22
Мата Хари номер два
– О боже, – глядя на часики, сказала Сати. – Мы засиделись. Звонит ваш муж, Надежда Алексеевна. Ответить?
– Как хочешь.
– Не буду.
Сати улыбнулась ей. Как мило – «не буду отвечать вашему мужу»! У нее здорово получалось в скользких ситуациях, когда другие люди теряются и смущаются, выглядеть комильфо. Надежде Алексеевне, например, стало неловко при упоминании о муже-идиоте, а Сати плевать, она свободна от условностей. Однако пора было дослушать до конца и главное – выяснить (если скажет), каких бед еще ждать от нее. Не зря же Сати осчастливила Надежду Алексеевну развернутым рассказом о себе.
– Он менял мужчин, – без просьб продолжила Сати. – Чтобы я спокойно относилась к разным партнерам.
– То есть он продавал тебя? – ужаснулась Надежда Алексеевна.
– Нет, он покупал их для меня.
– И зачем же Халилов потратил столько времени, средств, обучая тебя стольким премудростям? – спросила Надежда Алексеевна.
– Мечтал уничтожить двух подонков. С моей помощью. И на это дедушка положил больше двадцати лет.
– Больше двадцати лет?! Ничего себе! Хм, да… нормальным его не назовешь. Он же был богат… Почему не нанял киллеров? Они успешно осуществили бы его мечту.
– У каждого человека свои критерии, отсюда и своеобразные поступки. Однажды он велел мне собираться…
К тому времени ей исполнилось почти двадцать четыре года. Был перелет на Урал, потом поселились в особняке, привыкали к новому месту. И, конечно, настал день, когда Халилов вызвал Сати после ужина. В гостиной накрыли маленький столик, на нем стояло вино (пить уметь тоже ее учили), фрукты и кое-какие закуски. Старик Халилов налил Сати и себе, они выпили по глотку вина.
– Вот ты и взрослая, – сказал он. – Ответь, я тебя обижал?
– Нет, что вы.
Если не считать каждодневных изматывающих тренировок, отсутствия человеческого тепла, жестких правил, изоляции и прочих мелочей, делающих жизнь разнообразной и интересной, то о каких обидах может идти речь? Спасибо, с Эллой не разлучал. А девочка выросла, правда, была странноватой: то пугалась, то замыкалась, то впадала в истерику без причин. Позвали врача, он поставил диагноз: аутизм в легкой форме, но проблем и с легкой формой полно, хотя среди подобных людей и гениев полно.
– Настало время тебе отдать долг. Я болен, скоро умру. Все, что ты видишь и что есть у меня, станет твоим. Согласись, это царский гонорар за услугу, которую ты мне окажешь.
– Я готова сделать все, что вы скажете, без гонорара.
Она не кривила душой и согласилась бы выполнить любое его задание – Халилов воспитал ее преданной рабыней. Но где-то внутри Сати рассчитывала, что в один прекрасный день, выполнив свою миссию, получит возможность идти на все четыре стороны. И она, захватив Эллу с парой чемоданов, уйдет далеко-далеко пешком. Наивная.
– Иметь деньги и крышу над головой лучше, чем ничего не иметь, – сказал Халилов. – Ты не знаешь, что такое нищета и работа с утра до ночи за кусок хлеба. Кроме тебя, мне некому оставлять имущество, но я хочу до того, как умру, получить свою радость. Очень давно я занялся бизнесом, и успешно, как ты понимаешь. Рынок в те времена был дефицитным, его следовало заполнять абсолютно всем, в чем нуждается человек, и даже сверх того. Я отлично справлялся с поставленной задачей, у меня появились и собственные производства, мне везло. Потом предложил трем друзьям, соседским пацанам, помогать мне. Они младше меня, но были полны желания работать и энтузиазма, а любому бизнесмену нужны верные люди, кому спокойно можно доверить деньги, жену, дом, жизнь и детей. Ребята проявили себя с лучших сторон, дела шли в гору, но все закончилось одним махом. Я не держал личную охрану, считал это позерством, да и врагов у меня не имелось, жил спокойно. Однажды с семьей выехал на природу, по дороге я выскочил в магазин и… моя машина взорвалась. Жена, сын и дочь погибли, погибли и три случайных человека, которые оказались вблизи взрыва. А я остался жив. Мне предъявили дикое, не выдерживающее критики обвинение – убийство по неосторожности. Выходило, я виноват, плохо содержал джип, в результате вытек бензин, а свидетель видел, как я бросил окурок и попал в бензин… В общем, бред. Явно была взорвана бомба, которую прикрепили к автомобилю. Но из-за этого бреда я провел в колонии четыре года. Бежал… Да, иногда из колоний бегут, но это длинная история, тебе она не нужна. Пока я сидел, все созданное мной испарилось, то есть мне уже ничего не принадлежало. Я должен был сдаться?
