Глава 21
Чемагин смутно помнил, как незнакомый мужик помог ему подняться на ноги и потом все… полный провал. Он пришел в себя от вкуса водки, которой поперхнулся.
– Оклемался! – воскликнул мужской голос. – Я уж думал, каюк тебе!
Боль в спине отступила так же внезапно, как и нахлынула. Чемагин осмотрелся по сторонам. Темно, он сидит на земле, а рядом на корточках примостился незнакомец с бутылкой в руках.
– Живая вода! – похвастался тот. – Мертвого поднимет! Может, еще глотнешь?
Чемагин покачал головой. В горле стоял комок, подташнивало, как всегда после приступа.
– Ты че, больной?
– Ага… спина прихватила, – кивнул Чемагин. – Как шел, так и сел.
– Я слышу, Пальма разоряется. Вышел, глянул… и принял тебя за наркошу. Принюхался, спиртным не пахнет, а чувак будто под кайфом. Не употребляешь, часом?
– Я не наркоман. Говорю же, спина прихватила.
– Ну, спина так спина… Ты куда шел-то?
– Домой.
– Ты не нашенский, что ль? Не признал я тебя.
– Я отдохнуть приехал. Здоровье поправить. Воздух тут у вас хороший.
– Да? – удивился мужик. – Видать, не впрок тебе пошел воздух-то. Ты вставай, мил человек, сидеть на земле нельзя. Почки застудишь. Давай руку! Крепче держись…
Чемагин встал, ощущая свое тело налитым свинцом. Казалось, он и шагу не сделает без посторонней помощи. Голова тяжелая, мутная, в глазах черно.
– Сможешь идти? Далеко тебе до дому? Улица какая?
– Лесорубов…
– Так это рядышком. Прямо, потом налево в проулок. Найдешь?
– Постараюсь…
К Чемагину постепенно возвращались силы, сознание прояснялось. Он по опыту знал: тяжесть в теле пройдет не сразу. Надо двигаться, дышать, идти вперед. Хорошо, что на этот раз обошлось без паники и попался этот сердобольный мужик.
«Иначе сидеть бы мне под забором до полуночи, мерзнуть, – подумал Чемагин, медленно переставляя ноги. – Местная алкашня ограбить могла! Деньги из кармана выгрести, телефон мобильный забрать».
Он злился на себя за слабость, злился на доктора, который не может его вылечить, злился на весь белый свет. Вдруг сзади послышался звук шагов. Чемагина бросило в пот, между лопатками заныло. Он свернул в кусты и затаился. Светила луна. По улице шла женщина в плаще с капюшоном. Она поравнялась с кустами, где прятался Чемагин, приостановилась и огляделась.
Раздался шорох. Откуда ни возьмись, на дорогу выскочил бродячий пес и метнулся ей наперерез. Шерсть на холке дыбом, пасть оскалена. Женщина ойкнула и попятилась.
Чемагина охватил непонятный, необъяснимый страх. Ночной мрак, сырость, голые деревья, женская фигура – все это вызвало у него предчувствие смерти. Он ринулся через кусты, ломая ветки и на ходу нащупывая под курткой свой амулет. Под ногами что-то похрустывало. Казалось, за ним кто-то бежит. Неужели женщина бросилась его догонять?
Он остановился, когда уперся в бревенчатые стены и увидел черные трубы заброшенных бараков. Каким-то образом его занесло на пустырь…
На мгновение все вокруг замерло, застыло в безмолвии. Ни шелеста, ни шороха. Чемагин сжимал в руке амулет и слышал собственное натужное, прерывистое дыхание. Вдох – выдох… вдох – выдох… вдох… выдох…
Внезапно жуткий надрывный вопль разорвал тишину. Так не кричат ни люди, ни звери. Ничто живое не способно издать такого леденящего кровь звука…
* * *
Отголоски душераздирающего вопля донеслись до дома номер семнадцать на улице Кирова.
– Слышишь? – насторожилась Лариса. – Голос чупакабры! Это на пустыре…
– Ого!
Рената душил кашель. Он сунул в рот очередную мятную конфету и задержал дыхание. В голову лезли самые нелепые картинки. Какой-то допотопный самолет, горная тропа между валунами, дождь… на все это накладывался череп с пустыми глазницами…
Связь с медсестрой прервалась, потому что внимание Ларисы переключилось на ужасный звук. Она уже не видела ни комнаты, где лежал больной археолог, ни доктора, ни плачущей Анюты.
Подросток, которого испугала чупакабра, спрятался в доме, только дверь хлопнула.
Вкус мяты на языке показался Ренату солоноватым, словно кровь. Он с отвращением выплюнул конфету.
– Что ты об этом думаешь? – шепотом спросила Лариса.
– Череп… я уже видел его…
– Какой череп?
– Розовый… Разве бывают розовые черепа?.. Он висит на шее того человека…
Лариса поняла, о ком он говорит. Мужчина в вязаной шапочке, который побывал перед ними в кабинете доктора Бортникова. Это его амулет! Он не расстается с черепом ни на минуту… а в критических ситуациях держит его в руке или подносит к губам…
– У этого черепа давняя и странная история.
