Глава 33
Слепцов был не в духе. Он хмуро ковырял вилкой яичницу и ни на кого не смотрел. Пашка первым встал из-за стола.
– Я побежал, мам. Как бы на уроки не опоздать.
Анюта не могла найти общий язык с сыном, не знала, с какой стороны подступиться к брату. Но и молчать нельзя. Отношения с домочадцами становились все сложнее, Мишаня вел себя неадекватно. Оставлять его одного в доме было страшновато.
– Я сегодня выходная, – сообщила она. – Что тебе приготовить? Пельменей хочешь?
– Нет.
– Тогда я пирогов напеку. Ты с сыром любишь или с повидлом?
– Мне все равно.
Брат отвечал односложно, погруженный в свои невеселые думы. Вчера они с племянником чуть не сцепились в погребе. Хорошо, Анюта вовремя подоспела. Она с трудом отобрала у него лопату. Пашка закрылся у себя в комнате и вышел только к завтраку. Назревал скандал.
– Вы с Пашей не ладите? – осторожно спросила она.
– Ты его распустила, – сердито буркнул Слепцов. – Ему твердая рука нужна. Того и гляди, на нары загремит.
– Он еще ребенок…
– Этот «ребенок» наркотой балуется как пить дать. Думаешь, зачем он ночью в погреб полез? За картошкой?
– Что ж он, по-твоему, наркотики там прячет?
– Может, и прячет. Ему покурить приспичило, вот он в погреб и залез.
– Зачем же курить в погребе? Паша мог во двор выйти.
– В погребе сподручнее. Сухо, тепло, и комары не кусают.
– А ты, значит, решил его наказать?
– Я шум услышал, подумал, воры в подпол забрались. Схватил лопатку – и туда!
– С лопаткой против воров?
– А чем мне от них отбиваться? Кулаками? Я не кикбоксер. К тому же еще и болен. Едва на ногах держусь.
Анюта промолчала, вспоминая ночной переполох. Послушать брата, так у них в чулане – крысы, в погребе – воры. А на деле – ни тех, ни других! Хотя в чем-то Мишаня прав. Сын наотрез отказался объяснять, зачем спустился в погреб. Все это действовало ей на нервы. Она бы поверила брату, веди он себя нормально.
– Может, ты опять погреб со склепом перепутал? – вырвалось у нее. – Решил там археологические раскопки провести?
Она прикусила язык, но поздно. Брат побагровел, потом кровь отхлынула от его лица, губы побелели.
– Намекаешь, что я псих? – процедил он.
– Ой, ну прости, прости…
– Нет, ты скажи! Выходит, я псих? А может, твой паразит Пашка надо мной издевается?! Сперва в чулане запер, потом в подпол заманил. Ты ему веришь, а мне – нет?
Анюта чувствовала фальшь в словах брата, и происшествия, которые начались с его появлением, выходили за переделы ее понимания. На нее навалилось слишком много проблем, и она не справлялась с этой лавиной.
– Может, это со мной что-то не так… – вздохнула она.
Мишаня сердито поблагодарил за завтрак и вышел из-за стола. Яичница на его тарелке осталась почти не тронутой.
Анюта решила спуститься в погреб и поискать наркотики. Не дай бог, Пашка подсел на травку или, что гораздо хуже, на «колеса»…
* * *
Чемагина потянуло в кафе, где он встретил детектива. Ему было не с кем поговорить, а частный сыщик – отличный собеседник. Можно поводить его за нос, а самому узнать последние новости.
Он огорчился, не увидев среди посетителей нового знакомого. Жаль! Придется есть в одиночестве. Сегодня чебуреки оказались сочными и вкусными. Чемагин доедал свою порцию, когда услышал голос Бортникова:
– Разрешите?
– Вы? – удивился Чемагин. – Разве вы обедаете в подобных забегаловках? Тут можно испортить себе желудок.
– Желудок можно испортить и здоровой пищей, если на душе паршиво.
– Вижу, вам не по себе, док. Что-то случилось? Говорят, покойная учительница лечилась у вас от астмы.
– Ну и что? У меня полгорода лечится.
Чемагин вытер губы салфеткой и наклонился вперед, поближе к доктору.
– Среди горожан разные сплетни ходят, – с видом заговорщика сообщил он. – Мол, в Грибовке маньяк объявился. Раньше здесь убивали исключительно на бытовой почве, а нынче кто-то молодых баб душить повадился.
Бортников жевал чебурек, запивая томатным соком. Намеки пациента показались ему оскорбительными.
– Вы о чем?
– Судя по всему, душегуб нездешний. Приехал, освоился и взялся за свое черное дело. Может, это вы, док? Врачи часто становятся маньяками. Есть версия, что знаменитый лондонский Потрошитель был врачом.
Бортников поперхнулся и отодвинул тарелку.
– Что, не нравится? – ухмыльнулся Чемагин. – Я тоже не в восторге от ваших намеков. Дескать, я сам виноват в своей болезни! Очень весело.
– Я только стараюсь помочь вам. По-настоящему.
– У меня приступы как были, так и остались. Даже участились после вашего, с позволения сказать, лечения.
– Любое лечение без запуска глубинных преобразующих процессов в сознании – фикция. Вы получите временный эффект. Рано или поздно болезнь вернется.
