ГЛАВА 11

[арк!»

^ | — А?

Он резко открыл глаза. Нет, он не спал на работе. Просто спокойно отдыхал, пока технобот вводил новую циклическую программу. Марк поморгал и уставился на соединение между генератором силового поля и его модулем вторичной фазовой синхронизации. Технобот установил затвор и убрал манипуляторы.

— Ага, выглядит неплохо. Теперь испытание мощности.

«Хорошо, активирую главную цепь», — отозвался Тейм.

Он был работником технической службы «Харибды» и потомком Найджела в девятнадцатом поколении. Марк с трудом разбирался в иерархии служащих клана Шелдонов. По сути, чем меньше номер поколения, тем ты более важный человек. Или считаешь себя таковым. Хотя Марк не мог не признать компетентности каждого, кто работал над проектом ковчегов. Его раздражало только едва уловимое чувство собственного превосходства, когда эти люди называли свои имена.

Цепочка светодиодов на корпусе модуля ожила, огоньки немного помигали и вскоре зажглись постоянным свечением. В виртуальном поле зрения Марка развернулась сопроводительная схема, отмеченная зелеными символами.

— Отлично, функциональность достигнута, — сказал он.

Марк зевнул, не закончив фразу, а затем задал очередную, уже пятую по счету, программу для технобота.

Несмотря на все опасения, пристыковка сборочного участка фрегата к «Искателю» прошла успешно. Марк, запертый в механическом лабиринте и все время занятый своей работой, даже не заметил полета. Сейчас сборочный уча-

сток оставался на станции в поясе комет системы Уэссекс, и все ждали, пока Марк и его команда закончат «Харибду». Они не спали уже двадцать четыре часа, а многие еще и перед этим отработали полную смену.

Технобот отошел от генератора. Марк дрейфовал следом за ним, поглядывая на бесчисленные распорки и перекладины. Он знал, что начал допускать ошибки, и синяки на лице не давали ему об этом забыть. Всего лишь легкое столкновение с опорой — но прежде такого никогда не случалось. И не должно было случиться, не будь он так измотан.

— Что дальше?

«Тепловое взаимодействие с резервным квантовым пускателем по левому борту».

— Уже лечу.

Марк представления не имел, что это такое, да и не хотел знать. Он просто сосредоточился на подключении проклятых компонентов к системам энергоснабжения и вспомогательным устройствам. В виртуальном поле зрения появилась следующая схема с обозначенным местоположением пускателя. Марк начал карабкаться по остову корабля. Фрегат был на две трети покрыт защитным слоем — еще не активированным, но уже кажущимся до странности черным, материализованной тьмой, а не просто неотражающей поверхностью. Оставшиеся в защите прорехи обеспечивали доступ к пока не функционирующим системам, ожидающим человеческого вмешательства. Вокруг них суетились техноботы и члены бригады Марка. Экипаж «Харибды» — Отис, Тейм и Люк — прочно обосновался в кабине фрегата и проводил диагностику оттуда.

По дороге к цели Марк пролетел мимо разработчиков оружия. Он не мог удержаться, чтобы не посмотреть в их сторону: одиннадцать обычных на вид людей в комбинезонах и шлемах собрались вокруг ракеты. Еще на сборочной платформе о вооружении фрегатов ходили неясные слухи. Говорили о супероружии, способном защитить флот от любой угрозы. Марк не слишком вникал в эти дискуссии, несмотря на то что Лиз всегда жадно прислушивалась к сплетням. После полета с «Искателем» в его бригаде больше ни о чем и не разговаривали. Каждый раз, когда пути людей пересекались во время работы, они обменивались парой слов, и Марк, к своему немалому удивлению, в какой-то момент тоже ощутил интерес к оружию и, в свою очередь, стал рассказывать коллегам все, что ему удавалось услышать.

Механизма для загрузки ракет на сборочном участке не было, для этого этапа предполагалось задействовать другую линию, так что оружейникам приходилось импровизировать. Ракету привязали к манипулятору погрузчика средней мощности, и он стал медленно опускать ее в приемник. Снаряд выглядел достаточно обыденно: гладкий серебристо-стальной пятиметровый цилиндр с заметным утолщением посередине. Но при виде тревожно сосредоточенных лиц собравшихся вокруг специалистов у Марка по спине пробежала дрожь. Он больше не верил в слухи о простых уничтожителях планет и зарядах, деформирующих потоки кварков. То, что изобрели стоящие здесь люди, несло в себе куда большую угрозу. Это было видно по их глазам.

Такая боеголовка делала возможным геноцид. На Элане, убегая от чужаков, Марк сам без колебаний нажал бы кнопку. Теперь он испытывал сомнения. Люди вроде него никогда, никогда не сталкивались с подобным явлением.

Марк добрался до указанного в схеме участка корпуса, где открывался проход в глубину фрегата. Пускатель — золотистая сфера с торчащими из нее странными зелеными треугольниками — наполовину погрузился в узкую щель. Вокруг него образовался клубок неподключенных теплопроводящих волокон, на которых еще висели заводские бирки.

— Вот и я, — доложил Марк Тейму. — Ну, что тут натворили роботы?

Сигнал тревоги поступил Оскару, когда его «Дублин» был на орбите в тысяче километров над финским миром Ханко. До этого момента дежурство не доставляло никакой радости. Пять человек на протяжении десяти дней толклись в одной цилиндрической каюте. В сущности, это помещение, три на восемь метров, было не таким уж и плохим. Но из него выгородили секцию для сна и смехотворно маленькую туалетную кабинку, так что оставалось не так уж и много пространства. Невесомость помогала людям избегать столкновений, но и только. Вдоль задней переборки выстроились пять кресел — громоздкие мягкие кушетки с индивидуальными контактными площадками, камерами переработки отходов жизнедеятельности и диспенсерами жидкой пищи. После пристегивания — очень осторожного, чтобы не толкать соседей локтями и коленями, — кресло плавно опускалось в рубку управления. Оскар нередко говорил, что чувствует себя как на языке динозавра, заглатывающего добычу.

На рабочем месте у членов экипажа оставалось не больше полуметра до матово-черного изогнутого пульта управления с порталом высокого разрешения, заполненным тактическими схемами и графиками состояния корабля. Старший помощник Оскара, капитан-лейтенант Хайвел, утверждал, что в гробу намного просторнее, хотя света определенно меньше.

Слева от Оскара, проверявшего показания сенсоров, было место для Хайве-ла, а остальные кресла предназначались для старшего механика Тига, Дервлы, специалиста по сверхсветовым двигателям, и Рейбена, представителя Сиэтлского проекта.

Красные символы тревоги вспыхнули в виртуальном поле Оскара, когда Дервла находилась в спальном отсеке, а Хайвел в общей каюте поглощал размельченный до состояния жидкой кашицы бефстроганов. Станции обнаружения на Ханко и сенсоры на высокой орбите зарегистрировали семьдесят две червоточины, окружившие звезду Ханко на расстоянии трех а. е.

Выброс адреналина мгновенно разогнал дремотную хандру.

— Что там творится? — воскликнул Оскар. Информация с Первой базы, поступившая по секретному каналу через унисферу Ханко, показала, что подобному вторжению подверглось уже несколько миров Содружества. — Дервла, Хайвел, быстро сюда, — приказал он.

— Червоточины пропускают корабли, — сказал Тиг. — Боже, как быстро они движутся! И червоточины не меняют места, как в прошлый раз.

— Верно.

Оскар окинул взглядом развернувшуюся перед ним карту, затем сосредоточился на одной из червоточин. Корабли праймов вылетали из нее один за другим. Десять судов за первую же минуту. И это число следовало умножать на семьдесят два перехода.

— Корабли идентифицированы как боевые единицы третьего типа, — доложил Тиг. — Ускорение в восемь g, широкая схема рассеивания. Черт, нам не поймать эти червоточины ракетами Дювуа.

— Умно, — пробормотал Оскар.

На графике перед его глазами светящимися зелеными линиями обозначились траектории ракет Дювуа, выпущенных орбитальными станциями Ханко. Они были направлены на червоточины праймов, но, чтобы достичь цели, требовалось восемь минут.

— Они же успеют уйти до взрыва. Проклятье!

Виртуальные руки Оскара быстро задвигались между иконками в соответствии с действиями Рейбена. «Дублин» готовился к бою.

— Каков статус планеты?

— Активируются городские защитные поля, — ответил Тиг, — поднимаются крупные аэроботы. Орбитальные оборонительные станции под нашим контролем.

— Как будто это нам поможет!.. — проворчал Оскар.

— Ракеты Дювуа способны сбивать корабли, — заметил Рейбен. — От этих снарядов им не увернуться.

— Посмотри, какое у них рассеивание, — сказал ему Оскар. — Тратить по ракете Дювуа на каждый корабль не годится. С такими темпами они наводнят кораблями всю систему, а у нас нет ничего, чтобы им помешать. Дювуа были созданы для поражения стратегических целей.

— Орудия планетарной обороны справятся с любым приближающимся объектом, — сказал Тиг.

— Но не с армадой боевых кораблей. Они за час выставят против нас не одну тысячу.

— Но эвакуироваться невозможно, — заявил Хайвел. — Нельзя, чтобы этот ужас повторился. Должен же быть какой-то способ их остановить.

Оскар промолчал. Он не знал, как воспрепятствовать орде праймов. «Дублин» мог бы уничтожить сотню судов, но уже в одной этой системе их намного больше. А в поступившей сводке флота говорилось об атаках на сорок восемь миров Содружества. И повсюду праймы применяли один и тот же метод массированного запуска на большой дистанции.

Как только ракеты с орбитальных станций Ханко стали приближаться к червоточинам праймов, те мгновенно изменили местоположение.

— А мы будем посылать свои ракеты Дювуа в червоточины? — спросил Рейбен. — Или попытаемся сбить несколько кораблей?

Оскар сверился с тактическим дисплеем и увидел, что в звездной системе находится уже более двух тысяч кораблей праймов.

— Пока ограничимся ударами по червоточинам. Если потребуется изменить тактику, командование флота нас об этом известит.

— Капитан, — окликнул его Хайвел. — Еще червоточины.

— Где?

— Наш гисрадар зарегистрировал активность в… четырехстах восьмидесяти тысячах километров от короны звезды.

— Где? — изумленно переспросил Оскар, решив, что он ослышался.

— Прямо над местным солнцем.

Оскар уставился на тактический дисплей, где происходила смена изображения, отражающего текущую ситуацию. Точно, червоточина открылась вплотную к звезде G-класса. Затем он увидел, что оттуда тоже появляются корабли.

— Запусти-ка к ним пару ракет Дювуа, — приказал он, хотя и сознавая, что это бесполезно, — на полет к новому источнику вторжения ракетам потребуется не меньше двух минут. — Что они там, черт побери, делают?

— Не знаю, — откликнулся Хайвел.

Напряженность в кабинете Уилсона достигла более высокого уровня, чем даже при первом вторжении праймов. Прошло всего пять минут, а ему уже захотелось прибегнуть к успокаивающей дыхательной гимнастике.

После первого вторжения на всех планетах Большой Дюжины, да и в других индустриально развитых мирах начался массовый выпуск компонентов для ракет. На них и на флотилию кораблей класса «Москва» потребовались колоссальные средства. Уровень защиты, установленный в последние несколько недель над планетами Содружества, удовлетворил даже Дмитрия Леопольдовича. А теперь получалось, что они снова недооценили праймов.

Ракеты Дювуа слишком долго летели к цели. Командование флота, разместившееся несколькими этажами ниже кабинета Уилсона в Пентагоне-2, разрабатывало возможные сценарии нападения праймов, в том числе и массированные атаки, и точечные бомбардировки. Командование не сообщило, что думает относительно появления праймов. Но каким бы ни был план атаки, оборона планет, даже при поддержке боевых кораблей, казалась все более сомнительным предприятием.

Предложение организовать эвакуацию звучало уже не раз. Уилсону очень не хотелось обращаться с ним к правительствам миров и ККТ, но он был в достаточной мере фаталистом, чтобы видеть, к чему приведет нападение чужаков.

В кабинете вместе с ним присутствовали Анна и Рафаэль Колумбия. Дмитрий Леопольдович, теперь почти постоянно работающий в Пентагоне-2, сгорбился на стуле, наблюдая за вихрями цветных точек в голографическом портале. Он пока почти ничего не сказал и время от времени замирал, явно обсуждая характер атаки со своей командой в Санкт-Петербурге. На связи по сверхсекретному каналу оставались Танде Саттон и Наташа Керсли. По обе стороны от Уилсона мерцали голографические изображения президента Дой и Найджела Шелдона. Дой по большей части молчала, а выражение тревоги на лице Шелдона было отчасти обвиняющим.

— Удары подтверждены в сорока восьми пунктах, — доложила Анна. — Все планеты, кроме Омолоя, Выборга, Ильичо и Лоуика, расположены во второй зоне.

— Примерно такой расстановки мы и ожидали, — сказал Дмитрий.

Он нисколько не преувеличивал. Его команда давала рекомендации по распределению боевых кораблей для поддержки сил планетарной обороны, и эти прогнозы оказались удивительно точными. Без дополнительной защиты осталось всего девять из сорока восьми подвергшихся нападению миров.

Уилсон немного помедлил, изучая общую схему на стратегическом дисплее. Проекторы в его кабинете представили карту Содружества в виде неровной сферы приблизительно в две сотни световых лет в поперечнике и с довольно расплывчатыми границами. Вторжение праймов было отражено алой полусферой с центром вокруг Утраченных двадцати трех планет, проникновение в пределы Содружества составляло около девяноста световых лет.

«Они снова пытаются захватить Уэссекс», — сказал Шелдон.

— Ты можешь воспользоваться червоточинами ККТ, чтобы отразить атаку? — спросил Рафаэль.

