Глава 21
Оставив Изабель и Шамко в зарослях синей травы, я двинулся к мертвяку, стараясь держаться позади сферы. Сияние шара сильное, глаза у мертвяка должны слепнуть, но он расслаблен, наверняка не представляет, что в сердце Мертвой степи может забраться ворг.
Других полутрупов не видно, но нос подсказывает: кто-то дремлет рядом в земле и тут же проснется, услышав, подозрительные звуки.
Месяц скрылся за тучами, но в Мертвой степи он почти бесполезен – все и так мерцает мертвенно-магическим светом. Стаи светляков уменьшились, если раньше летали сияющими стайками, то с появлением нежити козявок заметно поубавилось. Осталось всего несколько штук, и те порхают с постоянной оглядкой.
Пока крался вокруг сферы – наблюдал, как мертвяк лениво ковыряется в редких зубах. У этого челюсть каким-то образом сохранила нормальный вид, но зубы повыпадали.
Благодаря босым ногам и мягкой траве я совершенно беззвучно подобрался к самой сфере. Даже края лацерны бесшумны, когда соприкасаются со стеблями.
До нежити рукой подать. Сквозь реденькие волосенки, которые когда-то были черными, а теперь бледно-серые, видна пупырчатая макушка. Такое случается, когда могильная гниль начинает разъедать кожу.
Сперва решил, этот тоже новорожденный, но потом заметил ровный ряд ребер на левом боку без единого намека на кожу или мясо. Сквозь просветы видны темные пятна внутренностей.
Я довольно ухмыльнулся и проверил клыки языком, они вытянулись немного. Еще раз проверив, нет ли кого поблизости, я выпустил когти и выпустил клыки на всю длину, чтоб мертвяк сразу понял, с кем дело имеет.
Из глотки вырвался глухой рык, все произошло моментально. Пара секунд – и мертвяк уже беспомощно дрыгает ногами и пытается что-то мычать через зажатый рот, пока тащу его подальше от сферы Ильвы.
Я дернул головой, капюшон немного сполз назад, открывая луне мое оскаленное лицо. Нежить сопротивлялся усердно, пришлось несколько раз перехватываться, чтоб не сползал. Наконец, удалившись на достаточное от освещения расстояние, я перекинул его вперед, продолжая зажимать ладонью рот.
– Слушай меня внимательно, – сказал я тихо, но грозно. – Я сейчас уберу руку. Если ты, гниломордая тварь, заорешь – разорву на части. Сама Ильва не сошьет. Понял?
Мертвяк таращится круглыми глазами, не в меру раскрытыми из-за ссохшихся век, дрожит, как куст на ветру. Услышав про «разорвать», он отчаянно закивал, одновременно ворочая глазами в поисках подмоги.
Я угрюмо надвинул брови и покосился по сторонам, механически втянул воздух. Он насквозь пропитан запахами сухой земли, ночных трав и нежити.
– И еще, – сказал я. – Если здесь прячется целое войско нежити, оно не поможет. Сожру – обещаю. И остальных покромсаю, даже если сам не выживу. Усек?
Взгляд мертвяка померк, плечи опустились. Мимо с перепуганным треском пролетел светляк, он на секунду остановился возле физиономии полутрупа и гневно замахал крылышками. Тот бросил на него бешеный взгляд, козявка взметнулась вверх и скрылась в ночном воздухе.
Мертвяк глянул на меня безбровными глазами, отчего они кажутся злыми и кровожадными. Он один раз кивнул, и я медленно разжал рот.
– Что тебе надо, ворг? – прошипел нежить, едва я убрал пальцы.
Я сжал костлявое плечо, под пальцами треснуло и потекло липкое. Мертвяк скривился, скорее от недовольства, чем от боли.
– Я не чувствую, – насмешливо сказал он.
– Знаю, – ответил я. – Но если раздробить конечность, обратно не прирастет.
Самодовольная ухмылка моментально слетела с лица полутрупа, острый кадык нервно колыхнулся. Он слабо трепыхнулся в попытке вырваться из лап.
Я оскалился и зарычал, мертвяк оскалился в ответ.
– Где гора? – спросил я, сильнее впиваясь когтями в размякшую кожу.
Мертвяк зло зашипел:
– Какая гора?
– Ты знаешь какая, – зарычал я. – Гора Ир.
В глазах полутрупа мелькнуло нечто такое, что можно было бы принять за панику, но слова прозвучали уверенно.
– Не ведаю, о чем речь, – сказал он хрипло.
В траве зашуршало, я повернул голову, продолжая давить мертвяка звериной лапой. Через несколько секунд показались Изабель и Шамко. Парень, как всегда, перепуганный, в складках одежды застряли листья, на голове кусок мха и какие-то палки.
Изабель, наоборот, почему-то спокойна, даже чуть улыбается.
– Вы зачем вылезли? – спросил я грозно.
– Шамко боялся появления охотников, – сообщила принцесса, отряхивая от земли штанину.
– Ну конечно, – глухо бросил я. – Хуже принцессы.
Изабель обиженно надула губы, Шамко виновато развел руками и давай подмигивать, кивать на девушку, мол, обрати внимание.
Я снова перевел взгляд на нее, щеки принцессы порозовели, она опустила ресницы и произнесла тихо:
– Вдруг они на конях погонятся.
Шамко победно выдохнул и сложил руки на груди, я покачал головой.
– Ну какие кони у нежити? – спросил я устало. – Они только зельеварением и занимаются.
Изабель сложила ладони в замок перед собой и стоит, словно мученица перед костром. Внутри шевельнулось противное, словно только что у волчонка косточку отобрал.
Я фыркнул и хрустнул шеей, чтоб не поддаваться бесполезным уколам совести. Вновь развернувшись к нежити, я окончательно ощетинился. В глазах потеплело, мир подсветился красным.
– Так, полутруп, – прорычал я, нависнув над самым его лицом. – Вся мертвяцкая орда в курсе, что Ильва ждет падения Талисмана на гору Ир. Если не скажешь, как до нее добраться, воплощу свою первую угрозу.
Бледные губы мертвяка расползлись в мерзкой ухмылке, обнажив дыры между зубами. Взгляд стал безумным, словно у шута на площади перед замком в Центральных землях.
– Глупец! – прошипел нежить. – Ты не ведаешь, куда лезешь!
– Так просвети, – предложил я и проделал когтем бороздку на мертвяцкой шее.
Мертвяк презрительно покосился на мои лапы, губы скривились, словно хлебнул уксуса.
– Не дождешься, – выдавил он с насмешкой. – Я не чувствую боли.
– Ты повторяешься, – сообщил я, проводя острием по тому же месту. – А я намечаю, в каком месте оторвать голову.
Когда он нервно хихикнул, подошла Изабель и заглянула через плечо.
– Думаешь, пытка поможет? – спросила она невинно.
– Раньше срабатывало, – отозвался я глухо.
Когда мертвяк увидел принцессу, лицо пренебрежительно скривилось, рот раскрылся. Чую, сейчас гадость какую-нибудь скажет. Но в последнюю секунду его взгляд переменился, глаза вытаращились.
– О… – вырвалось у него. – Да хранит тебя вечная тьма.
Я покосился на Изабель, она вжала голову в шею и растерянно развела руками. Мертвяк в это время забормотал какую-то молитву тьме, владычице ночи и королеве нежити.
Пытаясь привести в чувство, я тряхнул его как следует, но он лишь закашлялся, обрызгав грудь зеленоватой слизью. Взгляд нежити стал совсем безумным, окончательно выходя из-под контроля.
Я предпринял последнюю попытку выведать у него хоть что-то.
– Говори, леший тебя раздери! – зарычал я, схватив его за оборванный воротник. – Где эта клятая гора?!
Изабель рядом испуганно вздрогнула, хотя за время, пока вместе, могла и привыкнуть к звериной натуре. Мертвяк повернул ко мне полувыкатившиеся глаза и прошипел безумно:
– Тебе никогда не добраться до горы Ир! Никогда! Ее надежно охраняют! Аха-ха! Даже если дойдешь до агатового камня! Аха-ха!
Он закатился истерическим смехом, запрокинув голову. Боясь, что его вопли может кто-то услышать, я подцепил его за подбородок. Вместо смеха изо рта полутрупа послышалось бульканье и хрипы. Только хотел оторвать голову, как принцесса робко спросила:
– Обязательно его убивать?
