Креативность хаотична
Португалец Жуан Магейжу, профессор кафедры физики в Имперском колледже Лондона, последние двадцать пять лет живет в Англии.
Он написал о нас книгу.
В ней Магейжу называет англичан «одним из самых закоснелых и прогнивших обществ в Европе, а может и в мире».
Вот еще несколько выдержек из его книги: «Я никогда не встречал такую группу животных; английская культура – это патологическое насилие».
«Оральный секс не считается у англичан сексом.
Для них это акт, совершаемый женщиной в отношении незнакомца, чье имя она не знает и знать не желает».
«Английские дома такие отвратительные, что даже курятник моей бабушки выглядит куда чище».
«У них считается нормой выпивать 12 пинт, или два огромных бокала пива. Даже лошадь от этого опьянела бы, но в Англии это стандартная практика. В Англии настоящие мужики должны пить, как губки, и в конце вечера все это из себя изрыгать».
«Англичане говорят: “Это мрачный север”, и теперь я понимаю почему; северные люди очень тучные, с трехметровыми талиями из жира и сала. Пляж Блэкпул – идеальное место для этих “людей-китов”».
Книга Жуана Магейжу шесть месяцев входила в список бестселлеров в Португалии.
Так почему же этот профессор при всем его отвращении к нам так надолго осел в Англии?
Он пишет: «Мне нравится английское чувство юмора.
Мне нравится толерантность, креативность и сумасбродство этих людей. И мне нравится неспособность к институциональному угнетению».
Это уже интересно.
То, что он называет «неспособностью к институциональному угнетению».
Другими словами, это бунтарство, отказ слепо следовать законам и подчиняться властям.
Проблема в том, что невозможно иметь и то, и другое.
Невозможно иметь высокоразвитое, динамичное, креативное общество, которое при этом следует всем правилам стиля и хорошего вкуса.
Невозможно следовать правилам и одновременно их разрушать.
Вот такая дихотомия.
Это напоминает мне о разговоре между Бобом Бруксом и Оскаром Грилло, свидетелем которого я стал.
Боб – замечательный кинорежиссер из Нью-Йорка.
Оскар – замечательный аниматор из Буэнос-Айреса.
Оба любят Лондон, но в тот вечер Боб проклинал его на чем свет стоит.
«Проблема в том, что здесь ни хрена не работает: ни эти чертовы автобусы, ни эти чертовы поезда, ни эти чертовы дороги.
Ни хрена не работает».
На что Оскар сказал: «Конечно, не работает. Почему мы, по-твоему, сюда приехали? Или ты думаешь, что нам нужна чертова Швейцария?»
И тут мне все стало ясно.
Англия, особенно Лондон, весьма неоднозначны, и именно это делает их интересными.
Памятник Нельсону на Трафальгарской площади знаменует одну из наших величайших в истории побед.
Посмотрите на список членов экипажа флагмана Нельсона Victory.
Они были англичанами, шотландцами, уэльсцами и ирландцами.
Но среди них были также датчане, норвежцы, канадцы, немцы, голландцы, шведы, швейцарцы, мальтийцы, португальцы, бразильцы, индусы, ямайцы, африканцы, американцы и даже французы.
И это только один корабль.
За что я всегда любил Лондон, так это за то, что он, как и Нью-Йорк, привлекает креативность (то есть бунтарей) со всего мира.
Лучшее процветает, потому что оно лучшее.
А не потому, что оно самое красивое.
Но, конечно, за это часто приходится платить хаосом.
Что замечательно резюмировал Орсон Уэллс в своем фильме «Третий человек».
«В Италии тридцать лет правления Борджиа были наполнены войной, террором, убийством и кровопролитием, но они дали миру Микеланджело, Леонардо да Винчи и эпоху Возрождения. А в Швейцарии пятьсот лет царил мир, братская любовь и демократия, и что они дали миру? Часы с кукушкой».
А еще мне нравится высказывание Вольтера об англичанах.
«Англичане похожи на свое пиво: внизу осадок, вверху пена, но середина вполне даже ничего».
