Время тянулось как никогда медленно. Загустело до степени осязаемости – казалось, его можно потрогать руками – и клубилось вокруг сероватой дымкой. Стягивалось, сжимало, облепляло лицо и плечи, пока не превратилось в кокон. Ника находилась внутри. По ночной набережной изредка проходили люди – не быстрее обычного. Мимо пронесся автомобиль – тоже с обычной для города скоростью. И только ее собственное время перестало совпадать с этим общим ритмом жизни. Оно мерялось теперь не минутами, а скорее ударами сердца. И пульсацией крови в висках.

А вдруг он вообще не придет?

Должен. Обязан. Он знает, что случилось. Раз знает все, что происходит с Антоном.

Он должен прийти…

Ника ждала возле старого особняка. Это место стало для Антона чем-то вроде дома. Игни должен догадаться, что она здесь.

Должен, должен… Ничего он ей не должен! И вообще никому. Игни сам по себе. Как там Шанна говорила? «Если посчитает нужным – явится».

Всего-то два часа прошло. А кажется – вот-вот рассветет.

Ника оборачивалась на каждый громкий звук. Ожидала, что приедет.

Но он открыл ей дверь. Все это время был в доме. Оказывается.

Просто раньше не открывал.

– Заходи, – сказал вместо приветствия. Тряхнул длинной челкой. Волосы отросли. Только сейчас заметила.

– Некогда, – отказалась Ника. – Нас ждут. Ты же знаешь.

– Знаю. Заходи, поговорим.

Нашел время… Ника даже притопнула от досады. Еще и уговаривать придется!

Поднялись в ту самую комнату, где жили Антон и Шанна. Крепко пахло кофе и табачным дымом. Смесь этих запахов вызывала дурные воспоминания. Едва ли она когда-нибудь забудет.

Игни по-турецки уселся на пол и продолжил оттирать свою куртку ветошью. Вокруг было разбросано уже испачканное тряпье. Скомканные лоскуты в крови.

– В общем, такое дело… – Он смотрел куда угодно, только не на нее. Сначала себе под ноги пялился, потом уставился в потолок. – Я никуда не поеду.

– В смысле? – изумилась Ника. Хотя уже начала догадываться, что сбываются самые худшие подозрения. Просто пока отказывалась в это верить.

– В самом прямом. Я не буду помогать Антону.

– Ты… Струсил, что ли?

– Нет. – Теперь он пристально смотрел в черноту за окном. – Я о таком всю жизнь мечтал. Свою вторую жизнь. Если Антона не станет, я… останусь один.

Что-то такое всплыло в памяти. Ах, да. Разговор Антона с мамой в тот день, когда он провожал Нику с кладбища. «У твоего Игни есть только одна возможность освободиться – твоя, мальчик, смерть», – сказала она тогда. Неужели невольно подсказала второй душе выход?

– Я надеялся, что Антон не выживет после того, как меня отделали, – продолжал он равнодушно. – Но Шаннка, ведьма, вытащила. Она сильнее, чем я думал. И сейчас ты мне очень помогла. Спасибо тебе.

Лучше бы он этого не говорил. Внутри Ники все узлом связалось. Помогла? Она – ему? Да не собиралась она помогать! Не для того чтобы заманить туда Антона, поперлась в клуб! Это просто чертово стечение обстоятельств…

Она вернется. С ним или без него. Может быть, еще не поздно все исправить. Живым он стать захотел… Не получится!

Живыми так не становятся.

Только бы ничего не заподозрил…

Пользуясь паузой – все это время Игни находил вокруг себя новые объекты для интереса, – Ника присела с ним рядом. Глядела в упор, а он старательно отворачивался. Игни принял решение, но не казался счастливым. Наоборот – подавленный какой-то.

Тонкий нос с горбинкой, тени под глазами. Запах полыни – его запах.

Засохшие темные капли на щеке.

Да что же это…

– У тебя кровь… здесь, – Ника показала на себе.

Дернулся, вытираясь. Все осталось, как было.

– Ты ранен? – зачем-то спросила, хотя сама понимала, что это не его кровь, – собственной так не испачкаешься.

Игни посмотрел на нее насмешливо и в то же время с жалостью.

– Правду сказать? Или отмазаться?

– Правду. – Короткий выдох.

– Князев дал мне карт-бланш. Я убил человека.

И после ответа пальцами хрустнул. Так отчетливо, нарочно. И глаз не отводит. Какой реакции ждет – непонятно.