«Попробую», — ответил Найджел.

Его голографическая копия замерла.

Уилсон сосредоточился на Уэссексе. На увеличившемся изображении над планетой из числа Большой Дюжины появился корабль «Токио» и ракеты Дю-вуа, безуспешно гонявшиеся за червоточинами праймов. В звездной системе присутствовало уже более четырех тысяч кораблей. Но здесь их ждал достойный отпор. Все промышленные объекты на орбите Уэссекса были надежно защищены силовыми полями, атомными лазерами и собственными ракетными установками ближнего радиуса действия. Над Наррабри развернулось многослойное силовое поле. Орбиту на огромной высоте патрулировали крупные аэроботы. Станций орбитальной защиты здесь было больше, чем в любом другом мире.

«Когда же вы собираетесь применить квантовые ракеты?» — с оттенком раздражения в голосе спросила президент Дой.

— Как только позволит тактическая обстановка, — ответил Уилсон. — Это оружие предназначено для поражения основных целей или большого скопления кораблей. Ни того ни другого в данный момент мы не имеем. Корабли праймов летают далеко друг от друга. Но вблизи от наших планет они должны перегруппироваться.

«Вы хотите сказать, что они бесполезны?»

— В данной ситуации их эффективность сильно ограничена, — вступила в разговор Наташа Керсли.

«Кто-нибудь объяснит мне, когда это оружие можно применить с наибольшей эффективностью?»

— Когда их корабли снова начнут собираться в одном месте, мы сможем запустить эти ракеты, — пояснил Дмитрий.

Дой бросила в его сторону сердитый взгляд.

— Я бы хотела подчеркнуть, что даже в режиме минимального радиуса воздействия нельзя активировать квантовую ракету ближе, чем за миллион километров от любого населенного мира, — сказала Наташа. — И это действительно минимально допустимая дистанция. При взаимодействии хотя бы с массой одного корабля выброс радиации может нанести биосфере непоправимый ущерб. Это оружие Судного дня, госпожа президент. Оно не предназначено для ближнего боя.

«В таком случае стоило ли вооружать им корабли флота?» — спросила Дой.

— Я участвовала в его разработке и советовала его применять, — ответила Наташа. — В конечном счете решение о том, в какой ситуации его использовать, является политическим.

— Спасибо, Наташа, — поблагодарил Уилсон инженера, пока споры и взаимные обвинения не вышли из-под контроля.

— Активируются новые червоточины, — сказала Анна. — Они появляются вблизи звезд тех планет, которые подверглись нападению. Черт, как близко они открываются, всего в полумиллионе километров от короны! Таких червоточин уже семнадцать.

— Над звездами? — нахмурившись, уточнил Танде. — Непонятно. И что через них проходит?

Слабо окрашенное сияние вокруг него дрогнуло, отражая показания гисра-дара.

— Множество кораблей, — ответила Анна. — Все запускают ракеты Дювуа; через несколько минут червоточины закроются.

— Переместятся, — поправил ее Дмитрий. — Через несколько минут они изменят местоположение.

Танде и Наташа обменялись несколькими фразами.

— Не нравится мне их позиция, — сказал Танде. — Смотрите, она везде одинакова. Червоточины открываются над экватором звезд и точно по одной линии с обитаемой планетой системы. Другими словами, в ближайшем к планете секторе.

— И что это значит? — спросил Рафаэль.

— Пока не знаю. Но это не совпадение. Адмирал, нам необходимо срочно узнать, что через них посылается.

— А это не могут быть квантовые ракеты? — предположил Уилсон.

Его слова на несколько мгновений вызвали всеобщее молчание. Уилсон взглянул на застывшее изображение Найджела; лидер Династии все еще разбирался с ситуацией над Уэссексом. Что же там может быть такого, что важнее нового поворота в обстановке?

— На это я не в состоянии ответить, — признался Танде. — Но такую вероятность тоже нельзя исключить.

— А что квантовая ракета может сделать со звездой?

Ученые переглянулись; ни один из них не горел желанием отвечать.

— Радиоактивное излучение, — сказала Наташа. — Оно станет чрезвычайно опасным.

— Не самое эффективное использование квантовой ракеты.

— А что еще это может быть? — спросил Уилсон, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.

Танде недоуменно развел руками.

— У нас появились заряды, преобразующие энергию, — заговорила Наташа. — И у праймов тоже. В данном случае это может быть крупномасштабный процесс, подпитываемый энергией самой звезды.

— Все планеты находятся на расстоянии не менее одной а. е., — возразил Рафаэль. — А зачастую и больше. И вы говорите о лучевом оружии?

— Вы хотели услышать альтернативное мнение, — запальчиво воскликнула Наташа.

— Детекторная сеть зарегистрировала тридцать восемь червоточин, открывшихся поблизости от звезд, — сообщила Анна.

Виртуальный палец Уилсона подошел к иконке «Токио» и остановился. В этот момент он сам себя ненавидел, но главным фактором оставалось нападение чужаков. Любое его действие сегодня может определить судьбу всего Содружества. Ему необходима информация от того, кому он вправе всецело доверять. Уилсон прикоснулся к иконке «Дублина».

— Оскар?

«Я здесь, адмирал».

— Нам необходимо знать, что проходит через червоточину поблизости от звезды.

«Гисрадар засек сигналы, соответствующие четвертому и седьмому классу кораблей праймов. Мы запустили туда парочку ракет Дювуа, чтобы заставить их закрыться».

— Это мне известно, но необходимы подробности. Нужно сделать облет. Оставайся в гиперпространстве, но предоставь нам высококачественное изображение. Мы должны знать, что затевают там эти ублюдки.

«Ты хочешь, чтобы мы ушли с орбиты Ханко?»

— Да. Об остальных червоточинах позаботится планетарная оборона. Если характер атаки изменится, ты можешь сразу же вернуться.

«Понятно, ухожу с орбиты».

— С Буунгейта доложили об открытии червоточины рядом со звездой, — сообщила Анна. — Ситуация повторилась для всех сорока восьми светил. Неизвестно, что они задумали, но это происходит в каждой атакованной звездной системе. Через червоточины доставлены большие группы кораблей.

— У кораблей праймов должны быть чрезвычайно мощные силовые поля, чтобы оставаться на таком минимальном удалении от звезды, — сказал Рафаэль. — Это невероятно близко.

— А корабль класса «Москва» способен подойти так близко? — спросил Уилсон.

Он непроизвольно представил себе, какая опасность угрожает «Дублину» в случае выхода в реальное пространство в полумиллионе километров от звезды G-класса.

— Да, — ответил Танде. — Но я бы не советовал вступать в бой при таком положении. Уровень воздействия наверняка вызовет перегрузку.

— Значит, это относится и к кораблям праймов, — сказал Рафаэль.

— Несомненно.

— Что же они задумали? — прошептал Уилсон.

Его виртуальные руки переставили несколько иконок, и тактический дисплей немного уменьшился, уступая место информации с гисрадара «Дублина». Червоточина праймов сохраняла постоянную позицию в четырехстах восьмидесяти километрах от звезды мира Ханко. К ней быстро приближались две ракеты Дювуа, выпущенные по приказу Оскара. За десять секунд до взрыва червоточина закрылась.

— Она вновь открывается, — сказал Танде, следя за проекцией. — В двадцати миллионах километров.

— Ракеты Дювуа приближаются к цели, — сообщила Анна. — Пока ничего не происходит.

Гисрадар «Дублина» показал, что шестьдесят три корабля праймов, вылетевшие из червоточины, быстро удаляются от перехода. Каждый из них выпустил залп ракет с высоким ускорением. Расширяющееся кольцо достигло в поперечнике уже пяти тысяч километров. На периферии вспыхнули ядерные взрывы. В тот же момент изображение с гисрадара сменилось беспорядочным мерцанием.

— Что происходит? — спросил Уилсон.

«Интерференция, — доложил Оскар. — Ядерные взрывы каким-то образом вызывают импульсы экзотической энергии. Они сбивают наш гисрадар».

— Это и есть функция превращения энергии, которую мы не получили, — сказал Танде. — Прямое преобразование в экзотическое состояние. Наташа?

— Что ж, вполне возможно, — согласилась Наташа. В ее словах звучала не столько тревога, сколько любопытство. — Я удивляюсь, как этот процесс при таких условиях не вызывает распада.

— Вы отвлекаетесь от самого главного, — заметил Дмитрий.

— Что же это? — холодно осведомилась Наташа.

— Они прилагают колоссальные усилия, чтобы спрятать от нас что-то, что находится над звездами. — Он показал на изображение с «Дублина», демонстрирующее плавную кривую звезды. Однородность картины нарушало мерцающее облако серебристых и золотистых частиц, закрывающее больше половины поверхности. — Это единственная слепая зона во всей звездной системе. Под пеленой помех что-то происходит. Что-то чрезвычайно важное, имеющее отношение к атаке.

— Праймы генерируют аналогичные помехи и в других системах, — добавила Анна. — Повторяются одни и те же действия.

— Оскар, мы должны узнать, что они скрывают.

Уилсон надеялся, что голос не выдаст испытываемой им тревоги. Но если у праймов имеется оружие, равное по мощности квантовым ракетам или даже превосходящее их, значит, война окончена. Большая часть его семьи улетит на ковчегах, строительство которых над Лос-Вадой перешло в последнюю стадию. Если только успеют до него добраться. Сам он считал себя в относительной безопасности на Высоком Ангеле, хотя бог знает, куда может улететь чужак.

«Все понял, — ответил ему Оскар. — В такой близости от звезды стандартные сенсоры бесполезны. Мы подойдем ближе».

— Удачи, — отозвался Уилсон.

Первый толчок стал для Оскара полной неожиданностью. Сердце немедленно отреагировало учащением пульса.

— Что за чертовщина?

Все остальные подняли головы с кресел и удивленно оглядывались. Что они надеялись увидеть, Оскар не мог себе и представить. Трещину в корпусе, сквозь которую врывается солнечный ветер? Чушь! Он давно знал, что любое воздействие, способное вызвать сотрясение корабля, попросту уничтожит его, и смирился с этой мыслью. Но корабль снова вздрогнул, уже сильнее, а экипаж все еще был жив и невредим.

— Кто-нибудь мне ответит?

— Я думаю, это потоки экзотической энергии от ядерных взрывов с функцией изменения состояния, — сказала Дервла. — Вокруг нашего компрессионного волнового фронта я заметила множество необычных флуктуаций.

— Великолепно! — воскликнул Оскар. — Новая угроза. Насколько это может нам навредить?

— Точно не знаю, — ответила она. — При обучении мы не обсуждали ничего подобного. Но я не думаю, что это может пробить наш барьер.

От очередного толчка тело Оскара непроизвольно напряглось, а удерживающие его ремни завибрировали. Корабль как будто прыгал по пенящимся бурунам. Голографический дисплей так дрожал, что было трудно сфокусировать зрение. Оскар переключился к первостепенной информации. И как раз вовремя — в следующее мгновение он ощутил еще один толчок. В узкой рубке послышалось чье-то ругательство.

— Десять секунд до запуска ракет, — доложил Хайвел.

Оскар сверился с навигационной сетью. Их корабль летел к звезде примерно на четырехкратной скорости света. Хотелось поговорить с Дервлой и убедиться, что курс верен, но хорошему капитану не следовало отвлекать экипаж в самый неподходящий момент. И Оскар доверил ей свою жизнь.

Дервла направила корабль к звезде по длинной кривой, огибающей скопление праймов с юга на высоте четырехсот тысяч километров. После прохождения барьера взрывов сотрясающие судно толчки стали уменьшаться.

Хайвел вместе с СИ корабля внедрил фильтрующие программы, и картинка с гисрадара стала более четкой. Импульсы экзотической энергии теперь обозначались темными расходящимися кругами с постепенно уменьшающейся интенсивностью.

— Корабли все еще там, — сообщил Хайвел. — И выпускают феноменальные залпы ракет даже по стандартам праймов. Ой! Постойте-ка… — После команды сместить фокус на сто восемьдесят градусов изображение резко дернулось. — А это что такое?

В центре картинки появилась одинокая точка, стремительно летящая к звезде.

Оскар просмотрел сопутствующую информацию.

— Господи, да у нее ускорение в сотню g!

— Через две минуты объект достигнет короны звезды, — сказал Хайвел. — Что же это?

— Я не знаю, но мне это не нравится. Уилсон, ты получаешь информацию с нашего гисрадара?

«Да, — последовал ответ. — Ты не мог бы сбить его ракетами Дювуа?»

— При такой близости к массе звезды — нет, — ответил Рейбен. — Слишком сильное гравитационное отклонение.

— Он прав, — добавила Дервла, — наш генератор червоточин с трудом поддерживает целостность поля. На таком расстоянии от звезды действуют колоссальные гравитонные искажения.

«Оскар, нам крайне важно узнать, для чего предназначено это устройство, — настаивал Уилсон. — Я прошу вас выйти в реальное пространство и применить все стандартные сенсоры».

Оскар уловил по крайней мере два тяжелых вздоха в рубке.

— Все понял, останавливаюсь для стандартного обзора.

— Интересно, выдержит ли наше силовое поле? — пробормотал Хайвел.

— На таком расстоянии выдержит, — заверил его Тиг. — Только нельзя вступать в бой с кораблями праймов.

— Постараюсь не забыть, — сухо откликнулся Оскар. — Ладно, Дервла, выводи нас из червоточины. Хайвел, как только окажемся в реальном пространстве, запускай все имеющиеся датчики.

— Есть, сэр.

Оскар ничего не мог с собой поделать: перед самым выходом он невольно напрягся. Но «Дублин» выскользнул из червоточины, и ничего не произошло. Не было ни ослепительного белого света, ни непереносимого жара, затопляющего рубку. «Черт, я становлюсь слишком нервным», — подумал Оскар. Он пару раз моргнул и начал изучать показания сенсоров.

