23
Прощание

Он ходил по перрону в сопровождении Чекина, щурился от электрических огней, но вид у Комиссарова был страшно обиженный. С неохотой делился он с Ярославом:

– Ноль, представляете? Если эта… Сати и имела связь с Инной, то представилась ей чужим именем. Сати ни разу не звонила ей, ни разу! Знаете, я проанализировал данные… скрупулезно! Думаю, это она. Но… но…

– Доказательств нет, – вздохнул Ярослав. – Знаю.

О боже, как следователь скривился, даже кивнуть в знак согласия с Ярославом не мог, настолько ему причиняла боль мысль, что он в проигрыше. Правда, через паузу Комиссаров встрепенулся, остановился перед Чекиным и уверенно сказал, подняв указательный палец:

– Все равно найду улики. М-да… Отдыхать теперь буду ездить на Урал. М-да… Как думаете, она придет проводить сестру?

– Думаю, нет.

– А вдруг?

Чекин пожал плечами и огляделся. Как найдешь Сати, умеющую мимикрировать среди толпы? А народу много. И куда все едут?

Подали состав. Элла, Артем и Богдан Петрович внесли вещи в купе, затем вышли на перрон, и вовремя – пришла Надежда Алексеевна.

– Мама? – Артем обнял ее.

– Мальчик, ты возмужал… Такой взрослый…

– Просто ты давно меня не видела, я всегда был таким. Ма, это…

– Знаю, знаю…

Она дежурно обняла Эллу. Сейчас у нее нет сил радоваться, может быть, они когда-то появятся. Конечно, ребята слишком молоды, чтобы строить совместную жизнь, но пока Надежда Алексеевна принимает то, что ей предлагают, не внося коррективы. Да и нужно ли свои представления навязывать? Теперь она во всем сомневалась.

– Не вижу Марьяны, – проворчал Богдан Петрович.

– А она в городе? – осведомилась Надежда Алексеевна.

– Я же привез ее, чтобы с братом увиделась перед отъездом. Ну и вредная же она! Вы разве не встретились дома?

– Нет. Я сегодня целый день гуляю, просто гуляю по городу. Не хочу, знаешь ли, видеться… с Болотовым.

– Артемка!

А вот и Марьяна. Вся в пышных волосах, в стильных шмотках, на шпильках, улыбается во весь рот, сверкая ровными и белыми зубами. Кажется, ни на йоту не изменилась, а история ударила по всем, она всех в той или иной мере переделала, а то и надломила. Марьяна обняла брата, чмокнула Эллу, а с мамой не стала ни обниматься, ни, само собой, целоваться.

Проводница попросила пассажиров зайти в вагон, поезд отправляется. Артем и Элла махали долго, пока поезд набирал скорость, и когда их не стало видно, а последний вагон, удаляясь, превратился в точку, Надежда Алексеевна все равно не уходила с перрона.

– Нюша, – толкнул ее Богдаша. – Идем. Там вон Болотов прячется…

– Ха! – хохотнула она, идя к зданию вокзала. – А, вижу, вижу. Богдаша, подожди, хочу все же с ним поговорить.

Болотов стоял около колонны, выглядел несчастным, наподобие бездомного пса, но жена не пожалела его. Едва подошла, сразу к делу приступила:

– Я забираю загородный дом, квартиру оставляю тебе, делить ее не буду, живи. И твой бизнес не стану делить, как и деньги. Надеюсь, ты оценил, что я выбрала худший для себя вариант. За этот дорогой подарок у меня единственная к тебе просьба: никогда больше не напоминать о себе. Договорились?

Что он мог сказать в ответ? Его вчера чуть удар не хватил, когда два амбала вытащили из постели и вышвырнули на улицу в одних трусах, кинув одежду ему в лицо. Автомобиль уже стоял припаркованным рядом с домом Сати, а оставил машину Валерий Витальевич во дворе. Он ничего не понимал, находился в трансе, мимо шли люди, было противно и стыдно. Оделся он в салоне и ждал Сати, должна же она объяснить, в чем дело? Но объяснил Богдаша на вокзале, когда Нюша отошла от бывшего мужа:

– Валера, ты хоть знаешь, что Сати дочь Нади?