Еле сдерживая гнев на мертвяка, на Шамко, на Изабель за наивность, да вообще – на всех, я проговорил сквозь зубы:
– Если хочешь, чтобы он сию секунду растрезвонил о нас всему полчищу нежити, то не обязательно.
В этот момент мертвяк снова посмотрел на принцессу.
– Да хранит тебя вечная тьма, – произнес он с благоговением.
Безумство полутрупа, его странное обращение к принцессе пошатнули с таким трудом удерживаемый контроль. Волна бешенства медленно поползла из глубин сознания, лишь вечные лоси и присутствие принцессы все еще держат в себе.
К моему изумлению, принцесса приблизилась и наклонилась к мертвяку. Думал, сейчас сморщится – запах у него все же крепкий. Но она лишь улыбнулась той улыбкой, которую женщины применяют, чтобы выпросить подарок.
Она спросила невинно:
– А если тебя попросить никому не говорить, что нас видел?
Мертвяк пошевелил челюстью, ставя ее на место – во время хохота она все же отвисла до самой груди. Он приподнял руку и потянулся к принцессе костлявыми пальцами. Я резко дернул его и сверкнул глазами, давая понять: еще движение – и отгрызу кисть.
Лицо нежити приняло покорный вид.
– Воля ваша, – произнес он почтительно.
– Вот и не говори, – радостно закончила Изабель и выпрямилась, сверкнув зеленым камнем в вырезе.
– Повинуюсь… – прошептал мертвяк.
Я нерешительно разжал пальцы и отпустил нежить, готовый в любую секунду запрыгнуть и разорвать, если вдруг увижу что-нибудь подозрительное. Но мертвяк лишь встал, склонил голову перед Изабель и шатающейся походкой поплелся к сфере Ильвы.
– Что это сейчас было? – спросил я принцессу серьезно.
Та хлопает ресницами, подтягивая вырез камзола вверх. Взгляд растерянный, рыжие локоны спутались и неровными кольцами раскидались по плечам.
– Не знаю, – произнесла она тихо. – Просто всегда верила, что добротой можно добиться большего, чем насилием.
Стоявший неподвижно все это время Шамко шагнул вперед, сцепив перед собой пальцы, словно собирается молиться, и проговорил осторожно:
– Может, доброта и работает, но только не с нежитью.
Я кивнул, натягивая капюшон на место, и добавил:
– Не очень хочется соглашаться, но парень прав. Нежити чужды понятия доброты. Кроме того, мертвяк послушался тебя, как ручной пес. А, сама понимаешь…
Несколько секунд принцесса хлопала ресницами, быстро шевеля тонкими бровями. Даже крохотные морщинки появились от усердия. Не положено ей так сильно думать, а то лицо быстро состарится. Человеческие женщины крайне щепетильно относятся к молодости, едят всякую гадость, чтоб поддерживать фигуру, к ведьмам ходят за снадобьями для кожи. Не понимают, что морщины – показатель опыта.
Принцесса наконец закончила мыслить, васильковые глаза уставились на меня.
– Я ничего не знаю, – сердито произнесла она. – Вы сами все видели.
– То-то и оно, – сказал я, устремив взгляд в глубину степи. – То-то и оно.
Ополоумевший мертвяк толком ничего не сказал, но из его несвязных речей понял: гора Ир связана с каким-то агатовым камнем, который стоит в охраняемом месте.
Мы наобум двинулись дальше. А я думал, что это за место, как туда попасть и кем может охраняться.
Небо окончательно затянулось тучами, степь заполнилась собственным голубоватым светом. Справа и слева идут все те же редкие деревья и кусты с мерцающими листьями. Сферы Ильвы – вдалеке. Теперь стараемся их обходить, потому что мертвяков под ними значительно увеличилось.
Светляков не видно, зато крошечных сияющих козявок, похожих на мошкару, – полно. Маленькая стайка снова закружилась вокруг Изабель, я одарил ее суровым взглядом. Принцесса поспешно замахала руками, разгоняя непрошеных гостей.
Ступаю бесшумно, зато принцесса и паренек топают, кажется, на всю округу. Ощущение, что слышно в Абергуде.
– Шамко, ты можешь шагать потише? – спросил я терпеливо.
– Я? – не понял парень.
– Нет, весенний медведь, – передразнил я. – Естественно, ты. Грохочешь, как лошадь по брусчатке. Сколько в тебе веса?
– Да пуда три, – ответил парень и начал наступать осторожней, с носка.
Я выглянул из-под капюшона и окинул оценивающим взглядом худосочную фигуру. Угловатые плечи даже сквозь кожаный доспех видно, колени такие же, удивительно, как штаны не дырявят.
– Маловато, – произнес я. – Но если как следует отожраться, будет в самый раз. Только чтоб не салом обрастал, как часто любят люди, а мясом. И принцессе надо откормиться. Хоть и красива до одури, но тоже костлява.
Покосившись на Изабель, я удовлетворенно хмыкнул. Она потупила взгляд, лицо покраснело до самых ушей, но губы растянулись в улыбке.
– Как думаешь, – обратился я к пареньку, рассчитывая на его знания почти библиотекаря. – Кто охраняет этот агатовый камень? Не очень-то хочется наткнуться на какую-нибудь неведомую дрянь вроде роцеры.
Шамко оторвал на ходу лист травы и приблизил к глазам. Зрачки сместились к центру, придавая лицу глуповатое задумчивое выражение. Он несколько секунд на ходу таращился на растение, словно там начертаны невидимые буквы, затем кивнул и выбросил лист.
– Роцеры тут не живут, – произнес он протяжно. – Слишком сухо. А вот ледяная трава – скорее всего.
– Что за гадость? – спросил я, принюхиваясь к ночному воздуху.
Ветер поменялся, теперь дует сзади. Порыв принес слабый, едва заметный кислый запах. Охотники вышли на след, но еще слишком далеко, чтобы начинать беспокоиться. Но через несколько часов исход суток, а я все еще не добрался до проклятой горы.
– Как-то читал, трава в Мертвой степи становится ледяной там, где хороводят фантомы, – сообщил Шамко. – Это все, что знаю.
– Ясно, – сказал я, чуть сдвинув капюшон назад.
Прохладный воздух проник под волосы и приятно остудил разгоряченную голову. За сутки пробежал серьезное расстояние. Бывало, преодолевал десятки верст, но размеренно и в охотку. А тут – гонка на выживание.
До ушей донесся далекий вой. Мои спутники не заметили, но по мне словно молнии пронеслись. Где-то далеко охотится чужая стая. Кажется, где-то за Мертвой степью.
Повинуясь древнему, как сама земля, инстинкту, я вскинул голову и издал ответный вой в самых высоких тонах, на какие способен. Такой звук различают только звери, и то не все.
Где-то на задворках сознания тревожно задрожала мысль: могут обнаружить мертвяки. Но вой уже вырвался из глотки и полетел над Мертвой степью, как выпущенный на свободу орел.
Резкий рывок за край плаща прервал ночную песню, я с рычанием обернулся и увидел перепуганные глаза Шамко.
– Ты рехнулся?! – спросил он, заикаясь. – Мы в Центре Мертвой степи! Сейчас нежить из земли полезет!
С угрюмым рычанием я выдернул лацерну из пальцев паренька, тот отшатнулся, в глазах такой ужас, что еще немного – и окаменеет.
Несколько секунд прислушивался к звукам степи. Вроде все тихо, толпы мертвяков из земли не восстают, как предрекал парень, деревья не оживают, конец света не наступает. Пока.
Я потянул носом. Кислый запах стал сильнее, словно охотники, обнаружив нас, сели на лошадей и теперь мчат во весь опор. На секунду оторопел от самой идеи, но потом решил, поудивляюсь позже.
– Ну что, – сказал я с ухмылкой, облизывая пересохшие губы. – Бежим?
– Опять? – простонал парень.
– Снова, – ответил я, ухватив принцессу за талию.
Она взвизгнула от неожиданности и недовольно задрыгала ногами, когда забросил ее на плечо.
– Мог бы предупреждать, – рассерженно проговорила она, укладываясь так, чтоб плечо не давило на живот.
– Пора уже привыкнуть, – бросил я и потрусил сквозь траву.
Стараясь не терять из виду паренька, которому все еще тяжело бегать по твердой земле, старался двигаться не слишком быстро, но достаточно, чтобы расстояние между нами и охотниками не сокращалось.
