Часть восьмая
Форма следует за функцией
Что одному пища, то другому яд
Несколько лет назад я поехал в Баркинг, что в восточном Лондоне, навестить свою маму.
Пока мы пили чай, она мне сказала: «Кто бы мог подумать, что такой симпатичный молодой человек, как наш сосед, окажется в тюрьме?»
«А что он натворил?» – спросил я.
Мама показала мне местную газету.
«Вот, пишут, что он ограбил банк. Не могу в это поверить. Он всегда был таким вежливым и обходительным.
Всегда со мной здоровался и помогал донести сумки», – сказала она.
Я прочел заметку о судебном разбирательстве; действительно, соседский парень ограбил с обрезом банк.
Но больше всего меня поразили слова его отца.
«Пусть этого гаденыша лучше посадят, потому что, если я до него доберусь, ему несдобровать. Это ружье стоило мне целого состояния, а он оттяпал у него ствол».
Забавно.
Один человек видит в чем-то красоту и ценность.
Другой – просто вещь.
Ничего особенного.
Для отца это был прекрасный, с любовью отполированный образец ремесленного искусства.
Для сына – просто инструмент для выполнения работы.
Но, поскольку этот инструмент не совсем подходил для конкретной работы, молодой человек его подкорректировал.
Вот так-то лучше.
Теперь его можно было пронести под одеждой.
С точки зрения сына, он усовершенствовал обрез; с точки зрения отца, он его испортил.
Украшенный гравировкой ствол валялся на полу сарая, в куче металлических опилок.
Это напомнило мне об истории, которую я прочел несколько лет назад.
Одна семья купила дом в Восточном Йоркшире и приводила его в порядок, выбрасывая старый хлам.
Кухонное окно было закрыто старой, покрытой жиром, рулонной шторой.
Ее уже собирались выбрасывать, как вдруг заметили на внутренней стороне какие-то каракули.
Оказалось, это были оригинальные рисунки Дэвида Хок ни.
Штору за баснословные деньги продали на аукционе.
И теперь она занимает почетное место в Музее современного искусства Камбрии.
Тысячи людей платят деньги за то, чтобы просто на нее взглянуть.
Трогать ее не разрешается, потому что она считается огромной ценностью.
А для кого-то она была просто шторой на кухонном окне.
У вас никогда не возникало такого же чувства насчет своей работы?
Люди не ценят то, что вы пытаетесь делать.
Это не та работа, которую они хотят видеть.
Джим Келли (основатель лондонского агентства RKCR/Y&R) как-то рассказал мне о том, что он назвал «треугольником Procter & Gamble».
Суть в следующем.
Аккаунт-менеджер P&G показывает клиентам идею – треугольник.
Клиенты говорят: «Здорово, нам нравится идея с треугольником. Но мы считаем, что он мог бы быть лучше».
И разрезают треугольник пополам.
«Нам хотелось бы оставить левую сторону на месте, а правую перевернуть вверх ногами и сместить влево – вот так», – говорят они.
В итоге две половинки образуют квадрат.
«Но теперь это не треугольник, а квадрат», – говорит аккаунт-менеджер.
«Что вы имеете в виду? – спрашивают клиенты. – Мы ничего не добавили и не убрали. Просто сделали перестановку. Это тот же треугольник, который вы нам показали».
«Но теперь это не треугольник, а квадрат», – повторяет аккаунт-менеджер.
«Не глупите, – настаивают на своем клиенты. – Это та же идея, которую вы нам показали – треугольник.
У него те же элементы. Просто мы его улучшили».
В итоге никто от этого не выиграл.
Ни одна из сторон не получила того, что на самом деле хо тела.
Потому что или изменилась задача, или это было неверное решение.
Вот почему они адаптируют результат к непредназначенной для него функции.
Им следовало начинать с идеи квадрата.
Тогда клиенты сразу бы видели квадрат.
А не пытались превратить в квадрат треугольник.
Я учился в школе искусств в Нью-Йорке.
И у нас была мантра: «Форма следует за функцией».
То есть сначала определяется функция, или задача.
А потом из этой функции вытекает форма.
Не изменяйте форму, чтобы приспособить ее к другой функции.
Не ходите в Purdey за обрезом.
Не используйте Хокни для кухонных жалюзи.
