Глава 20
Пришлось снова вернуться к месту, откуда начал запутывать следы. Пришлось потратить на это время, чтобы сильнее запутать охотников, когда те доберутся до деревьев и обнаружат мини-стоянку.
Ночь вступила в полноправное владение. Хоть тучи скрыли месяц, над степью легкое синеватое мерцание. Местные светляки и еще какие-то сияющие козявки, которых прежде не встречал, порхают над головой, все норовят сесть на плечи. Кусты и деревья искрятся, освещая голубым сиянием ночные поля.
Мы быстро двигались в глубь степи, периодически натыкаясь на свежие следы.
– Вот это размах, – восхищенно проговорил Шамко, когда в очередной раз увидел вмятины в земле.
Я лишь отмахнулся и проговорил:
– У меня не самый широкий ворговский прыжок. Дед действительно мог похвастаться. С разбега перепрыгивал двух лошадей, поставленных гуськом.
Изабель поспевает рядом и что-то тихо шепчет порхающим светлякам. Козявки чувствуют, что она добрая, лезут в ладони и садятся на голову. От этого кажется, что на принцессе сияющая корона. Рыжие волосы загадочно подсвечиваются синевой и колышутся от ветра.
– Ты не слишком позволяй им лазить по себе, – предупредил я. – А то подсветят тебя, когда будешь в кустах прятаться.
– А зачем мне в кусты? – невинно спросила Изабель.
Я хмыкнул. Хорошо, что за капюшоном не видит моей ухмылки. Рассказал бы я, принцесса, зачем тебе в кусты. Но вместо этого сострил.
– Ну, знаешь, – протянул я, – принцессам иногда надо в кусты по своим принцессиным делам. Хотя, конечно, не только принцессам. Всем надо. Но вам – особенно.
До девушки медленно дошло, о чем речь. Даже ночью в бледном свете деревьев и козявок увидел, как густо покраснели щеки и шея. Девушка механически подтянула камзол и поправила волосы. Стайка светляков испуганно разлетелась, когда она провела ладонью по волосам, но видя, что убивать их никто не спешит, снова собрались у нее над головой.
Очередная нерадивая козявка с лету врезалась мне в грудь. Я смахнул запутавшееся в волосах существо. Пальцы наткнулись на маленький мешочек.
– Что это? – спросила принцесса, заметив, как тереблю шнурок на шее.
– Да так, – отозвался я. – Шаманы дали, правда, не сказали, как пользоваться.
Она немного помолчала, затем произнесла:
– Шаманскими подарками надо пользоваться в тот момент, когда больше ничего в голову не приходит.
– А ты что, знаток шаманов? – поинтересовался я, укрыв мешочек краем лацерны.
– Нет, – смутилась она. – Но почему-то думаю, так положено.
Не знаю, сколько шли. Когда бежал от охотников, казалось, прошло всего несколько мгновений, а теперь ощущение, что расстояние вытянулось, а мы буксуем на месте. Спустя вечность вдалеке появился первый шар на земляной ножке.
Я указал на сияющую сферу, под которой, закинув руки за голову, разлегся мертвяк.
– Вон, смотрите, – проговорил я, чуть пригибаясь. – Эти штуки дальше по всему пути стоят.
Изабель зачарованно распахнула глаза. Вообще-то, шары красивые, если забыть о том, что вокруг нежить, смерть и хаос.
Шамко прищурился, несколько секунд на лбу плясали морщины. Парень так усиленно думает, что слышно, как трутся друг о друга извилины.
– Вспомнил! – выдохнул он и тут же зажал рот ладонями, озираясь по сторонам.
Я тоже повертел головой, готовый в луче внезапной атаки рвать и грызть. Но вокруг спокойно. В траве шумит ветерок, слышно тугое дыхание Шамко, если очень прислушаться, можно разобрать сердцебиение Изабель. Только светляки порхают туда-сюда, как безумные стрекозы.
