Глава 20

Кристина отпила воды и нажала кнопку отбоя на телефоне. Ей было куда лучше сейчас, после салата и картошки фри, которые они купили в «МакАвто». А теперь они сидели в машине, припаркованной на улице рядом со зданием суда Вест-Честера – очаровательного маленького городка с броскими витринами магазинов, ресторанчиками с уличными столиками и крошечным деловым центром, в котором было слишком много улиц с односторонним движением. Городок располагался при Университете, поэтому Кристине он напоминал ее родной город, в котором она выросла – Мидлтаун. Они добрались сюда за час и всю дорогу звонили криминальным адвокатам, номера которых Лорен смогла найти в интернете. К сожалению, было уже пять тридцать, субботний вечер – никого из юристов на месте не оказалось.

Кристина устало вздохнула. Она только что позвонила уже шестому по счету адвокату – и снова не получила ответа, пришлось оставить сообщение на автоответчике.

– Я с ума сойду сейчас от этого. У нас есть еще номера телефонов?

– Всего несколько. Смотри. – Лорен кликнула на другой сайт, потом показала ей экран телефона, не переставая при этом жевать. На заднем сиденье машины валялись салфетки, использованные одноразовые упаковки кетчупа и рваный белый пакет.

– Давай сюда. – Кристина ткнула в номер Мелинды Норейт, эсквайра, которая, если верить сайту, была практикующим адвокатом вот уже двадцать два года и защищала в суде Честера преступников всех мастей, включая, насколько Кристина поняла, конокрадов. На здании суда, кстати, красовалась бронзовая табличка, из которой явствовало, что оно являлось одним из трех зданий, основанных в 1682 самим Уильямом Пенном.

– Не могу поверить, что мы этим занимаемся.

– Ищем ему адвоката? Но ты ведь слышала его. Он сказал, что скажет нам все, что нам нужно, если мы ему поможем. И завтра я найду способ выяснить, является ли он Донором 3319.

Кристина потянулась, а гудки в трубке вдруг закончились, но при этом автоответчик не включился.

– Мелина Норейт, – произнес усталый женский голос.

– Да, здравствуйте! – в Кристине вновь проснулась надежда. Она быстро включила громкую связь, чтобы Лорен тоже могла слышать разговор. – Я звоню от имени Закари Джефкота, ему нужен криминальный адвокат. Он…

– Серийный убийца, который убил Гейл Робинбрайт.

– Предположительно, – ответила Кристина с удивлением. – Вы сможете представлять его интересы?

– Нет.

– Но вы практикующий криминальный адвокат, разве нет?

– Да. Но я слишком занята. Именно поэтому я сижу на работе вечером в субботу, – Норейт помолчала, потом добавила: – у вас не получится нанять для него адвоката здесь.

– Почему?

– Вы сами местные?

– Нет.

– Что ж… Вест-Честер маленький городок, а маленькие городки слухом полнятся. Здесь все всё про всех знают. У Гейл Робинбрайт было много друзей, она работала в местной больнице. Вы что, не видели на улицах города людей с белыми траурными повязками?

– Нет, мы только что приехали в город.

– Адвокат, который возьмется защищать ее убийцу, никогда больше не получит ни одного дела в этом городе. Он станет парией. Изгоем.

Кристина не отступала.

– Но что, если Закари Джефкот невиновен? Разве он не имеет права на защиту?

– Теоретически – да, но в этом бизнесе…

Норейт не закончила фразу.

– Вы можете порекомендовать кого-нибудь, кто мог бы за него взяться?

– Знаете, к кому я бы попыталась обратиться? Францис Ксавьер Гриффит. Его еще называют Гриф. Он уже почти не работает, но он лучший.

Кристина насторожилась.

– А он… местный?

– Да.

– Но если никто из местных не возьмется за это дело – с чего бы браться ему?

Норейт хмыкнула.

– Позвоните ему. Сами поймете. Только не пугайтесь его странностей.

– Ладно. – Кристина начала искать в телефоне вебсайт Грифа. – Спасибо.

– До свидания.