Сенсоры визуального наблюдения показывали Вселенную, разделенную на две части. Черную и белую. На мгновение Оскар вновь перенесся на «Второй шанс», летящий над барьером вокруг Альфы Дайсона. Тогда барьер делил космос на два четких сектора. В этот раз граница, проходящая в четырехстах километрах, была совсем не такой четкой. Звездная корона находилась в непрерывном турбулентном движении, пульсации, и волны выбрасывали наружу вихри светящихся частиц, над бурлящей поверхностью газов вздымались призрачные протуберанцы, пляшущие в интенсивном магнитном поле. А небо над «Вторым шансом» мерцало неоновыми огоньками кораблей и ракет праймов.

— Они нас заметили, — сказал Хайвел. — Ракеты изменяют курс. Ускорение двадцать g.

— Сколько у нас времени? — спросил Оскар.

— До номинальной дистанции взрывов около пяти минут.

— Хорошо. Что можно сказать о летящем к звезде аппарате?

Танде нацелил на объект все имеющиеся сенсоры. Изображение расширилось. Аппарат несся прямо на звезду с ускорением двадцать g. Позади него на тысячи километров тянулся хвост клубящейся плазмы. Защитное поле расходилось фиолетовыми кругами, немедленно уносимыми солнечным ветром.

— У него чрезвычайно мощное защитное поле, — сказал Тиг. — Я не уверен, что мы могли бы выжить в подобных условиях. Похоже, аппарат создан специально для этой цели.

— Так что же за устройство они отправили к звезде? — раздраженно спросил Хайвел.

— Ничего хорошего, — отозвался Рейбен. — Каким бы мощным ни было защитное поле, этот аппарат недолго протянет. Плотность короны продолжит увеличиваться, а на такой скорости любой удар окажется губительным.

— Но там же нет… — начал было Хайвел. — Ого, ядерный двигатель отключился.

Оскар не отрываясь смотрел, как темная точка пронзает суперактивную плазму. Внезапно он осознал, что надолго задержал дыхание.

— Неужели это квантовая ракета? — спросил он.

— В таком случае мы все мертвы, — ответил Рейбен. — Но даже если его силовое поле выдержит до самой хромосферы, эффект от взрыва для Ханко будет минимальным. Если уж их применять, то надо бить по самой планете, а не тратить зря в целой а. е. от мира, как в нашем случае.

Оскар выжидал, наблюдая за скользящим вниз аппаратом. Он пытался вспомнить, успел ли обновить воспоминания в страховочном хранилище. Возможно, не успел. Он проделал это нынешним утром, а потом решил, что вряд ли захочет вспоминать время, проведенное на борту «Дублина». Хотя… может, стоит оставить своей следующей сущности послание, что он не хотел вспоминать об этом периоде? Какая глупость!

— Вот и началось! — озабоченно воскликнул Хайвел.

Оскар с удивлением заметил, что характер квантовых возмущений меняется. На изображении от загадочного устройства развернулись гигантские тысячекилометровые лепестки измененного квантового поля, перекрывающие друг друга. Затем они начали вращаться.

— Магнитный эффект нарастает, — предупредил Хайвел.

Массивные индукционные линии стали поворачиваться вокруг эфемерных квантовых крыльев. Потоки плазмы начали сворачивать по плавной кривой.

— Что за чертовщина? — забеспокоилась Дервла.

— Уилсон? — окликнул Оскар своего друга. — Кто-нибудь из Сиэтлского проекта может это объяснить?

Квантовые лепестки, отходящие от аппарата, достигли пяти тысяч километров в диаметре. И они заметно ускорили свое движение. Создаваемый ими клубок в короне звезды был хорошо виден с «Дублина» благодаря оптическим сенсорам, снабженным сильнейшими фильтрами.

«Пока нет», — ответил Уилсон.

— Капитан, — обратился к Оскару Рейбен. — Ракеты праймов уже близко. Если придется отражать какое-то энергетическое воздействие со стороны этого аппарата, да еще получать удары ракет, нам придется несладко.

— Запусти противоракетный залп, — приказал Оскар. — Мы должны оставаться здесь и доложить обо всем, что происходит.

Он понимал, насколько это важно для флота.

— До верхней границы короны объекту осталась одна минута, — доложил Хайвел. — Он здорово влияет на солнечный ветер.

— Ты уверен, что устройство не выдержит удара?

— Не знаю. Оно сильно изменилось, и квантовые флуктуации ядра тоже меняются. Я уже не могу сказать, что это.

— О чем ты?

— Теперь объект нельзя назвать чистой материей. Искажения очень странные. Он как будто объединяется с силовым полем. А квантовые характеристики… Никогда не видел ничего подобного.

Оскар снова обратился к показаниям сенсоров. Вращающиеся крылья вокруг аппарата выросли почти до семи тысяч километров. На дисплее рубки они выделялись на фоне короны темными эллипсами. Бурлящая вокруг них плазма выбрасывала в космос колоссальные завитки, постепенно исчезающие по мере удаления от звезды. Масштаб происходящего вызывал тревогу.

— Если это не материя, что же это такое?

— Что-то вроде энергетического ядра. Но я не уверен. Оно оказывает странное действие на свойства окружающего вещества.

Аппарат праймов нырнул в корону звезды. Со стороны это было похоже на вхождение кометы в атмосферу пригодного для жизни людей мира. Раскаленный до миллиона градусов наружный слой взвился огромным факелом выше всех протуберанцев. Каскад плазмы обрушился вниз и снова был подхвачен закрученным потоком магнитного поля. Внутри еще не успевшего осесть столба зародился второй, не менее мощный; более холодное вещество хромосферы вырвалось наружу, словно стараясь убежать от деформации, вызванной вторжением чужеродного тела.

— Вот дьявол! — буркнул Оскар.

— И что это им дает? — возмутилась Дервла.

— Квантовый эффект все еще действует и даже увеличивается, — сообщил Хайвел. — Аппарат вызывает возмущения в короне, возможно, и в фотосфере тоже. Колоссальная мощь.

— Не дает ране затянуться, — пробормотал Оскар. Пятно на поверхности звезды было заметно сразу в нескольких спектрах: квантовом, магнитном, оптическом. — Радиация! — внезапно воскликнул он. — Хайвел, каков уровень излучения?

— Поднимается, и очень быстро. Господи! Капитан, надо немедленно убираться, мы ведь прямо над пятном.

— Я поддерживаю, — добавил Рейбен. — Через минуту нас догонят ракеты.

— Дервла, перебрось нас на четверть миллиона километров вверх и в сторону.

— Есть, сэр.

На тридцать секунд «Дублин» перешел на сверхсветовую скорость — это время потребовалось Дервле, чтобы ввести новые координаты выхода из червоточины.

Сенсорные датчики корабля сейчас же были направлены на зону турбулентности. Часть короны звезды вздымалась плотным конусом, разбрасывающим потоки плазмы. И он продолжал расти.

— Аппарат все еще работает, — сказал Хайвел. — Квантовые флуктуации регистрируются на прежнем уровне. Магнитная активность возрастает. Проклятое устройство стягивает силовые линии, словно жгуты.

«Оскар, — послышался голос Уилсона. — Танде и Наташа пришли к выводу, что мы наблюдаем за „бомбой-вспышкой" в действии».

— Что? — изумленно переспросил Оскар. — Ты говоришь о бомбе, вызвавшей вспышку на Дальней?

«Вероятно. — Голос Уилсона звучал абсолютно спокойно. — Возмущение короны вызвало колоссальный выброс частиц, и процесс нарастает. Радиация испепелит Ханко, и мы даже не знаем, сколько времени продлится излучение. Вспышка на Дальней продолжалась целую неделю. Оскар, биосфера этого не выдержит».

— Проклятье!

Несмотря на то что планете, которую он должен был защищать, грозила катастрофа, Оскар пытался понять, как праймы получили «бомбу-вспышку». Вероятно, информацию о ней каким-то образом передал Звездный Странник. Не эти ли данные транслировала антенна «Второго шанса»?

«Они намерены стерилизовать все звездные системы, где произошло вторжение, — продолжал Уилсон. — И нам придется эвакуировать сорок восемь миров».

— И это только сегодня, — проворчал Рейбен.

— Что будем делать? — спросил Оскар. — Сможет ли квантовая ракета справиться с «бомбой-вспышкой»? Что думают Танде и Наташа?

— Это пока неизвестно. Но необходимо выяснить. Тебе придется подвести «Дублин» как можно ближе к звезде и запустить квантовую ракету. Настрой ее на максимальный радиус поражения.

— Понятно.

— Адмирал, использование квантовой ракеты на данном этапе только увеличит мощность выброса, — вмешался Рейбен. — Излучение станет еще сильнее.

«Мы это понимаем, Рейбен, — ответила Наташа. — Но даже при максимальном радиусе квантовой ракеты процесс преобразования энергии длится очень недолго. Если „бомба-вспышка“ будет уничтожена, от излучения пострадает только половина планеты. Выбора у нас нет, и остается только молиться, чтобы это помогло».

— Все понял.

— Хорошо, — сказал Оскар. — Рейбен, активируй квантовую ракету и переводи в режим максимального воздействия. Я ввожу санкционирующий код. Хайвел?

— Код ввел, — ответил старший помощник.

В виртуальном поле зрения Оскара появился значок, свидетельствующий о готовности квантовой ракеты.

— Спасибо. Дервла, перебрасывай нас как можно ближе к звезде. Мы там не будем задерживаться надолго.

— Есть, сэр.

— На расстоянии ста тысяч километров мы продержимся пять секунд, — подсказал Тиг.

— Отлично. Поехали.

«Марк, нам очень нужно подключить эти регуляторы с магнитными шунтами».

Тейм очень старался говорить спокойно, но его голос охрип и дрожал от напряжения, неизбежного для человека, проведшего сорок часов без сна и накачанного кофеином. Человека, впадавшего в отчаяние. Совсем рядом с «Искателем» уже летали корабли праймов. На звезду Уэссекса опускалась «бомба-вспышка». Близился закат всей человеческой расы.

«Только не давить!»

Марк даже и не думал отвечать. Он не смел отвлекаться от работы. Перед глазами уже поплыли алые пятна. Руки дрожали. Хотя массивные перчатки со встроенными микроинструментами это скрывали. На сборочном участке фрегатов царил вакуум. Все было готово для выхода корабля в космос, прямо в бой. Кроме бастующих регуляторов. Марк работал прямо на несущей раме, устроившись рядом с одним из девяти модулей. Все высокомощные кабели уже были подключены к источнику энергии; Марку осталось исправить управляющую программу. Столбцы бледно-зеленых строчек текста высотой с небоскреб непрерывно текли в его виртуальном поле зрения. По мере прохождения он исправлял и изменял программу, руководствуясь только инстинктом, отдаленными воспоминаниями о подаче энергии в системы, которые он ремонтировал в прошлом. Простейшие поправки и вставки, хранящиеся в старых файлах, перерабатывались в новые инструкции, трансформирующие программу в нечто новое, что, как он чувствовал, должно работать.

«Марк, мне очень не хочется тебя отвлекать, но не мог бы ты хоть приблизительно обозначить время?» — спросил Найджел Шелдон.

Он лучше контролировал свой голос, чем Тейм, но скрыть сжигающей его тревоги не мог.

— Я пытаюсь, — простонал Марк. — Я пытаюсь!

Глаза заволокло жгучей влагой. Он сморгнул слезы. Перед виртуальным взглядом проплывали светящиеся строчки. Последняя вставка, внесенная в обратную связь, напомнила ему об автоподборщике из долины Улон. Запуская программу, он даже ощутил дуновение влажного воздуха, напоенного сладким ароматом созревших ягод.

Какой-то красный огонек сменился зеленым.

«Работает! — закричал Тейм. — Подача энергии восстановлена. Марк, черт побери, ты справился».

Перед визором Марка красные огоньки на корпусе регулятора стали зелеными. По телу пробежала дрожь облегчения. Эл-дворецкий начал вводить копии программы в остальные модули фрегата.

— Фантастика! — Даттон-Смит похлопал Марка по плечу. — Пойдем.

Марк даже не пошевелился. Не смог. Его мускулы отказывались повиноваться. Он просто свернулся в клубок.

— Ладно, Марк, — добродушно произнес Даттон-Смит.

Он оттащил своего начальника от небольшого проема, и в следующее мгновение мощный манипулятор поставил секцию корпуса на место. Вслед за этим СИ сборочного участка дал команду закрыть все модули.

Даттон-Смит, цепляясь за поручни, медленно оттащил безвольно обвисшее тело Марка от «Харибды». Затем от корабля отошли телескопические мостки. Фрегат плавно выскользнул в открытый космос. Не было ни грохота двигателей, ни выброса продуктов сгорания, ни пламени из хвостовых дюз. «Харибда» перемещалась благодаря гравипространственному манипулятору. Абсолютно черный корпус на мгновение заслонил несколько тусклых звезд и растворился в темноте.

Реакция человеческого флота на второе вторжение полностью оправдала ожидания Утеса Утреннего Света. Их ракеты и лучевые установки вполне могли бы справиться с защитой планет, если бы он снова открыл червоточины на низкой орбите. Но он послал флотилии кораблей к звездам этих миров, оставляя их на большом расстоянии от человеческих орудий. Сразу последовали залпы сверхсветовых ракет, но период перелета дал возможность Утесу Утреннего Света выпустить сотни кораблей, не подвергая их угрозе взрыва. Когда ракеты приближались, он перемещал червоточины и продолжал запускать корабли.

Закончив рассеивать корабли, Утес Утреннего Света приступил ко второй стадии.