Звериное чутье ведет куда-то на запад. Темнота в той стороне кажется плотнее, хотя, может, это расстояние искажает. Пришлось усилить свечение глаз, чтоб улучшить видимость в ночи.
– Аккуратнее! – возмутилась Изабель, когда резко приземлился, перепрыгнув бревно.
– Да тут деревяшка, – попытался оправдаться я.
– У меня нежная кожа, – негодующе продолжила принцесса, игнорируя мой извиняющийся тон. – Отобьешь все. Раньше не сопротивлялась, потому что убегали. А теперь зачем взвалил? Будто сама идти не могу. Лучше бы поставил на землю. Мне неудобно, и камзол давит на ребра, тут пуговицы большие.
– Так снимай камзол, – угрюмо пошутил я.
– Что-о? – изумилась принцесса, снова задрыгав ногами. – Зачем ты так со мной говоришь? Я ведь не какая-нибудь дочь сыровара, я ведь…
Она запнулась на полуслове, дыхание участилось. Я подозрительно покосился на нее из-под капюшона, пытаясь припомнить, когда рассказывал ей про дочерей сыроваров. Память отчетливо твердит: никогда. Но беззащитный вид и рыжие локоны усмирили мысли.
– Извини, – нехотя произнес я.
В груди снова заворочалось неприятное ощущение, сердце сжалось. Знает же, что не специально стукнул плечом. Разорву любого, кто хоть пальцем к ней прикоснется. А пытается заставить виноватым себя почувствовать.
– Не пойму я вас, – произнес я, глядя на черный горизонт.
– Кого? – переспросила принцесса и поерзала под рукой.
– Человечьих баб, – ответил я сухо. – Робеете и краснеете, увидев вполне нормальный хвост. Злитесь и возмущаетесь, хуже столетней ведьмы.
Принцесса возмущенно запыхтела, губы надулись. Она отвернулась, делая вид, что изучает травинки под ногами, и проговорила значительно:
– Мы умеем удерживать интерес.
Я хмыкнул и произнес:
– Когда закончу с Ильвой, отведу к карге в Межземье. Пусть снадобье даст, чтоб не бухтела.
Изабель снова обмякла и присмирела. Я удобней перехватил ее, боковым зрением увидел зеленое. Не сразу догадался – это камень Ильвы, в котором заключена часть ее души. Возможно, поэтому принцесса начала дерзить.
Мы пробежали пару верст, прежде чем ветер принес очередную порцию кислого запаха. Он медленно, но верно приближается. В один прекрасный момент охотники нас нагонят, если прежде не доберемся до горы.
Парень пыхтит за спиной, как загнанный лось, слышу, как спотыкаются ноги о кротовьи норы и запутанную траву. Но стонать перестал, похоже, понял наконец, что лучше научиться бегать.
Когда за спиной раздался очередной шлепок, означающий падение, я чуть обернулся и сказал:
– Ты бы ноги поднимал. Так бежать лучше.
– Да? – задыхаясь, спросил Шамко с сарказмом.
– Точно тебе говорю, – произнес я, продолжая путь.
Облака немного рассеялись, и месяц залил светом синеющую в ночи долину. Мерцание деревьев и козявок мгновенно померкло, зато появился горизонт. Степь выглядит как нечто темно-синее, но полоска вдалеке похожа на угольную темноту, где непременно прячутся жуткие ночные твари.
Высота травы резко уменьшилась, теперь она лишь щиколотки прикрывает. Я устремил взгляд вперед, рассчитывая обнаружить что-то, хоть отдаленно напоминающее гору Ир.
Под пяткой что-то хрустнуло. Думал – раковина улитки, но когда посмотрел вниз, понял, что это трава. Я приподнял ногу, на земле остались обломки стеблей, которые рассыпались, словно хрустальные.
– Это что еще? – проговорил я, хмурясь.
– Где? – не поняла Изабель, ей с плеча ничего не видно, потому что едет совсем не лицом вперед.
– Да тут такое… – только и сказал я.
В этот момент поляна покрылась искрящимся налетом. Не таким, как на деревьях и кустах. Те мерцают, словно маленькие молнии, а это больше похоже на снег. В свете месяца поросль напоминает драгоценный ковер.
Я смотрел на чудо, пока Шамко не догнал. Горячее дыхание паренька вырывается из глотки, словно не две версты пробежал, а всю ночь от стаи убегал.
Он замер справа от меня, ладони уперлись в колени и дрожат вместе с ними. На подбородке висит капля, на носу тоже, волосы прилипли ко лбу. Бедняга не ел и не пил уже вечность, наверное, клянет меня на чем свет.
– Гляди, – сказал я, указывая на поляну.
Парень поднял голову, выражение лица поменялось. Из бледно-уставшего стало перепуганно-восковым.
Он пружиной выпрямился и крикнул:
– Это ледяная трава! Бегите!
В голове вспышкой мелькнули его слова о траве и фантомах. Отдавшись на волю инстинктам, я кинулся вперед через поляну. Изабель вцепилась пальцами мне в бок, пытаясь хоть как-то уравновесить тряску. Чтобы немного облегчить ей жизнь, крепче придавил принцессу к плечу – так подкидывает меньше.
Шамко тут же отстал, в темноте послышались его жалобные стоны, топот абергудских ног быстро удалялся.
Боковым зрением заметил, как из темноты проступили голубоватые пятна не больше яблока. На секунду подумал, если это фантомы, полагаю, как-нибудь справлюсь.
Словно услышав мои мысли, пятна начали расти и через несколько секунд превратились в человекоподобные фигуры.
Я преодолел уже половину поляны. Паренька совсем не слышно. Я вывернул на бегу голову и увидел, как несколько призраков несутся к нему. Ледяная трава тихо позвякивает от их движений. Если бы не опасность, сказал бы, что красиво.
– Шевелись давай! – проорал я в бессильной злобе.
– Не могу больше! – донесся слабый голос. – Ноги ватные!
В голове пронеслись стаи мыслей, в которых главная выглядит самой правильной: я бросаю паренька и успеваю выбраться из кольца ледяной травы прежде, чем фантомы преграждают путь.
Я развернулся и кинулся к краю поляны, только звон травы под ногами слышно. Фантомы по бокам устремились вперед параллельно нам, чувствуя, что я задумал.
Полупрозрачные тела оставляют в воздухе голубоватый след, от этого кажется, что скорость их огромна. А может, и правда, я ведь тоже мчусь, как ветер.
– Ох, парень, – прохрипел я под нос, чтобы принцесса не услышала. – Надеюсь, справишься. Ты ведь разбираешься в причудах нежити. Может, плюнуть в них надо или травой какой посыпать. Ты ж книжки читал. Давай, я в тебя верю.
– Они его окружили! – раздался над головой испуганный голос Изабель.
– Проклятье эльфов! – прорычал я, затормозив обеими ногами.
Две длинные борозды прорезались в земле, прежде чем удалось остановиться. В конце концов пришлось выкинуть руку и впиться когтями в грунт, чтобы окончательно прекратить движение.
Развернувшись, увидел, как стая полупрозрачных голубых фигур зависла вокруг Шамко. Медленно покачиваясь, они взялись за руки и поплыли по кругу. Не знаю, что это значит, но явно ничего хорошего. Парень бледный, почти как фантомы, смотрит на них обреченными глазами, пальцы сцеплены в молебном жесте.
Перехватив покрепче Изабель, я уперся ногами в землю и ощетинился. Когти вылезли одновременно с клыками, в глазах полыхнуло.
– Держись, абергудец! – прорычал я, понимая, что сто раз пожалею. – Я сейчас!
Плана нет, но ноги уже несут широкими прыжками к пареньку, вокруг которого все быстрей кружится хоровод фантомов. Пришлось перейти на три конечности, потому что одной рукой держу Изабель. Надо было донести ее до границы ледяной травы, но тогда не успел бы к пареньку. И оставлять принцессу одну в Мертвой степи – плохая идея.
В груди громко ухает, плащ раскрылся, как вороньи крылья. Капюшон сорвало встречным потоком, открыв всему миру мой ворговский оскал с горящими глазами.
Прозрачные фигуры стремительно приближаются, хоровод становится быстрей. Из мест, где у фантомов должны быть грудные клетки, к Шамко потянулись тонкие голубоватые жгуты. Парень сжался в комок в середине круга и стеклянными глазами смотрит на происходящее. Обескровленные губы быстро шевелятся – точно молитву возносит.
