Когда мы вместе вернулись к дому, инспектора уже и след простыл. Пуаро остановился на террасе спиной к дому и стоял так какое-то время, медленно поворачивая голову из стороны в сторону.

– Une belle propriété, – с восхищением произнес он наконец. – И кому это все достанется?

Его слова почти повергли меня в шок. Странно, но до этого момента вопрос наследства совсем не приходил мне в голову. Пуаро следил за мною проницательным взглядом.

– Вижу, что вы над этим не задумывались, – сказал он. – Это совсем новая для вас тема.

– Не задумывался, – честно ответил я. – А ведь надо было бы.

Детектив еще раз с любопытством посмотрел на меня.

– Интересно, что вы хотите этим сказать, – задумчиво произнес он. – Нет, нет, – остановил он меня, когда я приготовился ответить. – Inutile! Правды вы все равно мне не скажете.

– У каждого есть своя маленькая тайна, – процитировал я, улыбнувшись.

– Вот именно.

– Вы все еще в это верите?

– Больше, чем когда-либо, друг мой. Но от Эркюля Пуаро не так-то просто что-то скрыть. Он мастер все узнавать.

Говоря это, сыщик спустился по ступенькам в голландский сад.

– Давайте немного прогуляемся, – предложил он, не поворачиваясь. – Воздух сегодня просто превосходный.

Я пошел вслед за ним. Пуаро повел меня по левой тропинке, проходившей между тисовых деревьев. Дорожка проходила прямо посередине, по бокам от нее располагались регулярные цветочные клумбы. Конец дорожки упирался в круглую заасфальтированную площадку, посреди которой располагался пруд с золотыми рыбками, а рядом стояла скамья. Вместо того чтобы дойти до самого конца этой дорожки, Пуаро свернул еще на одну, которая извивалась по склону холма, покрытого деревьями. В одном месте деревья были вырублены, и на их месте установлена скамья. Сидя на этой скамье, можно было наслаждаться восхитительной панорамой сельской местности. Пруд с золотыми рыбками располагался прямо под сидящими.

– Англия очень красива, – заметил Пуаро, наслаждаясь перспективой, открывшейся его взору. – Так же как и английские девушки. – Эти слова он произнес гораздо тише. – Помолчите, друг мой, и полюбуйтесь на эту картину внизу.

Только тогда я заметил Флору. Девушка шла по дорожке, которую мы только что оставили, и что-то негромко напевала. Шла она танцующей походкой и, несмотря на ее траурное платье, вся светилась от радости. Неожиданно она сделала пируэт на кончиках пальцев, как будто участвовала в модном показе, закинула голову назад и громко рассмеялась.

В этот момент из-за деревьев появился мужчина. Это был Гектор Блант.

Девушка вздрогнула, и выражение ее лица слегка изменилось.

– Как вы меня испугали… Я вас и не заметила.

Вместо ответа Блант несколько минут смотрел на нее в полном отчаянии.

– Что мне в вас нравится, – продолжила Флора с некоторой издевкой, – так это ваше умение поддержать беседу.

Мне показалось, что от этих слов Блант покраснел под своим загаром. Когда он заговорил, в голосе его звучала странная покорность:

– Никогда не умел болтать. Даже в молодости.

– Полагаю, что это было очень давно, – мрачно произнесла Флора.

Я услышал в ее тоне сдерживаемый сарказм, но мне кажется, что Блант его не заметил.

– Да, – просто ответил он. – Вы правы.

– И как вы ощущаете себя в роли Мафусаила? – поинтересовалась Флора.

Сейчас она уже с трудом сдерживала смех, но Блант продолжал думать о своем.

– Помните того парня, который продал душу дьяволу, чтобы тот вернул ему молодость? Есть еще такая опера…

– Вы имеете в виду Фауста?

– Именно его. Чудная история. А ведь многие из нас сделали бы это, появись у них такая возможность.

– Вас послушать, так из вас уже песок сыплется! – воскликнула Флора, то ли раздражаясь, то ли развлекаясь.

Пару минут Блант ничего не говорил. Затем он отвел взгляд и сообщил ближайшему дереву, что ему пора возвращаться в Африку.

– Вы что, собираетесь в новую экспедицию? Пострелять?

