КНИГА ТРЕТЬЯ
ЗАДАНИЕ
Марионетки пляшут
по воле искусных рук —
меж ними ступаю
с запинкой, спотыкаясь,
в переплетении нитей
и в прихотливом танце
этих шутов проклинаю
в их шальных пируэтах —
жить как они не стану
нет, вы меня оставьте
в моём круговращении —
эти непрошеные судороги
и есть живое искусство —
клянусь могилой Худа! —
искусство во плоти.
Тэни Бьюл (род.?). Речи шута
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Тогда он спустился к ним
мужчинам и женщинам
лишённый звания
в её выбраковке гнусной
на орошённый кровью песок
куда пролились жизни
Императора и Первого Меча —
о, трагическая измена!..
Он был из старой гвардии,
он управлял отточенным клинком
Империи свирепой,
и вот, спустившись вниз
но не бежав
остался для неё напоминаньем,
укором совести, которого боялась.
Назначенную цену
он не приметил
когда спускался к людям
не знал о ней и не был к ней готов
лишь после обнаружил
чего лишился и проклял
пробужденье…
Ток Младший. Мостожоги
За четверть часа до рассвета небо приняло цвет железа, пронизанного кое-где полосками ржавчины. Сержант Скворец присел на крупном камне, вглядываясь в туман над спокойной гладью озера Азур. На дальнем, южном, берегу разлилось призрачное сияние Даруджистана.
Ночной перелёт через горы выдался тяжким: кворлов швыряло между тремя грозовыми фронтами. Чудо ещё, что никого не потеряли. Ливень уже закончился, оставив в воздухе холодную и влажную дымку.
За спиной Скворец услышал шаги и пощёлкивание. Сержант обернулся и встал. К нему, пробираясь между замшелых валунов у основания холма, подходили Калам и один из Чёрных морантов. За ними густой тенью лежал секвойный лес, пятнистые стволы стояли на склоне, как безмолвные стражи. Сержант полной грудью вдохнул холодный утренний воздух.
— Всё в порядке, — сообщил Калам. — Зелёные моранты доставили всё, что мы просили, и даже больше. Скрипач и Вал теперь — очень счастливые сапёры.
Скворец приподнял бровь. Он обернулся к Чёрному моранту.
— Я думал, взрывчатка подходит к концу.
Лицо странного создания оставалось в тени створчатого шлема. Зазвучавшие оттуда слова словно доносились из глубокой пещеры.
— Не для всех, Птица-Вор. Ты нам хорошо известен, «мостожог». Твой путь — в тени врага. Моранты никогда не поскупятся на помощь тебе.
Скворец очень удивился, затем отвернулся и прищурился.
Морант продолжил:
— Ты спрашивал о судьбе одного из нашего народа. Об одноруком воине, что сражался рядом с тобой под стенами Натилога много лет назад. Он жив.
Сержант набрал полную грудь сладковатого лесного воздуха.
— Спасибо, — сказал он.
— Когда вновь увидишь кровь на своих руках, Птица-Вор, пусть это будет кровь твоего врага.
Скворец нахмурился, затем резко кивнул и перевёл взгляд на Калама.
— Что ещё?
Лицо убийцы вдруг стало каменным.
— Быстрый Бен готов, — сказал он.
— Хорошо. Собери остальных. Я изложу свой план.
— Твой план, сержант?
— Мой, — твёрдо сказал Скворец. — Тот, что разработала Императрица со своим штабом, отменяется. Будем действовать по-моему. Выполняй, капрал.
Калам отдал честь и ушёл.
Скворец спустился с камня, и его сапоги глубоко ушли в мох.
— Скажи, морант, а может так случиться, что через две недели сюда прилетит на разведку ваш Чёрный патруль?
Голова моранта, словно на шарнирах, повернулась к озеру.
— Такие незапланированные вылеты не редкость. Я, вероятно, сам окажусь здесь через две недели.
Скворец внимательно посмотрел на закованного в чёрные доспехи воина.
— Я не уверен, как это понимать, — сказал наконец сержант.
Воин обернулся к нему.
— Мы не так уж не похожи, — сказал он. — Мы знаем цену поступкам. Мы оцениваем. Мы действуем, исходя из своих оценок. Как и в Крепи, мы поверяем дух духом.
' Сержант нахмурился.
— Что ты имеешь в виду?