– Сейчас вытолкну! – проорал я и с разбегу скользнул на боку в самую середину призрачного хоровода.
Ноги с такой силой пнули паренька, что он буквально вылетел из круга. Послышался глухой удар. Что он там делает и как встает, уже не увидел, потому что все взгляды призраков устремились на меня.
Лица фантомов бледные, если голубое свечение можно назвать бледностью. В глазах словно по светляку – радужек нет, только сплошное сияние. Издалека казалось, что головы окружены ореолом. Но вблизи увидел что-то наподобие волос, только из длинных шевелящихся лучей.
Поняв, что я отнял у них жертву, призраки гневно загудели и потянули ко мне не в меру длинные руки.
Я инстинктивно отскочил назад, полагая – раз они фантомы, значит, сквозь них можно пройти. Но спина уперлась во что-то твердое.
Раздался испуганный голос Изабель:
– Ногами прямо в живот призраку!
– Извини, – выпалил я, хаотично соображая, как выбраться из лап того, кого даже укусить не получается. – У нас тут небольшие проблемы.
Она не стала уточнять, лишь еще сильнее вцепилась в бок.
Фантом, что висел ближе всех, раскрыл рот и издал душераздирающий стон, от которого даже у нежити слизь застыла бы в жилах. Я зарычал в ответ, присев на изготовку.
Видимо, они забыли про Шамко, потому что вновь взялись за руки и поплыли в медленном хороводе против хода солнца.
– Чтоб вас ветром разорвало! – в ярости проревел я.
Один из фантомов снисходительно улыбнулся, наклонив сияющую голову. Раздался голос, похожий на гул пчелиного роя вперемешку с камнепадом в горах.
– Присоединяйся к нам… – пропел фантом.
– Присоединяйся… – повторил другой.
– Присоединяйся к нам… – загудели остальные.
Через секунду весь хоровод фантомов наполнился протяжным воем с предложениями стать одним из них.
Меня затрясло от бешенства, когти вытянулись на всю длину, тело покрылось шерстью, как если бы перекинулся, но остался на двух ногах. Принцесса замерла, словно лишилась чувств, но по дыханию слышу: в сознании и с ужасом смотрит на происходящее.
– Убирайтесь к Ильве! – прорычал я и кинулся на одного из фантомов.
Я полосанул когтями по призрачной фигуре, на пальцах осталось сияющее голубое облачко. Место, откуда выдрал, тут же заняла новая порция света.
Рванувшись вперед, попытался прорваться сквозь прозрачные тела – если когти прошли, то и я смогу. Но с разбегу врезался в прозрачную стену. Принцесса взвизгнула, в голове зазвенело от удара.
В этот момент порыв ветра принес порцию кислого запаха, в котором примешался еще один очень знакомый и тревожный. Охотники и правда очень быстро передвигаются. И с ними еще кто-то.
Кровь в жилах забурлила, я вскочил, ставя принцессу рядом с собой, и прикрыл ее плащом.
– Если обидел чем, извини, – сказал я, надеясь, что прозвучало это не слишком жалко.
В душе порадовался, что другие ворги не слышат позорного и недостойного зверя признания.
Изабель крепко прижалась ко мне. Всем боком ощутил ее живое и нежное тепло, даже стук сердца уловил. Правы были в стае: таких, как я, нужно выгонять. Чтобы либо сам издох, либо заматерел.
Шамко отполз в траву и круглыми глазами таращится на происходящее. Сделать, понятно, ничего не может, разве что осколками ледяной травы швырять в призраков. Но это как медведю комар.
– Убегай, парень, – рявкнул я в сторону. – Приближаются охотники, с ними еще кто-то. Прячься. У тебя есть шанс.
– А вы? – простонал Шамко.
– Мы? – сказал я. – Будем торговаться со смертью.
С этими словами я вскинул голову к ночному небу и издал звук, известный каждому воргу с момента рождения. Над Мертвой степью прокатился жуткий рычащий вой и эхом разнесся в разные стороны. Какая-нибудь стая услышит и почтит память ворга, павшего в яростной борьбе с нежитью.
В горле потеплело, как в глубоком детстве, когда пил теплое лосиное молоко, в голове пронеслись картины из жизни.
Ярость достигла того предела, когда уже не горячит сознание, а наоборот – остужает. Я готов, твари. Готов.
Из грудных клеток фантомов ко мне потянулись десятки светящихся жгутов. На концах пульсируют небольшие шары, видимо, этим крепятся к телу жертвы.
Я округлил спину и зарычал в зверином оскале. Рука сама метнулась к жгуту, но когти снова прошли сквозь прозрачную массу.
– Присоединяйся к нам… – прогудел фантом.
– Будь нашим братом… – отозвались остальные.
– Лучше я себе голову оторву, – прорычал я.
Один из фантомов пропел:
– Будешь счастлив в объятиях Ильвы…
В меня словно молния ударила, я проревел:
– Вы не получите! Не получите! Я ворг! Я не стану прислужником королевы нежити!
В голове, как испуганные зайцы, заметались мысли, лапы затряслись от бессильной ярости. Пока я судорожно думал, как и что сделать, один жгут приблизился ко мне. Сделав небольшой замах, он устремился к животу.
– Не трогайте нас, – взмолилась Изабель, пряча лицо у меня на груди.
Жгут застыл в мизинце от кожи. Я с непониманием уставился на фантомов, которые с покорным видом качаются в воздухе. Лучи на головах обвисли и устремились в землю. Принцесса выглянула из-под края плаща и похлопала пушистыми ресницами.
Круг из призраков неожиданно разорвался, фигуры расступились, пропуская нас вперед.
Все еще не веря в неожиданное спасение, я медленно двинулся между призраками, крепко прижимая Изабель к себе.
– Да хранит тебя вечная тьма, – прогудел ближний фантом.
– Да хранит тебя вечная тьма… – загудел хор фантомов.
Под гулкое эхо голосов мы выбрались из круга. Стараясь не оглядываться, я нашел паренька и взглядом указал следовать за нами. То, что произошло, не укладывалось в голове.
– Изабель? – произнес я сурово, шагая настолько быстро, что почти бегу, Шамко еле поспевает.
Она обхватила руками мою шею, ногами не всегда наступает потому, что почти несу. Хрупкое тело скрывается под плащом, которого с лихвой хватает на двоих.
– Что не так? – встревоженно спросила она, заглядывая васильковыми глазами мне в лицо.
Я покосился на нее. Надеялся увидеть вытянутый зрачок в левом глазу – признак тревоги и напряжения, но тот вполне человечий. Круглый и черный.
– Ничего не хочешь объяснить? – спросил я глухо.
Краем глаза заметил, как она побледнела, руки сильнее сжали меня, словно боится, что сейчас отпущу, брошу прямо тут и пойду дальше.
– Не знаю, – проговорила она дрожащим голосом. – Я ничего не знаю, Лотер. Все само происходит. Не оставляй меня, пожалуйста! Я буду смирной, я никогда не буду спорить. Я даже вещи буду твои носить, когда перекинешься. Только не оставляй…
Ее слова оборвались, я на ходу глянул на лицо Изабель. В глазах столько воды, что непонятно, как еще по щекам не бежит. Губы дрожат, взгляд беззащитный настолько, что сам сейчас завою.
– Глупая. Я не оставлю тебя, даже если сама попросишь, – сказал я утешительно. – Только не реви.
Она шмыгнула носом и смахнула слезинку, которая все-таки прорвалась сквозь ресницы.
Ледяная трава кончилась, снова пошли уже ставшие привычными синие стебли. Вдалеке показалось что-то серое, высотой с небольшого горного тролля. Тут их быть не должно. Насколько знаю, нежить с троллями не в ладах. Она со всеми не в ладах.
Шамко неожиданно прибавил прыти и поравнялся со мной.
– В тебя страх силы вселил, что ли? – спросил я. – Так быстро очухиваться даже гоблины не могут.
– Мне кажется, – проговорил он, задыхаясь на бегу, – впереди что-то есть.
– Угу, – бросил я.
– Может, камень? Агатовый, – снова выдавил парень.
Я присмотрелся. То, что принял за тролля, и правда оказалось большим камнем. Даже отсюда видно, как гладко обточены грани. Свет месяца отражается на сероватой поверхности. Показалось, даже мерцает немного.
