Глава 23. Пятый камень
Щурясь от мартовского солнца, Ратмир с улыбкой пробирался к берегу, чтобы набрать воды из полыньи. Грязь обнажившейся от снега земли вкусно чавкала под ногами, но речной лед еще стоял, местами темнея истончившейся коркой.
Выбравшись на берег, Ратмир коснулся пальцами теплого бока изрезанного рунами валуна. Почувствовал Силу, неслышно гудевшую внутри. За зиму он восстановил все заклинания Тайного Народа, что сбили с камней люди, которых привел священник. Остров снова наполнился Силой. Шаман Вий научил Ратмира, как ею пользоваться.
«Камни – это древние дети земли. Колодцы, хранящие и умножившие в себе ее магию. Открой им свое сердце, и они откроются тебе. Подобное притягивает подобное», – говорил шаман Тайного Народа.
В начале зимы, в полночь Волчьей луны, шаман привел его на тускло освещенную лунным светом поляну, по четырем сторонам которой темнели покрытые мхом глыбы. Мир той ночи был до краев наполнен великой тайной, от близости которой у Ратмира перехватывало дух.
Шаман спросил, что он чувствует. Тайну, ответил Ратмир. Шаман спросил, сколько камней на поляне. Четыре, ответил Ратмир. Вий отрицательно покачал головой.
«Все видимое – суматошно и лживо. Окружающая тебя жизнь похожа на карусель, но тот, кто обрел силу и спокойствие камня внутри себя, находится в ее неподвижном центре. Колесо вращается без него. Пребывание в неподвижном центре подвижного круга – это концентрация Силы. Единство с миром постигается через этот неподвижный центр, ибо подлинная суть вещей и явлений в своей глубине едины. Тайна мира – это тайна внутри тебя. То, что ты ищешь, находится внутри тебя».
Откровение ударило в голову, будто хмель, опьянение Знанием, настоянным на мякоти лунного света и блеске бесчисленных звезд. Новые глаза, открывшиеся в сердце, на мгновение ослепли от буйства красок открывшихся граней мира.
«Тайна, разлитая во Вселенной, есть тайна внутри тебя. Сколько камней на этой поляне?»
– Пять, – прошептал Ратмир, стараясь справиться с головокружением.
«Ты и есть Пятый камень, мост между небом и землей, главная загадка мироздания, неподвижный центр Вселенной, вокруг которого вращаются миры. Камень-Алатырь».
Сначала он учился брать Силу, касаясь магических камней пальцами. Тогда по телу словно бежала внутренняя дрожь, а в мышцах словно потрескивали маленькие молнии. Упругая мощь наполняла до самых краев, и Ратмир думал, что так могут чувствовать себя грозовые тучи, когда плывут над притихшими полями и лесами.
«Ты накапливаешь в себе Силу, словно облака воду. Тучи могущества свернулись в твоей груди».
Потом Вий показал ему, как входить в камни. Магические валуны и глыбы служили дверями в другие миры для тех, кто умел говорить с ними.
«Ведя обычное земное существование, трудно представить, сколько измерений имеют Вселенная и все, что ее населяет. Подобно змеям, которые не полагаются на глаза, мы видим другие миры внутренним оком, входя мыслью в камни-двери».
В полночь Снежной Луны Ратмир совершил свой первый самостоятельный полет за пределы Срединного Мира. Войдя в камень и превратившись в ветер между звезд, он снова оказался на Пастбище мертвых, посреди светящегося поля. И снова голубые колосья щекотали его кожу, а над головой закручивалось в исполинскую воронку багровое небо, в котором плыли черные облака.
Он ощущал на себе пристальные взгляды неведомых могущественных существ, но теперь Пастбище не пыталось забрать его к себе, не было видно и Стража. Это странное место стало для него перевалочным пунктом, где он выбирал направление для движения в выбранное измерение.