Кристина отключилась, нашла сайт, точнее сказать – скелет сайта, без единой фотографии, но все же набрала номер – и после всего нескольких гудков на том конце провода взяли трубку.

– Гриф, – ответил грубый мужской голос.

– Да, здравствуйте, – Кристина представилась, потом сказала: – Я звоню от имени Закари Джефкота, которому нужен адвокат. Он обвиняется в убийстве Гейл…

– Я знаю, кто он такой. Я старый, но пока еще в своем уме. А вы кто? Вы член семьи?

Кристина вздрогнула. Она ведь и правда в некотором роде была членом семьи… пусть и не в совсем обычном смысле этого слова.

– Я фрилансер, журналист, и я…

– Боже, дай мне силы. Журналисты – это ужасно. Фрилансер… это значит, что вы никому особо не нужны.

Кристина и Лорен обменялись взглядами.

А Гриф продолжал:

– Я слышал, у Джефкота есть ОЗ.

– ОЗ? – Кристина не знала, что такое ОЗ. В ее понимании ОЗ могло означать что угодно – от волшебника страны ОЗ до «острого заболевания».

– Общественный защитник.

– А, да, но он хотел бы частного адвоката. Вы могли бы его защищать?

– Не знаю. Я вообще пытаюсь отойти от дел. Мои дочери утверждают, что если я это сделаю, то доставлю этим неприятности куче людей. А как по мне – так я и так доставляю слишком много неприятностей. Так-то.

Кристина не знала, как на это реагировать.

– Ну… пожалуйста, не отказывайтесь, потому что нам очень нужен адвокат!

Гриф тяжело вздохнул.

– Такие дела по телефону не делаются. В понедельник утром приходите.

– А можно сейчас? Просто у меня есть возможность только на выходных. Я вижу, ваш офис располагается на Маркет Стрит. Мы сейчас в вашем городе, рядом со зданием суда.

– Тогда приезжайте поскорее, пока я не передумал.

– Встретимся в пять… – начала было Кристина, но он уже повесил трубку.

Через пять минут Кристина и Лорен сидели в офисе, который так же сильно отличался от офиса Гэри Леонардо, как отличается логово льва от мышиной норки. Контора Ф. К. Гриффита, эсквайра, располагалась в единственной комнатке на задах первого этажа многоэтажного жилого дома – Гриф, судя по всему, арендовал ее у какого-то агентства. Сама комнатка была средних размеров, квадратная, с единственным окном напротив входа, длинными коричневыми книжными полками, здесь же и серый сейф с бумагами, широкий письменный стол со старым компьютером и два бурых кожаных кресла напротив стола, в которые и опустились Кристина и Лорен. На полках стояли фотографии улыбающихся членов семьи Грифа, а также книги и справочники по юриспруденции в кожаных переплетах, изрядно потрепанные и потертые. На стенах висели разные дипломы и сертификаты, датированные аж семидесятыми годами двадцатого века.

– Итак, введите меня в курс дела. – Гриф прищурил глаза, серо-голубые и слегка выцветшие, прячущиеся за толстыми стеклами старомодных очков в черепаховой оправе. Его абсолютно белые, густые короткие волосы топорщились в разные стороны, с ними конкурировали непослушные кустистые брови. Ему можно было бы дать лет семьдесят пять, если судить по количеству морщин, бороздивших его лицо, залегших вокруг глаз, носа и губ. Но при этом цвет лица у него был довольно свежий, а нос маленький и красный, что делало его похожим на этакого игрушечного Мафусаила.

Кристина начала:

– Мы просто встречались с Закари, и он попросил нас найти ему частного адвоката…

– А что, для общественного защитника он слишком хорош? – Гриф был одет в белую рубашку-поло и широкие свободные штаны цвета хаки, и когда он положил руки на стол, на них стали видны густые спутанные белые волосы.

– Ну, я думаю… он просто хочет лучшего.

Гриф нахмурился:

– Общественные защитники вполне профессиональны. Я сам начинал общественным защитником.

Кристина еле удержалась, чтобы не спросить, когда это было.

– Одним словом, он хочет частного адвоката.

