Морган толкнул дверь в свой офис, закрылся, заглушив звон телефонов снаружи. Отвечать на звонки было некому: все занимались последствиями пожара.

Шеф полиции уронил на стол больничный пластиковый пакет, подошел к потрепанному шкафчику в углу и вынул свежую рубашку. Шкафчик присутствовал в жизни Моргана гораздо дольше, чем большинство знакомых. Сувенир из средней школы, спасенный от бульдозера восемь лет назад, когда она закрыла двери в последний раз.

Глядя на выцарапанные на дверце инициалы, коп стянул с себя испорченную рубашку. Морган оставил их, когда ему было одиннадцать. Инстинкт заставляет людей оставлять свое имя на вещах. Кто-то царапает на шкафчиках, кто-то, подобно Кэссиди, на домах. Побуждение всегда то же самое: показать, что ты здесь был, что существовал. Шеф бросил испорченную рубашку в корзину для мусора у стола и посмотрел на усеявшие грудь красные пятна – метки, оставленные кристалликами соли, не пробившими кожу.

Чертова баба! Понятно, расстроена и не в себе, но, боже ж ты мой, зачем палить по людям из дробовика? Как будто без нее проблем не хватает.

Морган сунул руки в рукава новой рубашки. Когда застегивал манжеты, то поморщился от боли в залепленных пластырем ранках. Затем уселся в дубовое, обтянутое кожей кресло, знавшее седалища всех без исключения начальников городской полиции, набрал пароль на компьютере и вошел в национальную базу данных по водительским правам. Пожар миновал, нужно подумать о том, что дальше. Ведь надвигается беда страшнее пожара, и, чтобы выжить, надо ступать очень осторожно. Надо подготовиться, собрать всю информацию. В особенности об одном чем дальше, тем больше раздражавшем неизвестном.

– Ладно, мистер Крид, – пробормотал Морган сквозь зубы, печатая имя, – поглядим-ка, кто вы на самом деле.

Клавиша «Ввод». Найдено трое. Все – афроамериканцы в возрасте от пятидесяти пяти до семидесяти. Кем бы ни был Соломон Крид, он не в базе данных, а значит не имеет водительских прав. Морган открыл новое окно и запустил поиск по всем доступным национальным и международным базам данных: страховка, паспорта, Интерпол; потом откинулся на спинку кресла, глядя на дальнюю стену и ожидая, пока закончится поиск.

Со стены глядели шестнадцать лиц – портреты всех предшественников, начиная с дагеротипа Натаниэла Придди, первого шефа полиции города Искупление. Обрамленное внушительными бакенбардами лицо Натаниэла выглядело высеченным из камня, высокомерным и жестким, с блеклыми пустыми глазами убийцы. Да он и был убийцей. Даже с Богом на стороне поселенцев и преподобным Джеком, проповедующим с амвона о любви и понимании, Натаниэл Придди был тем, кого поневоле пришлось терпеть ради выживания города. Шефа Придди похоронили на старом кладбище, на горе, рядом с несколькими людьми, которых он лично туда отправил.

Да, были времена простых решений всех проблем. Увы, давно миновавшие.

Морган окинул взглядом лица, сто тридцать лет представлявшие городской закон и порядок. Да, сразу видно, как с годами дела становились легче и проще. Первые лица – худые, безрадостные, с угловатыми сильными чертами, запечатленные в резком контрасте черного и белого, смотрящие за камеру, словно за кадром происходило что-то гораздо важнее фотографирования. А с каждым новым снимком позы расслабленнее, худоба лишений сменяется жирком благополучия, румянцем легкой жизни. Появляются улыбки, фото делаются цветными. Любой дурак может управляться с городом, через который течет денежная река. Но когда она иссякает и начинает трескаться иссохшая земля, нужен кто-то достаточно сильный духом, чтобы не дать всему развалиться на части. Похожий на шефа Придди.

Компьютер пискнул, оповещая о конце поиска. Двадцать восемь имен. Морган открыл первый файл и приступил к чтению.

