Жаклин де Гё
Отпуск

Старый Кросби умирал.

Если бы он умирал дома, в Ирландии, в старом, иссеченном ветрами каменном доме на берегу гавани, то баньши клана Мак-Кроссан знала бы, как достойно проводить его в последний путь. Она бродила бы по холмам и долинам и выла от горя так пронзительно, что ее вопли слышны были бы даже на кораблях, стоящих далеко на рейде, и моряки крестились бы поспешно, тревожно вглядываясь в густой туман.

Но Кросби умирал в море, на небольшой шхуне, шедшей от Зеленой Земли предков в Новый Свет. Умирал среди таких же, как он, бедолаг, гонимых из пораженной многолетним неурожаем и эпидемиями страны на поиски лучшей жизни, – крестьян из долин, рыбаков из прибрежных деревень, обнищавших городских ремесленников… И баньши не могла соблюсти старый обычай и оплакать его как подобает – среди священных деревьев, мешая слезы с вечным ирландским дождем и хороня их в терновых зарослях. Все, что она могла – сидеть невидимкой у его ложа и покрасневшими от плача глазами следить, как уходит жизнь из старого фермера, чьему роду она так верно служила. И поглядывать иногда на последнего представителя этого рода – испуганного худенького мальчика лет семи-восьми, единственного из одиннадцати детей Кросби, сумевшего выжить среди голода, сыпного тифа и холеры. А еще – надеяться, что мальчик успеет вырасти, жениться и наплодить детей, прежде чем его призовет к себе Смерть. Потому что баньши жива только до тех пор, пока есть на Земле хоть один человек, принадлежащий к ее клану.

– Валера, я кому сказала, руки мыть! Маша, пожалуйста, отвлекись хоть на пять минут от этой штуки и займись братом!

– Мам, ну что он, маленький, что ли? – двенадцатилетняя Маша быстро набирала эсэмэску и даже глаз не подняла.

– Да, – пробурчала сквозь зубы Ирина, пытавшаяся одновременно и уследить за котлетами и побыстрее открыть кошачьи консервы для нудно мявкавшего возле пустой миски Барсика. – Пять лет – это, к твоему сведению, еще не очень большой.

– Ну, кран-то открывать он умеет, – все так же, не поднимая головы, пожала плечами Маша. – Кота же искупал.

– Ты хочешь, чтобы он искупал его еще раз?

– Мам, да ничего я не хочу! Дай мне спокойно сообщение отправить! Чей сын, в конце концов, твой или мой?

Ирина, с трудом сдержавшись от того, чтобы шваркнуть кухонным полотенцем по столу, отправилась за Валерой сама.

Сын лежал на ковре, увлеченно рисуя что-то на планшете.

– Сына, остынет же все.

– Ага.

– Что «ага»?

Валерка поднял голову, смешно наморщил нос.

– А чего ты сейчас сказала?

Ирина вздохнула, подняла сына с пола, повлекла в ванную.

В кармане фартука меланхолично заиграл «Полонез» Огинского.

– Та! Татататата! та! татата! – громко и фальшиво подпел телефону Валерка. – Дай потом мне, я тоже хочу с бабушкой поговорить!

– Сладкий мой! – умилилась на том конце провода Надежда Андреевна. – По бабушке соскучился! Ириша, я взяла вам билеты!

– Мама, какие билеты? О чем ты?

– Ира, ну какие я могу взять билеты тебе и детям?

Москва – Дублин, разумеется! Сюда – через две недели, обратно тридцатого августа, чтобы Маша в школу не опоздала.

– Как – обратно тридцатого августа? Полтора месяца?! Меня так надолго с работы никто не отпустит!

– Значит, поменяем твой билет, вернешься раньше, – безмятежно ответила Надежда Андреевна. – А дети пусть отдыхают до сентября. Да и тебе отдохнуть не помешает. Я имею в виду – от них.

– Ма-ма! – выдохнула Ирина. – Ты бы хоть советовалась сначала! Или хотя бы предупреждала! Мы ведь можем и не успеть сделать визы за две недели!

– Ну, на тебя не угодишь, – обиженно сказала мать. – Что ни сделай, все не так. Я стараюсь, хочу как лучше, устраиваю близким приятный сюрприз, а в ответ получаю… Ладно, дай мне внука.

– Сюрприз… – проворчала Ирина, наблюдая за оживленно болтающим с бабушкой Валеркой. – Хорошенький сюрприз! Две недели… Как хочешь теперь, так и крутись.

Машина остановилась посреди дороги.

– Овцы! – восторженно заорал Валерка.

Его сестра, расслабленно слушавшая музыку на заднем сиденье, приоткрыла глаза, вынула один наушник, спросила:

– Чего?

