывал Закари. И сразу же начала думать, что он делает сейчас, и представлять его в тюрьме. Она не знала, удастся ли Грифу вытащить его оттуда. И ей не понравилось, как ответил Гриф на ее вопрос, верит ли он в невиновность Закари.

Фредерик все говорил:

– Должен сказать, за последние шесть или семь лет я подписал столько соглашений о неразглашении, что уже и счет потерял. Раньше такое соглашение подписывалось, когда вы получали заказ или, в крайнем случае, посещали место. Теперь же приходится подписывать их сразу после телефонного звонка, который к тому же делается через пятерых помощников.

– Точно, – подтвердил Маркус, заметив, что Фредерик снова заерзал на своем стуле в поисках официанта.

– Уверена, он сейчас подойдет, – вмешалась Кристина мягко. – Но я все еще хочу знать – чей это был самолет.

Фредерик нахмурился:

– Где наше шампанское?! У нас особенный вечер! Я хочу праздновать!

– Мы будем, – пообещала Кристина.

Маркус кивнул:

– Обязательно, папа. Мы вот-вот его получим.

Фредерик продолжал недовольно хмуриться:

– Но у меня есть важные новости, и я не хочу ждать больше ни одной минуты!

– Новости?

– Моя милая женушка сделала мне лучший подарок на день рождения, какой только можно себе представить, – Фредерик расплылся в своей слегка пугающей улыбке: – Знаешь какой?

Маркус ответил:

– Надеюсь, не клюшку для гольфа?

А Кристина добавила:

– GV?

Фредерик выпалил:

– Мы беременны! У Стефани будет ребенок!

– Правда?! – ахнула Кристина.

Ситуация была довольно странная, Фредерик и Стефани всегда говорили, что не хотят детей. Кристина пыталась обуздать свои эмоции – слишком многое им с Маркусом пришлось преодолеть, чтобы зачать ребенка, и теперь она не могла вот так взять – и начать радоваться за них, а Маркусу, она знала это наверняка, сейчас было еще тяжелее. В очередной раз отец одержал верх над ним – и неважно, что об этом знали только Кристина и Маркус, ведь Маркус не рассказывал отцу и Стефани о своем бесплодии, Фредерик и Стефани знали только, что Кристина и Маркус долго не могли зачать ребенка, но теперь у них это получилось – и все, больше никаких подробностей.

– Мои поздравления! – произнес Маркус после небольшой заминки. Он улыбался, но на лбу у него прорезались морщины, как будто две половинки лица выражали диаметрально противоположные эмоции. – Значит, у меня будет… брат или сестра? На тридцать пять лет младше?

Фредерик разразился громким хохотом:

– Ну, лучше поздно, чем никогда!

Стефани состроила гримаску:

– Твой отец считает это забавным, но мне не до шуток. У меня начался токсикоз. Я ужасно устаю – в жизни не чувствовала себя такой усталой, и когда я не ем – у меня все время глаза на мокром месте.

– Уж я-то понимаю, – сказала Кристина, кивая, – мы с тобой… – Она чуть не сказала «тянем лямку», но вовремя одумалась: – Мы с тобой выполняем всю работу. Какой у тебя срок?

– Я отстаю от тебя всего на неделю! – Темные глаза Стефани вспыхнули нехарактерным для нее возбуждением. – Представляешь, мы вместе переживем нашу беременность!

– О боже! – Кристина рассмеялась, до нее только что дошло, какая это странная и в каком-то смысле неловкая ситуация.

– Это будет незабываемое время! – взвизгнула Стефани, что было ей совсем не свойственно, Кристина никогда раньше такого от нее не слышала. – Ты должна мне все-все рассказать, Кристина, ты же профи, я знаю, у тебя куча всяких разных книг! Ты все знаешь!

– Да я завалю тебя информацией. Я прочитала их все и каждую помню наизусть.

Стефани рассмеялась.

