Глава 20. Каменная Баба

Черный дом Каменной Бабы хранил мрачную тишину. Не было в нем обычного деревенского гомона: не перекликались взрослые и дети, не кудахтали куры, не блеяли овцы. Лишь стрекотали кузнечики из травяных зарослей запущенного двора, где догнивал заброшенный колодец.

Ратмир поднялся по скрипнувшим ступеням покосившегося крыльца и постучал в тяжелую дверь. Не дождавшись ответа, осторожно толкнул. Вошел в пахнувшие сыростью сени.

– Можно, хозяйка? – негромко окликнул полумрак юноша, остановившись у порога в избу.

В ответ раздался хриплый кашель, после чего слабый, ломкий голос ответил:

– Пошел прочь.

Ратмир, пригнувшись, чтобы не удариться о низкую притолоку, открыл дверь и переступил порог.

– Глухой, что ли? – Негромкий голос доносился с лавки у бревенчатой стены, где, накрывшись до глаз сшитым из овечьих шкур одеялом, лежала женщина с длинными тронутыми сединой волосами.

Она приподнялась на остром локте, вглядываясь в гостя, вновь зашлась долгим кашлем и опустилась на лавку.

– А я уж думала, сам Чудесник пожаловал, чтобы меня вперед ногами вынести. Или ты от него?

– Нет, – сказал Ратмир.

Женщина прислушалась к его голосу и вздрогнула.

– Подойди, – приказала она вдруг потвердевшим голосом.

Ратмир приблизился. Он задержал дыхание, ожидая обычной в таких случаях вони от нечистот и немытого тела. Но от укутанной овчиной старухи пахло мятой, липовым цветом и еще чем-то легким, приветливым, родным.

– Твой голос… Его голос, – прошептала женщина.

Она закусила губу и снова привстала, оперлась худенькой спиной о стену. Отбросила с лица спутанные пряди, в лицо Ратмиру посмотрели теплые серые глаза. Такие юные, словно принадлежали не пожилой женщине, а веселой девчонке, случайно выпившей зелье взросления и оказавшейся в немощном теле по ошибке.

– Глаза разные, – зашептала она. – Один – небесный, яростный, Ратияров. Другой – морской, от северянки в наследство данный… Ах, родный волк мой не видел моих слез. Сколько могла, сил тебе дала тогда, чтобы победил… Волчицу-оборотня одолел, а волка в себе не сумел, оборотился, исчез. По лесам бродила, кликала, искала, с тоски чуть с ума не сошла, а потом сюда отправилась, к Каменным Змеям за утешением…

Дрожащая рука прикоснулась к лицу Ратмира. Пальцы дотронулись до щек, провели по губам, тронули лоб.

– Ты очень похож на него, молодой волк… И гложет тебя то же, и направляет, и мысли путает…

– Ты знала их? – тихо спросил Ратмир и добавил: – Расскажи…

– Присядь рядом, не бойся. Это меня местные Каменной Бабой прозвали. Раньше другое имя было. Велеслава, – белозубо улыбнулась женщина. – Твой отец был самым лучшим на свете. Я любила его. Как увидела в первый раз – так будто в небо и упала…

Рассказ Велеславы был долгим. Ратмир жадно слушал о жизни в Старом Ясене, о хозяине крепости, который приходился ему дедом. О больших сражениях и вольных походах, о лучших временах и днях заката, о нападении Скегги Кожаный Плащ, гибели старшего Ратмира и великой мести Ратияра – его отца.

Он слушал о знакомстве Ратияра Убийцы Пса со своей матерью. Сжимал кулаки, когда Велеслава говорила о бое между Ратияром и Хравном, чуть не расплакался, узнав о болезни Ингрид. Последнюю часть истории слушал с каменным лицом, лишь грохотало на весь мир сердце.

Велеслава давно закончила свой рассказ, а он все сидел на краю лавки, чуть ссутулившись и склонив голову, сцепив руки между коленями.

– Ратмир, – Велеслава ласково коснулась его щеки сухой ладонью.

Парень с шумом втянул воздух носом, из последних сил сдерживая слезы.

– Поплачь, – сказала женщина, осторожно прижимая его лицо к мягкой груди.

Ратмир Железный Ярл, сын Ратияра Убийцы Пса, ткнулся в нее носом и глухо плакал навзрыд, сотрясаясь широченными плечами. Велеслава тихо улыбалась, шептала что-то, приговаривала, гладила по волосам, словно мать, встретившая любимого сына, вернувшегося издалека.

Первым делом Ратмир натаскал из колодца воды в бочку, вынес горшки с нечистотами, помыл посуду с засохшими остатками еды. На все это у старой Велеславы уже не хватало сил, остатки которых она поддерживала зельями. В избе было тепло, но она все время зябла. Ратмир нарубил дров и завалил клеть хворостом.