Ника с трудом заставила себя остаться. У нее была цель.

– За что?

– За дело, – сказал и отвернулся.

Он был каким-то незнакомым. Немногословным более обычного. Близко, но в то же время далеко. Убийца. Теперь уже точно. Окончательно и бесповоротно: убийца.

Ей хотелось его ненавидеть, но не получалось.

Протянула руку, заставила повернуться к себе.

Смотрит. Взгляд из другого мира, которому он принадлежал больше, чем этому.

– Ну, что еще?

«Это нужно для дела», – подумала Ника, заключив, таким образом, сделку с совестью.

И нашла его губы.

Думала, оттолкнет. Но он ответил. Требовательно, жадно. Схватил, чуть не повалил на пол. Она удержалась только потому, что он ее держал.

Дышала только потому, что он дышал вместе с ней.

Он брал и отдавал взамен. Он слушал ее. Понимал. Отзывался. Слишком охотно. Слишком… весь. Так быстро…

И хотел большего. Здесь. Сейчас. С нею.

Срочно вспомнить, зачем пришла…

Полынь. Горечь.

Игни. Игни…

Во внутреннем куртки. Заставил повозиться.

Ника вытащила ключ от мотоцикла, спрятала в кулаке. С усилием отстранилась, давая понять, что продолжения не будет. Он отпустил. Едва оказавшись на ногах, она отошла настолько, чтобы он не смог до нее дотянуться.

Игни так и остался сидеть с закрытыми глазами. Слишком далеко ушел и никак не вернется. Пришлось возвращать.

– Мне кажется, ты заблуждаешься насчет смерти Антона.

Ага, зашевелился. Глядит с растерянностью, ресницами хлопает. Никак не поймет причину такой резкой смены настроения. А Ника продолжала говорить. Чем дальше – тем яростней:

– Может, ты и правда перестанешь быть его второй душой. Я ничего в этом не понимаю. Но человеком не станешь. Точно тебе говорю. Потому что люди чувствуют. А ты? Ты знаешь, что такое боль?

– Конечно. – Все еще не понимает. И вроде бы оправдывается. – Просто научился ее терпеть.

– А любовь? А привязанность? Ты готов пожертвовать собой ради тех, кто тебе дорог? – напирала Ника.

– Н-не знаю…

– Это потому, что таких людей, как ты, – нет. Ты никого не любишь. И ничего не чувствуешь – кроме ненависти к Антону, которую сам же себе и придумал. Вот поэтому ты неживой, Антон Ландер. И останешься неживым. Что днем, что ночью.

– Постой, все не совсем так… – Он повел рукой, словно хотел схватить что-то невидимое. Но оно ускользнуло. – Я ведь только что чувствовал… Сейчас, с тобой.

– Что? Что именно? Ты можешь это назвать?

Молчит. Хватает ртом воздух. Конечно, не может. Куда ему.

Ника сама не понимала, откуда в ней столько злости. Будто кто-то изнутри диктовал слова, которые наверняка его заденут. Искреннее недоумение Игни, его попытки оправдаться только сильнее разжигали пламя негодования. Сейчас он выглядел мальчишкой, которому дали новую игрушку и тут же же отобрали, а вдобавок прочитали нотацию о плохом поведении. Он действительно не понимал, в чем провинился.

Слова закончились. А хотелось сделать еще больнее. Ему. Себе. Чтоб не тянуло обратно в его руки. Чтоб не казалось, что он теперь ее, Никин, раз так заводится в ответ.

– Убийца, альтерант бездушный! – выпалила она, сбежала вниз и шарахнула дверью.

Отыскала мотоцикл, резким пинком убрала подножку. Снова эти тумблеры бесконечные… Зажигание. Стояночный тормоз. Что там дальше?.. Ах, да. «Драйв», акселератор.

Сейчас поймет. Услышит рев мотора и выбежит.

Плевать на него сто раз.

В свете фары мокрая дорога блестела, как зеркало. Хорошо еще, что нет дождя. Только ветер в лицо. Мигом остудил, выдул из головы лишние мысли. Главное – доехать, а там… Договориться? Пригрозить?

Как она собирается сделать и то, и другое, Ника пока не знала.

Она – бессмертная. С ней ничего не может случиться.

С кем угодно, только не с ней.

Твердила эти слова, как заклинание. Добравшись до бывшего вокзала, оставила мотоцикл у входа. Рванула к дверям, но не дойдя вернулась. Открыла мотокофр.