– Нет, – сказала Сати. – Тогда это были бы не вы.
– Правильно. И тот, кто смог подняться один раз, поднимется и второй даже в некомфортных условиях. А у меня к тому же были заначки. В свое время я, как все тогдашние бизнесмены, укрывался от налогов, накопил приличную сумму, которую не держал в тайнике. Меня когда-то один умный человек научил: храни такую же сумму, какая лежит на счетах, дома – под полом, закопанными в саду. В жизни все может случиться, сегодня ты бог, а завтра – убог. И ты помни об этом.
– Запомнила, – сказала Сати.
– Я сделал пластическую операцию, изменив немного внешность, поднял производство и много лет искал того, кто убил мою семью. Итак, Сати, три моих верных помощника, три друга… взорвали мой автомобиль и сделали меня козлом отпущения. Пулю пустить им в лоб – дело простейшее… Нет, они должны знать, видеть, кто к ним пришел выдать дивиденды. Один уже покоится, он спился и умер. Тебе предстоит ловить на себя остальных двух.
– Когда начинать?
– Завтра.
Утром она села в машину и поехала устраиваться на работу к Маковцу, в юности ему дали кличку Мак, всего-то сократив фамилию. Казалось бы, какого черта ехать на шикарной машине, одетой, как звезда, чтобы устроиться секретаршей? Не без помощи дедушки Замана освободилось место, освободилось легко – он просто-напросто предложил ей новую работу и столько, что она не нашла в себе моральных сил отказаться. Женщина была еще и полезным приобретением – она знала много секретов патрона, особенности нрава, слабости. Сати ехала по городу, а в ушах звучали наставления Халилова перед отъездом из особняка:
– К Сорокину пока не прорваться. Учти, Маковец прост, как лапоть, за последние годы охамел, будет противно, но…
– Я справлюсь, – пообещала Сати.
– Соблазняй его, не соблазняя. Нет ничего пошлее связи босса и доступной секретутки, которую иногда можно поиметь. В этом случае женщина теряет свою ценность, поэтому делай так, чтобы он добивался тебя, веди себя достойно и без напыщенности. Будь искренней, честной, делай вид, что тебе интересно его слушать, помогай в делах, а сложности мы ему устроим. Тебе предстоит так обоих окрутить, чтобы они потеряли голову и полностью доверяли тебе. Вторая задача – Мака и Сороку желательно рассорить.
– А конечная цель? – осведомилась она.
– Хочу вернуть все, что они у меня забрали, хочу кинуть их на тот уровень, где они находились до меня, а потом… Мне нужны их жизни. Ключи от твоей квартиры лежат в бардачке. Об Элле не беспокойся, с ней будет все хорошо. Ну, милая, с богом. Или с чертом.
Резюме было отправлено заранее, а приглашение на собеседование получено накануне. Пришлось прождать в приемной целых сорок минут, и когда она вошла, у сорокашестилетнего Маковца челюсть отвисла. Еще бы. Он глазами указал на стул и читал резюме, шевеля губами, а Сати изучала его. Рожа у Маковца советского прапорщика, муштрующего стройбат, об этом Халилов предупреждал и, видит бог, поскромничал в оценке.