Ратмир был в мирах, покрытых дымом и пеплом, где жили огненные демоны и обреченные на вечные страдания люди с содранной кожей. Он видел миры, покрытые вечным льдом, и трехглазые чудовища с белой шерстью со своими гигантскими ледяными седоками провожали его полет среди сверкающих инеем пирамид холодными взглядами. Пространства из темноты, воды, огня открывались ему, будто исполинские лепестки распускающегося бутона Вселенной…
Ратмир наклонился над полыньей, опустил котел в ледяную воду и принялся чистить его от налипшего жира. Какое-то движение вдали заставило его поднять голову. Закрывшись рукой от солнца, он увидел спешившую по льду темную фигурку.
Ратмир вскочил на ноги и замахал руками.
– Лед очень тонкий! Поворачивай к берегу! Уходи со льда, слышишь?
Но фигурка упрямо двигалась вперед. Присмотревшись, он увидел, что это была женщина в простой льняной сорочке с накинутым на плечи шерстяным плащом. Лицо с заострившимися чертами показалось знакомым. Ратмир вспомнил, где он мог ее видеть, – больная жена запившего с горя кузнеца Хвата, за которой ухаживал серьезный Ероха.
– Уходи со льда! – закричал ей Ратмир. – Пропадешь!
И вдруг осекся, подумав, что, может быть, женщина как раз этого и хотела.
Когда она вышла на середину ледяной глади, послышался отчетливый хруст. Ратмир сбросил пояс с ножом, скинул обувь и бросился ей навстречу.
Он спешил, скользя по насту, не обращая внимания на угрожающий треск, и почти успел. Женщина с хрустом ушла под лед с головой, когда между ними оставалось расстояние прыжка.
Ратмир, не раздумывая, опустился на живот, подполз к образовавшейся полынье. Над всколыхнувшейся темной водой поднялись побелевшие от холода руки. Ратмир вцепился в мокрое запястье и сильно потянул на себя. Показалась голова женщина. Она судорожно ловила воздух синими губами.
– Ложись на лед! Помогай ногами! – Ратмир поймал вторую руку и тянул к себе.
Женщина тяжело дышала, глядя пустыми глазами.
– Отпусти, – просипела она.
– Нет, – Ратмир дернул ее на себя, и грузное тело выехало на скрипнувший, но уцелевший наст. – Ползи рядом. На ноги не вставай.
Она хрипло закашлялась. Женщина уже не слышала его, но ее тело принялось бороться за существование. Скрюченные пальцы намертво впивались в лед, оставляя в насте голубоватые ямки. Ноги из последних сил скребли поверхность, стремясь подальше от черной, тяжело волнующейся смерти в обрамлении ломаных ледяных краев.
Добравшись до берега, Ратмир набросил на спасенную свой плащ, заставил подняться и повел в пещеру, где днем и ночью горел подземный очаг.
Женщина шла за ним, словно во сне. У огня он заставил ее раздеться, насухо и до жжения протер кожу чистой рубахой. Уложил на теплые шкуры, укутал и подогрел на углях горячее питье.
Когда глаза гостьи прояснились, она подняла взгляд на спасителя и прохрипела:
– Ты зря спас меня.
– Почему? – мягко спросил Ратмир, присаживаясь рядом.
– Амвросий сказал, – женщина глухо закашлялась, – самоубийцы будут гореть в аду. И на погосте их не хоронят. А я подумала: тогда просто дождусь, когда лед на реке потоньше станет. Вроде как на остров пошла, да не дошла. Так же? – Она вдруг улыбнулась и робко посмотрела на Ратмира.
– Я не знаю, – честно ответил он и добавил: – Но знаю, что муж тебя очень любит.
– Не могу больше, – просипела она, – устала медленно умирать. Быть ему в тягость.
Из погасших серых глаз покатились слезы. Ратмир взял ее за руку.
– Я помогу тебе, – сказал он.
– Убьешь меня? – В глазах женщины блеснула надежда.
– Скорее наоборот, – ответил он.
«Тело человека вышло из земного праха, туда же и вернется. Люди-Змеи могут входить в него так же, как входят в камни».
Ратмир закрыл глаза, ощущая ток крови в тонких пальцах руки тяжело дышащей женщины. Он собрал в себе Силу в большой сияющий шар и бросил его взглядом в расширившиеся от страха зрачки женщины.
