Глава 23
Бортников поднимался по лестнице на второй этаж, когда пузатый ортопед догнал его и, отдуваясь, сообщил дурную весть:
– На пустыре опять труп нашли… Мне сын рассказал. Это школьная учительница. Ее задушили, как Авилову.
– Господи!
– Страшно детей на улицу выпускать. Хоть за руку води! А нам с женой некогда их пасти. Она на работе с утра до ночи, я тоже. Тещу, что ли, из деревни вызвать?
– Конечно, вызови.
– Теща у меня не сахар, – пожаловался ортопед. – Всюду нос сует и пожрать не промах. Ее на мою зарплату не прокормишь.
– Тогда не вызывай.
– А за детьми кто присматривать будет?
Ортопед возмущенно сопел и громко топал. От него разило пивом. Бортников поморщился, но смолчал.
В кабинете его встретила расстроенная Мариша.
– Ты уже знаешь?
– Да, Кирилл Сергеич. Ужас-то какой!
– Что-то странное творится в Грибовке… Раньше такое случалось?
– Нет, никогда.
Он задумчиво уставился на девушку. Мариша была не в духе. Она не простила ему вчерашней холодности. Бортников сам не понимал, что за перепады он испытывает. То изнывает от желания, то внезапно остывает. Нетипичный приступ безумия у больного ангиной увлек доктора своей подоплекой. Что может вызывать подобные штуки? Явно не воспалительный процесс в горле, который потихоньку идет на убыль.
Он расспрашивал провизоршу, не было ли у них в роду параноиков-шизофреников. Та решительно отрицала. Значит, наследственный фактор исключается.
– Вчера на пустыре чупакабра кричала… она смерть и накликала…
– Что? – не расслышал Бортников.
– Чупакабра смерть накликала, – повторила девушка.
– Мариша, неужели ты веришь в подобную чушь?
Она не успела ответить. В кабинет без стука вошел пациент и по-хозяйски уселся на стул, заложив ногу на ногу.
– Я вас слушаю, – пробормотал Бортников, все еще обдумывая причину вчерашнего припадка у больного.
– Отягощенная карма, – как бы между прочим обронил незнакомец. – Тяжелый случай.
Доктор вспомнил о своих обязанностях и переключился на пациента. Вид этого человека поразил его, хотя ничего особенного в нем не было. Крепкий мужчина в свитере и тщательно выглаженных брюках, совершенно лысый, с крупными чертами лица и выпуклыми глазами. Навскидку ему можно было дать и сорок, и пятьдесят лет. Отменно здоров, судя по всему.
– Простите?
– Я ответил на ваш вопрос.
Бортников смешался. Неужели он думал вслух? Он перевел взгляд на Маришу, но ее лицо тоже выражало недоумение.
– Кажется, я…
– Если вам что-то кажется, значит, вы не уверены, – отчеканил незнакомец.
– Ну… да… А на что вы, собственно, жалуетесь?
– Жалобы относятся к разряду безумия. Разве я похож на безумца?
– Нет! – искренне ответил доктор.
Странный посетитель был похож на кого угодно, только не на сумасшедшего. Пожалуй, он слишком здраво мыслит. Слишком! Обычному человеку подобное здравомыслие не присуще.
Мужчина вытащил из кармана нитку зеленоватых бусин и принялся их перебирать.
«Четки!» – догадался Бортников. У него появилось ощущение, что они уже где-то виделись. Этот человек вел себя так, словно заглянул на огонек к старому приятелю.
Доктор молчал в смятении. Посетитель кивком головы указал на Маришу и потребовал:
– Пусть она выйдет. Так будет лучше и для вас, и главное, для нее.
– Мариша, оставь нас одних, пожалуйста…
У него от волнения заплетался язык и немели губы. Он обратил взор на крокодила в рамочке, словно ища у него поддержки. Глаза рептилии на долю секунды вспыхнули и погасли.
– Он меня узнал! – удовлетворенно хохотнул посетитель. – Привет, Себек! Ты дал мне успешный старт, дружище. Я многому у тебя научился.
Медсестра замерла в нерешительности. Бортников взял со стола марлевую салфетку и промокнул лоб. У него не выдержали нервы. Блеск нефритовых бусин завораживал его, а он изо всех сил противился этим чарам. Слова обладателя четок подействовали на него словно удар хлыстом.
– Мариша, выйди! – сорвался он.
Девушка вскочила и выбежала вон, хлопнув дверью.
– Третий – лишний, – одобрительно кивнул посетитель, продолжая перебирать бусины. – Не стоит посвящать ее в нашу с тобой тайну.