– С таким резюме устраиваются в помощники к президенту, – заметил он, шмыгая носом. – Че, правда, два языка знаешь?
– Английский и французский. Сейчас учу итальянский.
– А зачем столько? – наивно изумился Маковец.
– Я много путешествовала… С папой. Он не хотел учить, а мне языки даются легко, с языками удобно находиться в других странах.
– А кто у нас папа?
– Сейчас никто. Папа умер от инфаркта. А был бизнесменом. Он оставил много долгов, мне пришлось распродать все… Было стыдно… В общем, я уехала, здесь купила небольшую квартиру, машина у меня старая. Мне сейчас трудно… нужны деньги…
– Так, – почесывал он гладковыбритый подбородок. – Образование высшее, компьютер ты знаешь… но не работала.
– Не думаю, что мне будет сложно освоить профессию секретаря.
– А как насчет интима?
Его морда расплылась в сальной улыбке, морда ждала согласия, ведь у красивой девочки положение безвыходное. А девочка опустила длиннющие ресницы, явно смутилась, поднялась с места и:
– Извините… Я… наверное… не туда пришла… Извините, что отняла у вас время.
Она двинулась к выходу, уже думая, как ей дальше таранить этого поросенка, но он вдруг сказал:
– О моем решении тебе сообщат завтра.
Сати обернулась, улыбнулась ему самой искренней улыбкой и тихо, с проникновенным оттенком проговорила:
– Спасибо.
Через день она вышла на работу, взяли ее с испытательным сроком. В течение месяца Сати рвала жилы, оставаясь на сверхурочные без оплаты и разбираясь в бумагах. Она быстро стала незаменимой, у нее всегда были готовы документы, она помнила все его встречи и обещания, выслушивала жалобы на «всяких козлов двуногих», поила чаем с успокаивающим эффектом. Сати восхищались все, кто приходил в кабинет Маковца. А она скрупулезно отправляла копии документов Халилову (пригодились знания бухгалтерского дела), отчитывалась о каждом прошедшем дне. Но когда Сати и после подписания договора на год стала оставаться после работы, босс, однажды выйдя из кабинета, обалдел:
– Ты торчала здесь, когда был испытательный срок, а сейчас чего?
Сати, не отвлекаясь от печатанья, ответила:
– Работы много. А что дома делать-то? Телевизор смотреть? Ой, пока вы здесь, Дмитрий Янович, взгляните… (Он подошел, стал сзади, уставившись в монитор и вдыхая аромат, прозрачным облаком окутавший девушку.) Этот документ я должна отправить в «Ментон»… Может, перевести его на французский?
– Не стоит. Там принимают на русском, фирмой управляет наш человек… то есть из России… Короче, так: заканчивай. Поехали, накормлю тебя.
Она повернулась в кресле, изобразив неподдельное изумление, на самом деле решала задачку. Если эта скотина полезет прямо в приемной, дать ей по красной роже или, как в лучших традициях офисного быта, беспомощно отдаться на столе? Рановато в любовь играть, он еще не созрел, не показал свой «богатый внутренний мир», не доказал, что достоин счастья лобызать ее по первому требованию, да и не ухаживал толком за ней.
– А это входит в мои обязанности – сопровождать вас на ужин? – спросила Сати, разыграв растерянность, мол, не помню такого пункта.
– Не входит, – нахмурился патрон. – Я просто… по-человечески.
– Ну, раз так… поехали.
С того вечера началось их сближение. Как ни странно, патрон робел перед Сати, потом благоговел, наконец, дико-страстно-глубоко полюбил. И однажды пылко признался, предложил руку с сердцем, пообещав развестись с женой. Она тоже призналась, что он нравится ей – великодушный, щедрый, умный, такого человека редко встретишь в наш пошлый век, но отдаться в кабинете… фи, фи, фи! Только на чистой постели, чтобы красиво… Маковец хотел в ближайший отель отправиться, но Сати возразила, обнимая мордастое чудо:
– Я не требую от вас резких заявлений, время покажет, как поступать. Здесь вас многие знают, зачем вам сейчас проблемы с семьей?