– Какие мысли посетили твою болотную голову? – спросил я паренька, вглядываясь в территорию вокруг шара.
Шамко опустил руки, он еще раз оглянулся, убеждаясь, что его восторженный вопль остался незамеченным, проговорил:
– Это знаменитые сферы Ильвы.
– Что-то я о них не слышал, – бросил я глухо.
Паренек неловко повел плечами и почесал лоб.
– Ну, понимаешь, – начал он, – они знамениты в Абергуде. В смысле, о них знают, потому как взаимодействуем с нежитью.
– Да уж как же, – пробубнил я.
– Как известно, – продолжил Шамко невозмутимо, – мертвяки возрождены темнейшеством с помощью ее же сил. Каких – никто не знает. Но чтобы поддерживать жизнь в телах, им необходимо регулярно подпитываться из этих сфер.
Я едва удержался, чтобы не дать ему подзатыльник, присутствие принцессы помешало. Хотя лапы чесались и в когтях зудело.
Оттолкнув навязчивую козявку, которая набралась смелости и пытается сесть на плечо, я проговорил:
– Можно подумать, королева нежити обладает широкой душой. Понятное дело, для своих полутрупов сделает все. Только при этом пострадает мир. А чтоб остальные не роптали, превратит их в нежить.
Я покосился на мертвяка вдалеке под шаром. На подгнившей роже удовлетворение, глаза закрыты, хотя одно веко смыкается не полностью из-за перекошенной щеки.
Он закинул ногу на ногу и поскреб костлявыми пальцами ребра.
– Не пойму я, чего ломятся к нам в земли? – проговорил я задумчиво. – Тут все условия: темнота, светляки, шары. Сама Ильва защищает.
Шамко набрал побольше воздуха, видимо готовясь к очередному рассказу про Мертвую степь, Абергуд и Великую Жабу, но я вскинул ладонь. Он выдохнул с шумным свистом, словно лопнувший шарик.
– Слушай, – спросил я озадаченно, – за счет чего живет нежить, которая в Восточные земли перебралась?
Шамко посмотрел, словно я спросил, зачем надо убегать от роцеры или почему нельзя прикасаться к воде, где сидят утопленники.
Пока он соображал, как лучше объяснить мне очевидную, на его взгляд, вещь, я повел их вокруг сферы с мертвяком. Выглядит безобидным, а пахнет – аж слюни текут, пришлось зажать нос, чтобы вернуть трезвость уму.
– Понимаешь, – начал пояснять парень, когда миновали опасное место, – по закону Мертвой степи любая нежить может покинуть ее и отправиться куда глаза глядят. Но мертвяк должен понимать: чем дальше от Ильвы, тем беззащитнее.
– Еще бы, – ухмыльнулся я.
Шамко продолжил:
– Чтобы не превратиться по дороге в мумию, он берет с собой часть силы у одной из сфер. Некоторые в колбах на шее носят, другие – в заплечных мешках. Когда требуется подпитка, достают и обновляются. В любом случае однажды им приходится возвращаться за восполнением.
Я вспомнил, сколько раз, разрывая нежить, находил в них небольшие стеклянные сосуды с чем-то мерцающим. Мертвяки до самого последнего пытались спрятать, сохранить склянки. С теми, у кого они оказывались почти пустыми, справляться было легче всего.
По мере продвижения в глубь степи сферы на ножках стали появляться чаще. Пришлось обходить по самому краю освещения, рискуя быть замеченными праздной нежитью.
Мертвяки в привычном для них месте даже мирными кажутся. Больше всего удивляют полутрупы, лежащие на спине с устремленными в небо взглядами.
Об охотниках на некоторое время забыли. Я постарался, чтобы они надолго застряли, бродя по кругу в поисках ворга, у которого хватило наглости так далеко забраться в земли нежити.