– Можно и так сказать. Обычно я этим и занимаюсь – то есть стреляю.

– А того зверя, чья голова висит в холле, тоже вы застрелили?

Блант кивнул. А потом выдавил из себя, сильно покраснев при этом:

– Вас шкуры интересуют? Если да, то я вам их добуду.

– Пожалуйста! Ну пожалуйста! – воскликнула Флора. – Вы правда добудете? А не забудете?

– Я не забуду, – сказал Гектор Блант. А затем, как будто его прорвало, добавил: – Пора ехать. Эта жизнь мне не подходит. Манеры у меня не те. Я грубый парень и не подхожу для общества. Никогда не помню, что и когда надо говорить… Да, пора ехать.

– Но вы же не сейчас уезжаете, – сказала Флора. – Не… не тогда, когда мы все в беде! Прошу вас, пожалуйста! Если вы уедете…

Она слегка отвернулась от майора.

– А вы хотите, чтобы я остался? – спросил Блант. Он произнес это просто, но со значением.

– Мы все…

– Я сейчас говорю лично о вас, – произнес майор с прямотой римлянина.

Флора медленно повернулась и прямо посмотрела ему в глаза.

– Я хочу, чтобы вы остались, – сказала она, – если… если это имеет для вас какое-то значение.

– Имеет, – ответил Блант.

В воздухе повисло молчание. Они опустились на скамью рядом с прудом с золотыми рыбками. Казалось, что ни один из них не знает, что еще сказать.

– Сегодня… сегодня такое чудесное утро, – произнесла наконец Флора. – Знаете, я не могу не чувствовать себя счастливой, несмотря… несмотря ни на что. Наверное, это ужасно, да?

– Абсолютно нормально, – возразил Блант. – Вы же узнали своего дядю только два года назад, правильно? Поэтому и не должны быть в глубоком трауре. И лучше не пытаться никого обмануть.

– В вас есть что-то невероятно успокаивающее, – заметила Флора. – Вас послушать, так все очень просто…

– Как правило, так оно и есть, – подтвердил охотник на крупного зверя.

– Не всегда, – вздохнула Флора.

Ее голос стал тише, и я увидел, как Блант повернулся к ней, оторвавшись (по-видимому) от мысленного созерцания далекого побережья Африки. Скорее всего, он по-своему объяснил изменение в ее голосе, потому-то через пару минут довольно отрывисто произнес:

– Я говорю: знаете, не стоит волноваться. Я имею в виду молодого парня. Инспектор – полный идиот. Все знают: думать, что капитан это совершил, – полный абсурд. Всему этому есть только одно объяснение.

Флора повернулась и посмотрела на него.

– Вы действительно так думаете?

– А вы – нет? – быстро спросил Блант.

– Я… да, ну конечно.

Несколько минут молчания, а потом Флора заговорила:

– Я… я расскажу вам, почему так счастлива сегодня утром. Вы можете посчитать меня бессердечной, но я все равно расскажу. Это все из-за адвоката, мистера Хэммонда. Он рассказал нам о завещании. Дядя Роджер оставил мне двадцать тысяч фунтов. Вы только подумайте – двадцать тысяч полновесных фунтов!

На лице Бланта появилось удивление.

– Это так много для вас значит?

– Много значит? Да для меня это все! Свобода, жизнь, отсутствие необходимости что-то планировать, как-то сводить концы с концами, лгать…

– Лгать? – резко прервал ее Блант.

Флора на секунду растерялась.

– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, – неуверенно произнесла она. – Притворяться, что ты благодарна за все то старье, которое тебе отдают богатые родственники. За все эти прошлогодние пальто, платья и шляпки…

– Я мало знаю о женской одежде, но, на мой взгляд, вы всегда прекрасно упакованы.

– Однако вы не знаете, чего мне это стоит, – негромко сказала девушка. – Давайте не будем говорить обо всех этих ужасах. Я так счастлива. Я свободна. Свободна делать все, что захочу. Свободна не…

Она внезапно остановилась.

– Что «не»? – быстро спросил Блант.

– Уже забыла. Ничего важного.

В руках у майора была палка, и он, прицелившись во что-то, бросил ее в пруд.

– Что вы делаете, майор?