– Дочь?!! – Болотов едва не упал, ему в буквальном смысле понадобилась опора, он оперся о колонну. – Как это? Сати…

– Надя видела отношение твоих родителей к себе – нищей и безродной, потому не хотела с тобой встречаться. Но когда твоя теща узнала, какой ты завидный жених, потеряла покой и сон, каждый день долбила Надю. В конце концов она уговорила ее отвезти девочку в детдом на время и выйти за тебя замуж, ведь одной трудно, а тут сразу все на блюде. А как бы отнеслись твои родители к тому, что у двадцатилетней девушки есть дочь четырех лет? А позже твоя теща советовала Наде удочерить свою же дочь, мол, сироту ты и твои родители легче примут.

– Ммм… – застонал Болотов.

– Валера, концерт не устраивай, ладно? У Нади ничего не получилось, как ты догадываешься, идею взять сироту вы все отвергли. А вот у Сати много чего осуществилось из ее планов. Я все сказал, пока.

– Стой… Стой… – побежал за ним Болотов, так как Богдаша зашагал быстро и широко. – Богдан, я хотел…

– Ой, не надо. Ничего не говори. Попробуй вымолить прощение у Нади, все же тридцать лет у вас, на носу старость. А я не хочу слушать. Ты был плохим другом, а в этой истории стал еще и подлым. Знаешь, я не виню Надю, она была девчонкой, боролась с трудностями, хотела сделать как лучше, ее подвела молодость и глупость, подвела слабость, а ты… Сам решай, кто ты есть.

Богдан ускорил шаг к парковке. Они переговорили с Надей, сели в свои машины и разъехались в разные стороны. Понурый Валерий Витальевич шел к своему авто, думая, что Богдаша не прав, если он друг, то обязан руку помощи протянуть, но не протянул. А ему сейчас нужна помощь…

– Папа! – раздался требовательный голос.

Он оглянулся… Марьяша бежала к нему, его дочь.

– Папа, подожди! Ты домой?

– А куда ж еще, – сказал он.

– Меня захвати.

Слава богу, хоть Марьяша не отказалась от отца, а то ведь Костя слышать о папе не хочет. Болотов крутил руль, а сам не мог понять, в чем он виноват. Ну сбой произошел, ну помешался на любви, так ведь это у многих случается – и ничего, проходит. Обязательно нужно аутодафе устраивать?

Артем и Элла устроились в купе, к ним никто не подсел, возможно, на одной из станций придут пассажиры, а пока… Пока они целовались, чувствуя себя совершенно свободными, у них началась новая жизнь – самостоятельная, в нее они вступали уверенно… Открылась дверь.

– Сати! – воскликнула Элла и кинулась на шею сестре.

Но Артем нахмурился. Ему дядя Богдан скупо, без подробностей, поведал, кто есть Сати, чтобы в будущем не случилось недоразумений. А то ведь со стороны весть придет, что будут дети думать? Тем временем Сати усадила Эллу на противоположную полку, рассматривала ее, ища перемены.

– Могла бы позвонить и попрощаться со мной, – упрекнула она Эллу.

– Прости, я боялась, ты сердишься на меня.

– Не сержусь, что ты. Вот, возьми…

Сати протянула папку, Элла не сразу взяла:

– Что это?

– Наш дом. То есть он теперь твой. Это мой подарок, чтобы не говорили твои новые родственники, будто ты пришла в их семью голой и босой. Ты вправе распоряжаться им по своему усмотрению. Ну вот и все, дорогая. Я рада, что ты счастлива, это видно.

– А ты? Ты будешь здесь? – спросила Элла. – Я позвоню…

– Нет, я уезжаю. Далеко. Пока мне не нужно звонить. Придет время, я найду тебя. Не бойся, со мной будет все отлично. Ой, станция… Мне пора. Да! Купе полностью ваше до самого конца. До свидания, Артем.

– Угу, – буркнул он. – До свидания.