В каждой из звездных систем открылись новые червоточины, расположенные в непосредственной близости от светил. Сильнейшие лучи озарили астероиды и установленное на них оборудование на всей промежуточной базе. Корабли разошлись вокруг звезд, образовав защитный периметр. Как и ожидалось, никакой обороны здесь люди не устанавливали.

Утес Утреннего Света послал на все сорок восемь звезд снаряды, разрушающие корону. Корабли прикрытия запустили отвлекающие помехи.

Только в одной системе люди отправили корабль для исследований. Утесу Утреннего Света больше ничего не оставалось, кроме как ждать и наблюдать. Снаряды, разрушающие корону, стали самыми автоматизированными устройствами из всех, что он создал. В такие мелкие машины невозможно было поместить группу иммобайлов, и потому приходилось рассчитывать на электронику, что его сильно огорчало.

Кое-кто из соперничающих с ним иммобайлов создал свои версии техники для разрыва короны звезд — за сотни лет до возведения барьера. Но никто не успел их испытать, поскольку в условиях заточения в домашнем мире это означало бы гибель всех праймов. Разработки оставались в теории более тысячи лет, пока не рухнул барьер.

После уничтожения всех других групп Утес Утреннего Света с удивлением обнаружил, что кое-кто все же построил такие машины. В результате исследования гаснущих мыслей иммобайлов он узнал, что его растущее могущество сильно их беспокоило и эти аппараты должны были стать последним средством устрашения. Открытие червоточин позволило Утесу Утреннего Света провести сравнительные испытания. Он посылал к звездам имеющиеся в его распоряжении устройства и наблюдал за результатами. Не без удовольствия он узнал, что его собственный проект был одним из лучших.

Теперь он смотрел, как произведенные нарушения перерастают в солнечные вспышки, посылающие колоссальные потоки радиации на миры Содружества. Все формы жизни на этих планетах ослабеют и погибнут. Таким образом просто и эффективно будут решены все проблемы. Утес Утреннего Света столкнулся с неожиданными трудностями, когда начал выращивать урожаи на двадцати трех завоеванных планетах. Семена обычно прорастали, но в самом раннем возрасте поражались неизвестными болезнями, различными на разных планетах и континентах, и погибали.

Как ни странно, объяснение было найдено в человеческих источниках. В каждом мире существовали свои почвенные бактерии. Кое-чего Утес Утреннего Света тогда не понял, но впоследствии все стало ясно. Кроме того, существовали миллиарды спор, вирусов и прочих микроорганизмов, да еще и насекомых, которые могли поглощать или уничтожать основу питания праймов. Люди решали эту проблему путем генетической модификации земных растений, позволяющей получать урожаи на завоеванных планетах. Они создавали внеземные версии культур, служивших им пищей. Растения сохраняли свой вид, но внутриклеточные биохимические процессы в них изменялись. Ничто так не удивляло Утес Утреннего Света, как это открытие. Он не мог понять, как люди так легко отказывались от своего биологического наследия. Неужели непрерывность эволюции ничего для них не значила? Вероятно, нет.

Человеческий корабль над Ханко отскочил от набухающего выброса, но вскоре вернулся и подошел так близко к звезде, что Утес Утреннего Света с трудом мог за ним уследить. Датчик на одном из его кораблей прикрытия зарегистрировал электромагнитный импульс, соответствующий запуску какого-то снаряда с ядерным двигателем. Затем корабль людей снова скрылся. Утес Утреннего Света ждал, что произойдет дальше. Представить себе снаряд, способный уничтожить его аппарат в короне звезды, он не мог.

После вспышки радиации, когда все сорок восемь планет будут очищены от враждебных форм жизни, он заселит их праймами. И это станет началом прай-меризации Галактики. Люди, лишенные пищи, будут вынуждены покинуть свои миры, а их машины и оборудование останутся. Если даже люди начнут бороться за мертвые планеты, флотилии праймов безо всякого риска быстро подавят любое сопротивление. Это был выгодный метод завоевания. Утес Утреннего Света потратил колоссальные ресурсы на то, чтобы ликвидировать последствия боев в двадцати трех новых мирах, а потом еще столкнулся с партизанским сопротивлением. Машины и технологии людей, конечно, полезны, но ради обладания ими пришлось заплатить слишком высокую цену. А вторая волна вторжения охватывает и Уэссекс, один из миров Большой Дюжины, отличающийся высокопроизводительной промышленностью. На этот раз Утес Утреннего Света не намерен был отступать.

Необычайная яркость вспышки поразила Утес Утреннего Света. Он на миг решил, что отказали одновременно все его датчики. Поверхность солнца Ханко угрожающе вздулась. Образовался гигантский, до самой фотосферы, кратер, прервавший еще поднимающуюся вспышку. Из его центра вырвался огромный шар плазмы, словно звезда родила дитя собственного вида. Жесткая радиация хлестнула по кораблям прикрытия, в одно мгновение обратив их в пепел.

Утес Утреннего Света не сразу понял, что произошло со звездой Ханко. Когда он приоткрыл червоточину в пяти миллионах километров от светила и осторожно выдвинул датчики, то увидел, как опадает стена кратера, а по поверхности солнца расходится круговая волна. Шар плазмы оторвался от короны и, стремительно расширяясь, унесся в космос с околосветовой скоростью. В бурлящем пламени короны звезды Утес Утреннего Света уже не смог обнаружить признаков вспышки. Не наблюдалось и квантового эффекта, производимого его аппаратом.

Масштаб явления потряс воображение Утеса Утреннего Света. Он даже не подозревал, что люди обладают таким чудовищным оружием. И впервые после падения барьера он начал сомневаться в целесообразности своих действий.

— Работает! — с усмешкой воскликнул Танде. — Вспышка прервана.

— Да она просто потерялась на фоне возросшего уровня излучения, — усомнился Рафаэль.

Все собравшиеся в кабинете Уилсона не отрываясь смотрели на изображение, получаемое с «Дублина», который теперь находился в десяти миллионах километров от звезды Ханко. Уилсон видел, как после взрыва квантовой ракеты от короны расходятся медленные волны. Затем появилась информация о размерах, и он понял, что они не такие уж и медленные. Нарушения в магнитном поле вызвали чудовищные протуберанцы. Плазменный шар, отлетевший от опадающего кратера на два миллиона километров, достиг размеров Сатурна и быстро остывал. Межмолекулярное сцепление в нем стремительно слабело, и за огненным клубком, словно хвост кометы, тянулся призрачный поток исчезающих ионов. Жесткое излучение из центра взрыва тоже быстро уменьшалось. Тем не менее силовое поле «Дублина» работало на пределе возможностей, сдерживая его натиск.

— Зато оно быстро иссякнет, — немедленно возразил Танде. — И закон обратной квадратичной зависимости в данном случае работает на нас. В конце концов, до Ханко больше девяноста миллионов миль.

— У нас не было альтернативы, — сказала Наташа. — При таком варианте биосфера планеты имеет шанс сохраниться в полном объеме.

— Я знаю, — мрачно ответил Рафаэль. — Прошу прощения, но хотелось бы найти менее разрушительное решение.

— И все же это решение проблемы, — заметил Уилсон. — И единственно возможное для нас. Анна, я приказываю всем кораблям бомбардировать «вспышки» квантовыми ракетами. Надо все их погасить.

— Есть, сэр. У нас девять планет из сорока восьми не имеют прикрытия боевыми кораблями.

Ей было явно неприятно напоминать об этом

— Проклятье! Направь туда корабли, откуда только возможно.

— Командование флота уже разрабатывает самые короткие маршруты.

На тактическом дисплее появились иконки кораблей, покидающих орбиты на сверхсветовой скорости. Уилсон позволил себе поверить, что все они доберутся вовремя, что ущерб от излучения будет минимальным. Но он понимал, что даже в этом случае, даже если биосфера в каждом из атакованных миров сохранится, их обитатели захотят уехать. Люди окажутся слишком напуганы. И у них будут все основания для этого. Поток беженцев, стремящихся переехать на другой конец Содружества, будет колоссальным. Правительства планет не смогут с ним справиться. Они до сих пор испытывают огромные трудности с размещением и поддержкой беженцев с Утраченных двадцати трех планет.

— Мы можем перекрыть сеть ККТ? — спросил Уилсон у президента.

Найджел Шелдон все еще не вернулся, и его неподвижное изображение

мерцало в кабинете, словно привидение. Уилсон начинал подозревать, что лидер Династии уже готовит к побегу свои ковчеги.

— Простите? — изумилась Дой.

— Мы должны предотвратить паническое бегство из пострадавших от нападения миров. Содружеству не справиться с населением сорока восьми планет. Я сомневаюсь, что даже ККТ сумеет перевезти такое количество людей.

— Но если жители останутся, они пострадают от радиации. Нельзя же обрекать их на страдания, и уж тем более я не могу их к этому принуждать.

— Под защитой силовых полей никто не пострадает.

— А как же остальные?

— Мы получили сообщения о закрытии станций ККТ в большинстве миров, подвергшихся атаке праймов, — сказал Рафаэль.

— Что?

— Похоже, что Уэссекс перекрыл все связи со второй зоной космоса.

Уилсон и Дой одновременно повернулись к голографическому образу Найджела Шелдона. Уилсон попытался связаться с ним через унисферу, воспользовавшись частным каналом второго уровня. Но вызов принят не был.

— Черт тебя побери! Чем ты занимаешься?

— Наверное, пытается помешать праймам, используя свои червоточины, — предположил Рафаэль.

— У нас имеется какая-то информация на этот счет? — спросил Уилсон у Анны.

— Адмирал, — вмешался Дмитрий, — сейчас это не столь важно. Вы должны сосредоточить внимание на Вратах Ада и их уничтожении. Как только праймы начнут восстанавливать червоточины, они станут забрасывать Содружество «бомбами-вспышками». Мы только что продемонстрировали им свое главное оружие. Всем понятно, что праймы стремятся нас уничтожить. Ответный удар последует незамедлительно, и он будет крайне жестоким. Надо их остановить. Следующий час покажет, выживет ли Содружество как таковое и будет ли вообще кому заботиться о беженцах.

Уилсон медленно кивнул. Ему пришлось прибегнуть к дыхательной гимнастике, поскольку уже не получалось удержать дрожь в руках. Вопрос о беженцах был просто отвлекающим маневром. Уилсон не мог заставить себя принять следующее решение.

«Это слишком много для одного человека. Я еще не готов. — С его губ сорвался смешок, исполненный презрения к самому себе и вызвавший удивленные взгляды окружающих. — И сколько же времени мне требуется на подготовку? Я ведь прожил уже больше трех сотен лет».

— Анна, передай приказ на «Каир» и «Багдад». Пусть отправятся к Вратам Ада и обстреливают квантовыми ракетами все сооружения праймов, какие только там обнаружат. Силовые поля должны быть разрушены, генераторы переходов — уничтожены.

— Есть, сэр.

Анна приступила к вводу информации для командования флота.

Уилсон вновь обратился к тактическому дисплею. Теперь, когда он сделал первый шаг, когда взял на себя эту ответственность, решения и приказы показались ему простыми и логически обоснованными. И сердце в его груди вновь забилось ритмично и ровно.

— Когда? — задала вопрос Дой.

— Им потребуется три дня, чтобы туда добраться. Возможно, это слишком долго. Но даже если кораблям не удастся приблизиться к Вратам Ада, своими квантовыми ракетами они в состоянии выбить дух из местной звезды. Это принесет обосновавшимся там праймам немалый урон.

— Понятно.

Она казалась крайне расстроенной, словно все было кончено. Уилсону даже не хотелось смотреть на нее. Если праймы примутся обстреливать «бомбами-вспышками» другие звезды, с Содружеством будет покончено. На предотвращение катастрофы у человечества есть три дня.

«Я дал три дня».

На тактическом дисплее отражались вспышки: это взрывались уже запущенные «бомбы-вспышки». Они запускали потоки радиации на беспомощные миры.

— Предупреди правительства планет, — сказал Уилсон. — Передай, что люди должны оставаться в убежищах.

— Там это и так поняли, — заметил Рафаэль. — Уилсон, мне очень жаль, но у нас не было других вариантов.

— Да, конечно.

Уилсон глубоко вздохнул, глядя на изображение. Радиация, вызванная квантовыми ракетами, в конечном итоге приведет к гибели миллионов людей. Они умрут, потому что он отдал приказ.

— Неудачный день, — пробормотал Найджел Шелдон. — И становится все хуже.

Его расширенное сознание подключилось к системе управления генераторами червоточин на Уэссексе. Все движение по станции было остановлено по его приказу некоторое время назад, и червоточины опустели. Восемь из них он отключил от удаленных переходов, а выходные отверстия перевел на Уэссекс. Датчики, размещенные над Уэссексом, определили положение червоточин праймов. Через них вылетело уже более трех тысяч кораблей. Кроме того, чужаки запустили в местную звезду «бомбу-вспышку». «Токио» послал в нее квантовую ракету.

«Черт, мы лишимся всего урожая на планете, — простонал Алан Хатчинсон. — Наррабри укрыт силовыми полями, а все континенты остались без защиты».

— Я знаю.

Квантовая ракета взорвалась.

«Слезы Христа! — воскликнул Хатчинсон. Информация с сенсоров показала, насколько разрушительны последствия действия оружия — как людей, так и праймов. — Уровень радиации увеличился более чем вчетверо. Праймам достаточно еще пару раз сбросить „бомбы-вспышки“. А лекарство такое же опасное, как и сама проблема».

— Держись, Алан. Возможно, мне удастся их остановить.

Найджел следил за «Харибдой» через направленный канал целеуказателя, создаваемый двигателем фрегата. Корабль быстро приближался к червоточине праймов, но ни один из гисрадаров системы его не засек. «Будем надеяться, что праймы тоже его не видят», — подумал Найджел.

— Ты готов? — спросил он Отиса.