Изабель наконец разогнала своих светляков. Идет рядышком, тихо, как мышка. Иногда цепляется за край плаща и шепчет:
– Извини, тут нора.
Я понимающе киваю и подаю руку. Человеческой женщине важно знать, что ей помогут, спасут и защитят. Хотя и нечеловеческой тоже.
Когда миновали очередной пост с мертвяками и сферами, которых в некоторых местах по три штуки, я заметил в темноте новое свечение.
Пригляделся. Глаза различили вполне человеческие фигуры, водящие хоровод вокруг зарослей ковыля. Эти фигуры можно назвать нормальными, если бы не полная прозрачность и не мертвенно-бледный свет. Вдобавок парят над землей.
– Глядите, – сказал я и указал на хоровод призрачных фигур.
Шамко и Изабель одновременно оглянулись. Тонкие брови принцессы заинтересованно поднялись, она округлила глаза и произнесла:
– Они такие красивые. Будто из воздуха.
Шамко же, наоборот, испуганно вжал голову в плечи, губы исказились от страха. Плечи затряслись, он обхватил их руками, стараясь унять дрожь, но в итоге задергался весь.
– Красивые, говоришь? – сказал он, запинаясь. – Если попадешься к этим красивым – всю душу вытянут. Поминай как звали. Это фантомы Мертвой степи. Еще одни дети Ильвы.
Мы поспешно удалились от смертоносного хоровода. Вдалеке показались силуэты, отдаленно напоминающие горы. Хотелось бы верить, что это Ир, но чутье говорит, он принадлежит рукотворному строению, хоть и мало его напоминает.
– Шамко, – обратился я к пареньку, пока выдалась спокойная минутка между постами с нежитью, – ты откуда о них столько знаешь?
Он даже улыбнулся, довольный хоть и незаметной, но похвалой. Отмахнувшись от мерцающей козявки, которая решила, что можно приземлиться ему на нос, парень проговорил:
– Моя тетка служит у библиотекаря Абергуда.
Я раскрыл рот, даже под капюшоном заметно.
– У вас еще и библиотеки есть? – не поверил я.
Он кивнул.
– Есть. Пока был маленьким, матери приходилось много работать, а оставить меня было не с кем. Вот и отдавала сестре, – сообщил парень буднично. – Та садила меня на стул в читальном зале и наказывала ничего не трогать.
– А ты трогал, – догадался я.
Парень кивнул и сказал:
– Все трогал. Однажды, пока тетка копалась в кладовке, меня обнаружил библиотекарь. Хотел высечь и меня, и тетку. Но увидел, как листаю книги, – и предложил научить читать. Я перелопатил пол библиотеки. В основном были книги по готовке, травничеству, военному делу. В общем, куча ерунды. Но про историю и народы читал взахлеб.
Я внимательно выслушал паренька. И одобрительно хлопнул его по спине, он трепыхнулся, как тряпка на ветру, но на лице появилась улыбка, слабая и преданная. Если поднатаскать, мяса нарастить и научить держать язык за зубами – получится дельный умелец. Самое место в Центральных землях.
Силуэт в темноте вырос. Через некоторое время проступили детали. Как и предполагал, сооружение оказалось рукотворным. Руины огромного замка расстелились на полверсты в обе стороны. Гигантские камни, из которых когда-то складывали стены, одиноко валяются в траве. Кое-где навалены целыми кучами.
Острый слух уловил шум и голоса. Прислушался – мирные разговоры, словно здесь у нежити что-то вроде деревни. Любопытство до такой степени засвербело, что аж пятки зачесались. Стараясь держаться осторожно, мы приблизились к руинам замка.
Вблизи камни оказались еще больше. Покрытые мхом стены действительно похожи на горы. Я выглянул из-за валуна, натянув капюшон до самого носа. Гнев давно прошел, поэтому облик у меня вполне человеческий. Даже несмотря на небольшую щетину, ворга во мне не узнать.