Элла пошла провожать сестру. На перроне ее встретили два крупных парня, это охранники, они все время были в доме, только их не все видели. Поезд тронулся. Сати оглянулась и с улыбкой помахала Элле. Девушка вернулась в купе, ее глаза были на мокром месте, Артем заметил упадок настроения у нее и притянул юную жену к себе:

– Ну Эля… Не хнычь.

– Мне почему-то жалко Сати. Не знаю, почему.

– А меня не жалко? Я сейчас тоже буду рыдать и плакать, если ты не накормишь мужа, то есть меня. Мне идти за чаем?

Она подняла голову и улыбнулась сквозь слезы.

Прошло две недели, и Марьяна затосковала. Что-то скучновато стало, дом пустой, папа мрачный, друзья… а ничего! Где-то в ней, внутри, что-то треснуло, не так, как раньше, воспринималось окружение после пережитых катаклизмов. Валерий Витальевич вдруг сделал подозрительный подарок – купил дочери машину, не шибко дорогую, однако автомат. Права-то у нее давно, а на машину денег не заработала, иногда на папиных автомобилях каталась, но внезапная щедрость почему-то не обрадовала. Главный подарок ждал, когда купила в аптеке тест. И ужаснулась! Теперь следовало принимать решение быстро, она позвонила Прохору. И только тот ответил, Марьяна разразилась бранью:

– У тебя совесть есть? Хоть чуть-чуть? Не звонишь столько дней, эгоист! Соблазнил девушку и бросил.

– Опять ты путаешь. Это девушка делала все, чтобы соблазнить меня, а потом уехала. Так кто кого бросил?

– Ты все время споришь со мной. А у меня тут такое!..

Марьяна заревела. Потому что чувствоавала себя самой несчастной в мире! Естественно, рев вызвал реакцию у Прохора, он испугался:

– Марьяна, что случилось?.. Да говори же!

– У меня задержка!

– А… Бывает. Пройдет.

– Когда? – огрызнулась она. Этот дуб должен был сказать другие слова! – Через семь с половиной месяцев? Я три теста купила… все положи-и-те-ельны-е… Что мне теперь прикажешь делать?

Ну так и знала: молчит. Конечно, история с его сестрой не настраивает на позитивные для Марьяны шаги. Ей не следовало звонить, проблему нужно решать самой, и она будет решать, но через минуту услышала:

– Ты же все равно не переедешь ко мне жить.

– Да? А ты предлагал? Нет, скажи, ты предлагал хоть раз?

– Хорошо, предлагаю. Переезжай ко мне. Я в городе жить не буду.

– А вот перееду! Назло тебе. Что будешь делать, м?

– Я скучаю.

Она всхлипнула пару раз, вытерла слезы и, уже улыбаясь, так как мир приобрел более яркие краски, призналась:

– Я тоже скучаю.

– Тогда еду за тобой…

– Не надо, сама приеду. Папа подлизывается, купил машину.

– Оставь машину ему.

– Еще чего! Две машины лучше, чем одна. И потом, мне же ездить на работу придется, заморишься меня возить. Так я собираюсь?

– Я все равно приеду и буду ждать во дворе.

Боже, какое облегчение испытала Марьяна, бросив на кровать трубку! И поняла выражение: камень с души упал. Упал? Нет, свалился! Она заметалась по своей комнате, запихивая в чемоданы и сумки одежду. Бегала в прихожую, искала по шкафам всяческие мелочи. Отец был дома, последнее время он часто бывает дома, вышел из гостиной, некоторое время понаблюдал за пулей, носившейся по квартире.

– Марьяна, куда собираешься?

– Я, папа, переезжаю в дом мужа, как ты когда-то хотел. Пока гражданского, но мы обязательно распишемся. В ближайшее время.

– И кто у нас муж? Почему не знакомишь?

– Это Прохор, брат Инны. Он не хочет с тобой видеться. Извини.

Ничего себе новость! Болотов заходил по прихожей, разводя руками. Он терял и дочь? Потери какие-то странные, перевешивают вину, если она есть. Во всяком случае, Валерий Витальевич до сих пор не чувствовал вины, но вокруг все упорно ее навешивают на него.