– Овцы! Живые!

Справа и слева за окнами текла пушистая река, из которой торчали рога, моргали глаза и неслось нестройное меканье. Молодой парень в джинсах и футболке, шагавший рядом со стадом, раскланялся с бабушкой, помахал приветливо ее пассажирам. Вслед за парнем неспешно трусила большая черная собака.

Маша приподнялась, оглядела овец, пастуха, зеленые поля по обе стороны, чисто выбеленные одноэтажные коттеджи за живыми изгородями и изрекла:

– Вот деревня-то.

После чего снова заткнула уши, откинулась на спинку и начала отстукивать ногой такт неслышной другим мелодии.

Ирина в душе была с ней абсолютно согласна, но благоразумно промолчала.

– Уже почти приехали, – добродушно сообщила бабушка, поглядывая в зеркальце на внуков. – Всего два поворота осталось.

Маша зевнула.

– Кстати, Вудсы все-таки продали дом, – продолжала беседу бабушка. – Так что у нас теперь новый сосед. Очень приятный. Из Америки, но с ирландскими корнями. Он потому и купил эту развалюху, что, судя по архивам, раньше ею владела его семья. Хотя я все равно не понимаю, как он рискнул. Предки предками, но там же ремонта – ужас! Хотя он за четыре месяца уже так много сделал, вот сама посмотришь – дом просто не узнать. Очень хозяйственный мужчина. Чуть старше меня и тоже не женат. Высокий такой, спортивный, ужасно симпатичный и почти не рыжий.

– Мама, ты опять? – с подозрением спросила Ирина.

– Что? – невинно спросила Надежда Андреевна. – Ирочка, ты о чем?

Маша хихикнула.

Ирина вздохнула.

Есть вещи, которые не меняются.

Поэтому не стоит даже пытаться их изменить. Нужно просто принимать маму такой, какая она есть.

За вторым поворотом открылся вид на спуск к морю – поля шли под уклон, сочный зеленый цвет плавно перетекал в серебристую синь полукруглого залива. Слева от дороги махала крыльями ветряная мельница. Далеко на противоположном берегу качались рыбачьи лодки, за ними виднелись стоявшие сплошной стеной желтые здания, а еще дальше, у самого горизонта, – синие горы. А справа, совсем близко, смотрелись в морскую воду три белых домика с темными крышами – крайние побольше, средний поменьше.

Надежда Андреевна свернула с шоссе, подъехала к среднему.

– Ну, добро пожаловать!

Ирина вылезла, потянулась, осмотрелась.

Дом Вудсов, запомнившийся ей как ветхое, унылое строение с облупившимися стенами, теперь действительно было не узнать. Он радовал глаз свежей побелкой, блеском оконных стекол, аккуратно покрашенными рамами и ставнями. Крышу хозяйственный сосед перекрыл заново, повесил новые двери, починил крыльцо, даже веранду к крыльцу успел пристроить. Только сам участок все еще выглядел запущенным – сорняки в рост человека, заросшие дорожки, разрозненные одичалые кусты вместо сплошной ровной изгороди.

Ирина развернулась к другому дому – низкому длинному коттеджу с двумя раздельными входами. Вот уж он совершенно не изменился за те шесть лет, что прошли со дня ее прошлого приезда – все та же старомодная аккуратность с легким налетом упадка, свойственная домам, где давно не живет молодежь. На ступенях одного из входов уже стояла седовласая супружеская пара.

– Добрый день, Эмили! – с энтузиазмом выкрикнула Надежда Андреевна. – Добрый день, Алекс! Вот мои гости и приехали! Алекс, а где же ваша сестра?

На другое крыльцо вышла полная маленькая старушка:

– Добрый день, Надежда.

– Здравствуйте, Клара! Посмотрите, кто ко мне приехал! Вы же помните мою дочь? Ира, ты же помнишь моих соседей, семью Куганов?

Ирина сдержанно поклонилась троим старикам. Они так же сдержанно кивнули в ответ.

«Завтра надо обязательно поменять билет», – подумала Ирина.

Вечером пришлось идти в гости – мистер Куган с женой пригласили все семейство к себе на ужин. Приглашению обрадовались только Надежда Андреевна и Валерка. Ирине и Маше идти совсем не хотелось, но отвертеться не получилось; Надежда Андреевна так разнервничалась, так упорно повторяла, что неприлично обижать стариков, которые всегда к ней хорошо относились, что даже жалобы на усталость после полета не сработали.