Возле самой стены тлеет небольшой костерок, скорее для вида, чем для дела. Жарить нежити некого, да и греться нет надобности.
Возле костерка сидят шестеро мертвяков и о чем-то спокойно беседуют. Рожи те еще: у кого глаза съехали, у кого нос провалился. Один вообще без челюсти. Язык нелепо отвис до самой груди. При каждом слове из самой глотки вылетают нечленораздельные звуки. Но остальные кивают, видимо, понимают.
Я решил утащить одного и с пристрастием допросить, чтобы облегчить дорогу. Несколько секунд высматривал кого-нибудь подходящего, чтоб подальше от основной толпы и поближе к стене. В темноте ворговский глаз видит хорошо, но в человечьем облике – недостаточно. Приходится щуриться и нюхать воздух.
Наконец удалось сосредоточить зрение. Чуть дальше от костра на камне сидят две нежити женского пола. Почему-то казалось, женщина мертвяком быть не может.
– Мирная нежить? – спросил я паренька не оборачиваясь.
Тот осторожно высунул нос из-за каменного края и с любопытством стал разглядывать мертвяков.
– Ага, – сказал он. – В целом мирная. В степи обычно остаются новообращенные, женщины ну и те, кто не рвется за приключениями.
– Как и у других, – бросил я задумчиво.
– У кого это? – не понял Шамко.
Я остановил взгляд на сфере. Сияющий шар вертится на земляном столбике поодаль от всех. Развалины стены скрывают его от сидящих у костра.
Изабель тоже выглянула и тихо ворочает васильковыми глазками. Левый зрачок вытянулся от нервов, от прически осталось лишь название, но все равно старается держаться достойно. Спину выпрямляет и поднимает подбородок, когда вспоминает, что принцесса.
– Какая красота, – неожиданно прошептала она.
– Ты о чем? – спросил я.
Девушка уставилась на сияющую сферу. Показалось, в глазах отразился голубоватый свет, хотя на таком расстоянии это невозможно.
– Шар, – сказала она. – Он удивительный. Как будто кусочек солнца. Или нет, скорее – луны.
Последние слова прозвучали так, что захотел показать ей его поближе. В голове моментально нарисовался план, в котором я уже прошел за стену, чтобы изловить мертвяка, а принцесса рядом зачарованно таращится в шар и благодарит меня на все лады.
Я окинул взглядом поляну с нежитью, прикинул, как близко можно пройти от освещенного круга и стоит ли вообще опираться на свет. Потом заметил справа небольшой валун, он перекрывает свет костра, где можно пройти незамеченными.
– Так что там у других? – спросил Шамко горячим шепотом.
Секунду вспоминал, о чем говорили с ним, затем в голове проступили детали диалога.
– Я говорю, у всех народов в деревнях остаются женщины и дети, – сообщил я пареньку, осторожно продвигаясь вдоль камня. – Ну, и немощные всякие, пока главы семейств ходят за добычей.
– Вот ты о чем… – протянул парень. – А ты куда?
Шамко опустился за камень и прижался к земле. Синяя трава полностью его скрыла, только испуганное лицо торчать осталось.
– Да вот, – бросил я шепотом, – сферу хочу посмотреть.
Посвящать паренька во все планы не стал, все равно не поймет, отговаривать начнет. Изабель, услышав про шар, просияла и едва удержалась, чтобы не захлопать в ладоши. Но тут же лицо омрачилось.
– Там ведь нежить, – произнесла она с тревогой, – если попадемся…
Я отмахнулся, пригнувшись в траве, двинулся параллельно развалинам. Пришлось несколько раз делать разные жесты руками, чтобы наконец поняли, что им надо следовать за мной.
Издав еле различимый стон, Шамко пополз на четвереньках по следу в траве, боясь поднять голову, хотя при таком росте в зарослях его вообще не видно. Изабель напротив – тиха как мышь. Пригнулась, как я, и быстро приблизилась, проделав в траве собственную дорожку.