До него осталось всего около версты. Порыв ветра ударил в спину, принеся с собой резкий кислый запах вперемешку с горьким, пропахшим тиной и болотными испарениями. До ушей долетели обрывистые фразы и странный стук копыт.
Я не поверил, оглянулся.
С той стороны поля несутся четверо наездников на конях-скелетах. Даже в самых диких мыслях не мог представить, что у нежити есть ездовые животные. Хотя слово «животное» созвучно слову «жить», а эти мертвее самих мертвяков. Разве что глаза горят синим.
Трое из преследователей – охотники. Даже отсюда чую, как злятся, что пришлось столько времени кругами ходить. Рожи перекошенные, в глазах бешенство.
А четвертый – живой. Нелепо подпрыгивает на блестящем в лунном свете позвоночнике, правая рука вцепилась в ребро, а в левой зажат длинный хлыст.
– Жамчин, – прорычал я, поставив принцессу на землю, и оскалился.
Шамко затравленно оглянулся и простонал:
– Гвардеец? Зачем он так далеко забрался?
Я наблюдал, как всадники стремительно приближаются. Из-под костлявых копыт летят комья земли, трава буквально расступается перед ними. Горячая волна прокатилась по телу, приводя в боевую готовность все, от пяток до макушки.
Откинув края плаща, я присел и зарычал.
– У него личное, – проговорил я глухо. – Бери принцессу и беги к камню. Если погибну, у вас будет время спрятаться.
– Серьезно? – спросил парень изумленно. – Считаешь, что без тебя у нас есть шансы?
– Предложи другое, – гаркнул я, вцепившись когтями в землю.
Шамко растерянно замычал и приблизился к Изабель. Та посмотрела на меня глазами, полными ужаса.
– Они убьют тебя, – прошептала она еле слышно.
Может, и убьют, подумал я, но прежде оторву голову этому мерзкому гвардейцу, который умудрился облапошить меня, как щенка.
– Бегом, – скомандовал я, не обращая внимания на молящий взгляд принцессы.
Шамко вцепился мертвой хваткой в локоть Изабель и потащил в сторону камня. Поначалу она сопротивлялась, но, видимо, вид приближающихся мертвяков вернул здравый смысл – она сбросила руку Шамко и побежала с почти заячьей скоростью.
Когда между мной и всадниками осталась пара ворговских прыжков, я взревел и кинулся в атаку. За спиной звонко шлепнуло – хлыст Жамчина ударился в место, где только что стоял.
Кувыркнувшись через плечо, я проскользнул под брюхом костяной лошади, рискуя быть раздавленным, и дернул мертвяка за ногу. Нежить разъяренно завопил, в воздухе сверкнул блестящий клинок. Он попытался пырнуть меня, но потерял равновесие и полетел на землю.
Это дало несколько секунд. Вскочив, я шлепнул лошадь по костяному заду. Зверь гулко заржал, хотя чем непонятно – внутренностей-то нет. Сорвавшись с места, он понесся в степь, взбивая копытами рыхлую землю.
– Наконец-то я тебя догнал, – прокричал Жамчин, размахивая хлыстом. – Готовься, ворг. Сегодня последний день твоей свободы!
Хотел ответить что-нибудь резкое, но вспомнил, что не разговариваю с теми, кого собираюсь убить. А нежить – не в счет, они и так мертвые.
Двое мертвяков стали кружить вокруг меня на лошадях, вскинув вверх кривые мечи. Тот, которого скинул, уже на ногах и осторожно крадется слева, выжидая удобный момент, чтобы напасть.
Я пригнулся и зарычал, отведя правую руку назад для удара. Мертвяки интересуют. Но в первую очередь – гвардеец.
Он крутанул хлыстом, в воздухе сверкнуло блестящее. Я успел отскочить в сторону, но руку все же обожгло.
– Что, ворг, – усмехнулся Жамчин, – трудно быть смелым, когда перед тобой настоящий противник?
В глотке заклокотало, на глаза поползла красная пелена. Я попытался проморгаться, не давая безумию завладеть сознанием, но безуспешно: дымка медленно, но уверенно застилает мир.
Жамчин продолжил издеваться:
– Где же наша красавица? Сама пришла к темнейшеству? Ах нет, это ведь ты ее сюда привел. Стоит спасибо сказать, Ильва будет довольна.
Хотел нарушить собственное правило не разговаривать с потенциальным трупом и спросить – зачем ей принцесса, но ноги уже отпружинили от земли. Я прыгнул на гвардейца, на лету извернувшись, чтобы зацепить когтями незащищенную шею. Но Жамчин ловко пригнулся и подал лошадь вперед.
– Что-то ты не слишком умел, – проговорил он, когда я приземлился с другой стороны. – Слышал, что ворги – опасные и умелые бойцы. Видимо, ты бракованный.
Пелена накрыла глаза, мерцающая степь превратилась в сплошное красное месиво. Даже мертвяки на своих костяных клячах перекрасились в багровое. Ощутил, как теряю контроль.
Человечье сознание пискнуло и тихо свернулось калачиком в районе пяток. Дальше все в красном тумане. Я бил, резал, рвал и падал, снова поднимался. Меня тоже кромсали. Несколько раз острая боль резанула по плечам, лезвия пытались достать живот, но я успевал уворачиваться.
Кто-то орал. Сквозь гулкую завесу слышал проклятия и приказы. Но пробудившийся зверь не разбирал речи, только кидался на всех подряд с единственным желанием – вырвать глотку.
Не знаю, сколько так продолжалось. Спустя вечность бешенство понемногу стало отступать. Когда мир из красного превратился в розовый – начал различать детали.
Во рту сладковатый привкус мертвячей слизи и человеческой крови. В душе шевельнулась суровая радость: все-таки добрался до Жамчина.
Я повертел головой. К глубокому сожалению, обнаружил гвардейца стоящим на земле. Ноги широко расставлены, хлыста нет, но зато в руках кривой меч. Краем глаза в траве я заметил резную ручку с огрызком кнута и злорадно ухмыльнулся.
Снова перевел взгляд на гвардейца. У того лицо в крови, щека рассечена до самого рта, теперь кажется, что он криво улыбается на одну сторону. Руки ободраны до самых плеч.
В эту секунду за спиной хрустнуло, Жамчин прокричал не своим голосом:
– Давайте!
Я резко развернулся, но, видимо, недостаточно быстро, потому что лишь увидел, как сверху упала сетка. В нос ударил знакомый сладковатый запах. Веревки резко стянулись, меня повалили на спину. Пытаясь разорвать плен, я задергался, как лиса в капкане, но в глубине души понял: ничего не получится. С канатами, пропитанными батлоком, не справиться.
Сердце забарабанило, как у загнанного кролика, из груди вырвался бессильный рык, Жамчин с мертвяками обступили меня и ухмыляются с насмешливыми рожами.
У одного охотника напрочь оторвана челюсть, у другого в груди сквозная дыра размером с репу. Что с третьим – вообще не сразу сообразил, только присмотревшись, понял, что спина у него на месте живота и мертвяку приходится смотреть на свой костлявый зад.
– Бешеный зверь, – прохрипел гвардеец, вытирая губы от крови. – Ты и правда страшен. Но с зачарованными охотниками не справиться в одиночку.
Мертвяки хрипло захихикали, на костлявых физиономиях появилось что-то вроде улыбок. Они одобрительно закивали гвардейцу, сотрясая мослами.
В голове пульсируют всего две мысли: Талисман и Изабель. Видимо, это отразилось на лице, потому что Жамчин пнул меня в бок и проговорил:
– Ты не переживай, ворг. С принцессой все будет хорошо, даже лучше, чем представить можешь. И с тобой, в общем-то, тоже, когда пополнишь славные ряды нежити.
Тут я не выдержал и взвыл. Кровь в жилах вскипела, словно смола в гномьем котле, я вцепился в сетку и стал дергать веревки. Пропитанные батлоком волокна лишь тихонько зашуршали, под натиском лап выступили бордовые капли.
– Не вой, – бросил Жамчин, отплевываясь кровью. – Тебе уже никто не поможет.
В эту секунду по земле прошелся легкий гул, такой бывает, когда переселяются олени или антилопы. До ушей долетело множественное тяжелое дыхание. Ветер поменялся, нос уловил резкий мускусный запах. Самый лучший запах в мире.