— Восемнадцать тысяч семьсот тридцать девять душ покинули тела при очищении Крепи. По одному за каждого моранта, который пал жертвой вековой вражды с Крепью. Дух — духом, Птица-Вор.
Скворец не знал, что ответить. Следующие слова моранта глубоко потрясли его.
— Черви завелись в теле вашей империи. Но такое разложение — удел всякой плоти. Заражение твоего народа ещё не смертельно. Его можно очистить. Моранты хорошо умеют это делать.
— Как именно… — Скворец замялся, осторожно подбирая слова, — вы собираетесь проводить такую чистку? — Он вспомнил доверху заваленные трупами телеги на дороге из Крепи и почувствовал, что по спине пробежал холодок.
— Дух — духом, — ответил морант, снова повернувшись к городу на южном берегу. — Сейчас мы улетим. Ты найдёшь нас здесь через две недели, Птица-Вор.
Скворец смотрел, как Чёрный морант двинулся прочь, продираясь через густые кусты, окружавшие поляну, где ждали остальные всадники. В следующий миг сержант услышал глухое гудение крыльев, а потом кворлы взмыли над верхушками деревьев. Моранты сделали круг над берегом, повернули на север и скрылись за мшистыми стволами и горными кручами.
Сержант снова опустился на камень и смотрел в землю, пока остальные солдаты взвода собирались и рассаживались на корточках вокруг него. Скворец молчал, словно и не подозревал, что не один; кустистые брови были сдвинуты, на скулах медленно и сильно играли желваки.
— Сержант? — тихо позвал Скрипач.
Скворец удивлённо воззрился на них. Он глубоко вздохнул. Собрались все, кроме Быстрого Бена. Магу потом всё перескажет Калам.
— Ладно. Прежний план идёт на свалку, потому что согласно ему мы все должны погибнуть. Мне эта деталь не понравилась, так что будем действовать по-моему и, глядишь, ещё живы останемся.
— Мы не будем минировать городские ворота? — спросил Скрипач и покосился на Вала.
Нет, — ответил сержант. — Найдём морантской взрывчатке применение получше. Две цели, две группы. Одну возглавит Калам, с ним — Быстрый Бен и… — он замялся, — …и Жаль. Я беру вторую группу. Первая задача — незаметно проникнуть в город. Форму снять. — Он взглянул на Молотка. — Зелёные всё привезли?
Целитель кивнул.
— Местное изделие, всё, как надо. Рыбацкий баркас, четырёхвёсельный, восемнадцать футов длиной. На нём мы легко окажемся на другом берегу озера. Там даже пара сетей есть.
— Значит, немного порыбачим, — проговорил Скворец. — Подозрительно будет, если мы войдём в гавань без улова. Кто-нибудь из вас рыбу в жизни ловил?
Все молчали, пока не заговорила Жаль:
— Я ловила. Давным-давно.
Скворец пристально посмотрел на неё, потом сказал:
— Хорошо. Выбери себе помощника.
Губы Жаль растянулись в издевательской усмешке.
Скворец отвёл от неё взгляд и чуть не выругался. Затем посмотрел на двух минёров.
— Сколько взрывчатки?
— Два ящика, — ответил Вал, поправляя кожаную шапку. — Полный набор — от «ругани» до «дымарей».
— Можем целый дворец зажарить, — возбуждённо добавил Скрипач.
— Сгодится, — подытожил Скворец. — Ладно, слушайте внимательно, иначе живыми нам отсюда не уйти…
На одинокой полянке в лесу Быстрый Бен насыпал круг из белого песка и уселся в центре. Он взял пять заострённых колышков и установил перед собой, воткнув в глину на разную глубину. Центральный — самый высокий — поднимался примерно на три фута; боковые — на два, а крайние — всего на один фут.
Чародей размотал около ярда рыболовной лески. На одном конце он завязал петлю, которую после затянул на верхушке центрального колышка. Быстрый Бен провёл леску влево и один раз обернул вокруг соседней деревяшки, затем вернулся к колышку справа от центра и снова обернул леску. Он протянул нить к крайнему левому колышку и пробормотал несколько слов. Обернув леску дважды, маг наконец довел нить до крайнего правого столбика, завязал узлом и обрезал остаток лески.
Быстрый Бен выпрямился и сложил руки на коленях. Нахмурился.
— Локон! — Внешний колышек вздрогнул, медленно повернулся, затем затих.