– Что… – успела сказать она и медленно сползла на шкуры.
Шар Силы вспыхнул, разливаясь по контуру ее тела, наливая золотистым светом сетку кровеносных сосудов, расцвечивая внутренние органы и превращая их в причудливые комки пульсирующего сияния.
Ратмир увидел непрозрачный сгусток, разросшийся в центре легких. Сгусток запустил щупальца в трудно шевелившуюся ткань органа, почти наполовину превратив ее в лоскут темноты.
Ратмир втянул в себя воздух, всасывая мрак, поселившийся в ее теле, и принимая в себя ее боль.
«Иди ко мне», – приказал он сгустку темноты. Черные щупальца вздрогнули и потянулись.
Больше не было подсвеченного контура и пульсирующих органов. Следующий пласт открывшейся реальности выглядел как зеленоватый сумрак бесконечного пространства, в котором застыли светящиеся коконы, связанные друг с другом тысячами нитей.
Нити-пуповины переливались сиянием, некоторые сгустки светились сильнее, другие почти погасли. Одним из гаснущих коконов, вокруг которого темнели остывшие обрывки лопнувших нитей, была Влада. Ратмир протянул к ней струны своей Силы, по ним побежали разноцветные вспышки, и в глубине сгустка показалось робкое золотистое мерцание.
Мрак, забравший ее свет, полностью перетек в Ратмира, почти перекрыв дыхание. Его земная оболочка захрипела, судорожно пытаясь глотнуть воздух, и, закатив глаза, рухнула рядом с неподвижной женщиной.
А там, между мирами, черный волк схватил клыками шипевшую от ярости бесформенную тварь и, резко мотнув головой, разорвав ее на лохмотья заклубившегося мрака.
«Кончено».
Ратмир открыл глаза. Сознание возвращалось медленно, предметы Срединного Мира людей нехотя обретали привычные черты. Он улыбнулся, встретившись взглядом с желтыми совиными глазами наставника.
– Я не знал, что делать, – сказал он.
«Но все сделал правильно», – ответил шаман Тайного Народа.
* * *
Влада поднялась на ноги быстро. На щеки вернулся румянец, тонкие, как ветки, руки, налились силой. Она боялась верить в свое выздоровление до последнего, а когда поверила, заволновалась, засверкала. И когда однажды Ратмир посмотрел ей в глаза при свете яркого дня, он увидел, что они, оказывается, поменяли цвет. Серый сменился васильковым – словно разошлись тучи, и на мир посмотрела ясная летняя синь.
Вырастить жизнь в человеке гораздо сложнее, чем оборвать, думал он, и эта нехитрая мысль цвела и пела в нем, будто своя, личная, долгожданная весна.
«Если идешь верным путем, над тобой в любую погоду будет светить солнце».
И еще он думал, что то, что считаешь своим проклятием, может оказаться великим даром. Просто нужно научиться им пользоваться.
Назад он отвез Владу на лодке, когда с реки сошел лед. От приглашения зайти в дом смущенно отказался. Но гости сами вскоре пожаловали на Каменный остров.
Шумный, радостный, трезвый Хват, явившийся вместе с похорошевшей синеглазой женой, принес ему мешок вяленого мяса и бочку медовухи и все норовил поцеловать «чудесные», как он кричал, руки Ратмира.
Весть о волшебном исцелении быстро облетела деревню. К Ратмиру потянулись безнадежные, сероглазые, утратившие надежду.
И он исцелял. Отказывался от богатых даров, но отказать в лечении не мог никому. К чудесному лекарю стали приезжать из других сел. Легких больных Ратмир отправлял обратно, но все равно сбивался с ног. А потом к нему пришел Ероха Это Самое и попросился в ученики. Ратмир посмотрел ему в глаза и кивнул: «Сдюжишь».
За Ерохой учиться владеть Силой пришли другие.
Деревня Проклятых перестала существовать. Теперь это была большая, отстроенная, высившаяся десятком гостевых домов Искорость.