Кистени. Цепи с шарами тяжеленные – чуть не выронила себе на ноги. Удержать бы, не то, что размахивать. Но выглядят внушительно.

На всякий случай…

Неумело держа оружие за рукоятки – шары на цепях волочились вслед за ней по земле – Ника вошла в вестибюль ночного клуба. В любой другой день ее с кистенями в руках развернули бы уже у входа. Но сейчас некому было разворачивать. Ни охраны, ни работников гардероба, ни уборщиц – ни одного человеческого лица. Даже люди-птицы свои клювы не высунули, чтобы встретить долгожданную гостью.

Зато если как следует раскрутить и врезать одной из этих штуковин с шипами по полу, можно оставить о себе долгую память. Любо-дорого представить, как красиво разлетятся вдребезги эти тщательно подогнанные одна к другой зеркальные плиточки.

Ника решила, что позже обязательно так и сделает.

А сейчас некогда. Надо двигаться дальше. Надо успеть.

Зал с танцполом тоже оказался пуст. Куда все подевались? Только несколько ворон под потолком встретили ее хлопаньем крыльев и хриплым карканьем.

Ника подошла к стеклянной стене. Попыталась рассмотреть хоть что-то за ее непроницаемой чернотой. Снова подавила желание пустить в ход кистени, хотя могла бы поспорить, что при встрече с оружием Игни умное электрохромное стекло поведет себя как самое обычное – превратится в россыпь осколков.

Вдруг – словно стена испугалась, уловив мысли Ники, – темная поверхность помутнела, и за ней стали угадываться расплывчатые силуэты. Поначалу смутные, они постепенно приобретали четкость и объем. И вот уже можно было различить две фигуры. Виктор и Шанна. Стоят рядом на дощатом перроне. Его длинный светлый помост выделяется в ночной темноте.

Холм – был. Клены и березы на склоне, вытоптанный пустырь – тоже. А сейчас… рельсы? Да, ржавые, местами просевшие и совсем засыпанные землей.

Начинаясь тупиком у перрона, железнодорожное полотно едва заметно поблескивало там, где на него падали разноцветные отблески иллюминации ночного клуба, а после тонуло во мраке. Фонари над рельсами казались тусклыми желтыми шарами, но давали достаточно света, чтобы разглядеть нескончаемую полосу тумана. Или не тумана?

Не тумана.

Это были Есми. Призрачные людские силуэты вереницей теснились на шпалах. Бесконечная очередь на тот свет. Виктор и Шанна возвышались над толпой призраков, как два военачальника над своей армией. Антон был там же. Лежал, свернувшись в клубок, на самом краю перрона, и не подавал признаков жизни.

Ника заметалась вдоль стены. Зал с танцполом и «умным стеклом» был когда-то залом ожидания. Значит, отсюда должен быть выход на платформу! Наконец нужная дверь обнаружилась – за шторой из плотной черной ткани. Над ней светилась зеленым табличка, сообщающая, что в случае пожара бежать нужно именно сюда.

Незаперто. Ника шагнула на улицу и задохнулась от ветра, который хлестко ударил в лицо.

Есми. Сколько же их здесь? Не меньше сотни. А может и больше.

Цена жизни Виктории. Долг за все ее счастливые спасения.

– Ты пришла одна, – печально констатировал Виктор. – Мне очень жаль.

И вытянул руку.

Пистолет. Ника только в кино такое видела.

С искаженным, как от сильной боли, лицом Вик направил оружие на лежащего Антона. Даже сквозь завывания ветра Ника расслышала вскрик Шанны.

– Подождите! – Ника не решалась подойти ближе. Застыла на месте, лихорадочно соображая, о чем еще с ним говорить. – Может быть, я могу чем-то помочь?

– Нет, – ответил Виктор и с горечью в глазах покачал головой. – Ты и так опоздала. Нам пора уходить…

Чьи-то руки мягко высвободили рукоятки кистеней из ее дрожащих от напряжения пальцев. А потом отодвинули в сторону саму Нику.

Очередной порыв ветра бросил в лицо запах полыни.

– Как ты здесь оказался?

– Полупутем до «мукомолки», а дальше пешком, – ответил Игни и улыбнулся – открыто и совсем не обиженно. – Я ведь неживой. Ты ничего о нас не знаешь.

Он прошел вперед и встал между Антоном и Виктором. Сложенные пополам кистени он держал в руках за спиной, как бесполезную игрушку.

– Чего ты хочешь?