«Да, отец».

— Тогда поехали.

Найджел ввел в программы генераторов серию команд. На этот раз ему даже не потребовалось прибегать к помощи РИ. Специалисты ККТ модифицировали служебный разум станции Уэссекса, обеспечив возможность манипулировать незамкнутыми червоточинами в активном режиме.

Утес Утреннего Света видел, как люди запускают супербомбы в его аппараты, направленные к звездам. И каждый раз колоссальные взрывы уничтожали машины праймов. Такого ответа он не ожидал. Если у них есть такое оружие, почему они не использовали его против промежуточной базы или его родного мира? Не может быть, чтобы им помешали их моральные принципы. Внезапно в одной из его червоточин возникли экзотические помехи, вызванные тем, что в нее внедрились восемь червоточин людей. Утес Утреннего Света был к этому готов; для стабилизации червоточины он направил к ней энергию резервных магнитно-индукционных экстракторов.

Проанализировав предыдущую атаку людей, он решил, что способен эффективно отражать такие действия. Кроме того, он модифицировал генераторы, сделав их менее восприимчивыми к нестабильным перегрузкам. За подвергшейся атаке червоточиной следили тысячи групп иммобайлов, готовые противостоять любым воздействиям.

Но ничего не происходило. На этот раз было что-то другое. Червоточины людей каким-то образом сливались с его переходом, поддерживая своей энергией расщелину в пространстве-времени. Утес Утреннего Света не мог понять, в чем дело. Затем он обнаружил, что не в состоянии закрыть червоточину. Люди так накачивали ее энергией, что она оставалась в стабильном состоянии; кроме того, они прочно удерживали ее выход в системе Уэссекса. Между миром людей и промежуточной базой образовалась дыра, не поддающаяся контролю.

Утес Утреннего Света сам попытался вызвать нестабильность, стимулируя резонансы и изменяя частотные характеристики генераторов. Люди без труда справились и с этим. Сенсоры зарегистрировали высокоскоростной снаряд, летящий к выходу. Утес Утреннего Света усилил вокруг него защитные поля и отвел только что прошедшие сквозь червоточину корабли, расположив их оборонительным строем. Была повышена мощность и остальных силовых полей, прикрывающих базу. Утес Утреннего Света приготовился к релятивистскому взрыву, произошедшему в прошлый раз, когда люди сумели прорваться сквозь его переход. Разрушения должны быть минимальными.

Внутри силового поля, охватывающего выход, материализовался космический корабль. Его было очень трудно заметить, абсолютно черный корпус поглощал все электромагнитные излучения. Утес Утреннего Света смог его увидеть только потому, что нарушитель частично заслонил огни двигателей его собственной флотилии. О приближении не поступило никаких сигналов, не было и признаков квантовых искажений, характеризующих человеческие корабли и ракеты. Люди построили нечто новое.

Корабль быстро приближался к выходу из червоточины. Утес Утреннего Света в последней отчаянной попытке дестабилизировать переход подключил к генератору все имеющиеся источники энергии. Безуспешно. Люди компенсировали все его усилия, ткань червоточины оставалась неизменной. Утес Утреннего Света собрал вокруг генератора имеющиеся корабли и нацелил на пришельца все датчики, чтобы хоть что-то узнать о принципе нового двигателя.

Человеческий корабль выскользнул из червоточины. Утес Утреннего Света выдал залп из лучевых орудий. Корабль исчез.

— Запущена вторая серия «бомб-вспышек», — доложила Анна.

— О господи! — воскликнул Уилсон. На тактическом дисплее появились метки более трех десятков устройств, мчавшихся к звездам с ускорением в сотню g. — Наташа?

— Если не удастся сбить их ракетами Дювуа, применяйте квантовые.

— Черт побери! — Уилсон кивнул Анне. — Ладно, передай приказ: перенацелить все имеющиеся поблизости ракеты Дювуа. Какие-то из них должны успеть поразить цель.

— Есть, сэр.

— У кого-то супероружие закончится раньше, — сказал Дмитрий. — И от этого зависит, кто сегодня выиграет.

— Кто выиграет этот раунд, — поправил его Рафаэль.

— Да, адмирал.

Изображение Найджела наконец-то ожило.

«Я сделал все, что мог, — сказал он. — Результат будет виден через четверть часа».

Уилсон сразу же обратился к тактическому дисплею и проверил состояние Уэссекса. Одна из червоточин праймов исчезла. Одна?

— Что же ты сделал?

«Послал корабль к Вратам Ада».

Уилсон посмотрел на Анну, потом на Рафаэля. Оба выглядели одинаково ошеломленными.

— Что за корабль? — заинтересовался Дмитрий.

«Боевой корабль, — ответил Найджел. — Тяжеловооруженный».

— Вооруженный чем? — спросила Наташа.

«Улучшенной квантовой ракетой».

— Улучшенной?

«Вы сами все увидите. — Найджел немного помолчал. — Если она сработает».

Утес Утреннего Света уже не мог обнаружить корабль людей в пространстве промежуточной базы. Большая часть сенсоров даже не отметила его выход из червоточины. Самыми информативными оказались записи визуального наблюдения, где просматривался ровный черный овал, поглощающий свет. Не было никаких признаков квантовых искажений и его червоточины, что казалось еще более странным. Это изобретение ученых-людей радикально отличалось от всего, что применялось в прошлом.

Теперь Утесу Утреннего Света оставалось только ждать дальнейших действий нарушителя. Атака была неизбежна. Удивляло только, почему люди не бросили свою супербомбу, раз уж сумели провести корабль на базу Утеса Утреннего Света. Разве есть у них что-то более разрушительное? Наверняка будет уничтожена большая часть кораблей и оборудования. Может пострадать и сама межзвездная червоточина.

И почему он так и не сумел до конца понять людей?

Сенсоры на нескольких орбитальных ракетных платформах зарегистрировали сильный источник магнитного поля, неизвестно откуда появившийся в сотне тысяч километров от короны звезды. Четыре тысячи таких платформ Утес Утреннего Света разместил вокруг нее для защиты магнитно-индукционных экстракторов. Именно они позволяли снабжать энергией генераторы червоточин, ведущих в миры Содружества. Но обнаруженный снаряд не был направлен на экстракторы, он летел прямо к звезде и уже вышел из зоны поражения оборонительных орудий. Если судить по его координатам и курсу, то можно было предположить два варианта: либо это разработанное людьми устройство для разрушения короны звезды, либо одна из их супербомб. До нанесения удара определить это было невозможно.

Утес Утреннего Света подсчитал предполагаемые потери от вспышки. Если бы он своевременно получил предупреждение, то смог бы изменить траекторию движения платформ с помощью дополнительных двигателей и вывести их из-под удара. Люди определенно знали об этом. Супербомба вызовет более сильные разрушения, хотя даже она уничтожит лишь малую часть его магнитно-индукционных экстракторов. Не исключено, что корабль сбросит на звезду несколько супербомб. В этом случае продолжать вторжение в Содружество будет затруднительно. Сделав такой вывод, Утес Утреннего Света запустил вторую волну разрушающих корону устройств во всех сорока восьми атакованных системах. Затем он стал определять местоположение оставшихся звезд Содружества. Он предпочел бы постепенно и последовательно осваивать миры людей, ослабляя их цивилизацию и используя промышленную инфраструктуру, но действия противников вынуждали его торопиться.

Десятки тысяч групп иммобайлов промежуточной базы принялись вычислять координаты выходов новых червоточин. Выстроились наготове шеренги аппаратов для разрушения звездных корон. Другие группы иммобайлов занялись подготовкой программ наведения. Утесу Утреннего Света хотелось бы иметь больший запас этих устройств. Но даже при имеющихся у него ресурсах и технологиях их изготовление было чрезвычайно трудным.

Сенсоры на орбитальных платформах, расположенных ближе всего к выпущенному людьми снаряду, уловили внезапный всплеск квантовой активности, когда тот приблизился к хромосфере, — после чего связь с ними прервалась. Одновременно прекратилась и подача энергии с магнитно-индукционных экстракторов, расположенных вокруг зоны поражения. Утесу Утреннего Света пришлось подключить резервные источники для поддержания полутора сотен червоточин, ведущих в миры Содружества. Датчики отдаленных платформ обрисовали формирующийся кратер от взрыва супербомбы. А потом произошло нечто непонятное. Детекторы квантовой активности зашкалило. Магнитное поле звезды усилилось в несколько раз, и результирующий импульс смел пятую часть экстракторов и орбитальных платформ. Их раскидало в разные стороны, электроника выгорела, и Утес Утреннего Света, стараясь понять, что произошло, переключился на еще более удаленные платформы. Вокруг кратера в хромосфере звезды колыхался колоссальный вал непереносимой яркости. От него расходились волны сверхжесткого излучения, способного пробить самое сильное защитное поле.

Сигналы отказа поступили с еще нескольких платформ и экстракторов. Оставшиеся платформы находились по другую сторону от звезды, и наблюдать за зоной взрыва стало невозможно. Сенсоры промежуточной базы все еще показывали изображение звезды, какой она была шесть минут назад, без каких-либо возмущений. Резервные источники уже не могли заменить вышедшие из строя экстракторы. Утес Утреннего Света оставил по две червоточины над каждой из атакованных планет Содружества. Первая же платформа, вышедшая из тени, показала странный полукруг бело-голубого гиганта, как будто выходящего из-за звезды над промежуточной базой. И тогда Утес Утреннего Света наконец понял, что сделали люди.

Звезда превращалась в новую.

Оззи разбудили тонкие лучи солнца, скользнувшие по лицу. Некоторое время он лежал неподвижно, зажмурившись и улыбаясь. Посмотрим. Он открыл глаза и поднес к лицу правую руку. Антикварные наручные часы показывали, что он проспал девять часов.

— В самом деле?

В его голосе прозвучал дерзкий вызов всей Вселенной.

Оззи расстегнул молнию спального мешка и потянулся. Ощутив прохладу, он нащупал вельветовые брюки. Затем затянул ремень на поясе, взял клетчатую рубашку и многозначительно усмехнулся. Очень аккуратно продел руки в рукава. Треска рвущихся ниток не последовало.

— Уже какой-то прогресс!

Но, натягивая ботинки, он увидел, что оба больших пальца выглядывают из дыр в носках.

— Ага, значит, опять не сегодня. — Носки определенно нуждались в штопке. Оззи похлопал по карману старой флисовой куртки, где лежал пакет с небольшим швейным набором. — Ну, может быть, завтра.

Едва сдерживая усмешку, он отодвинул полог и вышел из примитивного шалаша.

— Привет, — жизнерадостно крикнул он Ориону.

Парень сидел у костра, разведенного на вчерашних углях. На обломке полипа стояли две металлические кружки с водой, и над ними уже поднимался пар.

— Осталось пять чайных брикетов, — сказал Орион. — Два из них шоколадные. Какой выберешь?

— Знаешь, старик, выбор придает жизни остроту, так что давай сегодня остановимся на чае, идет?

— Ладно, — согласился Орион, грустно поглядывая на брикетики горячего шоколада.

— Отлично, спасибо, — произнес Оззи.

Он опустился на черно-красный округлый выступ полипа и поморщился, выпрямляя ногу.

— Не понял? — переспросил Орион.

— Мое колено. Спасибо, оно намного лучше, надо сделать пару упражнений, и оно расслабится. После вчерашнего мышцы еще слишком напряжены. — Он с довольным видом посмотрел на удивленного парня. — Ты ведь помнишь вчерашний день, правда? Мы прогулялись до шпиля на конце острова.

— Да, — настороженно ответил Орион, не понимая, в чем подвох.

Из леса вышел Точи, зажав в манипуляторе несколько разнокалиберных сосудов с водой.

— Доброе утро, друг Оззи, — поздоровался он, воспользовавшись портативным модулем.

— Доброе. — Оззи, не обращая внимания на хмурый взгляд Ориона, принял протянутую им кружку. — Нашел что-нибудь интересное? — спросил он у массивного чужака.

— Моя аппаратура не обнаружила никаких признаков электронной активности. — Точи поднял вверх пару датчиков. — Должно быть, оборудование спрятано глубоко под землей.

— Да, если только оно вообще здесь есть.

— Но ты же сам говорил, что должны быть машины, — возразил Орион.

— Что-то поддерживает здесь силу тяжести. Но я подумал, что это слишком сложно для машин. Какая-нибудь специфическая кварковая решетка, искривленные квантовые поля, гравитонно-молекулярный узел, скомпонованный на субатомном уровне… что-нибудь подобное. Кто знает, да и кому какое дело. Мы здесь не ради этого.

— А рад чего же тогда? — раздраженно спросил Орион.

— Ради общности сильфенов.

— Но ведь их здесь нет.

Парень широким жестом обвел поляну, демонстрируя отсутствие гуманоидов. Чай из его кружки выплеснулся на землю.

— Пока нет.

Оззи взял один из собранных накануне голубовато-серых плодов и начал чистить.

— Что это значит?

— Подумай вот о чем. Никто из нас не верит, что мы случайно потерпели крушение на Втором острове, так? Я хочу сказать, шансы на это были у нас невелики. Газовое кольцо очень большое — по любым меркам. А нашему старому «Первопроходцу», надо признать, далеко до «Титаника».

— Простое совпадение маловероятно, — заметил Точи.

— Значит, мы здесь оказались не случайно. И что мы обнаружили вчера? На конце рифа?

— Шпили, — неуверенно ответил Орион.

— Которые, как мы все решили, являются идеальными посадочными площадками для летающих сильфенов.

Оззи, довольно ухмыляясь, впился зубами в плод.

— Они придут к нам! — радостно воскликнул Орион.

— Отличный вывод, друг Оззи.

— Премного благодарен. — Оззи стряхнул с бороды капли сока. — По крайней мере, можно на это рассчитывать. Другой причины загонять нас сюда я не вижу.