– Там лежало что-то блестящее. Было интересно, что это такое, – было похоже на золотую брошку. А теперь я взбаламутил всю тину, и ничего не видно.

– А вдруг это была корона? – предположила Флора. – Такая же, как та, которую Мелисанда увидела в воде.

– Мелисанда, – задумчиво повторил Блант. – Это тоже из оперы, верно?

– Да. А вы, оказывается, большой знаток оперы…

– Меня иногда туда приглашают, – печально заметил Блант. – Странный способ получать удовольствие – шум такой, что тамтамы дикарей в джунглях перед ним ничто.

Флора рассмеялась.

– Я помню Мелисанду, – продолжал майор. – Она вышла замуж за старика, который годился ей в отцы.

Он бросил кусочек гальки в пруд. Потом его манеры изменились, и он опять повернулся к Флоре:

– Я могу вам чем-то помочь, мисс Экройд? Я имею в виду это дело с Пейтоном. Я знаю, вы, должно быть, вся извелись…

– Благодарю вас, – голос Флоры звучал холодно. – Здесь уже ничего не поделаешь. С Ральфом все будет в порядке. Я смогла заполучить лучшего детектива в мире, и он все выяснит.

Уже какое-то время я чувствовал себя неловко, сидя на нашей скамейке. Хотя мы не подслушивали в точном понимании этого слова. Тем двоим внизу надо было только поднять головы, и они бы нас сразу увидели. И тем не менее я бы уже давно обнаружил себя, если б мой спутник не сжал мне руку предостерегающим жестом. Было ясно, что он хочет, чтобы я сидел тихо. А вот теперь он неожиданно начал действовать.

Пуаро быстро поднялся на ноги и прочистил горло.

– Я прошу у вас прощения! – воскликнул он. – Я не могу позволить себе слушать, как мадемуазель так сильно меня хвалит, и при этом молчать. Говорят, что тот, кто подслушивает, никогда не услышит о себе ничего хорошего, но сейчас совсем другой случай. Чтобы не краснеть дальше, я должен извиниться и присоединиться к вам.

И он заторопился вниз по тропинке, а я последовал прямо за ним. Так мы присоединились к тем, кто сидел у пруда.

– Это месье Эркюль Пуаро, – представила его Флора. – Полагаю, что вы о нем слышали.

Пуаро поклонился.

– Я много слышал о майоре Бланте, – вежливо сказал он. – Рад с вами встретиться, месье. Мне нужна некоторая информация, которую мне можете сообщить только вы.

Блант вопросительно взглянул на него.

– Когда вы в последний раз видели месье Экройда живым?

– На обеде.

– После этого вы его не видели и не слышали?

– Я его не видел, но голос его слышал.

– Как так?

– Я прогуливался по террасе…

– Простите, во сколько это было?

– Где-то в половине десятого. Я прогуливался возле окна в гостиную и курил. И я слышал Экройда, говорившего что-то в своем кабинете…

Пуаро остановил его, сняв с пиджака микроскопическую травинку.

– Но мне кажется, что с того места на террасе невозможно услышать голоса в кабинете, – пробормотал он.

Детектив не смотрел на Бланта в отличие от меня. А я, к своему большому удивлению, увидел, как майор залился краской.

– Я дошел до самого угла, – неохотно объяснил он.

– Ах вот как! – сказал бельгиец и очень аккуратно показал майору, что ждет продолжения.

– Мне показалось, что в кустах скрылась женщина. Знаете, такое белое пятно… Скорее всего, ошибся. И когда я стоял на углу террасы, я услышал, как Экройд говорит с этим своим секретарем.

– С мистером Джоффри Реймондом?

– Да – так я подумал в тот момент. Опять-таки ошибся.

– Мистер Экройд не обращался к нему по имени?

– Нет, нет.

– Тогда, если позволите, почему вы решили…

Блант старательно объяснил:

– Просто был уверен, что это Реймонд, потому что встретил его перед тем, как вышел на террасу, и он сказал, что несет Экройду кое-какие бумаги. Мне и в голову тогда не пришло, что это может быть еще кто-то.

– Не вспомните, что же вы услышали?

– Боюсь, что не смогу. Что-то совсем обычное и неважное. Да и то лишь отрывок. Я в тот момент думал совсем о другом.

