Ирод прибыл в Портленд поездом в 11.30 с черным кожаным саквояжем, старым, но еще целым, что свидетельствовало о качестве производства. Он не питал отвращения к самолетам и редко возил с собой что-то, что могло бы вызвать проблемы во время проверки багажа при посадке, но предпочитал ездить поездом. Это напоминало ему эпоху более цивилизованную, когда жизнь шла медленнее, и у людей было больше времени на приятные мелочи. Кроме того, при его болезненном состоянии поездка за рулем на большое расстояние не только становилась неудобством и тяжким бременем, но и несла в себе потенциальную опасность, поскольку принимаемые для облегчения боли лекарства вызывали сонливость. К несчастью, теперь эта проблема отошла на второй план: он уменьшил дозу, чтобы сохранять ясность мысли, и, как следствие, боль усилилась. В поезде можно встать и пройтись по вагону, посидеть в ресторане со стаканчиком, отвлечься от страданий. На Пенсильванском железнодорожном вокзале он сел в тихий вагон и, когда поезд вырвался из-под земли навстречу рассеянному в тумане солнечному свету, встретил утро довольной улыбкой. Рот его прикрывала синяя хирургическая маска, привлекшая лишь пару взглядов у проходивших мимо пассажиров.

Присутствие Капитана он ощутил сразу после того, как Манхэттен скрылся из виду. Капитан сидел через проход, и Ирод видел только его отражение в оконном стекле, да и то частично – расплывчатое пятно, движущаяся фигура, захваченная объективом, когда все вокруг замерло. Ироду было легче смотреть на отражение, чем непосредственно на него.

Капитан вырядился клоуном. Про него можно говорить всякое, подумал Ирод, но к старым, проверенным вещам он питал определенную слабость. Пиджак в красную и белую полоску и маленький котелок, из-под которого торчали рыжие растрепанные космы парика. В искусственных волосах запуталась паутина, и Ироду даже показалось, что в них, если присмотреться, можно обнаружить ползающих пауков. Руки лежали на подлокотниках, почти полностью скрытые засаленными белыми перчатками, и лишь острые, с черной полоской грязи ногти виднелись сквозь порванную материю на пальцах. Указательный палец правой руки ритмично постукивал по подлокотнику, медленно поднимаясь и опускаясь, как некое заведенное механическое устройство. Лицо Капитана было раскрашено белым, большой красный рот неодобрительно кривился. На щеках темнели пятна пудры, пустые глазницы густо подведены черной тушью. Капитан смотрел прямо перед собой, и только палец нарушал картину полной неподвижности.

Вагон был полон, но место Капитана оставалось пустым, как и соседнее с Иродом, как будто аура Капитана распространялась через проход. Сидевшая у окна, рядом с Капитаном, старушка чем дальше, тем явственнее выражала беспокойство. Ерзала. Старалась положить руку на общий подлокотник, но убирала ее через несколько секунд и потирала. Время от времени она морщила нос и даже кривилась от отвращения. Потом она принялась расчесывать волосы, и Ирод, наблюдая ее отражение, заметил, что несколько пауков Капитана перебрались на ее седые пряди. В конце концов она схватила пальто и сумочку и ушла в соседний вагон. На каждой станции в вагон заходили новые пассажиры, и некоторые из них останавливались возле двух пустых сидений, однако некий первобытный инстинкт гнал их дальше.

И все это время Капитан продолжал постукивать пальцем. Та-та-та…

Ирод сошел с поезда на новом железнодорожном вокзале в Портленде. Он еще помнил старый Юнион-стейшн, куда приходили поезда из Бостона. В последний раз он был там… когда? В 1964-м? Да, определенно в 1964-м. В памяти сохранилась картинка: большой серебристый вагон с переплетенными буквами B и M. Тот факт, что между Бостоном и Мэном снова ходит поезд, приятно его порадовал, хотя это и означало пересадку.

В аэропорт, где его ждал заказанный автомобиль, он приехал на такси. Здесь, как и при покупке билета на поезд, Ирод воспользовался вымышленным именем. Теперь он путешествовал как Учелло. Ирод всегда брал имя какого-нибудь художника эпохи Возрождения. Его водительские права и паспорта были выписаны на Дюрера, Брейгеля и Беллини, но особенную слабость он питал к Учелло, одному из первых живописцев, применивших в своем творчестве перспективу. Ему нравилось считать себя человеком, понимающим перспективу.

Капитана рядом не было. Капитан был… где-то еще. Добравшись до Портленда, он нашел бар некоего Джимми Джуэла, припарковался возле здания напротив, положил в карман пальто пистолет и отправился на другую сторону пристани. Бар был, похоже, закрыт, и никаких признаков жизни внутри не обнаруживалось. Ирод смотрел в окно, когда в стекле отразилась яркая фигура Капитана. Постояв секунду с застывшей на лице нарисованной гримасой, Капитан повернулся и прошел к задней стороне бара. Следуя за ним, Ирод как будто смотрел фильм в замедленном режиме. У задней двери он опустился на колено. Потрогал пятна крови, посмотрел на дверь, понимающе кивнул и отвернулся.

