Оникс осматривал поле боя, ища признаки жизни. С наступлением ночи над горой Стракенберг все выше поднималась на востоке полная бледная луна. На гребне горы разбили свой лагерь остатки армии Белых Медведей, охраняя вход на ведущий к Айсгардену перевал. За лагерем находился их легендарный город, но его ворота были заперты для Медведей. Как только остатки стурмландцев будут окончательно разбиты, перед Ониксом откроется прямая дорога к промерзшему городу. Ждать этого осталось недолго, и Оникс уже послал весточку своей сестре в Хайклифф с просьбой прислать ему подкрепления и пушки. Как можно больше пушек. Черный гремучий порошок бастийцев – порох – поможет им сокрушить городские стены Айсгардена. Взять город было необходимо, слишком много поставлено на карту, чтобы оставлять Айсгарден под властью Черной Руки. В недрах горы под Айсгарденом таятся несметные сокровища, и вскоре они должны будут оказаться в других руках – руках Пантеры.

После гибели Генрика и нападения Диких Волков ряды стурмландской армии значительно поредели.

Командование над остатками армии, как предполагал Оникс, взял на себя герцог Берган. «Возможно, еще один верлорд, с которым мне предстоит сразиться лицом к лицу», – думал лорд – пантера, осматривая залитый лунным светом горизонт.

Решив покинуть печальное, усеянное мертвыми телами стурмландцев поле боя, Оникс отправился назад, сопровождаемый парой громадных черных ягуаров. Когда он подходил к своему лагерю, навстречу ему выкатился шериф Мюллер.

– Можно вас на одно словечко, милорд? – спросил он, нервно ломая пальцы. Ягуары негромко, но грозно зарычали на лорда Дурных земель.

– Хоть на два, – пробурчал Оникс, спеша к своей палатке.

– Речь о Лесовиках, милорд!

Оникс остановился, обернулся к Мюллеру, вопросительно приподнял бровь.

– Вам бы лучше самому пойти и взглянуть, милорд, – закончил шериф и замолчал.

Оникс быстро пересек лагерь, идя вслед за Мюллером, который направился прямиком к превращенным в полевой лазарет палаткам. Черные кошки брели сзади. Над тесно стоящими друг возле друга палатками раздавались крики. Здесь обученные магистрами медицины в Хайклиффе полевые медики ухаживали за ранеными. Лечили они их традиционно, с помощью трав, ну и конечно, молитвами полковых жрецов и жриц Бренна. В последнюю неделю бои усилились, прибавилось забот и у медиков.

– Это мой парень с конюшен, тот самый, которого на прошлой неделе покусал Дикий Волк, – пояснил Мюллер.

– Лежать, – приказал ягуарам Оникс, и кошки послушно припали на животы рядом с входом в палатку.

Дежуривший возле палатки солдат откинул полог, и лорд-пантера прошел внутрь. Следом за ним последовал Мюллер.

Первое, что поразило Оникса, было отсутствие в палатке других кроватей, кроме одной, установленной в центре лазарета. Всех, кто раньше лежал здесь вместе с несчастным конюхом, перевели в другое место. Завывающий, рычащий пациент был скрыт от глаз Оникса спинами сгрудившихся возле кровати зевак, а сама кровать скрипела и стонала под напором мечущегося на ней больного.

Оникс бесцеремонно протиснулся сквозь толпу. Стоявший возле кровати медик с озадаченным видом скреб свою бородку, за его плечом шептала молитвы полковая жрица. Здесь же присутствовали все члены военного совета, лица у них были напряженными и осунувшимися.

– О, какие люди! – хмыкнул Оникс, подходя ближе к дергающемуся в конвульсиях пациенту. – Если бы не знал вас достаточно хорошо, решил бы, что это переворот или что-то в этом роде.

– Не спешите с выводами, это может оказаться похуже любого переворота, – сказал лорд-журавль Скин, отступая в сторону.

Измученный, крепко привязанный к кровати ремнями человек совершенно ничем не напоминал того крепкого, розовощекого парня, которого покусали в начале прошлой недели. Он извивался, рвался на свободу, ремни глубоко впивались ему в кожу. За неделю грудь парня взбухла, увеличилась вдвое и покрылась, как и все его деформированное тело, черной жесткой шерстью, которая гуще всего была на горле.

– Теперь я понимаю, почему она так горячо молится, – заметил Оникс, взглянув на шепчущую полковую жрицу.

Голова парня выглядела так, будто ее расплавили как воск, а затем слепили заново в виде карикатурной головы волка. Челюсти конюха сильно вытянулись, в них прорезались мощные клыки, с трудом помещавшиеся у него во рту, поэтому зубы парня были плотно стиснуты, и сквозь них прорывался лишь звериный рев, а с губ капала желтая слюна. Нос парня заострился и одновременно приподнялся вверх, кожа на кончике носа заметно потемнела. Глаза конюха стали желтыми, с налитыми кровью белками.

– Как давно это с ним? – спросил Оникс.

– Сама рана от укуса прошла очень быстро, на следующий же день, а вот лихорадка все время лишь усиливалась, – ответил полевой медик. – Мы с коллегами предположили, что у него заражение крови, и сегодня днем над ним был проведен ритуал предсмертного очищения. – Он кивнул в сторону шепчущей жрицы.

– А когда начались… перемены? – спросил Оникс, протягивая к парню руку.