Впрочем, ужин получился довольно душевный. Хозяйка дома, несмотря на возраст, ловко и незаметно управилась с переменой блюд, а ее муж так же легко вел застольную беседу, и Ирина к концу вечера совсем расслабилась. Она автоматически переводила бесчисленные Валеркины вопросы и обстоятельные ответы мистера Кугана и чувствовала искреннюю симпатию к старику за его терпение и добродушие.

– А вот это – как получилось? – Валерка указывал на стоявшую на каминной полке бутылку темного стекла, внутри которой угадывался силуэт кораблика. – Как его туда засунули?!

– Кораблики не засовывают в бутылки, – объяснила Ирина. – Их собирают внутри, специальными инструментами.

– Ух ты! – восхитился Валерка и развернулся к мистеру Кугану: – Это вы сами сделали?

– Нет, – улыбнулся тот. – Я купил это в сувенирной лавке на той стороне залива. Просто на память. Эта модель парусной рыбачьей лодки очень похожа на то суденышко, на котором я рыбачил, когда был молодым… Хорошее было время, а, Эмили?

Жена его нахмурилась, словно пытаясь что-то вспомнить, но увидела, что все ждут ее ответа, и поспешно кивнула:

– Да, дорогой. Отличные времена.

На другой же день погода испортилась. Точнее, пришла в обычное для Ирландии состояние – зарядил проливной дождь, и за окном в двадцати шагах было ничего не разглядеть, кроме серой мути и одинокого дерева, которое то и дело гнулось под порывами налетающего с залива ветра.

После завтрака Маша устроилась в кресле перед телевизором и с решительным видом начала переключать каналы. Надежда Андреевна ушла на кухню, Валерка увязался за ней. Ирина, предложив для приличия вымыть посуду, получила категорический отказ и ушла с читалкой в спальню. Экран слабо светился в сумраке пасмурного утра, под пледом было тепло и уютно, дождь монотонно стучал в окно. Ирина сама не заметила, как задремала.

Проснулась она от внезапного воя сирены за окном и мерцания синих отблесков на потолке. Вскочила на ноги, подбежала к окну. У дома Куганов стоял фургон «Скорой помощи» с мигалкой.

Ирина побежала вниз.

«Скорая» уехала и увезла мистера Кугана. Обе старушки – и жена, и сестра, – тоже уехали с ним в больницу. Вернулись они только к вечеру. Надежда Андреевна ушла спросить, не нужна ли помощь, и узнать заодно, что случилось.

Ирина молча наблюдала в окно, как она в прозрачном пластиковом плаще бежит к соседскому дому под струями косого дождя. Заметив идущую наперерез от участка Вудсов высокую, тоже закутанную в непромокаемый пластик мужскую фигуру, поморщилась досадливо – симпатичный и хозяйственный явно не случайно вышел из дома в то же время, что и ее мать. Сосед в несколько шагов нагнал Надежду Андреевну, подал ей руку, помогая подняться на крыльцо…

Ирина отвернулась от окна.

– Маш, Валера! – позвала она. – Вы где?

В дверях появился сын.

– Машка телик опять смотрит, – сообщил он. – А мне скучно.

– Что, передачи неинтересные?

Сын пожал плечами:

– Да вроде интересные, но там же говорят непонятно. А здесь гулять вообще можно?

– Когда нет дождя – можно.

– А когда есть?

– Посмотри в окно. Ты пойдешь гулять в такую погоду?

Валера послушно посмотрел на залитое потоками воды оконное стекло и заявил уверенно:

– Пойду.

Ирина засмеялась.

– Ну, пошли.

Сын взглянул недоверчиво:

– Правда?

– Ага. Дождевики только надо в кладовке найти. Там старый Машкин должен быть, как раз тебе впору. И сапоги резиновые.

Снаружи все оказалось не так страшно, как виделось из окна. Ветер был теплым, и дождь – тоже.

– Мам, а пошли к морю! – предложил сын.

– Пошли, – согласилась Ирина. – Только не беги, а то видно плохо, можно с разбега в залив бултыхнуться. А лучше дай-ка мне руку.

– Зачем?! – Валерка спрятал руки за спину. – Мы же так вместе бултыхнемся, и кто нас спасать будет?

Ирина сделала строгое лицо.

– Пока руку не дашь, никуда не идем.

Они дошли до края укрепленной серыми камнями насыпи. Здесь обрывалась суша и начиналась вода. Крупная рябь шла по заливу, волны морщились под ударами дождевых капель, пахло рыбой и водорослями.

– Мама, кто это? – спросил вдруг Валерка.

– Где?

– Во-о-он там! – он показывал пальцем куда-то вдоль берега. – Видишь, две тетеньки стоят?

Ирина всмотрелась в колышущуюся пелену дождя и действительно различила стоящий над морем смутный женский силуэт.