Уже в машине, протянув руку к ключу зажигания, Ирод ощутил холодок в предплечье. Он посмотрел вправо и увидел в стекле пассажирского окна Капитана, левая рука которого и удерживала его на месте прикосновением колючих, как укусы насекомых, пальцев. Капитан смотрел на бар. Появившийся у главной двери человек попытался, как раньше Ирод, заглянуть внутрь. Рост – пять футов и десять дюймов, седеющие на висках волосы… Ирод с любопытством наблюдал за ним, ощущая исходящую от незнакомца угрозу: она проявлялась и в манере держаться, и в мрачноватой сдержанности. Чувствовалась в нем и какая-то «инаковость». С помощью Капитана Ирод узнал в нем похожего на себя человека, принадлежащего двум мирам. Интересно, что могло открыть этот разлом и наделить его способностью видеть так, как видел сам Ирод? Боль? Да, без нее не обойтись, но боль, что касается незнакомца, не только физическая. Ирод ощутил его горе, гнев, вину. Ощутил через Капитана, исполнявшего роль передатчика, пересылавшего проходящие через него пульсации эмоций.

Словно уловив интерес к себе, незнакомец повернулся и пристально посмотрел на Ирода. Нахмурился. Покалывание в руке усилилось – Капитан хотел, чтобы Ирод уехал. Он включил двигатель, тронулся с места и, уже поворачивая, миновал бросающуюся в глаза пару – изысканно одетого чернокожего и белого, пониже ростом и вырядившегося так, словно одежду он выхватил в спешке из корзины для прачечной. Он заметил в зеркало, что они смотрят ему вслед, а потом оба пропали, и вместе с ними исчез Капитан.

– Видел парня в машине? – спросил я у Луиса.

– Того, что в маске? Да. Не присматривался, но, по-моему, он чем-то болен.

– Он был один?

– Один?

– Да. На пассажирском сиденье кто-нибудь был?

Луис нахмурился.

– Нет, только он один. А что?

– Ничего, должно быть просто отсвет на стекле. Джимми Джуэла не видать. Попробую еще разок попозже. Поехали…

Ирод отправился в Уолдоборо, где жил его контакт, пожилая женщина, державшая магазин антиквариата. В закусочной он заказал сэндвич и кофе и в ожидании заказа позвонил по платному телефону. Посетителей было немного, рядом никого, так что никто не подслушивал.

– Что у нас? – спросил он, когда на другом конце сняли трубку.

– Живет на складе, в Льюистоне. Старая пекарня.

Ирод выслушал подробные разъяснения и спросил:

– Поддержка есть?

– Кое-что есть.

– Объекты?

– Кое-кто уже проявляет интерес, но объекты пока у него.

Ирод поморщился.

– Как они узнали?

– Человек он неосторожный. Пошли слухи…

– Я уже еду. Свяжитесь с ним. Скажите, что с ним хотят поговорить.

– Я скажу мистеру Рохасу, что у меня есть потенциальный покупатель, и посоветую не предпринимать действий до нашей встречи. Повторяю, он не имеет представления об истинной ценности объектов. Возможно, заплатить придется немало.

– Думаю, я смогу убедить продавца проявить разумную сдержанность, поскольку меня больше интересует не товар, а источник поступления.

– Благоразумием он не отличается.

– Вот как? Очень жаль.

– Но и неразумным его назвать нельзя.

– Умный и неблагоразумный. Я бы сказал, качества взаимоисключающие.

– Если что, у меня есть его фотография. Распечатка с камеры наблюдения в магазине.

Ирод описал свою машину и объяснил, где припарковался. Машина будет открыта, и ей нужно положить конверт под пассажирское сиденье. Лучше не встречаться, решил он. Женщине пришлось приложить усилие, чтобы скрыть разочарование.

Ирод повесил трубку. Принесли заказ. Расположившись за столиком в углу, подальше от других посетителей, он приступил к трапезе. Ирод знал, что его вид не способствует аппетиту, но и сам не любил, когда на него пялились. Процесс поглощения пищи давался с трудом: аппетита не было, но поддерживать силы приходилось. Тем более сейчас. Он думал о человеке, стоявшем у окна бара, и реакции Капитана на его присутствие.

На стене напротив его кабинки висело зеркало, в котором отражались дорога и маленькая девочка в рваном голубом платьице. Повернувшись спиной к закусочной и держа в руке красный воздушный шар, она смотрела на проезжающие мимо грузовики и легковушки. Прямо на нее мчалась громадная фура «Мак», но девочка не шелохнулась, а водитель с высоты кабины ее, похоже, не видел. В тот миг, когда грузовик ударил девочку, Ирод отвернулся, с трудом сдержав крик. Фура умчалась, девочка исчезла, не оставив и следа.

Ирод снова повернулся к зеркалу – девочка стояла на том же месте, только смотрела теперь на закусочную и Ирода и как будто улыбалась. Даже в темных провалах глазниц прыгали смешинки. Потом она постепенно растаяла, и в отраженном мире остался только красный шар, возносящийся к серо-черным тучам с пурпурными и красными разрывами, похожими на раны в небесах. Вскоре небо расчистилось, и зеркало снова отразило этот унылый мир, а не окно в другой.

Перекусив в меру возможностей, Ирод задержался за кофе. Спешить было некуда. Сумерки опустятся нескоро, а Ирод предпочитал работать в темноте. Потом он нанесет визит мистеру Рохасу. Откладывать переговоры до следующего дня он не собирался. Он вообще не был настроен на переговоры.