– Чтобы ты отвел их на изнанку. Вместо меня.

Они общались, как старые знакомые. Почти что друзья. Словно случайно встретились посреди оживленной улицы и обсуждают последние новости. Один – бесконечно уставший от борьбы за любимую. Второй – от борьбы за то, чтобы называться живым.

Они не хотели больше бороться.

– Я сделал бы сам, но не могу ее оставить, – объяснял Вик. – Ее нельзя оставлять. Она пропадет здесь одна, без меня. А ты… Тебя ведь ничего не держит, верно?

Игни кивнул. Ветер трепал его волосы и распахнутый воротник куртки.

– Я их не трону, – прибавил Виктор. – Обещаю. Может быть, мое слово и то, что парень не проснется, станет небольшой компенсацией за твою услугу…

После этих слов Шанна метнулась к Антону, обхватила его обеими руками, попыталась закрыть собой. Только вряд ли она могла помешать тому, о чем говорил Виктор.

– Понимаешь, – продолжал тот, словно оправдываясь, – я всегда был уверен, что мне придется ее покинуть. Меня пугала не изнанка, а то, что, стоит мне уйти, она снова… не переживет. И все окажется напрасным. Но… Не знаю, слышал ли ты эту историю. О второй душе, которая смогла расплатиться и остаться здесь. Вместо нее на изнанку отправился другой. Доверенный. Принес себя в жертву, чтобы она могла жить.

– Бред, – заключил Игни. – Если бы можно было подарить кому-то свой долг, все вторые души бы так делали.

– Нет! Это шанс! Шанс для меня и Виктории быть вместе – не единым целым, а двумя людьми, как было раньше! Ты отведешь Есми на изнанку. Тебя ничего не держит. У тебя нет близких. Ты совсем один, тебе неважно, лицо или изнанка… я знаю. А может, там даже лучше! Там могут быть другие такие, как ты…

– У меня есть выбор? Время подумать?

Виктор качнул головой.

– Тогда сделай одолжение – подожди немного, – попросил Игни. Развернулся и направился к Нике.

Она ровным счетом ничего не понимала, но с трудом сдержалась, чтобы не вцепиться в него намертво. Сдержалась. Стояла, сжав кулаки так, что ногти больно впивались в ладони.

– Что происходит? Куда ты собрался? – Плохо скрываемая паника уже металась у нее в груди в поисках выхода.

– Послушай… я понял, что ты хотела услышать от меня там, в доме. – Игни, напротив, выглядел необычайно спокойным. Не хмурится, не кусает губы… Расправил плечи, голову поднял. И видно, как бьется на шее тонкая жилка. – Я понял, – повторил он. – Я скажу.

Наклонился и шепнул ответ ей на ухо.

– Угадал?

Убил. Одной-единственной фразой. Ника и сама не знала, чего именно тогда от него добивалась. Она злилась, и кричала, и думала, что права. Просто все пошло не так, как она рассчитывала. Вот и взбесилась. Но точно не ждала ничего подобного.

Правда, то, что он только что сказал, стоило того, чтобы ждать. Гораздо дольше.

И того, чтобы бежать за ним. Заставить вернуться. Отмотать время назад, отменить этот день, это место, этих людей с их трагедиями, историями и правдами… Все то, что вынуждает его уйти.

Но она не побежала. Не заставила. Не отмотала.

Он ушел. Спрыгнул с платформы, спрятал руки в карманы и зашагал вдоль колонны призраков. Ни разу не оглянулся.

Только когда белесые силуэты тронулись, наконец, с места и один за другим начали исчезать за гранью, разделяющей свет и тьму, Игни махнул рукой. Не Нике – в никуда. Всем присутствующим. И прибавил шаг.

Вскоре Ника потеряла его из виду, а вдалеке, светящимся пунктиром повторяя изгиб реки, начали загораться маленькие яркие точки. Есми освещали себе путь. Каждый – своим огоньком. Бесшумная траурная процессия. Самая печальная из возможных.

До Ники наконец-то дошел смысл происходящего, и она рванулась вперед, но Виктор не позволил. Схватил ее сзади за локти и держал до тех пор, пока не перестали быть видны последние огни Есми.

Надо было тоже сказать Игни правду.

Теперь никогда уже не скажет.

Ветер резко стих. В наступившей тишине стало слышно, как судорожно всхлипывает Шанна.

– Не дышит… – Подняв заплаканное лицо, она переводила мутный взгляд с Виктора на Нику.