– Одна, – поправила она. – Одна тетенька.

– Нет, две! Ну, посмотри же! Они разговаривают!

Ирина наставила ладонь козырьком над глазами, защищая их от водяных брызг, напрягла зрение, повернулась к сыну:

– Валер, ты чего? Там один человек.

– Нет, два! – он даже топнул ногой. – Пойдем поближе, сама увидишь!

И потащил Ирину в сторону одинокой фигуры. На полпути она остановилась:

– Валер, ну одна же.

Мальчик откинул съехавший на лоб капюшон.

– Да, – сказал он растерянно. – Теперь одна.

Фигура вблизи оказалась старенькой женой мистера Кугана. Она стояла под дождем, и вид у нее был такой, какой бывает у внезапно разбуженного среди ночи человека.

– Добрый вечер, Эмили! – поздоровалась удивленная Ирина. – Что вы здесь делаете в такую погоду?

– Алекс… – глаза Эмили Куган смотрели испуганно, – я так расстроилась из-за него сегодня. Не могла сидеть дома, вышла подышать морским ветром.

– Что с ним? – участливо спросила Ирина.

– Сердечный приступ, – старушка вдруг всхлипнула. – Врачи говорят – состояние тяжелое…

Ирина хотела сказать что-нибудь ободряющее, но не нашла нужных слов и просто погладила Эмили Куган по плечу.

– Если вам нужна помощь…

– Спасибо, спасибо, – бормотала та. – Нет, не беспокойтесь. Он в больнице, там вокруг доктора, медсестры – они знают, что делать. И я уже почти пришла в себя. Просто эта женщина… она говорила такие странные вещи…

– Какая женщина? – насторожилась Ирина.

– Та, что беседовала со мной перед самым вашим приходом. Разве вы ее не заметили?

Дома Надежда Андреевна уже накрывала стол к ужину. Американский сосед, как и следовало ожидать, оказался приглашен и теперь сидел в гостиной и с восхищенным изумлением таращился на Машу, которая играла в компьютерную игру, успевая набивать при этом эсэмэски.

– Ира, это мистер Кросби, – чуть зарумянившись, представила его Надежда Андреевна. – А это моя дочь.

– Очень приятно. – Кросби поднялся с кресла и оказался действительно очень высоким. – Только «мистер» – это так официально! Мне привычнее, когда меня зовут просто по имени – Райан.

– Хорошо, я буду звать вас по имени, – безразлично согласилась Ирина. – Мама, мы встретили на берегу жену мистера Кугана. Она очень расстроена. А как там его сестра?

– Клара, мне кажется, в шоке. – Надежда Андреевна оторвалась от сервировки стола, посмотрела на Райана, словно ожидая от него подтверждения своих слов. – Молчит, смотрит в одну точку, отвечает невпопад. Мы старались ее разговорить, но ей явно было не до нас. Бедняжки! Я очень надеюсь, что Алекс поправится. Они всю жизнь прожили бок о бок, эти трое…

На следующий день сияло солнце.

От торфяника поднимался пар, спина под курткой быстро вспотела. Ирина вонзила лопату в черную влажную почву и с удовольствием выпрямилась.

Копавшая рядом Надежда Андреевна последовала ее примеру. Сначала взглянула на уже нарезанные и сложенные в пирамидки торфяные бруски, потом перевела взгляд на соседское поле, проговорила задумчиво:

– Ирочка, как тебе Райан?

– Слишком рыжий.

– Ну, это спорная точка зрения.

Ирина пожала плечами.

– Дело твое.

Надежда Андреевна помолчала, потом спросила убитым голосом:

– То есть он тебе совсем не понравился?

– Мам, да мне-то что? Ты здесь, мы там. У тебя своя жизнь, у меня своя. Главное, чтобы он тебе нравился.

– Ну, все-таки…

– Вот именно. Всегда спрашиваешь чисто для приличия, а потом все равно все делаешь по-своему. Давай копать.

Надежда Андреевна вздохнула, потянулась к лопате и вдруг замерла:

– Смотри! Клара!

Сестра так внезапно заболевшего мистера Кугана шла по обочине дороги в сторону дома Райана.

– Что это с ней? – удивленно пробормотала Иринина мать. – Она в жизни никогда ни к кому из соседей в гости не ходила. Алекс и Эмили – другое дело, они общительные люди. А Клара – домоседка, за порог не вытащишь. Даже за продуктами ездить не любит, всегда дает список брату.

– Может, она не в гости? – предположила Ирина. – Может, просто прогуляться? Воздухом подышать, успокоиться немножко?

Мисс Куган тем временем дошла до калитки на участок Райана, толкнула, свернула к крыльцу.