– Не думала, что буду так взволнованна, но я и правда очень взволнованна!

– Ты подожди еще, вот когда у тебя будет ультразвук – это потрясающе! Ты сможешь услышать сердцебиение ребенка и увидеть его сердце! – Только сказав это, Кристина вдруг сообразила, что не рассказала Маркусу о том, что была на УЗИ. Он покосился на нее, моргнул, но ничего не сказал. Улыбка словно застыла у него на лице, а брови еще сильнее сошлись на переносице. Он повернулся к отцу:

– Отец, должен признаться, ты меня удивил. Я не знал, что вы, ребята, вообще думаете о детях.

– Да не говори! – Фредерик комично выпучил глаза. – Мы и не думали. Но один раз мы просыпаемся – и бам!

– Прямо вот так? – Маркус продолжал улыбаться, но Кристина понимала, что все это убивает его, и не только потому, что у него были смешанные чувства по поводу обретения нового родственничка.

– Да вот прямо так! В моем-то возрасте, можешь себе представить?! – Фредерик стукнул себя в грудь, а потом растопырил локти и замахал ими, словно курица крыльями: – Кукареку!

Стефани расхохоталась и шутя толкнула его локтем.

– Фредерик, ну ты что! Можешь держать себя в руках? Перестань позориться.

– Поздравляю, отец, – еще раз сказал Маркус. – Должен сказать, день рождения получился довольно… впечатляющий. Я потрясен, не думал, что такое может случиться.

– Момент всегда неподходящий, верно?! – Фредерик громко расхохотался, запрокинув голову и демонстрируя безупречные зубы. – Представь, я буду пенсионером к тому времени, когда мой ребенок пойдет в школу, если, конечно, доживу!

Стефани кивнула, а он добавил:

– Но ты же знаешь поговорку: человек предполагает, а Бог располагает. А еще – хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах.

Фредерик обнял худенькие плечи Стефани рукой и поцеловал ее в макушку:

– Но я счастлив. Признаю – это был для меня сюрприз, но я счастлив. Мы счастливы, верно, детка?

– Да, – Стефани взглянула на него с любящей улыбкой.

Кристина улыбалась и кивала, но чувствовала, как к горлу подступает тошнота. Оба они – и Стефани, и Фредерик – сияли как начищенный грош, и Кристина ничего не могла с собой поделать: она завидовала, завидовала этой их общей радости, потому что знала, что о них с Маркусом нельзя было сказать того же.

– Черт, где же этот официант? – Фредерик снова оглянулся, а Стефани взглянула на Кристину – и вдруг улыбка сползла с ее лица.

– О, прости… Кристина, прости, пожалуйста, – встревоженно сказала она, – ну как я могла быть такой бесчувственной и эгоистичной!

– Бесчувственной? Ты о чем? – смутилась Кристина.

– Ну… – Стефани покосилась на Маркуса, потом снова перевела взгляд на Кристину. – Маркус рассказал нам о ваших проблемах с зачатием… что у тебя не было яйцеклеток и поэтому вы так долго не могли забеременеть.

Кристина молчала, совершенно ошарашенная тем, что Маркус так чудовищно им солгал.

Блестящие губки Стефани сочувственно искривились:

– Нельзя было хвастаться, что я так быстро и легко забеременела, прости, с моей стороны это было очень некрасиво. Помни, мы любим тебя.

Улыбка Фредерика тоже погасла, а седые брови сошлись на переносице, что придало его лицу непривычное выражение сочувствия:

– Да, мы любим вас, ребята. И мы не хотели хвастаться. Конечно, мне это свойственно, но Стефани обычно меня тормозит.

– Все в порядке. – Кристина выдавила из себя улыбку.

– Все хорошо, что хорошо кончается, правда, Кристина? Мы теперь будем плодиться как кролики! Дети Нилссонов заполонят весь мир! – Фредерик выгнул шею, чтобы посмотреть назад. – Да где же, черт возьми, этот официант?!