Гвардеец и мертвяки синхронно развернулись в сторону, откуда приближается нарастающий гул. Из травы мне не видно, но по вытянувшимся лицам понял: ничего хорошего не ждут.
На секунду все затихло, показалось, Мертвая степь стала на самом деле мертвой, только легкий ветерок посвистывает среди стеблей. Вцепившись в пропитанный бетелем канат, я застыл в тревожном ожидании.
Глухой рык обрушился на мир и заполнил все вокруг. В этот же момент надо мной пронеслась огромная лохматая туша, за ней еще и еще, пока не оказался окруженный целой толпой меховых гор. Мертвяки захрипели и подняли сабли, Жамчин побелел и попятился.
Веревки ослабли, кто-то заботливо развязал стяги. Я моментально выпутался из сети и вскочил на ноги.
Целая стая в медвежьем облике окружила меня и голодными глазами смотрит на мертвяков. Глаза горят, с клыков капает, боевой медвежий вид пышет готовностью разорвать любого, кто сунется с мечом.
Один из медведей развернул ко мне огромную голову с красными глазами. В середине лба седое пятно и такие же белые уши.
Я быстро присел на колено перед вожаком, коснувшись когтями земли, в знак покорности и благодарности. По стае прокатилось одобрительное рычание, ворги закивали головами, один даже сам согнул колени, демонстрируя восхищение моей свирепостью и знанием законов.
– Но как? – вырвалось у меня, пока поднимался.
Ворг прохрипел по-медвежьи:
– Мы слышали твой вой.
– Да, – согласился я. – Но я ведь чужак.
Вожак оскалился, черная шерсть на загривке вздыбилась, из пасти вывалился клуб пара.
– Чужак, – снова прохрипел он по-звериному. – Но слухи расходятся быстро. До нас дошла весть о твоей борьбе. Значит, это и наша борьба. Так что иди и закончи что начал.
– А вы? – не унимался я. – Зачарованных охотников нельзя убить.
Ворг поднял верхнюю губу, обнажив огромные, даже по меркам воргов, клыки, которые все еще продолжают удлиняться.
– Все можно убить, – прорычал он. – Нужно только знать слабые места.
В груди все возликовало: вот это вожак! Всем вожакам вожак.
Я ухмыльнулся и кивнул. По нему видно – не первый раз охотится в Мертвой степи. Взгляд упал на Жамчина, который, пока мы разговаривали, отошел на несколько шагов и прикидывает, как бы поскорее сбежать.
Спрашивать вожака, почему не разорвали его на лохмотья, не стал. Вместо этого, словно пружина, я метнулся к нему, пробежав мимо изумленного вожака, и вцепился пальцами в глотку. Он не ожидал, что нападу на него в такой момент, даже меч не вскинул. Клинок упал в траву, лицо гвардейца посинело, он стал хватать меня за руку в попытке освободиться.
– Пу-сти, – прохрипел он, суча ногами. – Лорд бу-дет ис-кать меня.
На секунду я задумался. Убить его сейчас, и часть проблем будет решена, не убить – снова начнет гоняться и мешать жить. С другой стороны, если все-таки заберу Талисман, плевать будет на лорда. Пускай хоть сам король Центральных земель ищет.
Пальцы стали сжиматься на горле гвардейца, он еще сильнее задергал ногами, глаза вылезли из орбит, щеки напухли. В момент, когда в глазу лопнул сосуд, я швырнул его в траву. Абергудец, задыхаясь от кашля, упал на колени.
– Ты прав, гвардеец, – проговорил я глухо. – Я бракованный. В стае избавляются от слабых и хилых. У меня не вышло бросить волчонка, от которого отказалась даже мать. Он не был больным, просто последним в помете. Через четыре года он создал стаю. Одну из самых сильных на краю Изумрудного леса.
Жамчин оперся ладонью на землю и повернул голову. Лицу постепенно возвращался нормальный цвет, только глаз залился красным из-за лопнувшего сосуда.
– Ты что, даешь мне шанс? – насмешливо прохрипел он.
Я кивнул и снова присел в почтительном жесте перед вожаком воргов. Тот внимательно посмотрел на меня красными светящимися глазами. Во взгляде озадаченность. Даже он не понимает, почему не свернул гаду шею.
– Даю, – проговорил я глухо, подобрав под себя ноги. – Они не дают.
Только теперь медвежья морда вожака стала понимающей. Он глухо зарычал и опустил голову, готовясь к атаке. Оттолкнувшись от земли, я перепрыгнул через бурого медведя, что стоит спиной, и помчался в сторону камня из агата.
Пока бежал на всех четырех конечностях, в развевающемся на ветру плаще, из-за спины доносились звуки битвы ломающихся костей и яростные вопли мертвяков. Даже чары Ильвы не спасут от неуемной мощи стаи воргов в медвежьем облике.
Ветер с их стороны, поэтому обоняние рисует картину, в которой Жамчин отчаянно бежит в сторону ледяной травы, за ним несется черный медведь. Я злорадно оскалился, понимая, что абергудцу от ворга не убежать.
Агатовый камень стремительно вырастал из темноты. Звериное нутро подсказывает: времени до полуночи остается все меньше, а горы все не видно.
Когда наконец добежал, подметил, что камень и правда напоминает спящего тролля. Вблизи грани оказались не просто серыми, а в черную точку, как заплесневелый сыр. Свет месяца отражается на поверхности и придает каменюке матовость.
– Ты жив! – раздалось справа.
Изабель выскочила на меня из-за валуна и повисла на шее. Следом высунулся Шамко. Волосы торчат в разные стороны, словно по траве не бежал, а катился.
Принцесса прижалась щекой к щеке, даже не обратив внимания, что я в чужой крови и мертвячьей гадости. Я обнял ее за пояс, чувствуя, как тепло смешивается с моим. Пальцы уловили частый пульс, несколько секунд я стоял и держал в руках хрупкое тельце. Половина мыслей заняла Изабель. Вторую всецело заполнила Ильва.
– Шамко все твердил и твердил, что охотники зачарованы, – говорила она сбивчиво, пока я таращился на камень, одновременно вдыхая запах ее волос. – И убить их нельзя, и тебе конец. Сказал, нежить скоро доберется до нас. Я так боялась, Лотер. Так боялась…
Я зло посмотрел на паренька, тот виновато втянул шею и скривился в жалобной улыбке. Захотелось влепить крепкую затрещину дурню за то, что не нашел нужных слов для перепуганной девушки, когда за ней орда мертвяков гоняется.
– Ерунду сказал Шамко, – сообщил я глухо.
Она подняла ресницы и заглянула васильковыми глазами в лицо. Левый зрачок вытянут в тонкую полоску, щеки бледные. Она закусила губу и замерла в тревожном ожидании.
– Что дальше? – спросила она тихо. – Мы осмотрели камень. Горы рядом нет. Даже намека. Шамко говорит, полночь вот-вот наступит. Не успеть.
Я нехотя отпустил принцессу и оглядел валун. При большом желании его можно принять за кусок скалы или за два куска, но точно не гору.
Где-то в глубине екнуло: вдруг Изабель права и я не успею? Ледяная лапа сжала внутренности, во рту пересохло, когда представил, как орды нежити расползаются по миру, воргов становится меньше и в конце концов наш род совсем исчезает.
Рука сама дернулась к мешочку на шее. Сорвав его, я быстро развязал узел и сунул пальцы внутрь. Оказалось, там синий порошок, такой мелкий, что похож на золу.
Шамко остановил взгляд на мешочке, брови сдвинулись.
– Это что? – спросил он.
– Пес его знает, если честно, – ответил я и сунул нос внутрь, в надежде по запаху определить принадлежность порошка.
В ноздрях моментально засвербело, глаза заслезились, как от перца. Я дернулся и чихнул во все легкие. Порошок выдуло из мешка, и темно-синее облако покрывалом опустилось на агатовую поверхность.
– Крепкая штука, – проговорил я, вытирая нос тыльной стороной ладони.
– Смотрите! – крикнула Изабель и указала на камень.
Я поднял голову. Агатовая грань пошла прозрачными волнами, воздух вокруг задрожал. Шамко и принцесса попятились.
Агат продолжал колыхаться, пока его стороны не потекли, словно весенний мед. Через несколько секунд мир вокруг дрогнул, картинки поплыли. Показалось, что мы стоим и одновременно несемся с невероятной скоростью, когда окружение превращается в темные полоски.