Пока крались по краю развалин, из земли с протяжными стонами вылезло несколько мертвяков. Сидящие у костра замахали костлявыми руками в приветственных жестах.
Прислушавшись, я смог разобрать слова.
– С прибытием в Мертвую степь, новорожденные, – произнес мертвяк с проваленным носом. – Да славится Ильва, да хранит ее вечная тьма.
– Да хранит ее вечная тьма, – хором повторили остальные.
Где-то в глубине памяти мелькнуло: я недавно слышал это приветствие. Но мысль показалась незначительной, и я выгнал ее поганой метлой.
Мы наконец добрались до края стены. От угла льется голубоватый свет и отражается на гранях камней, куда не добрался мох. Из травяного укрытия был прекрасный обзор, теперь же стена закрыла вид на костер, но и нас укрыла от посторонних взглядов.
Выбравшись из травы, я быстро огляделся, проверяя – нет ли поблизости угрозы. Фантомы остались далеко позади, мертвяки что-то неразборчиво бормочут за стеной.
Я помог Изабель подняться. Она одарила меня благодарным взглядом, одергивая камзол. Шамко справился сам.
Вблизи Сфера Ильвы кажется яркой, словно луна в летнюю ночь. Шар завис над земляным столбом, а вовсе не опирается на него, как казалось издалека. Голубые и белые волны плавают по поверхности, создавая ощущение, что она живая. Где-то в глубине пульсирует белая точка, тонкие лучи разлетаются в разные стороны, делая сферу похожей на ежа, со щупальцами вместо иголок.
Принцесса завороженно смотрела на шар, пока я наблюдал за ней, одновременно следя за обстановкой. Сфера настолько притягивает, что даже вечно дрожащий Шамко вытаращился и хлопает ресницами с открытым ртом.
Видимо, меня шар тоже увлек, потому что рядом неожиданно раздался низкий, чуть хриплый голос:
– О, вы тоже хотите испить?
Я резко развернулся и замер, не зная, как поступить – накинуться и разорвать или ответить.
Совсем молодая нежить-девушка, почти не тронутая гнилью, застыла возле стены с распахнутыми глазами. Черные после превращения радужки слились со зрачками, белки посерели, отчего взгляд приобрел если не загадочность, то мертвенность точно.
Одежда незамысловатая. Нежить обычно не заботится о внешнем виде, но на почти свежем теле нагрудная и набедренная повязка выглядит вызывающе.
В голове пронесся поток противоречивых мыслей, они сталкивались и перемешивались, образуя новые пары. Снова разваливались и мчались дальше, даже не давая толком понять, о чем они. Но одна оказалась вполне четкой: вид у мертвячки аппетитный.
Шамко и принцесса застыли в нерешительности, бросая на меня дикие взгляды. Я в ступоре помычал под нос, затем почесал лоб. Нежить ведет себя опрометчиво и дружелюбно настолько, что даже молодой ворг поймал бы.
– Вы новорожденные? – спросила она, подходя к сфере.
Только теперь до меня дошло. Мертвячка новообращенная и пока не знает, кто есть кто. И воргов, видимо, не видела.
Она погрузила бледные пальцы в шар, голубоватый поток плавно потек в нее сквозь кисть и растворился где-то в районе груди. В животе тихо, но настойчиво заворчало.
– Я уже выбрала себе занятие, – сообщила нежить, отрываясь от шара.
– Какое? – спросил я хрипло.
Изабель испуганно покосилась на меня и едва заметно покачала головой.
– Травница, – гордо произнесла мертвячка. – Буду собирать сон-траву и разную другую.
– Достойное нежити дело, – ухмыльнулся я, чувствуя, как начинают удлиняться клыки.
Рядом громко сглотнул Шамко. Он незаметно приблизился ко мне и едва слышно пролепетал:
– Дело рисковое, за стеной толпа нежити.