То, что это не выдумки и какая-то тайна существует, Бортников понял по холоду, разлившемуся за грудиной.
– Кто вы?
– Называй меня Вернером. Раньше у меня было другое имя, но ведь и ты теперь Кирилл, а не…
– Стойте! Больше ни слова!
– Хорошо, – примирительно улыбнулся обладатель четок и понизил голос: – Тем более что твоя помощница подслушивает под дверью. Ее приставили следить за тобой. А ты ни сном ни духом? Бедняжка! Ты теряешь форму.
– Там сидят больные, – не поверил доктор. – Они ждут своей очереди. Мариша не стала бы…
– Больные разошлись, едва я появился у твоего кабинета. Они бы нам помешали, верно? Я отправил их восвояси. Ничего страшного! Придут завтра. Их болезни никуда не денутся. Самое обидное, что ты мог бы их вылечить, но они хотят иметь проблемы со здоровьем. Вот в чем парадокс!
Бортников впервые слышал от другого человека то, что он считал своим кредо. Видимо, между ними действительно есть нечто общее.
– Наконец-то! – обрадовался Вернер. – Появились проблески памяти! Что ж, поздравляю!.. Я думал, ты погряз в повседневной рутине, приятель. Но все не так плохо…
* * *
Чемагин пил чай, сидя у окна и глядя на улицу. Черно-белые стволы берез у заляпанного грязью забора наводили на него тоску. Такие же березы и такая же грязь были на кладбище в Абакане, где он нашел…
Чемагин любил бродить по кладбищам, рассматривать памятники и читать душещипательные надписи. Он чувствовал себя среди могил как рыба в воде. В какой-то степени он ощущал свою причастность к таинству смерти. Его с детства преследовал один и тот же сон: затерянная среди дикой растительности надгробная плита…
Он так отчетливо, так ясно видел во сне эту плиту, что идея когда-нибудь узреть ее воочию стала навязчивой. Кто был погребен под плитой, Чемагин не знал. Но пребывал в странной уверенности, что, оказавшись на месте, поймет, какая сила влекла его сюда и что ему следует делать.
По роду своей деятельности Чемагин исколесил всю страну. Он ездил по городам и весям и везде непременно посещал кладбища. Недавно судьба забросила его в Абакан. Город на Енисее показался ему скучным и унылым. Чемагин посетил краеведческий музей, поговорил с сотрудниками, и те упомянули о старых захоронениях, на месте которых предполагалось разбить парк. Исторической ценности они не представляли, поэтому городские власти дали добро на снос.
Чемагина словно пронзил электрический разряд: его занесло в Абакан не случайно. Его жизнью правит фатум! Не он выбирал профессию, профессия выбрала его. Он занимался тем, что у него получалось лучше всего. Это поглощало его настолько, что он забывал о своем недуге. Если бы не работа, он сошел бы с ума. Клин клином вышибают, а стресс – стрессом. Однако в последнее время острота ощущений притупилась, и Чемагин искал новых впечатлений.
Он торопливо покинул музей и отправился на заброшенный погост. Ему пришлось пробираться сквозь буйную растительность, чтобы разглядеть едва заметные холмики с вросшими в землю ржавыми пирамидками, крестами и каменными обломками. Моросил дождь, печально шумели березы. На ветках сидели вороны. Их зловещее карканье бередило душу.
Могила, которая привлекла внимание Чемагина, таилась в самой гуще колючего кустарника. Покосившаяся плита словно вынырнула из его сновидений и воплотилась наяву. Он узнал ее с первого взгляда! И сразу кинулся расчищать себе путь. Это оказалось непросто. Чемагин порвал куртку, поранил руки и решил, что без топорика и саперной лопаты тут не обойтись.
Он выбрался обратно на тропинку, отряхнулся, вытащил из ладоней колючки и зашагал к трассе. Бледное солнце выглянуло из-за туч и осветило зеленый купол часовни. Чемагин хотел перекреститься, но передумал. Его грехов все равно никто не отпустит. Чего зря Бога гневить? Он остановился, чтобы перевести дух, и застонал. Позвоночник взорвался от боли, в глазах вспыхнули искры. Приступ заставил Чемагина скрючиться и опуститься на мокрую траву. В сумерках на него наткнулся случайный прохожий. Он-то и помог приезжему дойти до остановки автобуса.
На следующий день Чемагин оклемался и отправился в магазин хозтоваров за необходимым инвентарем. Вооружившись фонариком, топором и лопаткой, он дождался вечера и вернулся на старый погост…