— Локон! — снова рявкнул чародей. Все пять палочек задрожали. Центральная склонилась в сторону мага. Нить натянулась, и от неё донеслось глухое низкое гудение.
Холодный ветер дунул в лицо, унося капельки пота, которые собрались за последние минуты на лбу Быстрого Бена. Его голову наполнил громкий гул, и маг почувствовал, что падает сквозь тёмные пещеры; их невидимые стены звенели в ушах, словно стук железных молотов по камню. В глаза ударили вспышки ослепительного серебристого света, а ветер впился в кожу на лице.
В какой-то защищённой части своего сознания чародей сохранил чувство отстранённости, контроля. В этой зоне покоя он мог думать, наблюдать, анализировать.
— Локон, — прошептал маг, — ты зашёл слишком далеко. Слишком глубоко. Этот Путь проглотил тебя и никогда не выплюнет. Ты теряешь контроль, Локон. — Но эти мысли предназначались только для самого Быстрого Бена; чародей знал, что кукла ещё слишком далеко.
Он видел себя словно со стороны — Быстрый Бен крутился, как лист на ветру, и падал через Каверны Хаоса. Чары заставляли Локона стремиться навстречу магу — вверх. Вдруг падение прекратилось, и чародей обнаружил, что стоит на чёрном камне, пронизанном ярким мерцанием алых прожилок.
Оглянувшись, Быстрый Бен увидел, что оказался на скальном выступе, зазубренная вершина которого поднималась в дюжине футов от мага. Он проследил взглядом протяжённость уступа до густых клубов желтоватого марева, в котором скала бесследно растворялась внизу. На миг Быстрого Бена охватило головокружение. Он зашатался, а когда восстановил равновесие, услышал за спиной короткий смешок. Чародей обернулся и увидел Локона, сидящего на вершине скального выступа. Деревянное тело куклы почернело и обгорело, одежда истрепалась в клочья.
Быстрый Бен спросил:
— Это Скала анди, не так ли?
Круглая головка Локона качнулась вперёд.
— Стоит на полпути. Теперь ты знаешь, как глубоко я забрался, чародей. На самое дно Пути, туда, где сила впервые обретает форму и всё возможно.
— Только маловероятно, — парировал Быстрый Бен, пристально глядя на куклу. — Что ты испытываешь, когда стоишь в центре всего этого творения, но не можешь коснуться его, не можешь использовать? Слишком чуждое чувство, верно? Обжигает каждым касанием.
— Я подчиню его себе! — прошипел Локон. — Ты ничего не знаешь. Ничего!
Быстрый Бен улыбнулся.
— Я уже бывал здесь, Локон.
Маг оглянулся на клочья тумана, которые кипели вокруг них в переменчивых порывах ветра.
— Тебе повезло, — добавил чародей. — Хоть их и немного, но есть создания, которые зовут эти Владения домом. — Он помолчал, затем улыбнулся кукле. — И они не любят незваных гостей. Видел, что эти создания делают с ними? Что от них остаётся? — Чародей заметил, как Локон невольно вздрогнул, и заулыбался ещё шире. — Значит, видел, — тихо проговорил он.
— Это ты — мой защитник! — взвизгнул Локон. — Я привязан к тебе, чародей! Ты за меня отвечаешь, и я этого не стану скрывать, если меня поймают.
— Вот уж действительно, привязан. — Быстрый Бен опустился на колени и сел на пятки. — Рад, что память к тебе возвращается. Как поживает Рваная Снасть?
Кукла сгорбилась и отвернулась.
— Излечение даётся ей тяжело.
Быстрый Бен нахмурился.
— Излечение? От каких ран?
— Пёс Зубец меня выследил. — Локон беспокойно заёрзал. — Была стычка.
Лицо чародея потемнело;
— И?
Кукла пожала плечами.
— Зубец сбежал, тяжко раненный простым мечом этого вашего капитана. Потом примчался Тайшренн, но Рваная Снасть уже потеряла сознание, так что ответов он не получил. Но в нём разгорелся огонь подозрений. Он разослал по Путям своих прислужников. Они пытаются выяснить, кто и что я такое. И почему. Тайшренн знает, что в этом замешан твой взвод, он знает, что ты пытаешься спасти свою шкуру. — Глазки куклы безумно сверкнули. — Он хочет, чтобы вы все погибли, чародей. А насчёт Рваной Снасти — он надеется, её погубит лихорадка, так что самому не придётся марать руки. Однако Тайшренн многое потеряет, если она умрёт до того, как он её допросит. Наверняка он отправится за её душой даже во Владения Худа, чтобы выяснить, что она знает. Только Снасти хватит мастерства, чтобы от него скрыться.