Несомненно, Крид на кого-то работает. Слишком уж квалифицированный, уверенный в себе. Такие не попадаются случайно в нужном месте. Он принялся командовать у полосы, и, похоже, знал больше докторов, и так ловко швырнул наземь Лоуренса Хайеса, когда только появился на дороге. А Лоуренс, перед тем как стать медиком, между прочим, был чемпионом штата по борьбе. Соломон швырнул его, будто медяк официантке. Плюс ожог на плече и книга Джека Кэссиди с автографом Джима Коронадо в кармане. Слишком много всего для незнакомца, и слишком много для теперешней ситуации. Но следует соблюдать осторожность. Один раз оступишься – и конец. Прежде чем бросать Соломона Крида волкам, надо определить, кто он и каким именно волкам.

На всех найденных хватило десяти минут. Пусто. Соломон Крид, оставленный у дома Холли Коронадо, официально не существовал. Что само по себе значимо. В наши дни людей, не представленных в базах данных, попросту нет. Значит, либо Соломон – действующий под прикрытием оперативник, либо имя фальшивое.

Морган взял принесенный из больницы пакет, достал из ящика стола пластиковый мешочек для образцов, осторожно взяв за козырек, вынул из пакета кепку и медленно повернул так, чтобы стал виден единственный белый волосок, приставший к внутреннему шву. Затем поднес мешочек к волосу, через пластик ухватил его двумя пальцами, отодвинул кепку, оставив волос в мешочке, и запечатал. Морган поднял мешочек, глядя на просвет. Белый волос сиял. На его конце виднелось утолщение – там, где он крепился к волосяной сумке на коже. Чудесная порция клеток с ДНК.

Заполнив нужные бумаги для отправки образца на анализ ДНК, Морган прикрепил мешочек к соответствующей форме и опустил все приготовленное в лоток для исходящей корреспонденции. Пусть забирают федералы, когда возьмутся за расследование. А присутствие Национального бюро безопасности движения придаст делу веса и ускорит прохождение бумаг. Все равно Морган перехватит результаты анализа раньше всех, аккуратно их припрячет и переправит по цепи к другому начальству – тому, чьи дела улаживал сейчас.

Он открыл верхний ящик и потянулся за телефоном, приклеенным скотчем к низу столешницы, – дешевой бросовой, нигде не зарегистрированной моделью с возможностью выхода в Интернет. Пока шла загрузка, Морган снова посмотрел на череду портретов. Вряд ли кому из тех шефов полиции хватило бы духу на то, что делал сейчас Морган. Разве что Натаниэлу Придди, ради города отправившему на кладбище пятерых. Вот и Морган собирался принести жертву ради всеобщего блага.

Телефон загрузился. Морган набрал номер по памяти.

– Си? – после трех гудков осведомился голос в трубке.

Из трубки доносился также шум оживленной улицы или людного кафе.

– Соледад, – ответил Морган паролем.

Запищало, зашуршало – посредник набирал номер на другом телефоне. Сквозь гомон голосов и звяканье кофейных чашек донеслись гудки.

– Си! – откликнулся новый голос.

– Пожар потушен, – сообщил Морган, зажав в ладони маленький телефон.

Ладонь болела.

Шефу не требовалось представляться. Телефон ему дали по заключении сделки под усеянным звездами небом на проселке, шедшем параллельно мексиканской границе. С той стороны знают, кто звонит.

– У вас все готово? – спросил холодный равнодушный голос.

– Почти. У нас тут странный парень, альбинос. Появился на месте аварии. Зовет себя Соломон Крид. Может, он от вас?

– Никогда не слышал о нем. С ним проблемы?

– Уже нет. – Морган покачал головой.

Он покосился на портрет Натаниэла Придди, убийцы пятерых. Интересно, к финалу этой заварухи шеф Морган перещеголяет старика или нет?

– Что нам делать теперь? – спросил коп.

– Теперь ждать. Ловушка приготовлена. Осталось сидеть и глядеть на то, как в нее кто-нибудь забредет.

Затем телефон щелкнул и затих.