Орион едва заметно нахмурился, но смолчал. Оззи так и не понял, имеет он дело с настоящими Орионом и Точи или нет. Он не мог поверить во временной сброс. Есть много способов манипулировать временем внутри червоточины, чтобы оно ускорялось вокруг наблюдателя, но путешествие в прошлое было абсолютно невозможно. А если нынешний день на рифе сгенерировали искусственно, сделано это было превосходно. В таком случае копии его компаньонов повторяли оригиналы до мелочей. Но они должны видеть то же самое, что и он. так почему же они не помнят прошедших дней? Или внутри газового кольца действует какая-то замкнутая временная петля, микроконтинуум, существующий отдельно от остальной Вселенной и обладающий своими законами течения времени. Оззи не был уверен, что такое возможно. Интересно, конечно, попытаться проанализировать идею, но он так давно не занимался сложными математическими проблемами… Сегодня, решил он, не самый подходящий для этого день.

После завтрака он проследил, чтобы, отправляясь в путешествие по острову. Орион и Точи забрали все свои пожитки. Он сомневался, что все происходит в реальности, но все же нельзя было допустить утрату тех немногих полезных вещей, которые у них остались. В любой момент их группа может выйти на тропу и перенестись в другой мир, поэтому и тент, и водяной насос-фильтр, и несколько инструментов необходимо было взять с собой.

— А фрукты мы возьмем? — спросил Орион, когда они пробирались между деревьями, сплошь покрытыми гроздьями алых ягод, похожих на виноград. — Обычно мы берем с собой и фрукты.

— Если хочешь, можешь набрать, — ответил Оззи.

Сам он, двигаясь большими шагами-прыжками, все внимание сосредоточил на том, чтобы уберечь голову от столкновения с нижними ветвями. Деревья здесь росли высокие и раскидистые, и нижний ярус представлял собой сплошное переплетение веток и листьев. Внизу царил таинственный полумрак, в сухом воздухе слабо пахло какими-то пряностями.

Орион испустил победный вопль и мгновенно взобрался по ближайшему стволу. Оззи увидел, как он ходит наверху, изредка роняя веточки и листья.

— Друг Оззи, ты не пользуешься своими сенсорами? — спросил Точи.

— Я уже сделал несколько прогонов, — ответил Оззи. Он даже не попытался объяснять Точи, что в данный момент они оба, возможно, всего лишь вымышленные образы в снах Общности сильфенов. Скажи он так, и ему перестали бы верить. — Подождем, пока не встретим что-то интересное.

— Понимаю. Я продолжу запись общей информации. Впоследствии это поможет нам определить…

— Эй! — раздался пронзительный крик Ориона.

Оззи не понял, испугался парень или просто удивился. В пяти метрах над землей, на нижних ветвях, началась какая-то возня. Вниз полетели сломанные ветки и листья. Затем между ветвями показались ноги Ориона. Они пару раз качнулись из стороны в сторону, а затем парень спрыгнул, приземлившись на тонкий слой песка, прикрывающий полип. Слетом за ним упало несколько гроздей красных ягод. Взволнованный взгляд Ориона все еще был устремлен вверх.

— В чем дело?

Оззи легким скачком подлетел к парню. Точи, вытянув вперед двигательные гребни, поспешил следом.

Орион отполз немного назад, не сводя взгляда с проделанной им прорехи в ветвях. Сквозь нее пробивались яркие солнечные лучи.

— Там кто-то есть, — испуганно выдохнул он. — Кто-то большой, клянусь, я его видел.

Передняя часть туловища Точи поднялась вертикально, и чужак заглянул в пробитое Орионом отверстие.

— Я ничего не вижу, друг Орион.

— Не наверху, где-то там.

Орион показал направление рукой.

— Насколько большим было это существо? — встревоженно уточнил Оззи.

Поведение Ориона вызвало у него сильное беспокойство. Он вел себя так намеренно? Или они уже не в иллюзорном мире? Рука Оззи потянулась к ножнам.

— Не знаю. — Орион поднялся на ноги. — Это был просто движущийся силуэт. Тень. Примерно моего роста, может, немного больше.

Точи уже двинулся в указанном направлении, слегка поворачиваясь из стороны в сторону. Его разноцветные пряди горделиво поднялись на спине и колыхались в такт движениям. Что-то в его облике напомнило Оззи об охотниках, коренных жителях древней Америки. Он снова посмотрел на дыру в пологе ветвей, но не увидел ничего, кроме трепетавших листьев и мелькания солнечных пятен.

— Что… — заговорил Орион.

Оззи перехватил поднятую руку парня и с усилием ее опустил.

— Почему бы нам не продолжить путь к шпилям? — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.

Но в то же время он приложил палец к губам. Орион уставился на него непонимающим взглядом.

Точи взметнулся вверх. Даже при низкой силе тяжести этот бросок массивного чужака производил сильное впечатление. Двигательные гребни на его теле вытянулись, цепляясь за толстую ветку и помогая сохранять вертикальное положение. Манипуляторы Точи мгновенно превратились в два длинных щупальца и исчезли в пологе листвы над его головой. В первое мгновение ничего не происходило. Затем Точи отпустил ветку и сильно подтянул щупальца. Его тяжелое туловище плавно опустилось на землю. А следом из ветвей и листьев показалось похожее на человека существо.

Оззи уже прыгнул вперед. Он приземлился точно на незнакомца, еще барахтавшегося рядом с Точи. Они несколько раз перекатились по земле, но Оззи никак не удавалось провести борцовский захват. Кем бы ни был его противник, он извивался, словно пораженный током осьминог. Стоило Оззи схватить какую-то конечность, и она вырывалась из его рук. Что-то вроде плаща из плотной кожи постоянно хлестало его по лицу. Катящихся по земле противников остановил толстый ствол дерева, Оззи в этот момент оказался сверху. Его лицо снова закрыла плотная кожа, и он попытался лягнуть противника сразу двумя ногами. Оззи никогда не был силен в драках, так что носки его ботинок лишь чиркнули по земле, и он сильно ударился коленями.

— Черт, как больно!

— Перестань брыкаться, болван, — хрипло сказал кто-то по-английски с заметным акцентом.

Оззи замер. Кожистое крыло упало с его головы, и он оказался лицом к лицу с сильфеном, сердито сверкавшим на него кошачьими глазами.

— А? — только и смог произнести он.

— Я сказал: прекрати строить из себя громилу. У тебя плохо получается.

Оззи отпрянул от чужака, словно обжегшись об него.

— Ты умеешь говорить!

— А ты умеешь думать.

Удивление сменилось обидой.

— Извини, парень, но ты испугал нас, шатаясь тут.

Орион подошел ближе, некоторое время изумленно смотрел на них сверху вниз, а затем достал из-под рубашки свой амулет. И заморгал, настолько насыщенным стал его изумрудный свет. Сильфен грациозно поднялся с земли и хлопнул шуршащими крыльями, стряхивая с них пыль, а затем свернул их за спиной в плотные складки. Его длинный тонкий хвост хлестнул по воздух)' и замер в форме буквы U, не касаясь земли.

Оззи, все еще в некотором замешательстве, тоже стал отряхивать мусор с одежды.

Точи, остановившись рядом с Орионом и Оззи, стал разглядывать сильфена.

— Мне кажется, ты говорил, что эти существа не знают вашего наречия, — сказал он через портативный модуль.

Сильфен повернулся к Точи и окинул его внимательным взглядом. Благодаря зрительным вставкам Оззи заметил, как в глазах гуманоида вспыхнули ультрафиолетовые блики. По складкам манипуляторов Точи пробежала дрожь, и он стал отвечать. Мелькание речевых образов становилось все быстрее, два существа повели между собой очень беглый разговор. «Если все это имитация реальности или просто сон, зачем ему беседовать с Точи?» — подумал Оззи.

— Я и не знал, что они могут говорить по-английски, — едва слышно прошептал Орион.

— Я тоже.

Сильфен закончил беседу с Точи и слегка поклонился. Затем он моргнул, прогоняя из глаз ультрафиолетовые блики.

— Кто ты? — спросил Оззи.

Круглый рот сильфена открылся, демонстрируя длинный язык, вибрирующий между рядами острых зубов.

— Я тот, кто танцует в бесконечных воздушных потоках, летящих между медлительными белыми облаками по бескрайней орбите в звезде жизни. — Он издал резкий свист. — Но вы можете называть меня Облачным Танцором. Я знаю, как торопливы и поверхностны мысли людей.

— Спасибо. — Оззи слегка склонил голову набок. — А откуда немецкий акцент?

Язык Облачного Танцора мелко задрожал.

— Образ обязывает. Я похож на одного из ваших легендарных демонов. Если бы я заговорил как какой-нибудь хиппи-наркоман, ты бы не поверил, что я настоящий, да ведь?

— Да, старик. Значит, ты пришел, чтобы рассказать мне о том, что я хочу услышать?

— Я не знаю, Оззи. А о чем ты хочешь услышать?

— Расскажи, кто поставил барьер вокруг Пары Дайсона и почему.

— Это длинная история.

Оззи развел руками.

— Неужели похоже, что я куда-то спешу?

Они вернулись на полкилометра назад, к полянке, которую миновали совсем недавно. Оззи хотелось оказаться в менее гнетущей обстановке, чтобы сосредоточиться на разговоре. Орион, не скрывая, восхищался крылатым сильфеном, знающим английский язык.

— Где ты научился так говорить? — спросил парень.

— Там, откуда я пришел, все умеют говорить на вашем наречии.

— А где это?

— Здесь. Где же еще кто-то с моим весом может свободно махать крыльями? Господи, что же происходит с нейронами у представителей вашей расы? Это природный недостаток или они отмирают по мере роста организма?

— Здесь — это в газовом кольце?

— Значит, так вы его называете?

— Да. Мы побывали на еще одном острове. — Орион поморщился, вспомнив произошедшее. — И упали с него.

Язык Облачного Танцора снова задрожал, раздался пронзительный свист.

Оззи уже приходилось слышать смех сильфенов, а это явление он охарактеризовал как презрительное фырканье.

— Надо бы поставить там предупредительные знаки, старик, — строго сказал он.

— Ты свалился, потому что слишком спешишь, тупица, — отрезал Облачный Танцор. — Надо было не торопясь осмотреться, подумать о возможных проблемах. Так поступают умные существа.

— Чепуха. Вы завели нас туда, значит, вы несете ответственность.

Облачный Танцор остановился, зашелестел крыльями и дернул хвостом.

— Нет, не несем. Мы отвечаем только за себя и больше ни за кого. Ты сам захотел странствовать по нашим тропам, Оззи, ты сам решил, куда они приведут. Тебе и отвечать за твои поступки. Не обвиняй других, иначе превратишься в стряпчего. Ты этого хочешь?

Оззи сердито сверкнул глазами.

— Как мы можем решать, куда нас заведут тропы? — спросил Орион. — Как они работают?

— Тропы старые, очень старые. В последнее время они отдалились от нас. И работают так, как угодно им самим. Они стараются помогать нам в меру своих сил, они прислушиваются к тем, кто по ним ходит. Иногда прислушиваются.

— Ты хочешь сказать, они приводят туда, куда я хочу попасть?

— О нет. Они редко меняются, им по душе постоянство. Многие просто закрылись. Довольно печально, что они так решили, но открываются и новые тропы. Ты ведь всегда шел вперед, не так ли? Мы все вынуждены идти вперед.

— Ты говоришь… — Орион обернулся к Оззи, ища поддержки. — Если я хочу отыскать маму и папу, тропы однажды приведут меня к ним?

— Могут и привести. Это довольно непростой процесс, юноша.

— А ты знаешь, где мои мама и папа?

— Могу только сказать, что очень далеко отсюда.

— Они живы! — воскликнул Орион, хотя и не совсем уверенно.

— Да-да, они все еще странствуют.

По щекам Ориона потекли слезы.

— Друг Орион, — заговорил Точи, — я рад за тебя.

Чужак поднял щупальце и прикоснулся к плечу Ориона. Орион ответил благодарным пожатием.

— Отличные новости, старик. Великолепно. — Оззи обнял Ориона за плечи и привлек к себе. — Я надеюсь, что ты не обманул, — предостерегающим тоном сказал он сильфену.

Сильфен пожал плечами, снова зашелестев крыльями.

— Когда все это закончится, я снова буду их искать, — заявил Орион. — Теперь я понимаю, что делаю. Я справлюсь. Но сначала подберу себе подходящее снаряжение. — Он опустил взгляд на ноги. — И ботинки.

— Я куплю тебе самые лучшие, — заверил его Оззи. — Обещаю.

Полянку покрывала густая, похожая на мох трава. Яркий свет стоящей в зените звезды заливал открытое пространство целиком, лишь по краям лежала кружевная тень. Оззи сбросил на землю рюкзак и опустился рядом, прислонившись к нему спиной. Орион был слишком взволнован, чтобы сидеть; он расхаживал взад и вперед, усмехаясь каждый раз, когда поднимал взгляд к бескрайнему небу.

Оззи протянул Облачному Танцору бутылку с водой.

— Не хочешь попить?

— Воды? Ну уж нет. Ты не взял с собой никакой выпивки?

Крылатый сильфен присел на корточки напротив Оззи. Его змеиный язычок постоянно мелькал между зубами.

— Нет, я ничего такого не брал. Решил, что в этом случае лучше мне быть трезвым.

— Неплохая мысль. Хочешь прямо сейчас задать все свои вопросы?

— Конечно. Я это заслужил.

Облачный Танцор очень точно воспроизвел человеческое фырканье, даже не прибегая к помощи языка.

— Это вы поставили барьеры вокруг Пары Дайсона? — спросил Оззи.