Вот какую благородную девушку повезло ему заполучить! Мало того, что красоты писаной, так еще и не алчную, не гоняющуюся за чужим баблом! И поехали, куда она подсказала – в дальнюю гостиницу, там под видеокамерой… но влюбленный патрон этого, разумеется, не знал.
Отношения с Маковцом развивались в романтическом жанре, он просто млел от Сати, а она была стабильно внимательной, доброй, нежной, ласковой. Но все никак не встречалась с Сорокиным, однако верно кто-то сказал: всему свое время. И время пришло. На корпоративную вечеринку сотрудники приходили без жен-мужей, по-настоящему Маковец оценил этот дивный обычай, когда впервые после начала отношений с Сати устроил вечер, посвященный пятнадцатилетию фирмы. И на фиг ему здесь жена, когда рядом такая богиня ходит в облегающем платье до пят, переливающемся всеми оттенками синего цвета? Он свободы теперь хотел. Конечно, пригласил друзей, среди них и Сорокина.
Этот тип был умнее Мака, да и внешне походил на благородного героя из фильмов про рыцарей. Да вот незадача: внешняя сторона абсолютно не отражала внутреннее содержание, Сорокин был подозрительным и трусливым, постоянно ходил с охраной. Количество охраны говорило само за себя: человек, совершивший тяжкое преступление, понимает, что и его могут спровадить на тот свет, а хочется остаться на этом. Потому с трепетом он относится к собственной неповторимой и любимой жизни. Естественно, Сорокин косил глаза на красоту в синем платье, которая исполняла роль хозяйки, но при этом была скромной, тактичной, старалась держаться в тени и ровно относилась ко всем. Но не более того. А Сати рассчитывала, он пригласит ее на танец, слово за слово…
Встал вопрос: как же быть, как сойтись с ним поближе, если даже подойти к нему невозможно? Между тем она добывала коды, пароли, номера счетов Маковца, все подпольные сделки не прошли мимо ее ручек. Халилов мог в любой момент сделать его банкротом, но не торопился, не хотел подставить Сати, ему нужен был еще и второй. Пару раз Сорокин приходил к Маку, она заваривала им чай, видела, что Сорокин кушает ее глазами и… ничего. К сожалению, между друзьями дружбы как таковой не было, так что ссорить их не пришлось, они и без нее не очень ладили. А она рассчитывала на дружбу бывших друзей.
– Ты женщина, – сказал Халилов по телефону, когда воспитанница пожаловалась, что Сорока вне зоны доступа. – Тебе должны быть известны все приемы от самой природы, думай. Я могу только помочь воплотить твою идею.
И она придумала рискованный трюк, но не была уверена в успехе, да все равно стоило попробовать. Люди Халилова проследили, какими маршрутами ездит Сорока чаще, в какое время он появляется в тех или иных районах города, еще одно необходимое условие – пустынная улица. И вот после двух месяцев упорного шпионского труда настал час встречи. В двух местах города Сорокин появлялся регулярно – у замужней дочери раз в неделю и два раза в неделю навещал престарелую мать, она жила отдельно от сына.
Два против одного! Конечно, они ждали «клиента» неподалеку от дома матери во второй половине дня. Весенний день напомнил о недавней зиме: стоило солнцу сесть за бугор, повеяло холодом, и только что таявший снег захрустел под ногами, превратившись в упругую крошку. Сати переживала, что скоро стемнеет, Сорокин просто не увидит ее в темноте и проедет мимо.
Подали знак, что «клиент» едет. Двое парней схватили Сати и потащили к машине поодаль. Она вырывалась яростно. Сорокин подъезжал, его автомобиль притормаживал… Сати вырвалась и перебежала, хватаясь руками за капот, буквально перед носом машины, а потом упала – это уже не по плану, но, как говорят, в жилу. К счастью, она не покалечилась, только сильно ударилась.
