Анфиса
1961 год
В больничной палате витал тот самый дух обреченности, который гонит прочь из этих пропитанных болью стен каждого, кто имел несчастье в них оказаться.
– Он приходил. Снова.
Анфиса с грязными спутанными волосами, крепко пристегнутая ремнями к больничной койке, улыбалась странной, неестественной улыбкой. Из опухших глаз ее не переставая текли слезы, прочерчивая мокрые дорожки на впалых щеках.
– Кто приходил?
Она повернула голову в сторону говорящего: мужчина с приятным моложавым лицом, аккуратной бородкой и яркими синими глазами за прозрачными стеклами очков. Он смотрел на нее внимательно, но равнодушно, как на сломанную куклу, которую давно пора выбросить, да только руки никак не доходят. За спиной у него переминалась с ноги на ногу белокурая барышня в коротком белом халатике.
– Вы знаете, о ком я говорю, – почти шепотом произнесла Анфиса и прикрыла глаза. Ей было неприятно видеть этого человека. Он лишь прикидывался хорошим и добрым, а сам приказал колоть ей уколы и пичкать ее горькими пилюлями, после которых голова становилась тяжелой. – Только не хотите признаваться, что тоже его видите. Ведь тогда вам придется занять мое место. – Она замолчала, подбирая нужные слова. Когда наконец ее губы зашевелились, мужчине пришлось склониться над ней, чтобы разобрать хоть что-то. – Сначала он приходил только ночью, но потом начал появляться и при свете дня. Я не хочу его видеть, кричу, прошу, чтобы он убирался, но он не слушает меня.
Женщина заговорила быстро и неразборчиво. Потом резко и надолго замолчала. Со стороны было похоже, будто она просто заснула.
На самом деле она прокручивала в памяти собственную жизнь, постепенно приходя к выводу, что жалеет лишь о том, что ее дочка повзрослела без нее.
Вспомнился тот страшный день почти двадцать лет назад. Анфиса увидела себя, молодую, полную надежд и веры в скорый конец войны, захватившей полмира. Пригнувшись, она шла по окопу, стараясь не разбудить задремавших солдат, изредка поднимая голову, чтобы выглянуть наружу.
С неба крупными хлопьями падал не то снег, не то пепел, покрывая затаившуюся в ожидании землю сплошным ковром.
Его она увидела не сразу. Юнец, почти мальчишка. Он лежал метрах в двадцати от окопа, уткнувшись лицом в сложенные руки, припорошенный этими серыми хлопьями. Анфиса кинулась к нему, не зная, ранен он или уже умер. Она просто исполняла свой долг.
На пути ее встал ребенок. Его лицо исказила злая гримаса, от которой по спине Анфисы прошел мороз. Он преградил ей дорогу лишь на миг, прежде чем раствориться в воздухе, но этого мгновения хватило… Снаряд разорвался чуть в стороне от парня, которого она так спешила спасти. Грудь пронзила обжигающая боль, ноги подогнулись, и Анфиса провалилась в темноту.
Ее комиссовали через две недели, вернули в больницу, где когда-то она работала с Иваном. А еще через неделю доставили и его самого. Ивану оторвало обе ноги. Он почти не приходил в себя, постоянно бредил, все куда-то рвался. Анфиса старалась проводить с ним как можно больше времени, хотя раненые все прибывали и прибывали, свободных рук катастрофически не хватало.
Она не успела. Он умер перед ее очередным приходом. Женщина положила голову мертвого любимого себе на колени, гладила по отросшим волосам и говорила, говорила…
– Ванечка, у нас с тобой будет ребенок. И мне кажется – это девочка. Я чувствую.
Он уже ничего не мог ответить, но Анфиса верила, он ее слышит. И ей казалось, будто на мертвом лице появилась улыбка…
– Таня, – тихо позвал доктор, и звук его голоса вернул Анфису к действительности, – снизьте частоту приема препарата, что я назначил неделю назад.
– Насколько?
Мужчина снял очки и потер переносицу, на которой остался красный след.
– До двух раз в день. К сожалению, положительной динамики нет. – Подумал о чем-то и добавил: – Вы можете идти, я справлюсь здесь.
– Хорошо, Сергей Владимирович. – Девушка кивнула, но доктор не смотрел в ее сторону.
Когда за дверью стих стук каблучков, мужчина еще немного постоял, а потом положил ладонь на лоб пациентке. Женщина резко открыла глаза и встретилась с ним взглядом, но вместо равнодушных синих глаз доктора она видела перед собой холодные синие глаза мальчика.
– Поиграй со мной. – Тот, кто однажды спас ее от снаряда, теперь пришел ее убить.
Она видела, как открывается рот доктора, но голос был не его: это был голос мальчика из ее кошмаров – тихий, но такой пугающий, что женщина не выдержала и закричала:
– Не тронь мою дочь! – Анфиса почувствовала, как клокочущая внутри ее ярость придает ей сил.
Грубые руки доктора тут же схватили ее за плечи, вжали в жесткий матрас, точно их обладатель сомневался в крепости ремней и боялся, что они порвутся, отпустят бьющееся тело на волю. Крик перешел в хрип, а затем в надсадный кашель. Изо рта женщины хлопьями вырывалась желтоватая пена вперемешку с кровью. Она дернулась еще несколько раз и затихла. Остановившийся взгляд уперся в потолок, на лице застыла гримаса боли и отчаяния.
Мужчина посмотрел на часы и выдохнул:
– Время смерти двенадцать двадцать три.