– На самом деле он должен хотеть местного адвоката. – Гриф облокотился о стол, вертя в руках грязный красный ластик. – Такого, чтобы жил в округе Честер. И знал судей и прокурора. Знал, как выбирать присяжных, что на них действует, а что нет. Знал, как их убедить, разговаривая с ними на их языке. Имел такой же акцент.

Кристина заметила, что Гриф говорит с легким деревенским акцентом.

– Так вы возьметесь?

– Пока не могу сказать.

У Кристины замерло сердце.

– О’кей. Тогда расскажите мне о себе. Сколько на вашем счету процессов по делу об убийстве?

Гриф задумчиво сдвинул брови:

– Не могу ответить. Сбился со счета.

– Ну хотя бы примерно? Хотя бы порядок? – Сколько дел вы выиграли? – Кристина пыталась понять, какой он юрист.

– В былые дни я защищал по тридцать человек в год. А практикую я вот уже пятьдесят лет. Так что считайте сами.

Кристина быстро произвела в уме нехитрый подсчет.

– А сколько процессов вы выиграли?

– Важно не количество. Важно качество, – Гриф поднял вверх толстый палец. – Погодите-ка… Четыре.

– Вы выиграли всего четыре процесса?! – Кристина в панике посмотрела на Лорен.

Гриф покачал головой.

– Нет. Четыре смертных приговора. Я добился отмены четырех смертных приговоров. Спас жизнь четырем парням. Вот это победы. – Гриф кивнул, довольный собой. – Двое из моих ребят сейчас в Грейтерфорде. И я не стану просить вас передать им привет.

Кристина поежилась.

– А у вас достаточно помощников для нашего случая?

– Когда-то было достаточно. Но сейчас я работаю в одиночку.

– И вы в одиночку можете справиться с нашим делом?

– У Джефкота денег не хватит, чтобы платить помощникам, разве не так? Он, кажется, не богатый парень?

– Нет. Но… хотя бы секретарь или ассистент у вас есть? – Кристина нигде не видела стола для секретарши или хотя бы его подобия.

– Я сам умею отвечать на телефонные звонки. Смотрите. – Гриф взял трубку своего допотопного телефонного аппарата, поднес его к уху, а потом положил на место.

– А сотовый телефон у вас есть?

– Нет. И электронной почты тоже нет. Власти прослушивают и просматривают все наши телефоны и почтовые ящики. АНБ (Агентство Национальной Безопасности) вынуждено это признавать. Кстати, знаете, как расшифровывается АНБ? Агентство Никчемных Бездельников.

Гриф издал хриплый смешок, продемонстрировав желтоватые зубы.

– Вообще, если вы меня спросите – так я скажу, что настоящие преступники – это политики. Они нарушают Четвертую поправку по нескольку раз в день. Все эти несанкционированные обыски и конфискации, торговля информацией, против которой сражались наши отцы-основатели. Почему граждане терпят все это – я не понимаю. Но не я. Я не согласен.

– Тогда как же вы работаете? – спросила Кристина.

– Компьютер я использую как печатную машинку. Печатаю на нем собственные сводки и данные. Не храню их в виде файлов. Вебсайта у меня тоже не было было, если бы внук не сделал его для меня.

– Но интернетом-то вы пользуетесь? – Кристине надо было разобраться. Она могла бы смириться с луддитом, но вряд ли смирилась бы с психом.

– Нет. Слишком легко взломать. Я говорил об это много лет назад, ну а теперь вы сами можете убедиться – по ТВ вон все время об этом твердят. Любой может влезть куда угодно.

Гриф указал на дверь.

– Если вас это не устраивает – прошу. До свидания. Оставьте меня в покое. Я вообще собирался отойти от дел. И уже почти отошел. А еще у меня подагра – теперь уже на обеих ногах. Мои ноги – треноги.

Кристина понимала, что он не шутит.

– Ладно, теперь к делу. Джефкот может заплатить? Свобода не бывает бесплатной. Мой гонорар довольно невысок, потому что я не несу дополнительных расходов. Пять тысяч долларов. Он заплатит пятнадцать любому другому адвокату здесь. И двадцать пять в Филли.