Авто Сорокина, пружиня, стало, из салона выпрыгнули два амбала и обратили в бегство приставал. Наконец и сам выполз из автомобиля, присел возле девушки без чувств, приподнял ее за плечи. И она приоткрыла очи, застонала (тоже не по сценарию).
– Сати? – произнес он. – Как вы?
– Нормально… – еле выговорила она. – Это вы? Спасибо…
– Кто были эти люди?
– Не знаю… Я шла, а они напали, куда-то потащили… Там моя машина… Помогите дойти до нее…
– Собираетесь сесть за руль? Вы с ума сошли. Сати, дайте ключи от вашей машины… Ребята, помогите перенести девушку в салон.
Сати усадили на заднее сиденье в автомобиль Сорокина, а один из охранников отправился в ее машину. Сорока поинтересовался, куда ее отвезти – домой, разумеется, она назвала адрес. Потом якобы окончательно пришла в себя, стала смеяться над ситуацией – чисто нервная реакция, попросила воды, если есть, а воды не было. И вдруг Сорока пригласил ее в ресторан… водички попить. Ну вот и спекся.
С этого момента они стали тайком встречаться. Нет-нет, только по-дружески! Он же такой интересный человек, так много знает. И слушала Сати хвастливый треп в течение двух часов, восторгалась, ужасалась, умилялась, удивлялась. А Сороку все больше интересовал Мак – чем это редкое чмо привлекло прекрасную, умную, очаровательную девушку, что за секрет у него? Никогда она не отзывалась плохо о своем патроне, тоже восторгалась, если речь заходила о Маковце – какой он хороший и добрый. Сорокину хотелось стать лучше и добрее, но для этого и Сати должна стать благосклонней. Он предложил ей перейти к нему на работу – секретарем-референтом и зарплату на 50 % больше. А она: как можно предать Дмитрия Яновича? Сорокин поражался ее принципам, видел, что Сати влюблена в него, и уже считал ее своей лебединой песней.
Между тем у Маковца дела пошли из рук вон плохо, партнеры кидали его без объяснений, сделки срывались, он платил бешеные штрафы и не мог понять, куда ускакала удача. Жене какая-то сволочь прислала фотографии любовницы, лицо которой заштриховали, и Маковца! Добавился семейный скандал, жена подала на развод, плюс на него завели уголовное дело. Понадобились деньги, он выставил на продажу загородный дворец, но покупатели даже не заглядывали – дорого. Все, он банкрот! Маковец заперся в своем загородном доме, пил и не видел выхода. Поддерживала его одна Сати, ей одной он доверял.
Наконец позвонил покупатель! Но он мог приехать только после восьми вечера, поздновато как-то… Сати пообещала быть с ним в этот момент, вдвоем ничего не страшно. Когда же на территорию усадьбы вошел пожилой человек – высокий, статный, худой, – Маковец с облегчением вздохнул. Он не узнал бывшего патрона и друга, впрочем, и не засматривался на него, у него задача была – показать дом, к тому же еще выпил немного. Очнулся на втором этаже в холле, когда Халилов небрежно бросил:
– Хороший дом отгрохал на мои деньги, мне нравится.
– Что? – дернулся Маковец, хотя еще ничего не понял. – Какие деньги?
– Мои, – сказал Халилов, осматривая дом. – Ты что же, не узнаешь меня? Короткая у тебя, Мак, память. Я бы помнил, если б взорвал твою семью.
Он повернулся лицом к бывшему другу, и тот, глупо вытаращив глаза, шевелил губами, произнося какое-то имя, просто у него пропал голос. Сати подошла к бедняге со спины и положила руку на плечо Маковцу. Халилов удовлетворенно закивал:
– Вижу, узнал меня. Ну и как оно – все терять? Но ты потерял только деньги, я не забрал жизни твоих детей.
– Ты же умер… – с трудом выдавил Маковец.
– Я мастер распускать слухи. Все ради вас. И вот ты передо мной – жалкий, несчастный, как обглоданная кость.