– Его вторая душа ушла, не расплатившись сполна, – произнес Вик. – А значит, существование в кредит закончено. Ему уже не помочь.

Ника отвернулась, не в силах наблюдать за тем, как Шанна пытается вернуть Антона к жизни.

– Отпустите нас, – тихо попросила она. Виктор по-прежнему стоял у нее за спиной. – Вы обещали.

– Немного терпения. Уйдете, как только Вика придет в себя.

Но то, что произошло дальше, разом перечеркнуло шансы неизвестной Виктории на жизнь. Сделав совершенно напрасными усилия ее второй души по сбору Есми.

Антон Князев вернулся. Зашевелился, потер глаза – изумленная Шанна выпустила его из объятий и вскочила на ноги. Князев же огляделся по сторонам и наконец сел на краю платформы спиной к остальным, свесив ноги вниз.

Он выглядел, как человек, который прекрасно выспался. Впервые за всю жизнь.

– Игни вернул долг! – провозгласил Антон и раскинул руки в стороны, словно собирался обнять весь мир. – Нас больше ничего не связывает. Я свобо-оде-ен!

Звук удара. Какая-то сила швырнула Виктора спиной на стену, и он сполз по ней, бледнея на глазах. Пытался что-то сказать, но вместо этого только беззвучно шевелил губами.

– Он ненарочно, – с беспечной радостью пояснил Антон. – Его даже не спросили. Раз он их привел, значит, отдает за меня. Логично, правда?

– Логично… – сдавленно повторил Виктор. Неловко поднялся, сделал шаг вперед и вскинул вверх руку, растопырив пальцы. – Но хотя бы один должок я сегодня верну… Тому, кто помог мне вас найти.

В ответ на его жест с неба упали птицы.

Справа и слева от Ники возникли фигуры в птичьих масках и с посохами наперевес. Рядом с Антоном – еще две. Встали неподвижно, как конвоиры.

Только возле Шанны никого не появилось.

И вскоре стало понятно почему.

Шаркая ногами и распространяя вокруг тошнотворный запах помойки, из здания бывшего вокзала на перрон выбралась жуткая бабка в тряпье вместо одежды. Едва переставляя ноги, обутые в дырявые лапти, зашаркала по деревянному настилу.

Это была Коровья Смерть.

– Допрыгалась, кулема тряпошная, – прошамкала старуха. Медленно подобралась к остолбеневшей от ужаса Шанне и выпростала из-под своего рванья одну руку. С длинными костлявыми пальцами, растопыренными в стороны, как… грабли. – Пошла за мной, дуреха… Глубко забралась, да глупо споймалась…

И первой потащилась обратно в клуб. Шанна покорно двинулась следом. Шла не оглядываясь. Втянула голову в плечи, сжалась и стала казаться меньше, чем была.

– Вы… вы же обещали, что нас не тронете! – выкрикнула Ника, повернувшись к Виктору. – Игни все сделал, он не виноват, что так вышло!

– И я сдержу слово, – бесцветным голосом ответил Виктор. – Ты и он, – кивнул на Антона, – можете быть свободны.

Ника не поверила. Сделала два робких шага к зданию. Ее безмолвные сторожа даже не шевельнулись. Антон, который уже не выглядел счастливым, сориентировался быстрее. Вскочил, схватил ее за руку и поволок к тем же дверям, за которыми только что скрылись Шанна и жуткая старуха.

– Жми резче, еще догоним, – бросил он на бегу.

Шанны и бабки нигде не было.

Ни в зале с танцполом, ни в зеркальном лабиринте коридоров, ни у выхода.

Нигде.

Когда долгожданная улица уже показалась за стеклянными дверями прямо по ходу движения, их окрикнул знакомый голос.

Валерия Карпович. Такая же, как всегда: алая куртка под цвет машины, узкие джинсы. Но без обуви.

– Ты ничего не забыла мне рассказать? О том, кто убил моего отца? – спросила блондинка и нервно рассмеялась, прочитав недоумение на Никином лице. – Не трудись. Вик уже сделал это за тебя. Вот он. – Палец со сверкающим красным лаком ногтем указал на Антона. – Он убил моего папу. Хотя мог бы оставить в живых. И тогда бы я с ним увиделась. Но он, – снова тычок, – все решил за меня. А у тебя хватило наглости попросить меня ему помочь. И знаешь что? Я тоже не дам вам шансов.

И она медленно подняла вверх руку с растопыренными пальцами.