– Ну да это и неважно, – негромко проговорил Пуаро. – А вы не придвигали кресло назад к стенке, когда вошли в кабинет после того, как было обнаружено тело?

– Кресло? Нет, зачем мне это?

Пуаро пожал плечами, но ничего не ответил. Он повернулся к Флоре:

– Я бы хотел задать вам один вопрос, мадемуазель. Когда вы рассматривали с доктором Шеппардом экспонаты в витрине, кинжал был на месте или нет?

Флора резко подняла подбородок.

– Меня уже спрашивал об этом инспектор Рэглан, – раздраженно ответила она. – Я сказала ему и теперь говорю вам – я абсолютно уверена, что кинжала там не было. Он же уверен, что кинжал там был и что Ральф позже украл его именно оттуда. И… и он не хочет мне верить. Он считает, что я так говорю, чтобы прикрыть Ральфа.

– А это не так? – мрачно спросил я.

Девушка топнула ногой.

– И вы туда же, доктор Шеппард… Боже, как все запутано!

Пуаро тактично перевел разговор на другую тему.

– Вы были правы, майор, когда говорили, что в пруду что-то блестит. Сейчас посмотрим, смогу ли я это достать.

Маленький человечек встал возле пруда на колени, закатал рукава до локтя и медленно опустил руку в пруд, стараясь не побеспокоить тину на дне. Но, несмотря на все его предосторожности, грязь со дна поднялась и замутила весь пруд. Пуаро был вынужден вытащить руку, которая так и осталась пустой.

Он с сожалением посмотрел на грязь, покрывавшую его руку. Я предложил ему свой носовой платок, который он принял с массой благодарностей. Блант посмотрел на часы.

– А время-то уже к ланчу, – заметил он. – Надо двигаться в сторону дома.

– Вы присоединитесь к нам, месье Пуаро? – спросила Флора. – Я бы хотела познакомить вас с матерью. Она… она очень любит Ральфа.

Маленький детектив поклонился в знак согласия.

– Для меня это большая честь, мадемуазель.

– Вы тоже останетесь, доктор Шеппард, не так ли?

Я заколебался.

– Я прошу вас!

Мне самому этого хотелось, поэтому я принял приглашение без лишних церемоний.

Мы все двинулись в сторону дома. Флора и Блант шли первыми.

– Какие волосы, – негромко сказал мне Пуаро, кивая в сторону Флоры. – Настоящее золото! Они составят прекрасную пару. Она и темноволосый красавец капитан Пейтон… Вы согласны со мной?

Я вопросительно взглянул на него, но он вдруг занялся микроскопическими каплями воды на рукаве своего пальто. Этот человек чем-то напоминал мне кота. Эти его зеленые глаза и жеманное поведение…

– И все впустую, – заметил я с симпатией. – Интересно, что же там все-таки было, в пруду?

– Хотите взглянуть? – спросил Пуаро. Я уставился на него. Сыщик кивнул. – Мой дорогой друг, – произнес он с мягкой укоризной. – Эркюль Пуаро никогда не рискнет своим костюмом, не будучи уверенным, что сможет достичь своей цели. Такой поступок был бы смешным и абсурдным, а я никогда не бываю смешон.

– Но у вас в руке ничего не было, – запротестовал я.

– Иногда необходимо сохранять тайну. Вы всегда говорите своим пациентам абсолютную правду, доктор? Думаю, что нет. Да и своей великолепной сестре вы не рассказываете всего до конца, не так ли? Прежде чем продемонстрировать пустую руку, я переложил то, что в ней было, в другую. А сейчас вы увидите, что это было.

И он протянул мне свою левую руку ладонью вверх. На ней лежал небольшой золотой ободок. Женское обручальное кольцо.

Я взял его в руки.

– Посмотрите внутрь, – скомандовал Пуаро.

Я так и поступил. По внутренней стороне кольца было выгравировано изящными буквами:

Я взглянул на Пуаро, но тот был занят тем, что изучал свое изображение в крохотном карманном зеркальце. Особое внимание сыщик уделил своим усам, на меня же не обратил никакого внимания. Я понял, что он не собирается продолжать наш разговор.