– Ты пришел за мной?
– Да. Это будет справедливо. Такие люди не должны появляться на свет, но вы есть. Значит, должны быть и те, кто вас сметет.
И в этот момент Маковца кто-то куснул за шею, он инстинктивно приложил ладонь к месту укуса, вскоре почувствовал горячий поток, стекающий на грудь. Отнял руку – она в крови. И что-то выплескивалось… чуть ли не фонтаном. Маковец оглянулся. Сати стояла у стены, да, она отошла, чтобы кровь не попала на нее… в ее руке сверкнула сталь… опасная бритва… очень удобная, потому что складывается. Он все понял, взревел и ринулся вниз, зажимая рану. Он бежал за помощью и не добежал, упал у начала лестницы, но тянулся к выходу…
Стоя над трупом, Сати спросила у Халилова:
– Вы удовлетворены?
– Нет. Мало я видел его страха, страданий. Слишком быстро закончилась агония. Идем. Ты хорошо сработала. Главное, не оставлять следов.
Она пошла к выходу, ни разу не оглянувшись на тело, Сати понимала, что лишний взгляд – лишнее воспоминание в будущем, а ей не хотелось это помнить.
Смерть Мака не вызвала удивления, он был порядочной скотиной, а потому убить его жаждала пара десятков обиженных и обманутых, если не больше. Сати взял на работу Сорокин и очень радовался, что так вышло. Действовала Сати по тому же сценарию. Зачем придумывать новую западню, если программа и так работает? Впрочем, с Сорокиным было все гораздо проще, потому что он был готов к отношениям задолго до ее появления в своей приемной. Разница – в охране, эти ироды торчали у дверей спальни, пока патрон упражнялся на кровати. То есть наедине, чтоб вообще никого не было рядом, они не оставались.
При всем при том человек становится проще и доступней, когда на него сваливается куча несчастий. И куда подевалась важность, куда делись спесь и высокомерие? Сорокин очутился у пропасти, как и Маковец, но, как ни странно, второй более стойко переносил неудачи. Бедность в трехэтажном доме Сорокин переживал тяжело, он раскис, часто ныл. Наконец настал период, когда он вынужден был распустить охрану, потому что платить нечем.
Однажды в его собтвенной бане Сати натирала ему маслом спину, а он жаловался на жизнь. И вдруг явился Халилов, как черт из преисподней, тем более что действительно было жарко, баня ведь. Сорокин тоже не узнал его, а когда понял, кто перед ним, стал на колени и просил пощады. Но Халилов много лет лелеял мечту поквитаться с ним, его не могли тронуть крокодиловы слезы, он дал знак Сати, которая находилась за спиной Сорокина. Наблюдая за корчами хозяина, Халилов сказал ему напоследок:
– Не ожидал? Я много лет готовил этот удар. Как вы нанесли его мне в спину, так и я вам нанес. Не Сати, а я! В спину. Смертельный.
Буквально на следующий день Сати, обливаясь слезами, дала показания в полиции. Да, она удачно разыграла страдания и жуткий страх перед убийцами, а через пару дней Халилов увез ее из города, но перед этим заехал на кладбище, где лежала его семья.
– С той ночи дедушка разрешил себе болеть, – закончила Сати. – А через несколько месяцев умер, я стала его наследницей. Правда, занимательная история девочки Лизы?
Надежда Алексеевна слушала, замерев, да и дышала через раз. Сейчас она не знала, что ей делать, груз вины давил на все тело, словно оно находится под невидимым прессом. Самое время умереть, но силы остались, потому что Надежда Алексеевна думала о своих детях, которым она может еще что-то дать.
– Инну ты?..
– Да, конечно.
Сказано так просто и легко, будто речь пошла о вчерашней покупке сумки, перчаток, а не о человеческой жизни. К Инне Надежда Алексеевна относилась определенно, она влезла в постель мужа и любить ее не за что, но при чем здесь Лиза-Сати?
– Ты приехала разбираться со мной, зачем же убивать тех, кто тебе ничего не сделал?