Изабель в страхе схватилась за мою руку, Шамко потерял равновесие и рухнул на колени. Спустя несколько секунд движение прекратилось, и перед нами предстала гора.
Невысокая, скорее холм, зато полностью прозрачная, как те горы, что видел у шаманов. Далеко за ней высится черная стена, и кажется – упирается в самое небо. Разобрать трудно, ощущение, что она где-то за границей зрения. Как если смотреть сквозь пленку бычьего пузыря.
По черному небу носятся всполохи. О таких слышал от стариков, которые бывали в северных землях. Говорили, что по ночам, когда особо холодно, небо покрывается цветными волнами.
Под ногами серый плотный материал, а вокруг на сотни верст пустота, даже горизонта не видно.
Только теперь понял, что опять нахожусь в мире духов. Шаманы знали, что мне придется вновь искать сюда вход, поэтому дали порошок. А это остатки из трубки, в которой теплилось дыхание камня.
– Где мы? – простонал Шамко.
– Там, где самое место Ильве, – ответил я и кинулся к горе.
За спиной раздался испуганный голос Изабель:
– Лотер, будь осторожен!
Буду, подумал я, приближаясь к прозрачной грани горы. Поверхность сверкнула холодным блеском, сквозь толщу проглядывается противоположная сторона, такая же гладкая и безжизненная.
Справа громыхнуло, ослепительный блеск залил все вокруг. На секунду зрение исчезло, я застыл, зажмурившись от света. Когда пришел в себя и выпрямился, передо мной предстало самое красивое и одновременно жуткое зрелище за всю жизнь.
В паре волчьих прыжков от меня воздух пульсирует светящимися волнами. В самом центре мерцает синяя точка, посылая тонкие лучи в разные стороны. Время от времени рядом с треском вспыхивают молнии и уходят прямо в землю. Точнее, в серый плотный материал вместо нее.
Я завороженно смотрел на магическое действие. Неожиданно синяя точка стала быстро увеличиваться, волны потянулись дальше. Через несколько мгновений они почти достигли меня. Пришлось отойти.
Точка все росла, пока наконец не стала приобретать человеческие формы. Прямо из света вытянулись ноги и руки, очертилась тонкая талия.
Снова громыхнуло, на этот раз в стороне горы. Я оглянулся и на секунду замер: сквозь ветряные потоки со стороны черной стены несется что-то маленькое и золотистое.
– Талисман, – шепнул я и метнул взгляд на фигуру.
Она почти закончила преображение. Светящееся сине-белым женское тело зависло над землей. Длиннющие волосы шевелятся, как живые, лицо с высокими скулами и острым подбородком. Глаза закрыты, но почему-то кажется, что все видит. Одежды нет, высокая грудь и низ живота прикрыты белым светом. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не жуть, которая возникает в районе желудка при одном только взгляде на нее.
Веки женщины медленно поползли вверх. В эту секунду понял: если промедлю еще немного, все пропало.
Кровь в жилах вскипела, я зарычал и, не помня себя, помчался к горе.
Бежал на всех четырех конечностях, направив слух назад. Ильва наверняка помчится по воздуху, а это куда быстрей самого быстрого ворга.
За спиной раздался древесный треск, запахло паленым деревом, хотя в окрестностях нет даже намека на лес.
– Во-орг! – проревел сзади громогласный голос.
Это придало сил, я взревел, по венам потекла раскаленная лава, словно глотнул загадочного зелья у карги.
Склон горы появился внезапно. Из-за прозрачности склонов едва не влетел лицом в гладкую поверхность. Но в последний момент успел оттолкнуться от земли и запрыгнуть на грань. Думал, будет скользко – все-таки она прозрачная, а прозрачное должно быть похожим на лед. Но когти погрузились во что-то мягкое, похожее на недельный холодец.
Судорожно загребая руками и ногами, я помчался вверх. Из-под меня полетели выдранные куски горы. Чем сильнее цеплялся, чем больше казалось, что она живая, а мягкие склоны – ее тело.
Сзади загудело, как от шаровой молнии. Я на бегу оглянулся.
Ильва несется на меня по воздуху с горящими глазами, руки расставлены, волосы растопырились, как у сенной девки. Рот скривлен в злобном оскале. Теперь даже при всем желании красивой не назовешь. Безумной, хищной, алчной, но только не красивой.
– Не смей трогать его! – прогудела Ильва так громко, что гора подо мной содрогнулась.
От тряски я потерял равновесие и сполз на пару перехватов. Пришлось карабкаться с тройной силой потому, что королева нежити приближается с завидной скоростью.
– Иди к лешему! – бросил я через плечо, быстро перебирая конечностями.
Талисман уже почти достиг вершины, а мне до нее еще десяток волчьих прыжков. Я в ярости зарычал, злясь на себя, на Ильву, на весь белый свет. Двигаться вверх тяжело и скользко, дыхание участилось, прокачивая воздух с утроенной силой.
Что-то щелкнуло, через секунду буквально в шаге от меня шарахнул белый шар. Меня едва не сорвало со склона, спасли крючковатые когти, они крепко вцепились в податливую поверхность.
– Косая! – крикнул я, быстро сокращая расстояние между собой и вершиной.
По звуку понял: между Талисманом и Ильвой оно тоже сокращается. Тихий, но настойчивый гул ее полета отдает в голове, как звон огромного колокола.
Золотистое свечение камнем рухнуло на поверхность, прозрачные кусочки горы разлетелись в стороны, словно хрустальные капли. От падения в самом центре вершины образовалась небольшая яма с ломаными сторонами. Из-за прозрачности горы видно насквозь, как теплые лучи переливаются и отражаются на искривленных гранях.
– Ты не сможешь, ворг! – прогудела Ильва прямо надо мной.
– Чтоб тебе вечно гнить в склепах! – отозвался я.
Рука сама вылетела вверх, повинуясь инстинктам. Пальцы вцепились когтями в мягкое холодное тело. Я зарычал и дернул изо всех сил.
Ильва заверещала, как раненая лиса. Не теряя времени, я полосанул ей по ногам другой рукой. Королева нежити зашипела, из раны хлынула голубоватая светящаяся масса, похожая на ту, что видел в сферах.
– Как ты посмел?! – грянула она, вырвав ногу из моей хватки.
– Я еще больше посмею, – зарычал я, взбираясь выше.
Не помню, как удалось добраться до вершины, но когда вылез на крошечный пятачок, где теплым светом переливается Талисман, Ильва медленно поднялась из-за другого края.
Лицо королевы похоже на морду кота, который загнал мышь в угол и с наслаждением упивается собственной властью.
Время застыло, Ильва наклонила точеную голову набок, обнажив в хищной улыбке ряд ровных зубов. Глаза на секунду перестали светиться, и я увидел два кошачьих зрачка в голубых, как небо, радужках. Раны на ноге перестали сочиться сияющей жидкостью и немедленно затянулись.
– Ты проиграл, ворг, – сказала она почти нормальным голосом. – Я заберу Талисман. Заберу все, что принадлежит мне.
– Это что, например? – прохрипел я.
– Все, – повторила она царственно. – Он упал не на великую гору Ир, а на эту груду снов. Но его сила не зависит от места приземления.
– А было бы неплохо, – прорычал я, отплевываясь от прозрачной дряни.
Ильва словно не слышала меня, она зачарованно смотрела на Талисман, словно мир ужался до его размеров.
Королева нежити проговорила:
– Мои подданные наконец будут свободны. Ваше зверье больше не сможет убивать их. Знаешь почему, ворг? Потому что вы станете такими же. Бессмертие. Я дам вам бессмертие в обмен на покорность.
Она чуть приблизилась, я зарычал и шагнул к Талисману. Королева не заметила, только глаза сверкнули холодным белым светом.
– Бессмертие такой ценой? – спросил я, скалясь. – Лучше сразу головой к утопленникам.
Ильва запрокинул голову, обнажив изящную шею, и глухо засмеялась. Я было дернулся вперед, чтобы прыгнуть и вцепиться в нее, но тут же остановился – она совсем не беззащитна и прекрасно знает, что делает.
– К утопленникам всегда можно, – проговорила она, перестав смеяться. – Но как же Изабель? Будь с нами, и Изабель станет к тебе ближе, чем можешь представить.
В груди екнуло. Я покосился туда, где оставил Шамко и принцессу, но никого не увидел. Зато прекрасно различил две фигурки, несущиеся к горе через серую пустыню.