Он развел огонь в маленькой печке, постелил рядом шкуры. Велеслава устроилась на них, вытянув к огню сухие ноги в серых вязаных носках.

– Соседи твои могли и присмотреть, – буркнул Ратмир, ставя рядом с огнем горшок с пшеном.

– Многие и рады бы, но посадник не дает. Иначе, сказал, от церкви отлучит. А им грехи за общение с бесами замаливать надо. Иначе после смерти будут как то пшено, – Велеслава кивнула на забулькавшую в горшке воду. – Меня Чудесник хотел сперва выгнать, да люди все же вступились. Сказали, все равно уже мой срок на земле вышел.

Светлые глаза полыхнули недобрым темным огнем.

– А я полжизни отдала, чтобы у Камней Силы учиться. Тайный Народ не гневать! На Каменный остров люди за помощью со всех концов света прибывали! И многие уходили исцеленные! Бесплодные бабы рожали! Кликуши успокаивались! Детки хворые лечились! И что потом?! Приходит этот, с крестом, говорит красиво о новом боге, да только не слушает его никто. Люди у священных камней силы и добра привыкли просить, зачем им церкви и посты! И тут вдруг – как по маслу! Поп безумицу излечил, Чудесником прозвался, а Вулов камень народ стращать и калечить начал… а поп этим и воспользовался. Поднял народ против Каменного острова, это, говорит, бесы вас искушали, что там живут. Старые боги ваши – нечисть, а те, кто говорит с ними, – предатели человечьего рода. Вот и всполошился люд, побил священные камни, прогнал меня и учеников с острова, а сам теперь – правая рука князя…

Она набрала воздуху в легкие, но задохнулась и глухо закашлялась.

– Расскажи теперь ты о своих тревогах… – Узкая ладонь коснулась могучего плеча.

– Я ищу камень, – тихо сказал Ратмир, – отца всех камней… Алатырь. Говорят, он мое проклятие снять должен.

Велеслава молчала, слушала, только узловатые пальцы тискали платок.

– Война со всех сторон, а я не воин, а пес знает что… – подытожил рассказ о проклятии Ратмир, – не могу так больше. Помоги…

– Я слышала про Камень-Алатырь, – сказала Велеслава, – многие слышали. Но вот что это такое – не знаю. Есть ли он на Каменном острове? Не знаю. Двери в камнях, которые ходы к Тайному Народу открывали, сломаны. Каменных Змей посадник разогнал.

Ратмир опустил голову.

– Но я постараюсь тебе помочь. Нужно на остров плыть. Незаметно.

– Зачем, если там ничего не осталось?

Велеслава прижала палец к его губам:

– Молчи. Возвращайся так, чтобы не видели, откуда ты идешь. Следующей ночью приходи. Сам все увидишь. Заберешься сразу в хлев. Там лодка спрятана.

Как только в густеющих сумерках прорезался молодой месяц, Ратмир, крадучись, перешел по деревянным мосткам к дому Каменной Бабы.

Старую лодку и весла он нашел без труда. Осторожно выволок к безлюдному берегу. Положил в прибрежный ил весла, воткнул удачно подвернувшееся поленце в землю и привязал на всякий случай к нему суденышко за остатки веревки якоря.

Велеслава ждала его. Переступив порог, Ратмир с трудом узнал в ней вчерашнюю немощную больную. Ночная женщина прямо сидела на лавке, развернув плечи, покрытые беленым шерстяным плащом с серебряной фибулой в виде закрученной раковины. Рукава белой рубахи покрывала вязь из серебряной нити, а на вороте мерцали неровные горошины речного жемчуга.

– Помоги мне встать, – просьба преобразившейся Велеславы прозвучала твердо и властно, как приказ.

«Неудивительно, что ее слушали камни».

– Тебя не узнать, – улыбнулся Ратмир, подставляя плечо.

– Месяц растет – надежду дает, – ответила Велеслава, тяжело опираясь на юношу.

Она с трудом волочила почти отнявшиеся ноги. Как вышли на берег, попросила остановиться, обернулась и долго смотрела на оставленный дом. Вздохнула, повернула голову к Ратмиру:

– Пошли.

И тот понял, что Велеслава попрощалась с домом навсегда.

Древние уключины пришлось смазать льняным маслом, которое притащил любивший рассчитывать все наперед Ратмир. Женщина одобрительно кивнула, с трудом заползла в лодку и, поеживаясь от речной сырости, примостилась на носу. Юноша взялся за весла и сильными движениями направил лодку вперед.

Велеслава то и дело с беспокойством поглядывала на плывущий рядом берег.

– Накройся моим плащом, – шепнул Ратмир.

На счастье, их речной путь лежал по течению, лодка резво шла почти без помощи весел. Над пустынным берегом, в который будто бы вросли приземистые избы, распластались темно-синие гиганты-облака.