Он совсем не так представлял себе конец путешествия, исторический момент контакта с настоящим сильфеном. Оззи думал, что будет бродить по коридорам похожей на собор древней библиотеки, возможно уже покинутой, и восстанавливать компьютеры с огромным количеством мигающих лампочек. Впрочем, нынешнюю ситуацию тоже можно было бы назвать прекрасной, если бы задница так не мерзла на мокрой траве все то время, пока они болтали с демоном, как два завсегдатая бара. Такого Оззи никак не ожидал.

— Нет, не мы, — сказал Облачный Танцор. — У нас нет обыкновения судить других, в отличие от некоторых рас в этой Вселенной.

Оззи проигнорировал оскорбительный намек.

— Что значит «судить»?

— Барьер поставили существа более молодые, чем мы, но обладающие технологическими способностями, соответствующими нашим во времена расцвета расы сильфенов. Идиоты верили, что они за что-то в ответе. В этом отношении они очень похожи на людей.

— Так кто же это такие?

— Мы называли их звезду Аномия — короткая версия настоящего названия, но очень точная.

— Ты говоришь о них в прошедшем времени.

— Так и есть. Хорошо, что ты обратил внимание. Их уже нет — таких, какими они были, когда создали барьер. Они всегда спешили, всегда стремились к прогрессу. Опять же — как и люди. Они сильно изменились и пошли новым путем, все дальше уходя от физического мира. Эти существа слились со своими машинами, а те, в свою очередь, стали чем-то большим, чем просто автоматика. Впрочем, так поступили не все. Некоторые из них отвергли машинный путь развития и до сих пор существуют в прежней физической форме. Они перебесились, отказались от высокотехнологичной культуры и возможностей, которые она открывает, и теперь возделывают свой домашний мир, подобно многим другим расам. Они радуются своей молодости и не стремятся к звездам, хотя с удовольствием принимают гостей со всей Галактики. Я знаю тебя, Оззи, я видел в твоих глазах тот же голод, эти существа бы тебе понравились. Как понравились нам.

На короткий миг Оззи увидел их — вернее, их планету и путь к ней. Его разум заполнили ласковые волны видений вроде тех, что бывают на грани между сном и пробуждением. Перед внутренним взором протянулась длинная дорога, вернее, множество мерцающих троп, соединяющих звезды золотистыми нитями.

«Сон во сне», — подумал Оззи.

— Классно, — удовлетворенно вздохнул он. — Но почему они все-таки соорудили барьер?

— Разумные существа, в результате эволюции появившиеся на Альфе Дайсона, стремились к личному господству и созданию империй. Мы считали их безнадежными самовлюбленными безумцами. С точки зрения вашего восприятия поведения — они и вовсе конченые мерзавцы. Уже на ранних стадиях развития они не могли думать ни о чем, кроме как об уничтожении всех форм жизни в Галактике ради собственного бессмертия. Когда аномийцы обнаружили их, они приближались к уровню технологии, который позволил бы им выйти в Галактику и силой оружия начать претворять в жизнь свою безумную концепцию эволюции. Аномийцы, будучи мягкосердечными либералами, решили их изолировать. Они опасались, что в случае выхода существ с Альфы Дайсона в другие звездные системы геноцид окажется неизбежен. Сделать такой вывод было нетрудно, и аномийцы оказались правы. Пока они строили генераторы барьера, космические корабли с Альфы Дайсона, еще не способные достигать скорости света, добрались до соседней звезды. Местное население подверглось почти полному уничтожено, а выживших особей агрессоры превратили в рабов и воспользовались их знаниями, чтобы нарастить собственный военный потенциал. Вот почему барьеры были установлены вокруг обеих систем.

— Ага! — торжествующе воскликнул Оззи. — Мы долго гадали, зачем понадобилась такая защита. Черт, ты прав, старик, я бы не отказался встретиться с аномийцами в пору их расцвета. Они вроде наших древних гринписовцев с Земли, только не такие беззубые. Наверное, они спасли от гибели не одну расу. Сейчас мы с ними оказались бы на переднем крае этой борьбы.

— Значит, обитатели Пары Дайсона оказались как бы в тюрьме? — спросил Орион.

— Точно, — подтвердил Облачный Танцор. — Они были в тюрьме. Аномийцы надеялись, что, лишившись возможности летать по Галактике, они со временем оставят свои экспансионистские замашки. Судя по вашей информации, этого не произошло.

— Что ты имеешь в виду, говоря «были»? — спросил Оззи.

В его голове неожиданно всплыли недавние кошмары, вызывающие ощущение тревоги и растерянности. Он даже прикрыл глаза.

— Ну догадайся, что произошло, когда вокруг Пары Дайсона начал летать космический корабль, набитый учеными-энтузиастами, которым не терпелось посмотреть, что находится внутри? Интересно, почему вы считаете любопытство одной из самых выдающихся добродетелей? Вы когда-нибудь слышали об осторожности?

— Ох, дьявол! Что же мы натворили?

— Ваш корабль повлиял на работу генератора поля над домашним миром этой расы. Барьер рухнул.

— Я не могу в это поверить. Ты ошибаешься.

— Ты назвал меня лжецом? Хочешь доказать свои слова кулаками?

— Люди просто не могли даже попытаться отключить барьер. Я знаю, как работает наше правительство. Пришлось бы заполнить восемь миллионов бланков и разослать запросы в сотню подкомиссий, чтобы только прочитать инструкцию к тому генератору.

— Но они нарушили функционирование генератора, и я не знаю, как это произошло. Мы не придаем таким вещам особого значения. Мы не носимся по Галактике на красивых кораблях, чтобы выяснить, что там происходит. И тем не менее мы считаем, что это произошло не случайно. Никоим образом! Генераторы должны были работать столько, сколько живут охраняемые ими звезды, и даже дольше.

— Что произошло после исчезновения барьера?

— Местные обитатели воспользовались похищенными у людей знаниями и создали собственные червоточины. На первой стадии вторжения были завоеваны двадцать три планеты Содружества.

— Сукины дети! — закричал Оззи. — Найджел, ты абсолютный тупица! Я же говорил, что это лихачество в космосе добром не кончится. Я тебя предупреждал!

— Они захватили Сильверглейд? — с опаской спросил Орион.

— Нет, наш мир остался нетронутым.

— А другие?

Оззи знал, что ответ ему не понравится, но хотел услышать подтверждение своим опасениям.

— Содружество покинуло эти миры. Миры пострадали от экологических катастроф, но до сих пор остаются ареной борьбы.

— Проклятье! Значит, аномийцы были правы?

— Да.

— И они намерены помочь?

— Кому?

— Людям. Ты сказал, что генератор был поврежден. Можно ли его восстановить? Можно ли загнать захватчиков обратно?

— Ты что, не слышал, о чем я тебе говорил? Мы не вмешиваемся. Никогда не вмешивались и не собираемся делать этого впредь. И технологически развитые аномийцы давно прошли ту стадию, когда считали своим долгом влиять на события в чужих мирах. Они, как и мы, теперь позволяют эволюции идти своим чередом. Если вы желаете восстановить генератор и замкнуть барьер вокруг Пары Дайсона, делайте это сами.

— Хочешь сказать, что вы не будете препятствовать агрессорам уничтожать людей?

— Оззи, ты уже видел ответ на этот вопрос. — Облачный Танцор ненадолго поднял руки, позволив плотной мембране крыльев затрепетать на легком ветерке. — Гибель расы — печальное событие, но мы пережили уже не одну такую катастрофу. Я сам совершил паломничество в память об ушедших и испытал глубокое сожаление. Если вы не выстоите, мы будем о вас помнить.

— Вот спасибо, мне теперь намного легче, черт побери! А то мне было показалось, что наша дружба ничего не значит.

Губы Облачного Танцора раздвинулись, обнажив тройное кольцо зубов.

— Мы перестали спорить об этом тысячелетия назад. Вы разрушили барьер — вам и отвечать. Это макроэволюция в самом страшном ее проявлении. И наблюдать за ней нам очень больно.

— А как насчет аномийцев, их продвинутой ветви? Могу я связаться с ними напрямую? Ведут ли к ним какие-то из ваших троп?

— Нет, таких троп нет. Мы можем с ними разговаривать, но только если они сами этого захотят. Последний такой случай был более трехсот лет назад. Мы думали, падение поставленного ими барьера их заинтересует. Но этого не произошло. Мы больше не уверены, что аномийцы существуют в своем первичном состоянии. Мы знали расы, которые в процессе эволюции утрачивали способность взаимодействовать с физическим миром.

— Ладно, на батальоны сильфенов-десантников рассчитывать не приходится. Но как насчет информации? — спросил Оззи. — Не доводилось ли вам когда-нибудь создавать оружие, способное победить обитателей Пары Дайсона? Мне хватило бы и чернового проекта.

— Я очень удивлен, что такой вопрос задаешь именно ты, Оззи. Сама мысль о том, чтобы тратить время на такую чепуху, как оружие, меня оскорбляет.

— В самом деле? Интересно, как бы вы заговорили, если бы уничтожение грозило вашей расе. И кстати, в таком случае мы бы не оставили вас в одиночестве. Если бы вы попросили помощи, мы встали бы с вами плечом к плечу.

— Я знаю. Мы восхищаемся вами. И не думаем, что вы изменитесь. Неужели вы ждете, что изменимся мы?

— Нет. Просто я думал, что вы другие.

— Насколько другие? Более похожие на людей? Вы сочинили о нас легенды. Но они не совсем верны. И обвинять нас за ваши заблуждения, пожалуй, поздно.

— Да пошел ты!

— Но я же ваш друг, — вмешался Орион, поднимая в руке подвеску. — Смотри. И другие люди тоже. Неужели это для вас ничего не значит?

— Безусловно, значит, юноша. Если ты останешься здесь, с нами, ты будешь в безопасности.

— Я хочу, чтобы все мы были в безопасности.

— Таким желанием можно гордиться, но это лишь желание. Вы станете великими, когда повзрослеете. Вы станете лучшей из всех рас.

Орион покачал подвеску перед собой, следя за ней печальным взглядом.

— Какой же в этом смысл?

— Смысл в жизни. Ты приблизился к тем, кто отличается от тебя, и узнал их. Мы тоже узнали тебя, Орион, друг сильфенов. И это наполняет наши сердца радостью.

— Я тоже был бы рад вас узнать.

— Да. Прости, юноша. Мы радовались, играя в тех лесах давным-давно, верно? Я надеюсь, что когда-нибудь ты тоже узнаешь нас и это доставит тебе радость.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, — сказал Оззи. — У вас есть какой-то эквивалент нашего РИ, который вас объединяет, так? И сейчас я говорю именно с ним?

Облачный Танцор рассмеялся.

— Почти, Оззи, почти.

— А как я могу знать, что ты говоришь от лица всех вас?

— Ты не можешь этого знать. Но я нарекаю тебя «другом сильфенов», Оззи Фернандес Айзекс. — Он вынул подвеску, точно такую же как у Ориона. — Ты обрел свободу троп. Иди по ним, и да пребудет с тобой наше благословение. А если ты считаешь, что я лживый сукин сын, ищи того, кто точно скажет тебе правду.

Оззи смотрел на подвеску, он почти был готов швырнуть ее в лицо Облачному Танцору. Орион в порыве праведной юношеской ярости когда-то давно так и сделал. Но ведь вся эта сцена была устроена ради него, а не ради Ориона; он получил ответы на свои вопросы, хотя и не обрадовался тому, что услышал. Награждение амулетом, вероятно, было кульминационным моментом и имело значение, которого Оззи пока постичь не мог.

— Благодарю тебя, Облачный Танцор, — произнес он официальным тоном и с легким поклоном принял подвеску.

Он надел цепочку на шею, и зрение мгновенно заволокло туманным изумрудным сиянием. Казалось, что все его чувства обострились во много раз. Легкие порывы ветерка оставляли на обнаженной коже ссадины, солнечное тепло угрожало испепелить волосы, шелест листьев гремел какофонией оркестра. Оззи чувствовал запах каждой ягоды и каждого цветка на острове, ароматы смешивались друг с другом до такой интенсивности, что их можно было сравнить с запахом серы у жерла извергающегося вулкана. Мозг улавливал носящиеся вокруг мысли Исток-острова сильфенов, необъятного царства, поддерживающего и успокаивающего каждого, кто к нему обращается. Немыслимые размеры мешали его увидеть. Оно охватывало весь газовый пояс, пронизывая все физические и биологические элементы, словно внутриатомная духовная сила. Неуловимые нити тянулись сквозь мельчайшие поры пространства-времени и связывали между собой сильфенов во всей Вселенной, где бы они ни бродили, скрепляли семью, превосходящую в своей любви и близости все, о чем только мечтало человечество.

В этом Оззи мог только позавидовать сильфенам. Но, несмотря ни на что, ощущение причастности к Исток-острову показалось ему чуждым. Сильфены не станут помогать людям в их борьбе. И они не считают, что это плохо. Все правильно и закономерно, так и должна развиваться Вселенная.

— Ого!

Оззи порадовался тому, что сидит. Эмоциональное потрясение показалось ему не столь сильным, как взгляд в воспоминания о гибнущем мире. И все же это был взгляд в царствие небесное, поражающее своей красотой, пусть и несовершенное.

Волшебное мгновение пролетело, но Оззи знал, что воспоминания о нем навсегда останутся с ним.

Облачный Танцор смотрел на него, его лицо оставалось неподвижным, щеки слегка втянулись, рот приоткрылся, язык замер. Это выражение, как понимал Оззи, свидетельствовало о сострадании и печали.

— Когда-нибудь, — пообещал Оззи чужаку, — мы выстроим мост через пучину между нашими сердцами.

— И в этот день я заключу тебя в объятия, друг Оззи. — Облачный Танцор повернулся к Ориону. — Прощай, юноша. Я надеюсь, ты отыщешь своих маму и папу.

