Глава 29

Кристина вытянула сорняк, засевший между двумя рудбекиями, пытаясь очистить голову от мыслей. Она не знала, что ей теперь делать – после разговора с Грифом, но никак не могла отделаться от ощущения, что Линда Кент погибла вовсе не в результате несчастного случая. Ей не хотелось больше об этом думать, так же как не хотелось больше думать о Закари. Вытянув еще один сорняк, она бросила его в красное пластиковое ведро, которым всегда пользовалась во время садовых работ.

Она завела этот маленький садик три года назад, еще когда они не знали, что она не сможет забеременеть обычным путем, и даже тогда она понимала, что готова – и ей хотелось вырастить хоть что-нибудь, пусть пока и не ребенка. У них был небольшой участок земли перед и за домом, но она разбила садик перед входом, у подъездной дорожки, чтобы видеть его, приходя домой. Их дом, новостройка, стоял перпендикулярно к дороге, и высокий забор, отделявший его от улицы, позволял ей надевать во время таких работ что угодно, например, короткий топ и узкие спортивные шорты, в которых она была сейчас, и даже не заморачиваться наличием лифчика. Раньше ее вопрос лифчика вообще не беспокоил, но теперь она была беременна и всю последнюю неделю, до того как все полетело в тартарары, она радовалась, наблюдая за метаморфозами, происходящими с ее грудью – та наливалась, придавая ее мальчишеской фигуре женственность и сексуальность. Конечно, она могла бы провести остаток дня и по-другому – бродя по магазинам в поисках уродливого лифчика для беременных и всяких чудесных штучек для будущего малыша, но утренние события напрочь отбили у нее охоту этим заниматься.

Кристина вытащила еще один сорняк, но на нем оказался огромный ком земли, и она ожесточенно постучала им по ведру, прежде чем бросить его туда.

Садик только начинал расцветать, и она с удовольствием представляла себе, как красиво здесь будет уже совсем скоро. Она посадила только многолетние растения, потому что они цветут каждый год и это должно было сэкономить ей кучу времени, когда, как она надеялась, ребенок появится на свет. Когда стало очевидно, что появится он не так скоро, как ей бы хотелось, она находила отдушину, возясь с растениями: ей нравились цветы эхинацеи, их пышность и буйность, их фиолетовые лепестки с золотистой каемкой, но не меньше ей нравились и нежные, деликатные, розовые цветки рудбекии и черноглазый гибискус, чьи яркие золотые лепестки придавали клумбе ту солнечность, которая радовала ее больше всего.

Еще один сорняк полетел в ведро. Еще у нее в садике росли пурпурные японские анемоны, высокие белые флоксы и немного голубых дельфиниумов, цветения которых она ждала с особым нетерпением. Вдоль бордюра уже начинала зацветать кошачья мята – и она была счастлива, что ее удалось уберечь от нашествия оленей и кроликов – видимо, не зря она бегала с распылителем и распространяла вокруг удушающий запах тухлых яиц и перца, который заглушал нежный аромат цветущих растений, но тут уж ничего не поделаешь – такова участь всех садоводов.

Кристина была одной из тех чудачек, которым нравится полоть сорняки – она воспринимала это как способ заботиться о саде и общаться с ним, и обычно это ее увлекало и помогало отвлечься от проблем и даже найти решение каких-то не слишком сложных вопросов, но сегодня у нее не получалось погрузиться с головой в эти садовые хлопоты. Она была слишком взволнована всем происходящим. Она не могла не думать о Линде Кент и все представляла себе, как та падает с лестницы.

Зачем она вышла на лестницу ночью? Покурить? Посмотреть на звезды?

Кристина попыталась вспомнить, были ли какие-нибудь горшки с цветами на лестнице Кент – может быть, их надо было полить, но не могла припомнить ничего, хоть отдаленно напоминающее горшки. А еще Кент могла пойти открывать дверь. Но кому? Кристина ожесточенно дергала сорняки, пытаясь представить себе эту ужасную сцену. Вот кто-то стучит в дверь Линды Кент, вот она идет, чтобы открыть – возможно, изрядно выпив. Она идет открывать дверь, даже не зная, кто пришел, мужчина или нет, и даже не важно, мужчина это или нет – но что, если тот, кто пришел, пришел вовсе не с добрыми намерениями? Что, если этот человек сбросил ее с лестницы? Могли ли соседи слышать что-нибудь? Или видеть?

Кристина продолжала полоть и думать одновременно.

У нее не было ответа ни на один из этих вопросов. Она не помнила, были ли на той улице фонари перед домами. Может быть, там у них установлены датчики, реагирующие на движение? Может быть, кто-то что-то видел – но в полицию не сообщил. Или, может быть, полиция не стала задавать никому лишних вопросов, решив, что и так все понятно – пьянчужка свалилась с лестницы и сломала себе шею, обычное дело. Кент ведь тоже так и не получила шанса рассказать полиции о мужчинах, которые ходили к Гейл – а значит, у полиции нет никаких причин подозревать, что у кого-то имеются мотивы для ее убийства.

Кристина отряхнула очередной сорняк от земли и бросила его в ведро. Сама себе удивляясь – тому, что сидит дома и теряет время.

Но ей предстояло серьезное испытание – ужин со свекром.