Сонно брехали собаки, им в ответ из леса отвечали тоскливым воем лунные волки. Изредка суденышко останавливалось, мягко наталкиваясь на островки тины, и тогда Ратмир осторожно раздвигал бурые лохмы руками и лодка вновь устремлялась вперед.

Вскоре рукав реки стал шириться – они вышли к месту, где узкая поселковая Уклейка впадала в Волхов. Ратмир налег на весла, всматриваясь вдаль, где на горизонте чернела заросшая остроконечной грядой леса полоса Проклятого острова. Женщина дремала, пригревшись в тепле под плащом, и никто из них не заметил укрывшуюся у мостков поселковой пристани фигуру.

Дождавшись, когда лодка скроется из виду, из скрывавшей его тени вышел человек и заспешил по вырезанным на береговом склоне земляным ступенькам в деревню.

Вход в пещеру оказался просторным даже для Ратмира. Но он все же помедлил, перед тем как ступить в зияющий особенно плотным подземным мраком проем, где уже скрылась Велеслава.

Она глухо позвала его. В этот момент темнота взорвалась писком и трепетанием десятков маленьких кожистых крыл. Ратмир отпрянул, и воздух у лица всколыхнула стайка потревоженных летучих мышей, ставших бесшумными тенями на тускло освещенном луной небе.

Парень сжал зубы и заставил себя шагнуть в проем. И снова застыл, не веря своим глазам.

Прямо перед входом в пещеру лежало подземное озеро. Темная вода поблескивала в круглой каменной чаше, доставая почти до самых ее краев. По его бокам отходили сводчатые тоннели, скрываясь в темноте. Женщина в белом зажигала маленькие свечи в вырубленных в стенах нишах над самой водой.

Каждый язычок пламени отражался в водной глади, и вскоре озеро под красноватыми от огоньков каменными сводами сияло, словно звездное небо. Багрово искрились длинные узкие шипы, похожие на сосульки, тянувшиеся сверху прямо с влажных камней.

Вокруг царила торжественная тишина, которую лишь подчеркивал едва слышный звук капающей воды.

«Наверное, в таких залах когда-то молча пировали богатые гномы. Им прислуживали летучие мыши и саламандры, а стены сверкали от разноцветья драгоценных камней…» Ратмир вздрогнул, почувствовав на плече руку.

– Видишь тоннель, который ведет направо? Там жили Каменные Змеи. Здесь – место бесед с Тайным Народом. Люди священника не посмели войти сюда, чтобы осквернить это место.

– А куда ведет левый тоннель? – прошептал Ратмир.

– В Лабиринт, – помолчав, ответила Велеслава. – Тебе туда нельзя. Не вернешься.

– Куда он ведет? – Ратмир не мог оторвать глаз от сгустка черноты под неясными сводами.

– Сейчас он ведет прямо в смерть, – старуха взяла его за руку, – а нам с тобой пока в другую сторону.

Вырубленные в камне камеры, где жили люди из Каменных Змей, были так же прохладны, как и каменный зал с озером, но оказались по-своему уютны. В мягком песчанике были сделаны полки под глиняную посуду, вырезано что-то вроде застеленных овчиной лежаков и даже проведен дренаж для отхожих мест.

Своды подпирали круглые, вырубленные колонны. Слои разноцветных пород на тесаных стенах украшали их прямыми узорами, а мягкий свет десятков свечей, зажженных Велеславой, придавал комнатам обжитой вид.

И все же Ратмир никак не мог отделаться от ощущения, что он проснулся посреди собственного сна. Слишком нереальна была здешняя мертвая тишина. Иначе тянулось под землей время – Ратмиру казалось, что они устраивали очаг и раскладывали пожитки до самого утра. Но, когда Велеслава вывела его из пещеры наружу, на земле по-прежнему царила ночь.

– Плыви назад, – сказала Велеслава, – а мне подготовиться нужно.

– К чему?

– Когда Грозовая Луна взойдет. Полнолуние. Тогда все и произойдет.

– Что произойдет? – Ратмир с надеждой смотрел на непроницаемое, строгое лицо. Сейчас, в зеленоватом блеске ночного неба, оно казалось и впрямь сделанным из подземного камня.

– Придешь сюда ночью, когда луна вырастет. Днем перед этим большая гроза случится, к вечеру пройдет. В сумерки возьмешь лодку и отправишься ко мне.

– А что…

– Не спрашивай больше, – перебила Велеслава. – К деревне поплывешь другим путем, окольным. Пристанешь к берегу вон за тем краем, где лес начинается. Там же и лодку спрячешь. Травой закидай, чтоб не нашел никто, и привяжи как следует. Мало ли река разольется. Иди.

Она порывисто обняла его, провела твердой ладонью по волосам. Легонько оттолкнула:

– Иди…

Ратмир побрел сквозь заросли орешника к оставленной на берегу лодке. Велеслава долго смотрела ему вслед.