– Раньше он принадлежал женщине, – вырвалось у Ларисы.
– Ты тоже так думаешь?
– Мне просто пришла в голову эта мысль.
– Женщина ни жива ни мертва… – продолжил Ренат. – Она застряла между мирами…
Внутри него полыхнула молния, он вздрогнул и потерял нить размышлений.
– Она не идет на контакт…
Это был взволнованный, отрывистый диалог в темноте, у чужого дома, за стенами которого происходили необъяснимые вещи. Ренат приглушенно кашлял. Лариса оглядывалась по сторонам, прислушивалась… не раздастся ли на пустыре снова ужасный звук.
Наступившая тишина ей не нравилась. Как будто должно произойти что-то непоправимое и страшное. Это случится! Дух пустыря получит новую жертву.
– Будет второе убийство, – прошептала она, наклонившись к Ренату.
Он понимал ее с полуслова, ловил ее мысли на лету. Сейчас они близки, как никогда. Ради таких моментов они и встретились когда-то в клубе Вернера. Быть может, это и есть… любовь?
– Опять! – выдохнул он. – Пойдем туда?
– Нет. Мы не сможем этого предотвратить.
В это время мужской голос произнес:
– У вашего брата сильнейшее нервное потрясение. Ангина тут ни при чем. Когда он полностью придет в себя, поговорите с ним.
– Я боюсь…
Это были Бортников с Анютой, которая провожала доктора до калитки. Мариша слегка отстала.
– Давайте ему успокоительный сбор, и все наладится.
– Не наладится! – пробормотал Ренат, увлекая Ларису подальше в тень. – С этим археологом что-то нечисто. Кто бы мог подумать, что затрапезная Грибовка – место встречи…
– …всадников Апокалипсиса?
Усмешка Рената перешла в кашель. В самом деле! Апокалипсис – в переводе в греческого означает всего лишь «откровение»: сообщение, открывающее тайну.
– Место встречи изменить нельзя, – захихикала Лариса.
– Какую тайну мне суждено постигнуть?..
* * *
Мариша взяла доктора под руку и непроизвольно прижалась к нему.
– Мне страшно, Кирилл Сергеич!.. Вы слышали?..
– Голос черта?
– Мне ведь не показалось?
– У тебя отличный слух, – Бортников коснулся губами ее холодной щеки. – Замерзла?
По телу Мариши прокатилась сладкая дрожь. Позови он ее сейчас на пустырь, она бы согласилась без колебаний. Но доктор произнес обычные будничные слова:
– Идем быстрее, твоя мама, наверное, беспокоится. Может, позвонишь ей?
– У меня телефон разрядился…
Она чуть не заплакала от досады. Все так удачно складывается. Они опять вдвоем, он может целовать ее, сколько угодно. Потом он проводит ее до дому, она войдет на цыпочках, чтобы не разбудить маму, скользнет в свою комнату и откроет ему окно…
От этих мыслей Маришу обдало жаром. Она представила, как Бортников, сгорая от страсти, раздевает ее, берет на руки… они падают на кровать и сплетаются в любовных объятиях. Она видела такие сцены в кино и воображала, что когда-нибудь и ей доведется пережить нечто подобное.
Доктор и правда поцеловал ее – на ходу в губы, быстрым, сильным поцелуем. Она даже не успела ответить. Но дальше произошло не совсем то, чего она ждала. Почему он молчит? Почему не замедляет шаг? Не смотрит ей в глаза, не шепчет пылкие признания?
– Постойте… У меня, кажется, каблук сломался…
Он наклонился, словно невзначай провел ладонью по ее ноге от коленки вниз и взялся за лодыжку.
– Дай-ка посмотрю!
Мариша расцвела от удовольствия. Она не зря надела тонкие колготы вместо брюк. Прикосновение мужской ладони было теплым и ласковым. Рука доктора задержалась на ее лодыжке дольше положенного.
– Каблук в порядке, – заметил он.
Неподалеку в темноте лежал пустырь, оттуда веяло жутью. Близость то ли черта, то ли неведомого чудовища заставляла девушку трепетать от страха и любовной истомы. Бортников, казалось, не понимал всей остроты момента. Его занимало другое. Диагноз, который он поставил Слепцову, не отвечал тяжести симптомов. Болезнь этого человека напоминала скорее помешательство, чем ангину. Ангина вызывала это помешательство или наоборот?..
Доктор задумчиво шагал вперед, будто забыв о Марише.
– Я впервые вижу, чтобы ангина вызывала галлюцинации, – сказала она, желая обратить на себя внимание. Инстинкт влюбленной женщины помог ей угадать мысли спутника.
– Ты тоже удивлена?
Мариша многое бы отдала, чтобы отсрочить расставание. Они уже подходили к ее дому. Бортников не выказывал намерения напроситься в гости. Она попыталась исправить положение.
– Зайдете?
Это говорило отчаяние. Доктор не чувствовал драматизма ситуации. Он вежливо попрощался, чмокнул Маришу в щеку и двинулся… в сторону пустыря.
«Хочет сократить путь, – поразилась она. – Но ведь там опасно!»