– Да как-то непохоже на вдыхание воздуха, – нахмурилась Надежда Андреевна. – Вон, в дверь уже стучит. Странно это все. Ладно, я потом его спрошу, что ей вдруг понадобилось…

Когда вернулись с торфяника домой, оказалось, что пропал Валерка. Маша, которой было поручено присматривать за братом в отсутствие мамы и бабушки, клялась, что по-честному играла с ним все утро и только на минуточку отвлеклась ответить на сообщение. Ирина, не дослушав, выскочила на улицу, побежала к берегу.

Залив сиял под солнцем, и блики яркого света слепили глаза. Ирина, не останавливаясь, пробежала еще метров сто вдоль насыпи. Позвала:

– Валера! Валера, где ты?!

Никто не ответил.

Она повернула, побежала в обратном направлении.

Нигде никого.

Сердце колотилось, воображение рисовало самые страшные картины – Валерка, белый, неподвижный, лежит на дне залива лицом в извивающихся водорослях…

– Вааааалерааааа!

Когда она уже совсем охрипла от криков и задыхалась от душившей ее паники, издалека послышался мужской голос:

– Айрин!

Она резко обернулась на зов. Кросби бежал с пригорка к берегу и махал ей рукой. Рыжая шевелюра его горела на солнце расплавленным золотом.

– Айрин, с вашим сыном все в порядке! Он забрел поиграть на мой участок. Я заметил его из окна кухни и уже отвел домой.

Ирина смотрела на веснушчатое, доброжелательное лицо Райана и чувствовала, что ее начинает трясти озноб.

– Спасибо, – почти неслышно прошептала она. – Сорри… не уследили… за беспокойство… сорри.

И помчалась к дому не разбирая дороги, на бегу вытирая хлынувшие из глаз слезы.

Взбираясь на склон, чуть не налетела на жену мистера Кугана – та медленно брела вниз, к заливу.

Ирина поспешно шарахнулась в сторону, успев разглядеть только, что вид у старушки такой же растерянно-испуганный, как вчера, а в руках у нее что-то белое и пышное, похожее на фату невесты.

На все упреки мамы и бабушки Валерка отвечал одно и то же – он вышел посмотреть на облака, во дворе у соседа гуляла незнакомая тетенька, он с ней поздоровался, она пригласила его в гости. Мальчик не думал, что она это сделала без спроса.

– Тетенька? – настороженно спросила Надежда Андреевна. – Какая еще тетенька?

– Очень красивая! – восхищенно ответил Валерка.

Надежда Андреевна нахмурилась, вид у нее стал совсем расстроенный. Ирина вдруг вспомнила вчерашний дождливый день. Ухватив мать за локоть, она увела ее на кухню и наскоро рассказала и про спор с сыном на берегу, и про уверения миссис Куган, что с ней действительно только что беседовала какая-то женщина.

– Мама, мне кажется, я должна пойти поговорить с Райаном, – сказала она в заключение. – И заодно зайти к Эмили и Кларе. Здесь творится что-то странное.

– А удобно ли? – с сомнением спросила мать, явно озадаченная тем, что услышала от дочери. – Здесь, знаешь ли, не принято лезть в чужую жизнь. Тем более ты иностранка, и вообще только позавчера приехала…

– Я объясню, что волнуюсь за своего ребенка, – отмахнулась Ирина. – И что это тот случай, когда приходится задавать вопросы о чужой жизни, потому что она пересеклась с твоей собственной. Если они нормальные люди, то поймут. Должна же я знать, кого или что видел Валерка…

– Ты думаешь, у него галлюцинации? – страшным шепотом спросила Надежда Андреевна. – Но душевные болезни в таком возрасте обычно наследственные, а у нас в роду ни с кем такого не случалось! Хоть твой отец и был одной из самых больших ошибок в моей жизни, психом он все же не был. Так что если у ребенка проблемы, то это только со стороны твоего бывшего! Я всегда говорила, что выходить замуж за какого-то никому не известного костромского аспиранта – полная дурь! За тобой ухаживали такие приличные, такие интеллигентные московские мальчики…

– Мама! Давай не будем опять в сотый раз об одном и том же! Ты у нас великий специалист, блин, как надо замуж выходить – с четвертой попытки на ирландский хутор!

Надежда Андреевна выскочила из кухни, громко хлопнув дверью.

На вопрос о женщине в палисаднике Райан отреагировал очень странно – он побледнел так, что его веснушки стали казаться почти черными.

– Что… что она ему сказала? – спросил он.

– Я не знаю, – его волнение передалось Ирине. – Я не расспрашивала. Да и вряд ли он мог ее понять, даже если она и пыталась с ним заговорить – ведь мой сын не знает английского.