– А как бы я тогда разбила вашу милую семейку? С Инной я познакомилась год назад, изредка мы с ней сидели в кафе. Потом мне удалось познакомиться с Костей, теперь вы знаете, как я умею накидывать петлю на мужчин. И понимаете, почему я отвергла Костю – спать с родным братом нехорошо. Инна тоже имела власть над вашим мужем. Я говорила ей, чтоб она бросила Болотова, она же не слушалась. Два раза я сильно напугала ее нападениями – не помогло. Но когда она показала мне сообщение от Болотова, это было в воскресенье, я решила тоже прийти и вызвала ваших детей. Самое сложное – чтобы она впустила меня в квартиру, ведь Инна ждала вашего мужа, я была лишней. Поэтому пришла в половине десятого, соврала, что иду с вечеринки, мол, а тут идиот пристал, он гонится за мной. Она не могла отказать, ведь и за ней гнались недавно. Потом я якобы звонила знакомому и просила приехать за мной. Разумеется, я же и вывела из строя звонок в двери, телефон…
– М-да… Халилов сделал из тебя чудовище.
Сати резонно парировала:
– А кто вам мешал сделать из Лизы человека? Умирая, мой дедушка завещал мне: «Все, что у тебя отняли, верни. Нельзя, чтобы побеждали сволочи». Но в нашем с вами случае возврат получили вы – то состояние безнадежности, страха, несправедливости, обиды. Состояние потери. Ваш образцовый клан рассыпался. Кстати, Косте я отправила фото, где папа в постели с его любимой женщиной… м… со мной.
– Даже так? А что приготовила Марьяне и Артему? – забеспокоилась Надежда Алексеевна. Она знала одно: детей будет защищать от Сати всеми возможными способами.
– Марьяна дура, она сама себя наказывает – опять ваше воспитание. Артем… В Эллу я вложила все лучшее, что у меня есть, я люблю ее, как свою дочь, а она почему-то из тысяч молодых людей выбрала вашего сына. Но я не могу причинить ей зло. Правда, опасаюсь, что гены у него такие же, как у вас и вашего мужа.
Сати допила воду, взяла сумочку со стола. Но тут раздался звонок, она взяла трубку и усмехнулась:
– Ваш муж. Послушаем, чего он хочет?
Надежда Алексеевна не ответила, она сидела, низко опустив голову, закрыв глаза ладонью. Все, что происходило последний месяц и сейчас, вырывало ей сердце, а рядом никого, кто разделил бы ее боль, раскаяние, сожаление, да пожалел – и то стало бы легче. Никого… Напротив, Сати доставляло удовольствие видеть раздавленное существо в ее лице, она включила громкую связь и положила телефон на столик, чтобы Надежда Алексеевна не пропустила ни словечка:
– Да, милый?
– Сати… – на манер капризного мальчугана протянул Болотов, забывший нечаянно, что стукнуло ему больше полтинника. – Я больше не могу… Если ты срочно не приедешь, умру…
– Жди, жди, милый. Осталось минут пять подождать. – Переговорив, Сати кому-то позвонила: – Вышвырните его вон… Прямо сейчас. Ну вот и все, Надежда Алексеевна. А теперь идите и сдайте меня следователю.
– Ты знаешь, что я этого не сделаю.
– Напрасно. Тогда сядете вы, ведь так?
Сати поднялась и сделала несколько шагов к выходу, Надежда Алексеевна тоже вскочила:
– Лиза, подожди! (Та повернулась и с недоумением смотрела на нее, мол, что еще, ведь все ясно.) Лиза, прости меня…
– Я не Лиза. Вы что же, думаете, я рассказала вам историю, чтобы вы пожалели, пролили слезы, попросили прощения? Вы контейнер, который меня выносил, выплюнул и выбросил, а теперь еще и жалеете себя. Мне абсолютно это не нужно. Прощайте.
Она ушла. А Надежда Алексеевна опустилась на стул и закрыла глаза, так плохо ей не было никогда.