В глотке заклокотало, едва удержался, чтобы не накинуться на мертвячку прямо на глазах у принцессы и паренька. Пришлось заполнить мысли проверенными загонами лосей, но хищник все равно стал постепенно выходить наружу.
– Я Саелли, – представилась новорожденная. – А вы такой суровый. Сильные волосатые руки, грозное лицо. Возле костра все такие костлявые. Если бы вы оказались рядом с моей норой, я бы не чувствовала себя в безопасности.
– А где твоя нора, Саелли? – спросил я хрипло, понимая, что еще немного – и мои спутники станут свидетелями зрелища, которое в жизни не забудут.
Стараясь хоть как-то привести мысли в нужное русло, попытался сконцентрироваться на допросе. Постарался мыслить трезво: мертвячка новообращенная, допытываться, где гора, – пустое занятие. Нужен кто-то бывалый, но из-за нежити, которая не понимает, что разговаривает с собственной смертью, выманить никого не получится. Дважды смертью.
Когти на руках удлинились, ощутил медленную волну, которая превращает ворга в оскаленного хищного зверя. В груди завертелся горячий комок, сейчас поползет вверх и вниз, засветятся глаза. Мертвячка испугается и завопит, на крики сбегутся остальные.
Тонкие пальцы Изабель легли на ладонь, она развернула меня к себе и заглянула в лицо. Левый зрачок вытянулся настолько, что почти разделил глаз пополам.
– Пойдем, – взмолилась она. – Пожалуйста.
Хрупкость и беззащитность принцессы в который раз сжали сердце. От щенячьего взгляда кровь хлынула к голове, захотелось разорвать всех, защитить ее, спрятать от жестокого мира.
Она несколько мгновений смотрела мне в глаза, оскал постепенно потух. Резко развернувшись спиной к изумленной мертвячке, я быстро направился дальше в степь, где вдалеке видна еще одна сфера с дремлющей под ней нежитью.
Принцесса зашуршала травой слева от меня. Нутром чую: довольна, как поросенок, нашедший лужу. Женщины всегда знают, когда начинают обретать власть.
Я скрипнул зубами и проговорил под нос так тихо, что даже сам едва разобрал:
– Поперся за ней в Абергуд. За человеческой женщиной, в ущерб, рискуя быть сожранным роцерами и утопленниками. Видел бы дед – с горя перекинулся бы барсуком и впал в спячку до лучших времен. Хотя начинать надо с волчонка, которого не смог оставить.
На всякий случай я повертел головой, убеждаясь, что никто не слышал мою исповедь. Шамко тащится позади, плечи устало висят, доспех перекрутился и топорщится на животе безобразным пузырем. Пояс от портков он, видимо, потерял – хлыст обмотан вокруг них и завязан на два узла.
Изабель топает, скромно потупив глаза, в темноте волосы кажутся медными, а кожа – совсем белой. Я рыкнул и перевел взгляд к горизонту.
Сфера впереди выросла. Мерцающие козявки перестали роиться над головой и теперь носятся параллельно нам на расстоянии пары волчьих прыжков.
Вдалеке кружится очередной хоровод фантомов. От них шерсть дыбом встает, а в районе желудка начинает крутиться тихая жуть.
– Эти твари нас не заметят? – спросил я не оборачиваясь.
Шамко не сразу понял, что обращаюсь к нему. Когда дошло – быстро догнал и сообщил:
– Если не шуметь и не приближаться, все будет в порядке. Они пляшут свои мертвые танцы каждую ночь, а с рассветом превращаются в туман.
– Ну, чудненько, – сказал я и указал на мертвяка под сферой. – Я за ним, а вы сидите и не высовывайтесь.
– А вдруг охотники? – жалобно пискнул Шамко.
– Охотники еще блуждают по полю, в поисках меня, – сказал я, продвигаясь в сторону шара, где, подперев костлявой рукой голову, разлегся нежить.