– Ах да, конечно, я как-то не подумал… Но вы все же расспросите его.

– Непременно.

Ирина уже собиралась уходить, как вдруг вспомнила, что забыла задать еще один вопрос.

– Райан, а если не секрет – зачем к вам вчера приходила Клара?

Райан быстро, почти не раздумывая, ответил:

– Секрет.

– Извините, – неловко улыбнулась Ирина. – Я просто очень волнуюсь за Валерку.

Американец испытующе смотрел на нее.

– Знаете что? – сказал он наконец. – Давайте договоримся так. Вы разузнаете, о чем ваш сын беседовал с дамой на моем участке, а я, в свою очередь, поделюсь с вами подробностями визита мисс Куган.

Жена мистера Кугана, видно, до сих пор не вернулась с залива – дверь Ирине никто не открыл.

Зато на половине его сестры дверь открылась так быстро, словно Клара стояла прямо за порогом и ждала звонка.

«Наверное, в окно меня увидела», – подумала Ирина.

Она ожидала, что Клара пригласит ее в дом, но та продолжала стоять, загораживая вход, и выжидательно смотрела на непрошеную гостью.

– Вас прислала ваша матушка?

– Нет, я пришла из-за сына.

Клара чуть подняла брови:

– Ко мне? Но я вашего сына с самого его приезда даже не видела…

– Да, – Ирина заторопилась, стараясь объяснить все как можно короче и понятнее. – Он второй день подряд уверяет меня, что вокруг этих трех участков ходит какая-то посторонняя женщина. Вчера он видел ее у залива, сегодня – в саду мистера Кросби. Вы приходили вчера к мистеру Кросби…

Ирина не закончила. Мисс Куган выглядела такой же перепуганной, как и Райан, – нет, больше чем Райан. Она смотрела на Ирину широко раскрытыми глазами, прижимая руку к горлу.

– Он… видел ее? – шепотом прохрипела она.

– Кто?

– Ваш сын!

– Да. И ваша невестка тоже. Она даже говорила с ней.

– Это я знаю, – машинально отмахнулась Клара и тут же испуганно осеклась.

– Знаете? – Ирина от волнения даже сделала шаг вперед. – Значит, это не детские выдумки? Здесь действительно бродит чужой человек? Кто она? Что ей нужно?

– Я знаю только то, что сказала мне Эмили. – Старушка явно сильно нервничала. – Всего доброго.

Она попыталась закрыть дверь, но Ирина, забыв о правилах хорошего тона, придержала дверь рукой.

– А куда ушла Эмили? Когда вернется?

– Не знаю. Думаю, она вовсе не вернется. Пустите дверь!

– Как это – не вернется? – опешила Ирина. – Мисс Куган, Клара, пожалуйста, объясните мне, что здесь происходит!

Но старушка только замотала головой.

– Мне нечего вам сказать. Нечего. Ваш сын не должен был ее видеть. Это плохой знак. Очень плохой. Уезжайте. Уезжайте скорее!

И, с неожиданной силой оттолкнув собеседницу, она захлопнула дверь.

Ирина ошеломленно отступила назад.

Черт возьми, что все это значит?!

В спальне уютно горел ночник.

– В глубокой задумчивости брел он по берегу, – читала вслух Ирина, – пока не вернулся к тому месту, где оставил Муми-тролля искать жемчуг. Там уже лежал целый ряд красивых блестящих жемчужин, а сам Муми-тролль пробкой скакал в волнах прибоя…

Валерка, лежа в постели, слушал ежевечернюю сказку, старательно рисуя что-то на планшете.

– Мам, смотри! Красиво?

– Очень! – похвалила Ирина, глядя на разноцветные кольца многослойной спирали. – А что это?

– А это мы сегодня в саду из камушков выложили.

– С Машей?

– Нет, с той тетенькой. Не у нас, у Райана. Мам, а почему люди умирают?

Руки Ирины дрожали так сильно, что пришлось положить книжку.

– По разным причинам. От старости, от болезни… А почему ты спросил?

Валера поднял на нее непривычно серьезные глаза:

– Она сказала, что я должен попросить у Райана это место в подарок. Ну, то, на котором мы выложили картинку из камушков. Возле кривого дерева. Тогда она не умрет вместе с Райаном. А если я не попрошу, то они оба умрут вместе и очень скоро, потому что ей больше нечего ждать. Мам, но ведь выпрашивать подарки нехорошо?

– Нехорошо… – не очень понимая, что говорит, ответила Ирина.

– А как же тогда? Я не хочу, чтобы кто-то умирал.