– Он сказал, что заплатит. И что тогда дальше?

Гриф щелкнул пальцами.

– Через десять дней, если мы не попросим отсрочки, штат назначит предварительное слушание, prima facie case.

– Что это значит?

– Вы что, не знаете латынь?

– Нет.

– Плохо! – Гриф фыркнул, демонстрируя презрение. – «Prima facie case» означает «первое впечатление» или «первое слушание». Суд должен ознакомиться с делом, с Джефкотом, с обвинением в его адрес – и убедиться, что для предъявления обвинения в преступлении, за которое предусмотрена смертная казнь, достаточно оснований. Потом назначается официальная дата слушания дела, и мы просим окружной суд Честера предъявить улики.

– А улики это?.. – Кристина чувствовала, что у нее сводит челюсти.

– Фотографии, которые они сделали, результаты вскрытия, анализы крови и ДНК, вещественные доказательства, судебные отчеты и тому подобное. Они должны их предъявить, но позже. Джефкоту придется явиться в суд и сделать заявление, рано или поздно. И лучше рано – ФБР и другие органы власти, в Мэриленде и Вирджинии, захотят допросить его по поводу остальных убийств. Начнется такая чехарда с этими властями! – Гриф снова криво ухмыльнулся. – А еще же вмешается пресса – будет еще забавнее. Его уже называют серийным убийцей – и это поможет ему избежать смертного приговора.

Вмешалась Лорен.

– А ФБР-то тут при чем?

– ФБР сует нос куда ни попадя, даже туда, куда им его совать совсем не положено. В ситуации, когда произошло несколько убийств в нескольких штатах, каждый штат расследует убийство, которое подпадает под его юрисдикцию. ФБР не должно расследовать убийство, если только оно не совершено на государственном объекте, в индейской резервации, в федеральном здании, национальном парке, на военной базе или не касается американского гражданина, находящегося за границей. Но они используют любой шанс, чтобы вмешаться, даже самый ничтожный. Помните этого стрелка, убийцу, как его там? Кьюненена? Он выстрелил в знаменитого итальянского дизайнера в тысяча девятьсот девяносто седьмом?

Кристина напрягла память.

– Вы имеете в виду Джанни Версаче?

– Точно! ФБР тогда влезло, потому что он, этот Кьюненен, убил еще и смотрителя парка в Нью-Джерси. А зацепились за то, что в центре парка есть малюсенькое старое кладбище, на один акр всего, а кладбище, видите ли, относится к федеральному правительству. И это дало ФБР возможность вмешаться. Кьюненен, правда, покончил жизнь самоубийством, так что его и не судили даже.

Кристина слушала с интересом. Когда Гриф говорил о суде – у него все получалось очень логично и доходчиво.

– Но вмешаются федералы в дело Джефкота или нет – а эксперты и судебные психологи повалят к нему из всех трех штатов. Встречи с психологами обычно проходят в Филли, в их местном отделении ФБР, но он может отправиться куда угодно в сопровождении конвоя. У него будут встречи с представителями полиции и прокуратуры окружного суда Честера, а также двух других штатов. И еще из Куантико – наверняка.

Гриф закатил под очками глаза:

– Большое дело. Адвокату Джефкота придется отбиваться от ФБР и других юрисдикций. Я бы ограничил дело Мэрилендом и Вирджинией. Акцент бы сделал на убийстве Робинбрайт. Расследовал бы его как положено. И на основании этого принял бы решение – отпустить его или казнить.

Кристина чувствовала, что Гриф уже почти взялся за их дело, хотя он еще и не дал официального согласия.

– Этот случай сам по себе довольно трудный. Они ведь допустили утечку информации – ну, про это орудие убийства.

– У него, кстати, есть ответ на этот вопрос. Он торговый представитель медицинской фирмы, «Бриэм Instruments».

– В городе? Это он вам сказал? – Гриф поднял свои пушистые брови.

– Да.

Гриф замолчал на некоторое время. Лорен воспользовалась моментом и нарушила паузу:

– Я слышала, что не многие юристы в этом городе взялись бы за это дело. Так почему вы не отказываетесь, раз они все отказываются?