– Иди к лешему, ваше темнейшество, – проговорил я мрачно.
Взревев, я кинулся к Талисману. Ильва, видимо, ожидала, поэтому швырнула в меня шаровой молнией. Едва не сорвавшись с крохотного пятачка вершины, увернулся и упал на четвереньки в боевую стойку. Молния с грохотом ударилась в гору рядом с Талисманом, оставив круглую дыру с опаленными краями.
Она не стала ждать и пустила новый шар, пришлось применить все навыки равновесия, чтобы одновременно отпрыгивать и не соскальзывать по склону.
Ильва метала и метала светящиеся сферы, пока вся вершина не стала похожа на сыр. Талисман при этом чудесным образом оставался невредимым. Через некоторое время она наконец устала, а может, просто надоело швыряться шарами. Королева просто приблизилась к Талисману и протянула руку.
– Нет! – проорал я и кинулся на нее.
Дальше все произошло очень быстро. Не знаю, каким образом, но выбил золотистую пластинку из пальцев Ильвы. Талисман взлетел в воздух, королева завопила так, что уши заболели.
Я взлетел в прыжке, за мной бросилась Ильва, дергая за край лацерны. На лету пришлось расстегнуть замок, плащ соскользнул с плеч и упал на прозрачную поверхность. Боком ощутил мертвый холод королевы и понял, как близко она ко мне.
На фоне неба сверкнул подброшенный золотистый предмет. Картинка застыла. Вижу, как моя и ее ладони тянутся к зависшему в воздухе Талисману. Она умеет летать, потому быстрее.
Из последних сил я дернулся вверх, одновременно отталкивая Ильву в сторону. Гладкая кожа обожгла холодом, послышался яростный крик отчаяния.
Мои пальцы сомкнулись на ровной поверхности Талисмана.
Застыв на полусогнутых ногах на вершине горы «не Ир», я сжал его в кулаке.
Дыхание с шумом вырывается из легких, грудь ходит ходуном, волосы от пота налипли на лоб. От Талисмана идет мягкое тепло. На ощупь неровный, больше напоминает осколок, чем цельный предмет.
Поднеся его к лицу, я вгляделся в то, ради чего потратил столько сил. Да что там, даже Ильва страстно желала получить его. А я не дал. Отнял. Я ворг-одиночка, без стаи, бракованный и не прошедший инициацию суровостью.
В полированной поверхности отразилось заросшее щетиной лицо с красными глазами. От оскала лоб съехал вниз, нос сморщился. Не удивительно, что Изабель пугается.
Я медленно повернулся, собираясь послать Ильву подальше, в Черные рудники. Или в Великий разлом, туда тоже путь не близкий. Но за спиной оказалось пусто, как в тролльей башке.
Повертев головой, подошел к краю горы и заглянул вниз.
Сердце мое упало.
У самого подножья зависла Ильва. Правой рукой держит за пояс Изабель, левой чертит в воздухе какие-то знаки. Принцесса бледная, как березовая кора, но не сопротивляется. Висит в руках королевы нежити и не верит, что ей можно противостоять.
– Пусти ее! – в бессильной ярости прорычал я.
Она подняла на меня васильковые глаза, даже отсюда вижу, или нет, скорее чувствую, как вытянулся зрачок в левом глазу.
– Лотер, – произнесла она одними губами, – не отдавай меня ей.
Сердце глухими ударами застучало в грудную клетку, красная пелена поползла на глаза, я бросился вниз, вспарывая когтями мягкую поверхность горы.
Ильва заметила меня и прижала принцессу сильнее. На лице застыла хищная улыбка, она приподнялась еще выше над землей. Воздух вокруг них завибрировал и пошел волнами.
– Идем домой, дитя мое, – произнесла Ильва гулким голосом.
Меня трясло на бегу. Под когти набилась студенистая масса, пятки скользили по склону, будто он промасленный. В районе желудка жутко запекло, словно сожрал ведро острого перца. Только не ел я уже давно и печет по другой причине. Ужасной, делающей слабым и бестолковым причине.
– Ильва! – проорал я надрывно. – Не смей!
Она остановила на мне светящийся взгляд, волны окутали ее вместе с хрупкой фигуркой принцессы.
– Ее я все равно заберу, – проговорила королева.
В эту же секунду они вспыхнули ярко-голубым светом, тугие волны холода разлетелись в разные стороны, сбив меня с ног. Потеряв равновесие, я кубарем прокатился остаток пути и застыл на спине у подножья с раскинутыми руками.
В памяти отпечатались бледное лицо принцессы и злорадная ухмылка Ильвы. В груди защемило так, что, наверное, порвались все жилы. Будто я вдохнул и никак не могу выдохнуть. Из середины живота медленно поползла пустота, она медленно ширилась, поглощая новые органы, пока не заполнила меня всего. В висках беспощадно пульсировала мысль: я не успел. Не смог защитить.
Не знаю, сколько так пролежал, но в один момент ощутил, что кто-то дергает за штанину. Еле подняв голову, увидел Шамко, который до этого, видимо, прятался, не решаясь беспокоить без того удрученного и злого ворга.
Лицо паренька испуганное, глаза круглые, подбородок трясется.
– Это была Ильва, – прошептал он.
Я промолчал.
– Лотер, – взмолился Шамко, – давай выбираться отсюда? У меня мурашки от этого места. Королева забрала принцессу, но, оставаясь тут, мы точно ничего не изменим.
Забрала, подумал я. Да, она забрала Изабель. Во второй раз ее уводят, словно зверушку. И опять причина – темнейшество.
– Тварь, – процедил я, поднимаясь.
Только теперь заметил в руках паренька какой-то сверток. Он расправил его и встряхнул. Оказалось – моя лацерна, которую я сбросил, когда дрался с королевой.
– Вот, – проговорил он. – Пока ты лежал, я слазил и забрал.
Я взял плащ и накинул на плечи. Замок с тихим щелчком закрылся. Опустив взгляд вниз, посмотрел на Талисман. В голове мелькнула безумная мысль.
Вскинув руку с золотистым предметом, я прорычал:
– Верни мне Изабель!
Воздух содрогнулся, мир перестал быть четким, все загудело и понеслось навстречу. Шамко снова повалился на четвереньки. Мы помчались с бешеной скоростью, только ветер в ушах свистит, затем последовала короткая вспышка. Я зажмурился.
Когда открыл глаза, обнаружил себя рядом с агатовым камнем с зажатым в ладони Талисманом. Вокруг синяя трава и сверкающие кусты. Под ногами валяется Шамко и стонет.
– Нет, такие путешествия не для меня, – проговорил он с мукой. – Ты уверен, что Талисман работает?
Я посмотрел на предмет, мысли потекли вялые, словно их тоже потрепало в битве с Ильвой.
– Он действительно слишком похож на осколок, – пробормотал я.
– Если так, то должны быть остальные детали, – предположил парень, глядя на блестящую поверхность кусочка.
Сквозь мутную пелену стали проступать более связные мысли, хотя пустота в середине живота все еще крутилась бесконечным вихрем.
– Тогда понятно, почему не сработал, – сказал я глухо. – Точнее, силы хватило лишь, чтобы вытащить нас из мира духов. Значит, нужно собрать остальные части Талисмана.
Лицо Шамко вытянулось, в глазах мелькнуло страдание от понимания, что может последовать за этими словами. Я шумно сглотнул, сухой язык проскреб нёбо и заставил закашляться. Когда прекратил фыркать, как подыхающая лиса, парень все еще смотрел на меня несчастным взглядом.
– Вставай, Шамко, – проговорил я. – Наш путь продолжается.
Парень что-то слабо промычал, но с колен поднялся. Глаза мутные, устал от непривычки. Я давно решил, что отведу его в Восточный край, чтобы обживался на нормальной земле, а не среди болот и роцер.
– Куда теперь? – спросил он, вытирая лоб тыльной стороной ладони.
– К одному гоблину, – проговорил я отстраненно.
Про себя подумал: отдам паренька на воспитание Курту с Азутой. Им лишние руки не помешают. И надо где-то лошадь достать для зеленомордого.
А мне самая дорога в Межземье. Чует мое нутро, где-то там должен быть тот самый чародей. А если не там, то еще где-то. У меня хватает упорности, чтобы выследить.
Потерпи немного, я найду тебя, Изабель.
Назад: Глава 20
На главную: Предисловие