– Я подумаю, как сделать, чтоб никто не умер. Обещаю.

– Правда?

– Правда. Спи.

Снаружи заливала чернотою мир безлунная, пасмурная ночь – после заката с океана опять набежали тучи, затянули все небо. У Куганов на половине супругов не было ни проблеска света, только у Клары светилось окно в спальне. Похоже, Эмили и правда до сих пор не вернулась домой.

Райан открыл только после третьего звонка. Волосы его были взъерошены, лицо заспанное, пуговицы на рубахе криво застегнуты – одевался явно второпях.

– Вы? Почему так поздно? Что-то случилось?

И вдруг выражение лица его изменилось.

– Он вам что-то сказал.

– Да, – кивнула Ирина.

Райан посторонился, приглашая ее в дом.

– Входите.

– Нет, – отказалась Ирина. – Берите фонарь, и идемте в сад. К боярышнику.

– Зачем?!

– Если там есть узор из камней, я вам все расскажу.

A если нет, то и говорить не о чем.

Они сидели на кухне Райана и тихо переговаривались.

– Понимаете, я сначала подумал, что эта старуха, Клара Куган, или сошла с ума, или пытается меня запугать с какой-то хитрой целью. Но когда вы сказали, что ваш мальчик тоже видел баньши…

Ирина вздрогнула.

– Кого?!

Райан пропустил ее вопрос мимо ушей.

– …тогда мне стало страшно. Потому что я нормальный человек и боюсь смерти. Особенно преждевременной и внезапной.

– Но при чем тут мой сын?!

– Он почему-то может ее видеть, – задумчиво проговорил Райан. – Странно, но, говорят, такое случается…

– Ну да, – кивнула Ирина. – Эмили Куган тоже видела…

– С Эмили Куган не все так просто. Клара уверяла меня, что жена ее брата сама фэйри, только забыла об этом. Потому баньши и обратилась к ней с просьбой передать мне сообщение. Знала, что та ее и увидит и услышит.

– Господи, какой бред! – вырвалось у Ирины.

– Вот и я так подумал, – кивнул американец. – Полный бред. И если бы не ваш сын…

Ирина прижала пальцы к вискам.

– Погодите. У меня голова идет кругом. Совсем запуталась и ничего не понимаю!

– Я сейчас все объясню. Баньши живет только до тех пор, пока жив ее клан. Когда умирает последний представитель клана, умирает и она. А у меня нет детей. И братьев-сестер тоже нет. Так сложилось…

– То есть вы – последний в своем клане?

Райан кивнул.

– Но как подаренная земля может помочь?..

Последний Кросби улыбнулся.

– Это очень просто. В клан попадают не только по рождению. Если бы я женился, моя жена тоже стала бы полноправным членом клана. Если бы усыновил ребенка – то же самое. Даже если бы просто стал опекуном ребенка, без усыновления.

– Я не позволю вам усыновлять Валерку! – тут же заявила Ирина. – И в опекунах он не нуждается! У них с Машкой есть законный папаша, и хотя он не так уж много времени проводит с детьми…

– Да подождите же вы! – перебил ее улыбающийся Райан. – Дослушайте до конца! Я никого не собираюсь усыновлять, тем более мальчика, у которого есть и отец и мать!

Ирина смутилась.

– Извините… продолжайте, пожалуйста.

– Есть еще один, почти забытый со времен английского владычества старинный феодальный обычай. Если глава клана подарит кому-нибудь земельный надел, этот человек становится его вассалом, – таким же, как и другие члены семьи.

– То есть он вступает в клан?

– Совершенно верно.

– И если Валерка попросит этот кусочек земли под боярышником?..

– Я ему его тут же подарю, – очень серьезно ответил Райан. – Это было бы отличным решением проблемы. Просто, быстро и никаких препятствий со стороны законных отцов.

Ирина некоторое время обдумывала все услышанное. Что же, даже если все это полный бред, вреда от такого подарка никому не будет.

– Одного не понимаю, – пробормотала она. – Почему эта ваша фамильная баньши выбрала именно Валерку? Он же даже не ирландец!

Райан пожал плечами:

– Он видит ее.

Весь следующий день Ирина при каждом удобном случае залезала в Гугл и читала все, что смогла найти на тему фэйри. К вечеру у нее уже сложилась довольно стройная версия о том, кем могла быть Эмили Куган. Конечно, сама Ирина абсолютно не верила ни в эту версию, ни в самих фэйри, но если допустить, что такое возможно, то все сходилось.