– Ближе к вечеру, милорд, – ответил медик и поспешно добавил. – На вашем месте я бы не притрагивался к нему!

Жуткая голова конюха внезапно дернулась вверх, едва не вцепилась в ладонь Оникса своими зубами. Оникс и бровью не повел и руки не убрал, хотя ее обдало жарким дыханием парня.

– Кто-нибудь из вас когда-нибудь видел что-то подобное? – спросил Зверь из Баста, глядя в безумные глаза бывшего конюха.

– Ну, Лесовики, например… – начал генерал Джорджо.

– Вы идиот, генерал, – прервал его Оникс. – Не Лесовики, а Змеиная магия Черного Сердца, с помощью которой он превратил их в Диких Волков. И они добровольно пошли на это, и трансформировались с помощью откушенной лапы Волка. Нет, я спрашиваю вот об этом. – И он провел рукой над деформированным телом бывшего конюха:

– Считается, что возможность передачи свойств оборотня через укус не более чем миф, – тщательно подбирая ученые слова, сказал явно задетый генерал-гиппопотам Джорджо.

Оникс обернулся, сердито посмотрел на него и возразил, ткнув через плечо большим пальцем в сторону конюха.

– Считалось мифом, вы имели в виду. Я бы сказал, что этот парень страдает от превращения из человека в волка.

– Страдает – это точно подмечено, – согласился генерал Скин. – Он сошел с ума и стал совершеннейшим дикарем. Точнее, дикарем-волком. Пусковым крючком для развития болезни могла послужить луна. Притроньтесь к его коже – парень буквально сгорает заживо.

– Недели не прошло, как его укусили, и вот он уже стал живой, дышащей пародией на верлорда, – прорычал Оникс. – А виной тому змеиное колдовство проклятого шамана, которого пригрел Лукас. Все началось с того момента, когда король начал прислушиваться к тому, что ему нашептывал Черное Сердце! – и продолжил, указывая рукой на привязанное к кровати существо: – Эта… мерзость нарушает все представления о том, что свято и ценно.

– Свято и ценно? Странное проявление сочувствия к этой жалкой пародии на Волка, – заметил граф Коста.

– Хотя Волк – наш злейший враг, он верлорд, как и мы с вами, Коста, а к верлордам следует относиться с уважением. Ко всем верлордам. Дар превращения отличает нас от обычных людей, делает нас особенными. И потом, если это странное явление началось с Диких Волков короля Лукаса, но не ограничилось ими, то к чему оно может привести в дальнейшем? Чем все это может закончиться, а? С этим нужно немедленно кончать, иначе Дрю Ферран станет не единственным Волком, от которого у всех у нас головная боль.

– И как вы предлагаете это сделать? – спросил Джорджо.

– Мюллер, для начала проверьте всех пленных, которых мы захватили. Узнайте, кого из них тоже покусали Дикие Волки. Будем надеяться, что у них процесс превращения еще не начался. Короче говоря, найдите покусанных, отделите от остальных и уничтожьте.

Шериф кивнул, прищелкнув каблуками.

– Генералы Джорджо и Скин, ваши люди участвовали в первом бою, а тогда дикари нападали на всех без разбора. Прикажите своим офицерам проверить их собственные части. Если обнаружатся покусанные Дикими Волками солдаты – изолировать.

– А что потом с ними делать? – спросил лорд-гиппопотам, заглушая своим голосом приглушенный стон стоявшего рядом с ним Скина.

– Неужели вам все нужно разжевывать как маленькому, Джорджо? – ехидно спросил лорд-журавль и добавил, поворачиваясь к Ониксу: – Можете считать, что это уже сделано, милорд.

– Теперь вы, граф Коста, – обратился Оникс к стоявшему с хмурым видом лорду-грифу. – Вам нужно разыскать, где находятся Лукас и его Дикие Волки. Боюсь, что королю необходимо срочно найти на них управу. Сообщите ему обо всем, что у нас здесь произошло.

– С радостью и удовольствием исполню ваш приказ, милорд, – ответил Коста. – Но что, если короля я найду, а «найти управу» на своих Диких Волков он не захочет?

– Решить можно любую проблему, – ответил Оникс. – Если мне в лапу, например, попала заноза, я просто ее вытаскиваю.

Некоторые члены военного совета ахнули, когда до них дошел истинный смысл слов Оникса. Не обращая ни малейшего внимания на приглушенные шепотки, он выхватил из-за пояса Джорджо кинжал и погрузил его в грудь несчастного, разом положив конец страданиям бывшего конюха.

– Мне показалось или вы действительно говорили о возможности свергнуть короля с его трона, милорд? – спросил Мюллер.

– Да не будьте вы таким паникером, дорогой шериф! – раздался новый голос.

Все обернулись и увидели вышедшего из тени Ванмортена в своем неизменном черном плаще с капюшоном. Он прошел среди расступавшихся перед ним офицеров и, словно преданный солдат, встал рядом с Ониксом. Лорд-пантера заглянул под капюшон Ванмортена и невольно сморщил нос, уловив гнилую вонь, которую распространял вокруг себя лорд-канцлер. Ониксу показалось – хотя он и не был в этом вполне уверен, – что бесформенные губы Ванмортена сложились в некое подобие улыбки.

– Будем молиться Бренну о том, чтобы король оказался способен услышать нас, – сказал лорд-канцлер.