Широкопрофильные шины автомобиля скользили по влажному асфальту автострады. Штерн расположился на заднем сиденье рядом с Симоном и пытался заглянуть в квартиры серых домов, мимо которых они проезжали. Он хотел увидеть что-нибудь реальное, настоящее. Не людей, которые открывают гробы или снимают повешенных с потолка. А просто нормальные семьи, у которых работает телевизор, которые как раз сейчас готовят ужин или принимают гостей. Но огни повседневной будничной жизни проносились мимо него слишком быстро.

Почти так же быстро, как его спутанные мысли.

– Преступники. Одни из самых жестоких. Убийства, изнасилования, проституция, пытки. Они специализировались на самых тяжких преступлениях.

– О чем ты? – спросила Карина с переднего сиденья.

Она как раз собрала свои густые волосы в конский хвост. Штерн даже не заметил, что думал вслух.

– Если Энглер говорит правду, то убитые славились своей жестокостью.

«За ними по всей стране тянулся кровавый след. Мы просто не успевали».

– Пока не появился тот, кто уничтожил убийц, – чавкая, вклинился в разговор Борхерт. Он жевал уже третью жвачку с тех пор, как они выехали в сторону Берлина, и обнаружил неприятную привычку приклеивать старые жвачки перед собой на приборную панель.

– Да. Мститель, если верить Симону. Он расправился со всеми ними по очереди. Кроме одного. – Штерн наклонился вперед. – Вероятно, Голос даже главарь банды.

Он положил руку себе на затылок. Мышцы были твердыми, как кости.

– Это объясняет упорную и циничную охоту за убийцей его дружков. – Борхерт посмотрел в зеркало заднего вида. – Судя по масштабам, тут что-то личное.

«Это также может означать, что самый главный психопат – единственный человек, который что-то знает о Феликсе. Или даже имеет над ним власть». Штерн решил пока оставить эти мысли при себе, хотя знал, что они и без того уже вертелись в чувствительной голове Карины.

– Я обязан продолжать, – тихо сказал он, больше самому себе, чем другим. – Я не могу сейчас остановиться.

Он знал, что его решение опирается на два сумасшедших предположения. Отчасти он исходил из того, что видение Симона об убийстве в будущем так же подтвердится, как и его воспоминания о прошлом. Отчасти он верил Голосу, что его сын еще жив. И то и другое было невозможно, хотя уже существовали объективные доказательства: Голос знал о мосте и у него была назначена встреча!

– Думаешь, Симон снова прав? – спросил Борхерт, как будто сумел прочесть мысли Роберта. До сегодняшнего дня Роберт приписывал эту способность только Карине.

– Я не знаю.

Возможно, кто-то действительно появится послезавтра в шесть утра на этом мосту. Чтобы убить.

Но кто?

И все-таки Штерн был не готов поверить, что именно в Симоне реинкарнировалась душа убийцы, который вернулся на Землю для этой последней казни. Должен быть какой-то другой, настоящий убийца. И Штерн должен найти его, если хочет узнать тайну Феликса.

«Мост – это ключ к разгадке. Я должен найти его».

Он хотел было поделиться своими мыслями с Борхертом и Кариной, как вдруг нога Симона рядом с ним начала бесконтрольно дрожать.