А на следующее утро из городка на том берегу залива приехал на лодке вызванный Райаном Кросби нотариус, и они всей семьей отправились к боярышнику – оформлять дарственную на отмеченный белой галькой кусочек земли. Нотариус – высокий, шумный и толстый, – громко шутил, с удовольствием пил предложенное ему пиво, спорил с Райаном, чей клан древнее. Закончив оформление, он убрал в специальную коробочку свои печати, ухмыльнулся весело:

– Все, все, никакого больше пива, а то опять увижу посреди залива прекрасную деву в белом кружевном плаще из пены! – и ушел, подарив на прощание Валерке смешного пластмассового лепрекона.

Вечером событие отмечали торжественным ужином на новенькой веранде дома Райана. Надежда Андреевна, нарядная, веселая и довольная, как раз поставила на стол блюдо с яблочным пирогом собственной выпечки, когда мимо проехало такси и остановилось у коттеджа Куганов. Все, забыв про пирог, наблюдали, как вылезает из машины сильно похудевший и болезненно-бледный мистер Куган, как бежит к нему с крыльца Клара, обнимает, плачет…

– Где же Эмили? – недоуменно спросила Надежда Андреевна. – Почему она его не встречает?

Четыре недели пролетели быстро. Пора было возвращаться в Москву. После странных событий в соседских домах Ирина не рискнула оставлять детей в Ирландии одних с бабушкой, да и Машка вся изнылась от безделья, – поэтому, несмотря на протесты Надежды Андреевны, поменяли все три билета.

Ирина подошла к стенному шкафу, достала чемодан. Посмотрела задумчиво в окно на тяжело шагающего вокруг своего коттеджа мистера Кугана. Одной рукой он опирался на палку, другой обнимал за плечи поддерживающую его сестру. Эмили до сих пор так и не появилась.

– Мам, почитай сказку!

– Некогда, Валер, собираться надо.

– Тогда расскажи!

– Хорошо. Какую?

– Про морскую русалку, которую поймал рыбак, – неожиданно сказала вошедшая следом за братом в комнату Маша. – Про то, как она потом нашла в лодке у мужа свой волшебный пенный плащ.

– Да ну! – запротестовал Валерка. – Это грустная сказка! Я такое не хочу!

– Почему грустная? – удивилась Ирина. – Русалка вспомнила, кто она на самом деле, и вернулась домой, в море. А на берегу она была несчастна.

– Грустная! – упрямо возразил сын. – Русалка плохая! Муж и дети ее любили, а она их всех бросила и уплыла! Не хочу про это слушать!

– Маш, – Ирина умоляюще посмотрела на дочь. – Плиз, почитай брату Муми-троллей!

Она складывала свитера и футболки, поглядывала в окно и думала, что, может быть, все было не совсем так, как в сказке. Может быть, у рыбака и русалки не было никаких детей, и они жили вдвоем, пока совсем не состарились и рыбак не заболел внезапно. И тогда ему стало стыдно, что он столько лет обманом держал русалку в плену, и он попросил сестру вернуть ей плащ.

«Господи, какая же чушь лезет в голову в этом странном месте!»

Дождь моросил с раннего утра, мелкий и нудный. Через лобовое стекло хорошо различались только белые стены соседских домов. Очертания деревьев еле угадывались, темные крыши сливались с серым небом, морской залив за пеленой дождя был почти неразличим.

У выезда на шоссе пришлось остановить машину и ждать – снизу, от луга возле мельницы, поднималось знакомое стадо. Овцы блеяли, толкались, собака скакала сбоку, громко лая и помахивая хвостом.

А позади стада, рядом с пастухом, шагала невысокая хрупкая фигурка. Вот она кивнула ему на прощание, свернула с шоссе…

– О, господи! Ира, это же миссис Куган!

Надежда Андреевна приоткрыла окно:

– Эмили! Где вы были?!

Старушка молча смотрела на нее, улыбаясь светло и молодо. Струйки воды стекали по ее лицу, насквозь промокшее платье висело тяжелыми складками.

– Эмили, боже мой, да на вас же сухого места нет! Вот, возьмите мой плащ!

Миссис Куган улыбнулась еще шире.

– Спасибо, – сказала она. – Только не нужен мне больше никакой плащ. Мне и без плаща хорошо.

Помахала глазевшим на нее из машины Ирине и детям и пошла дальше к своему коттеджу.

Баньши сидела на сложенных в грузовом отсеке чемоданах и думала, что последнее время приходится часто летать и что путешествовать самолетом совсем не так удобно, как на корабле, но зато быстро. А еще о том, что, может быть, в Москве тоже растет боярышник. А если нет, то она уговорит Валерку его посадить. Мальчик, в жилах которого течет кровь славянского лесного фэйри – лешего, – обязательно поймет, как важно иметь свое родовое дерево.