— Заткнись-ка на минутку, — приказал Быстрый Бен. — Теперь с самого начала. Ты сказал, капитан Паран ранил Зубца своим мечом?
Кукла насупилась.
— Сказал. Обычным земным оружием это вообще было невозможно. А он Псу, может, и смертельную рану нанёс. — Локон замялся, а затем прорычал: — Ты мне не всё рассказал, чародей! Тут замешаны боги. Если будешь держать меня в неведении, я могу случайно перейти кому-то из них дорогу. — Он сплюнул. — Быть твоим рабом — уже очень плохо. Ты же не надеешься потягаться с богом за власть надо мной? Меня поймают, подчинят, может, даже… — Локон обнажил один из своих крошечных ножей… — используют против тебя. — Он шагнул вперёд, и в его глазах появился тёмный блеск.
Быстрый Бен приподнял бровь. Сердце ёкнуло у него в груди. Не может быть! Неужели он что-то упустил? Не заметил тонкого привкуса, тени бессмертного присутствия?
— И последнее, чародей, — промурлыкал Локон, делая ещё один шаг вперёд. — Прошлой ночью лихорадка достигла пика. В бреду Рваная Снасть кричала что-то про монету. Монету, которая вертелась, а теперь упала, подпрыгнула и попала кому-то в руки. Ты должен мне рассказать об этой монете! Я должен узнать твои мысли, чародей. — Кукла вдруг остановилась и посмотрела на ножик в своей руке. Локон казался удивлённым, он сунул оружие в ножны и присел. — Что такого важного в монете? — проворчал он. — Ничего. Эта сучка просто бредит… она сильней, чем я думал.
Быстрый Бен замер. Кукла словно забыла, что рядом сидит маг. Сейчас он слышал мысли самого Локона. Чародей вдруг осознал, что заглянул через разбитое окошко в безумный мозг куклы. И там скрывалась главная опасность. Чародей задержал дыхание, а Локон продолжал, не сводя глаз с завихрений тумана внизу.
— Зубец её должен был убить — убил бы, если бы не этот кретин капитан. Какая ирония: он теперь за ней ухаживает и хватается за меч, как только я захожу в комнату. Он знает, что я бы высосал её жизнь в один миг. Но этот меч… Какой же бог играет с этим безмозглым дворянчиком? — Кукла продолжала говорить, однако её слова слились в неразборчивое бормотание.
Быстрый Бен ждал, надеясь услышать что-то ещё, но и того, что узнал, уже хватило, чтобы сердце мага тревожно забилось. Это непредсказуемое, безумное создание держалось только на тонких нитях контроля, которые сам чародей привязал к деревянному тельцу Локона. Но такое безумие даёт силу — хватит ли её, чтобы разорвать эти нити? Маг уже не был так, как прежде, уверен в своей власти над куклой.
Локон замолчал. В нарисованных краской глазах по-прежнему клубилось чёрное пламя — отблеск силы Хаоса. Быстрый Бен подался вперёд.
— Выясни планы Тайшренна, — приказал он и пнул куклу ногой. Носок сапога врезался в грудь Локона, и тот, кувыркаясь, взлетел в воздух. Кукла скрылась за краем выступа и полетела вниз. Разъярённый вой постепенно стих, когда Локон скрылся за желтоватыми тучами.
Быстрый Бен глубоко вздохнул и набрал полную грудь вязкого, затхлого воздуха. Он понадеялся, что такое прощание сотрёт из памяти Локона воспоминания о последних минутах. Но всё равно маг чувствовал, что нити натягиваются туже и туже. Чем больше этот Путь выворачивает Локона, тем большую силу получает кукла.
Чародей знал, что нужно сделать, — Локон сам подсказал ему выход. Тем не менее Быстрому Бену этот выход не нравился. Он почувствовал на языке горький привкус желчи и сплюнул с обрыва. В воздухе стоял густой запах пота, и маг даже не сразу понял, что это его собственный пот. Он прошипел проклятье.
— Пора уходить, — пробормотал Быстрый Бен. Он поднял руки.