«Не в этой жизни, так в следующей», – мысленно добавил Бортников. Говорить подобные вещи вслух он зарекся. Еще в столичной клинике один из маститых профессоров обвинил его в шарлатанстве. Бортников в долгу не остался, вспылил и дал отпор. В тот же день его попросили уволиться по собственному желанию. Он, не колеблясь, согласился. Но с тех пор старался не нарываться.
Доктор смотрел на Чемагина, и по его телу бродили мурашки. Этот пациент вызывал у него смутные опасения.
– Вы не водитель, – брякнул он и тут же пожалел о своей несдержанности. – Я имею в виду, вы не водите грузовые фуры. Вы… занимаетесь совершенно другим…
– Это не ваше дело.
– Извините. Вы правы.
– Ладно, док, – смягчился пациент. – Не сердитесь на меня. Я погорячился. Болезнь испортила мой характер.
Бортников молчал, ожидая, какое последует продолжение. Чемагин не стал оправдываться и доказывать, что он шофер. Он как бы пропустил этот мяч в свои ворота. Но взял на заметку, что доктор не так прост.
– Как мне решить проблему со здоровьем? Подскажите. Я измучился, устал. Все, что я предпринимаю, только усугубляет мое недомогание. Иногда наступает облегчение – краткосрочное, неустойчивое. Это меня не устраивает.
– Вы говорили об ударе в спину, – напомнил Бортников. – Похоже, то был сильный удар… такой сильный, что привел к смерти. С тех пор ее тень преследует вас.
На лбу и верхней губе Чемагина выступили капельки пота. Этот эскулап рехнулся!
– По-вашему, я умер? Ха!.. Кто же тогда сидит перед вами, док? Мертвец?
– Кажется, я сказал лишнее, – смутился доктор. – Но вы сами просили.
– Каков же рецепт в моем случае?
– Разберитесь, что вы не поделили…
– Со смертью?
– Понимаю, звучит нелепо, – кивнул Бортников. – Однако прислушайтесь к себе, что вы чувствуете?
Чемагина словно кипятком ошпарили. Он хотел встать и уйти, но почему-то продолжал сидеть на месте. Он взял зубочистку и, вместо того чтобы ковыряться в зубах, сломал ее. Потянулся за второй. Бортников молча наблюдал, как на тарелке росла кучка сломанных зубочисток. В этом было нечто зловещее. Пожалуй, Чемагин легко может расправиться с кем угодно, в том числе и с ним.
– Мне пора, – пробормотал он и поднялся из-за стола.
– До свидания, док…
Бортников удалился, а «дальнобойщик» продолжал ломать зубочистки и складывать их на тарелке из-под чебуреков. В голове гудело, позвоночник отзывался на его злость болезненными прострелами. Вот-вот накатит дурнота, дикая паника, невыносимая боль затопит сознание…
Он рывком встал со стула и, пошатываясь, направился к выходу. Свежий воздух охладит его, наполнит легкие спасительным кислородом.
Не дойдя до двери нескольких шагов, Чемагин дернулся, закатил глаза и осел на затоптанные плитки пола. Перед ним расплывалось зеленое марево, гремел гром, сверкали молнии. Шум дождя хлынул в уши, мокрая одежда прилипла к телу. Он оказался на склоне горы… Внезапно земля под его ногами вздрогнула, вздохнула и сдвинулась, словно могучий титан потянул вниз ковер из пожухлой растительности. Чемагин потерял равновесие и покатился вниз вместе с грязевым потоком и камнями. Корни деревьев обнажились, он хватался за них, но они выскальзывали из его рук…
– Переверните его, – произнес мужской голос. – Пьяный, что ли?
– Вроде нет…
Когда Чемагин приоткрыл веки, над ним склонились незнакомые лица. Он всматривался в них, но никак не мог вспомнить, кто эти люди и как их зовут…
– Отравился! – сквозь ватную пелену донеслось до него. – Он умирает!
– Надо вызывать «скорую»…
– Чем вы тут людей кормите?! Протухшим мясом?
– Повара! Повара сюда!
– Кажется, он очнулся…
– Позовите врача… Скорее!..
Бортников не успел далеко уйти. Выйдя из зала, пропитанного запахом жареного масла, он стоял на улице, глубоко дыша и вспоминая ухмылку «дальнобойщика». После беседы с ним он окончательно утвердился в мысли, что Чемагин – не тот, за кого себя выдает.
– Доктор!.. Доктор!.. Человеку плохо!..
Бортников повернулся на голос и увидел повара из кафе в заляпанном жиром белом переднике поверх брюк. Тот кричал и размахивал руками:
– Доктор!.. Помогите!.. Человек умирает!..
Бортников побежал за ним, почти не сомневаясь, кому плохо и кто «умирает». У Чемагина – приступ.
– Отойдите… пропустите врача…
Бортников присел на корточки возле распростертого на полу тела и сразу понял, что не ошибся. Это был Чемагин – бледный до синевы, неподвижный, он едва дышал.
– Отойдите все! – прикрикнул доктор, не зная, что делать. – Вы мне мешаете!
Природа этого недомогания походила на одержимость злым духом. Бортников интуитивно ощущал, что имеет дело с неведомой силой, которая не поддается обычной медицинской помощи. Какое-либо лекарство, массаж сердца или искусственное дыхание в данном случае малоэффективны.
Он проверил пульс Чемагина и заметил, что тот шевелит губами. Доктор наклонился, прислушиваясь. Он скорее догадался, чем разобрал слова:
– Кости… череп…