– Потому что меня не волнует, что там кто думает. Меня волнует только закон. Только Конституция. Мне важно, чтобы каждый гражданин мог получить защиту от злоупотребления властей и коррупции. Юрист, если только он настоящий юрист, не должен бояться, что кто-то там о нем что-то такое подумает. – Гриф оставил в покое свою грязную круглую резинку и посмотрел Лорен прямо в лицо. – А вам это все зачем?

– Мы… я заинтересовалась этим делом как фрилансер, хотела, может быть, написать книгу, поэтому встретилась с… Джефкотом. – Кристина чуть не назвала его Закари и подумала вдруг, что мысленно уже давно не называет его Джефкотом – только Закари. – Он сказал, что даст мне эксклюзивную информацию, если я найду ему частного адвоката.

– Так вы с ним разговаривали о его деле?

– Да.

– И что он вам сказал?

Кристина все ему рассказала – о свидании Закари с Гейл Робинбрайт и о том, что он нашел ее уже мертвой в ее доме.

Выражение лица Грифа стало серьезным.

– Ему не стоит болтать направо и налево о своем деле. Если он меня наймет – я посоветую ему не разговаривать с вами. Никогда больше.

– Вы ставите меня в затруднительное положение, – прямо призналась Кристина.

– И что? – Гриф фыркнул. – Если я беру Джефкота – я защищаю его интересы. А не ваши.

– А почему ему нельзя со мной говорить?

– Все, что он вам скажет, может быть использовано против него. Может произойти утечка. Если вы делаете записи – их могут использовать. Вас вызовут как свидетеля в суд – и у вас не будет возможности не давать показания и не раскрывать содержания ваших бесед. – Гриф ткнул в сторону Лорен. – Она тоже ходила к нему? – Значит, и ее вызовут. Правда, вас вызовут по-любому, независимо от того, возьмусь я за дело или нет. Но он не должен больше разговаривать ни с кем, кроме меня – только наши с ним разговоры не подлежат разглашению. Или кого-то, кто работает на меня. Кстати, как вы сказали, откуда вы?

– Из Коннектикута.

– А как вы узнали вообще об этом случае? Увидели по телевизору или еще что?

– Да, – ответила Кристина, потому что ей надоело врать.

– В общем, не удивляйтесь, если вдруг в вашу дверь постучит ФБР. Или в ее.

– Но зачем? – Кристине страшно было даже представить, что сделает Маркус, если у них в доме появится ФБР.

– Они могут захотеть поговорить с вами в рамках расследования. Имеют право.

– Но как они узнают, где я живу? – Кристина знала ответ на свой вопрос еще до того, как закончила его произносить.

– Вы же расписывались в книге посетителей в Грейтерфорд. Вы предъявляли права. А это ФБР. Даже они могут найти человека, если у них, конечно, есть его адрес. – Гриф посмеялся собственной шутке. – Итак, если вы хотите писать книгу после суда – то это дело ваше. И Джефкота. Но сейчас – ни-ни. Никаких книг, – Гриф навалился грудью на стол. – Что ж, решайте. Я берусь за его дело – но если вы меня нанимаете, у вас не будет книги. Что вам важнее – Джефкот или ваша книга? Все в ваших руках, думайте.

Кристина лихорадочно соображала.

– Мне нужно встретиться с ним еще раз, один раз – завтра утром. Просто сказать ему о вас.

– Один раз – и все?

– Да.

– О’кей. – Гриф взглянул на нее поверх своих бифокальных очков. – То есть вы ставите его интересы выше собственных?

– Думаю… да, – Кристина чувствовала на себе взгляд Лорен, но не смотрела на нее.

– Хммм. А я могу вам доверять? Вы точно не будете разговаривать с ним о деле? – Гриф выставил вперед указательный палец, такой скрюченный и шишковатый, что он напоминал корень какого-то старого дерева.

– Да.

– Вы даете мне слово?

– Да. Честное слово.

– Это было легко, – сказал Гриф с легким смешком. – А вы уверены, что вы настоящая журналистка?