Тут же вернулся рёв ветра, и чародей почувствовал, как устремляется вверх, в верхнюю пещеру, а затем — в следующую. Вокруг смазанным маревом пролетали каменные стены, а в голове мага засело одно-единственное слово, которое обернулось вокруг проблемы Локона, словно паутина.
Быстрый Бен улыбнулся, но эта улыбка была ответом страху. А слово осталось — «Зубец» — и это имя придало страху чародея облик.
Наступила тишина, и Скворец поднялся. Выражения лиц вокруг были сдержанными, взгляды опущены или устремлены в сторону, в какое-то личное пространство, где текут самые тяжкие мысли. Единственное исключение составляла Жаль, которая одобрительно смотрела на сержанта яркими глазами. Скворец задумался, кто же одобряет его в глубине этих глаз, но тотчас покачал головой, разозлившись, что подозрения Быстрого Бена и Калама завладели и им.
Скворец повернулся и увидел, что к ним подходит Быстрый Бен. Чародей выглядел уставшим, под глазами залегли пепельные тени. Взгляд Скворца метнулся к Каламу. Убийца кивнул.
— Ну, шевелитесь, — буркнул он. — Грузитесь в баркас и готовьтесь.
Молоток повёл всех к берегу.
Калам задержался, чтобы дождаться Быстрого Бена, и сказал:
— Взвод, кажется, выдохся, сержант. Скрипач, Тротц и Вал столько земли выгребли из тоннелей, что хватило бы, чтобы похоронить всех покойников Империи. Я беспокоюсь за них. Молоток — он ещё держится… Но всё равно, что бы там Жаль ни знала про рыбную ловлю, я не думаю, что они сумеют выплыть даже из ванны. А мы собираемся грести, чтобы пересечь озеро размером с треклятое море?
Скворец поджал губы, но потом заставил себя привычно пожать плечами.
— Ты отлично знаешь, что если так близко от города открыть любой из Путей, это почти наверняка заметят. Нет выбора, капрал. Будем грести. Если только не сумеем поднять парус.
Калам хмыкнул.
— Откуда это вдруг девчонка научилась ловить рыбу?
Сержант вздохнул.
— Понимаю. Умение из ниоткуда, верно?
— И охрененно вовремя.
Быстрый Бен добрался до большого камня. Увидев выражение его лица, оба замолчали.
— Я сейчас предложу кое-что, и это вам сильно не понравится, — заявил чародей.
— Ну, давай послушаем, — ответил Скворец подчёркнуто ровным голосом.
Через десять минут трое солдат спустились на скользкий каменистый пляж. Калам и Скворец выглядели потрясёнными. В дюжине ярдов от кромки воды стоял баркас. Тротц тянул за верёвку, привязанную к изогнутому носу, пыхтел и постанывал, навалившись на неё всем весом.
Остальные солдаты взвода сгрудились рядом и тихо обсуждали тщетные усилия Тротца. Скрипач между делом поднял глаза. Увидев, что к ним решительно шагает Скворец, сапёр побледнел.
— Тротц! — заревел сержант.
К Скворцу повернулось лицо баргаста — глаза широко распахнуты, синеватые татуировки почти не видны от напряжения.
— Отпусти верёвку, солдат.
Калам весело хрюкнул за спиной у Скворца, который в гневе уставился на остальных.
— Так, — сурово сказал сержант, — поскольку кто-то из вас, идиоты, убедил других, что нужно погрузить всё в баркас, пока он ещё стоит на берегу, можете браться за верёвку и тащить эту лоханку в озеро — без тебя, Тротц. Ты забирайся внутрь, садись поудобней — вон там, у руля. — Скворец замолчал. Он смотрел на невыразительное лицо Жаль. — От Скрипача и Вала я мог этого ожидать, но думал, что поручил всё подготовить тебе.
Жаль пожала плечами. Скворец вздохнул.
— Сможешь поставить парус?
— Ветра нет.
— А вдруг будет! — сорвался Скворец.
— Да, — ответила Жаль. — У нас есть парусина. Понадобится мачта.
— Возьми Скрипача и сделай мачту. Так, остальные, — давайте, спускайте лодку на воду.
Тротц забрался на корму и уселся у руля. Он вытянул длинные ноги и перебросил руку через фальшборт. Баргаст оскалил подпиленные зубы в подобии улыбки.
Скворец обернулся к ухмылявшимся Каламу и Быстрому Бену
— Ну? — нахмурился сержант. — А вы двое чего ждёте?
Ухмылки пропали.