– Вот как! – наконец прорвало отца. – А тебе не кажется это не совсем нормальным – ты выходишь замуж за брата моей… женщины, которую убили? Как мы будем в дальнейшем сосуществовать? Ты бы хоть немного подумала! У тебя столько поклонников.

– Я думала! – парировала Марьяна. – На этот раз думала много. Дома безрадостно, неуютно, из него мы все высыпались, потому что у нас не было чего-то главного. Мне уже много лет, я хочу свой дом и хочу сделать его другим. И кого ты имеешь в виду, говоря о поклонниках? Кирилла? Так он, папа, хотел меня обмануть, заработать на мне, а потом еще и жениться. Он учил, как тебя обокрасть. Это нормально, по-твоему? И такие, как Кирюша, практически все в нашем круге. Мне они не нужны.

– Просто хорошие парни из нашего круга тебя воспринимают точно так же, как ты только что говорила о них.

– Ну и пусть. Прохору твои деньги не нужны, нужна я. И потом, папа, мой Прохор не какой-то там… по образованию инженер, много знает. С чего ты решил, что у него другой круг?

– Он же ненавидит нас!

– А меня любит. Я знаю это, чувствую, ощущаю, когда он прикасается ко мне. У меня теперь есть свой дом, двухэтажный, кстати. Огромная территория, из которой я сделаю роскошный сад. Есть куры, утки, индюки, петухи-великаны. И будет мужчина, а не симбиоз гадюки с гиеной и коршуном.

– Ты что же, в деревне собираешься жить?! С ума сошла!

– Не все так печально, папа, до города полчаса езды. Ты подарил мне машину, за что большое тебе спасибо. Буду работать у тебя, руководить и осваивать профессию. Я тоже хочу зарабатывать. Папа, я просто счастлива, не стой у меня на дороге, ладно?

Попробуй встань на дороге, Марьяша сметет. Болотов закивал, соглашаясь с ней, ведь он тоже сметал с дороги всех, кто ему мешал, а она – его отражение. К тому же, может быть, дочь сделала правильный выбор.

Прохор позвонил, он приехал на такси, потому так быстро. Марьяна схватила первые две сумки, спустилась вниз, вернулась за чемоданами. Валерий Витальевич видел в окно, как Прохор укладывал в багажник новой машины Марьяны сумки и чемоданы. Потом они сели и уехали. А он смотрел им вслед, даже когда они повернули за угол, смотрел…

Богдаша приезжал изредка проведать Нюшу и ее мать, Вере Ефимовне он оказывал и медицинскую помощь – давал советы, следил за ее здоровьем, а оно заметно улучшалось. Удивительно, до чего живучая старушка.

– Нюша, твоя мама поправляется стремительно, – порадовал он Надежду Алексеевну, которая, кстати сказать, очень изменилась: стала унылой.

– Хочешь сказать, скоро она будет воровать выпивку?

– Не думаю. И говорить она вряд ли научится, хотя все понимает, ты можешь с ней общаться, это пойдет на пользу. Кстати, ходить она будет.

– И на том спасибо.

– Да, чуть не забыл, держи… А я поехал. Работа…

Он положил на стол куклу, старую тряпичную куклу без носика. Надежда Алексеевна взяла ее, повертела и поднялась к матери. Она присела на стул, поправила подушки и одеяло, но мать занервничала, что-то промычала. Ах, вот в чем дело! Кукла. Она смотрела на куклу в руке дочери, ее растревожила игрушка.

– Мама, успокойся, я виделась с ней. Ничего Лиза нам не сделает. Странно, я не помню этой куклы… Ты ее шила?

Вера Ефимовна что-то промычала, мотнула головой, дочь улыбнулась, ведь она видела нормальные реакции и понимала мать.

– Значит, не ты. Соседка? Тетя Наташа? Как я сразу не догадалась, она же много шила игрушек своим детям… и моей Лизе сшила, а я… просто не видела, потому что редко бывала дома, я училась и работала.

Она задумалась. Надежда Алексеевна вспоминала самые яркие моменты в жизни, теперь она так делает, когда накатывает грусть и рвется сердце на части. Но, может быть, пройдет время и все изменится?