На лице парня появился оттенок высокомерия.

— Старайся, дружище, — сказал Оззи. — Никто не застрахован от ошибок.

— Конечно, — буркнул Орион, сопроводив ответ дежурным пожиманием плечами. — Спасибо, что дал мне знать о моих родителях.

— Не за что.

Облачный Танцор встал перед Точи, и в его глазах снова заплясали ультрафиолетовые пятна. Чужак ему что-то ответил.

— Теперь мне пора, — сказал Облачный Танцор. — Приближается длинный ветер. Я должен расправить крылья.

— Хороших полетов, друг, — ответил ему Оззи.

Сильфен мгновенно исчез в лесу.

Оззи бросил взгляд на Точи: чужак все еще смотрел в ту сторону, куда ушел Облачный Танцор.

— Ты в порядке?

— Он так похож на вас внешне и в то же время совсем другой.

— Да. Я и сам только начинаю это понимать.

— Что мы теперь будем делать? — спросил Орион.

— Вернемся к лагерю, соберем немного еды и заштопаем мои носки.

— Почему?

— Потому что завтра мы будем уже в другом месте.

Мортон производил разведку в предгорьях восточных отрогов Регентов, высоко над озером Трине-ба. Опять шел мелкий дождь, и замерзающие капли делали увядшую гром-траву предательски скользкой даже для меняющихся в зависимости от грунта подошв его ботинок. Стайка роботов-шпионов в поисках любых признаков праймов рассыпалась вокруг Мортона широким кольцом. Не так давно в этом районе была замечена активность воздушных и наземных патрулей. Но даже мобайл Боуз не мог сказать, чем это вызвано. Здесь ничего не было. На крутых склонах и длинных языках осыпей не построить никаких сооружений, а здешняя почва слишком скудна, чтобы дать хоть какой-то урожай.

— Ни черта не могу отыскать, — пожаловался Мортон. — Если они и поставили какие-то датчики, то, должно быть, слишком крутые для наших приборов.

«В это я ни на секунду не могу поверить, — откликнулся Роб. — Их электроника все еще на уровне каменного века. Я уже заканчиваю обход своего сектора. Встретимся в условленном месте».

— Понял.

На карте в виртуальном поле зрения Мортона иконка Роба располагалась на высоте над залитым расплавленным стеклом кратером, где недавно стоял Рэндтаун. Совсем рядом с тем местом, где они обнаружили мобайла Боуза.

Неяркий зеленый огонек, соответствующий позиции Кэт, мерцал в лощине неподалеку от горы Блэкуотер. Утес Утреннего Света до сих пор использовал ее в качестве главной транспортной ветки для выхода в более широкие долины. В предгорьях мобайлы вспахали огромные участки бывших садов и зарослей гром-травы и засеяли своими семенами. Но в местном климате, по словам Боуза, выжили лишь немногие культуры праймов. Появившиеся из семян ростки оказались слишком слабыми. Много растений погибло в затопленных водой бороздах, оставшиеся поразил местный грибок тал-плесени, покрывший листья пушистым белым налетом.

Кэт получила задание составить каталог летательных аппаратов, с которых Утес Утреннего Света орошает поля фунгицидами. В течение последних недель армия сельскохозяйственных машин уже вылила на обширные участки тонны отравляющих веществ. Саймон Рэнд, изучив собранные образцы, заявил, что эти химикаты способны оказать на тал-плесень незначительное воздействие. В борьбе против насекомых Элана праймы тоже не особо преуспели.

«Я вижу новый фундамент в конце долины Хаймарш, — объявила Кэт. — Судя по виду сложенного рядом оборудования, там строят какой-то химический завод. Вполне логично, они ввозят чертову кучу химикатов. Производить на месте будет дешевле».

Через свои сенсоры и роботов-шпионов Кошачьи Когти видели, как через переход на Элан прибывают огромные резервуары с агрохимикатами. Утес Утреннего Света начал восстанавливать свои сооружения всего в паре километров от радиоактивного кратера, образовавшегося на месте взрыва заложенного людьми ядерного заряда. Они еще праздновали проведение удачной операции, а праймы уже принялись за строительство. С неба снова стали спускаться большие корабли с ядерными двигателями, привозящие новых солдат и новое оборудование. Утес Утреннего Света просто заново провел высадку. Сначала появился гарнизон, защищенный силовым полем. Внутри открылась червоточина, праймы завезли и собрали промышленное оборудование, запустили мощные генераторы силового поля. В обход горы Блэкуотер проложили новые дороги. Уже через неделю комплекс функционировал в полном объеме, вот только численность солдат-мобайлов в гарнизоне увеличилась в четыре раза. В озере появились новые отсеки для амальгамации, новый трубопровод отравлял Трине-бу темной густой жидкостью, насыщенной базовыми клетками. Закончив восстановительные работы, праймы снова занялись сельским хозяйством.

По словам мобайла Боуза, экспансия как таковая была целью для Утеса Утреннего Света.

— И как далеко он намерен расширять свои владения? — спросил Мортон.

«До бесконечности, — ответил мобайл Боуз. — Его можно назвать чем-то

вроде разумного вируса. Подобное поведение свойственно этим созданиям с самого начала эволюции. Праймы всегда стремились только к собственному росту и конкуренции друг с другом. В итоге одна особь добилась полного господства, уничтожив всех своих собратьев, хотя, сказать по правде, особого различия между ними не было. Если спросить, почему он это делает, он вряд ли поймет вопрос. Такова его природа».

Суровая истина сильно подорвала боевой дух Кошачьих Когтей. С тех пор они проводили мелкие диверсионные операции, заботились о сохранении жизни беженцев и помалкивали о мобайле Боузе, не упоминая о нем в своих донесениях. Меллани обещала вытащить их всех оттуда, но никаких сроков пока не называла.

— Вокруг фундамента есть силовое поле? — спросил Мортон у Кэт.

«Нет. Зато в окрестностях много солдат-мобайлов. И я насчитала шестнадцать флаеров, патрулирующих в небе. Стоп… это странно».

— Что там? — поторопил ее Мортон.

«Флаеры. Они не летают. Просто висят на одном месте».

— Я тоже это заметил, — отозвался Роб. — Все ублюдки остановились. Интересно почему?

Мортон повернулся к озеру и посмотрел в сторону новой базы праймов. Нижняя кромка облачности, как почти всегда в последнее время, нависла над самой водой. В плотных клубах туч, где-то над невидимым южным берегом, сверкали зарницы, сопровождаемые громовыми раскатами и их отголосками в окрестных горах. Само озеро умирало. Пламя ядерных двигателей и закачиваемые в воду базовые клетки в конце концов разрушили уникальную экологию. Серые скопления гниющих рыб образовывали на поверхности целые острова. Под ними медленно разлагались безжизненные кораллы, и темная пена покрывала берега.

Все последние дни над разоренным озером постоянно кружили флаеры. Они выискивали малейшие признаки вражеской активности рядом с силовым полем. Обычно в патруле было шестнадцать флаеров. Сегодня их стало двадцать. И Мортон видел, что ни один из них не двигается. Силовые поля по-прежнему окружали машины, но работающие двигатели просто удерживали их в вертикальном положении.

«Мобайлы тоже не двигаются, — сказал Роб. В его голосе послышались тревожные нотки. — Черт, это как-то странно. Даже солдаты стоят, не шелохнутся».

Виртуальная рука Мортона коснулась иконки связи.

— Саймон, как там мобайл Боуз?

«Дадли в полном порядке».

Мортон передвинул еще несколько символов, чтобы получить прямую связь с Дадли.

— Здесь что-то происходит. Все мобайлы замерли.

«Я не знаю, чем это объяснить. Могу только сказать, что в своих действиях они всегда руководствуются только приказами».

При помощи электромагнитных сенсоров своего бронекостюма Мортон подсоединился к каналу, обычно используемому праймами. Плотность передачи сократилась до десяти процентов от нормальной.

— Сосредоточься, я подключу тебя. Переведи, что поймешь в его речи.

Виртуальные руки направили информацию с сенсоров в канал связи. Сама

идея подвергнуть мобайла Боуза такому испытанию очень не нравилась Мортону. Никто не мог с уверенностью сказать, не превратит ли его Утес Утреннего Света в свою послушную марионетку. Никаких доказательств правдивости рассказанной им истории у людей не было, хотя Мортон и предполагал, что Боуз не врет. Из предосторожности Кошачьи Когти договорились изолировать мобайла от приказов Утеса Утреннего Света. Но сегодня Мортон решил, что риск оправдан.

«О господи!», — воскликнул Боуз.

«Что такое?» — спросила Кэт.

«Утес Утреннего Света начал вторую стадию вторжения в Содружество. Он использует против наших звезд какое-то оружие, которое называет бомбами для разрыва короны. Люди применили свои супербомбы и успешно сбивают эти устройства, но в результате возникает очень сильная радиация».

«Так они из-за этого остановились? Он сосредоточился на вторжении?»

«Нет. Один из наших кораблей прорвался к промежуточной базе. Он выстрелил чем-то в звезду… Ого! Колоссальные разрушения! Утес Утреннего Света лишился всех своих магнитно-индукционных экстракторов. Червоточины закрываются. Та, что над озером Трине-ба, уже пропала. Местные группы им-мобайлов поддерживают контакт только с орбитой. Я не понимаю, что случилось со звездой промежуточной базы… Нет, боже, она превращается в новую! Мы зажгли новую! Через несколько минут там ничего не останется».

«Йо-хо! Мы его убили?» — спросила Кэт.

«Мы уничтожили промежуточную базу, — ответил мобайл Боуз. — Все червоточины, ведущие в Содружество, пропали».

«Так мы победили?»

«Вторжение остановлено. Утес Утреннего Света все еще существует. И генератор для межзвездной червоточины тоже. А это плохо. Теперь он понял, насколько его существованию угрожает человеческая цивилизация».

«Но должен же он сознавать, что в случае следующего вторжения мы уничтожим его окончательно, — сказал Роб. — Он же не дурак».

«Нет, не дурак, — согласился мобайл Боуз— Но он не пойдет на переговоры, как сделали бы в подобной ситуации люди. Он на это неспособен. Я не уверен, что мы поступили правильно, хотя альтернативы у нас не было».

«Мы можем превращать звезды в новые. — Голос Кэт задрожал от восторга. — Это великолепно!»

— Теперь флоту надо сделать то же самое с Альфой Дайсона, — сказал Мортон. — Больше нам ничего не остается.

«Вперед, флот!» — заорал Роб.

«Вот, началось, — снова заговорил мобайл Боуз. — Я вижу, как нарастает свет. Радиация дошла до промежуточной базы. Утес Утреннего Света убирает межзвездную червоточину. Все остальные червоточины уничтожены».

Мортон снова посмотрел на флаеры над Трине-бой. Все они оставались в неподвижности.

— А что будут делать оставшиеся иммобайлы?

«Точно не знаю, — сказал мобайл Боуз. — Все они опять обретут независимость. Пока они еще остаются копиями Утеса Утреннего Света, но это ненадолго. Они вернутся к автономии и попытаются обеспечить себя территориями. Те, что находятся на поверхности планеты, будут поддерживать контакт с группами, контролирующими большие корабли».

«А они будут воевать друг с другом?» — с надеждой спросил Саймон.

«На протяжении ближайших столетий это маловероятно, — ответил мобайл Боуз. — Они оккупировали огромные территории и на долгое время могут не думать о соперничестве. Но осваивать двадцать три захваченные планеты они будут лишь в том случае, если Содружество позволит им это».

— Исключено, — заявил Мортон. — Скорее всего, нас отсюда заберут, а звезды взорвут, чтобы превратить в новые.

«Это нецелесообразно, — возразил мобайл Боуз. — Радиация, выбрасываемая при образовании новой, способна уничтожить все формы жизни в соседней звездной системе. Таким образом можно стерилизовать целый сектор Содружества».

«Кого волнуют подробности! — возмутился Роб. — У нас появился шанс победить. После того как мы прижмем Утес Утреннего Света в его родном мире, оставшихся иммобайлов можно будет уничтожать по одному».

«Эти существа все еще представляют собой внушительную силу, — заметил мобайл Боуз. — У них тысячи флаеров и несколько генераторов червоточин, оставшихся на Утраченных двадцати трех планетах. Возможно, они постараются укрыться вне пределов досягаемости людей».

— Все это нас не касается, — сказал Мортон. — Нас волнует только реакция местных парней. Есть какие-нибудь соображения относительно них?

В этот момент он увидел, что флаеры пришли в движение. Все они направились к куполу силового поля.

«Здешние иммобайлы договариваются о сотрудничестве, — сказал Боуз. — Они решили остаться одной группой. Без поддержки с Альфы Дайсона все операции по осуществлению экспансии будут прекращены. Все силы и оставшиеся ресурсы праймы направят на укрепление границ для предотвращения ваших атак и бомбардировок флота. После восстановления коммуникаций с другими группами на Элане они решат, что делать дальше. В основном это будет зависеть от следующих шагов Содружества».

— Мы скоро узнаем, что планирует флот. Очередной сеанс связи назначен на семь часов.

«Нас отправят домой, — заявил Роб. — Какой смысл в диверсиях, если можно взорвать звезду. Как вам это нравится, а? Домой, на свободу! А ведь мы не провели здесь и половины срока, которым нам грозили».

«Домой и на свободу? — умильно улыбнулась Кэт. — А как ты им объяснишь, почему мы держали при себе эту версию Дадли?»

— Дерьмо!

Голубая иконка Роба сменила цвет на желтый, что говорило о переключении на секретный канал.

«Мортон, ты должен придумать, как утрясти этот вопрос с флотом. Может, просто бросить его здесь и притвориться, что ничего не было? Беженцы многим нам обязаны, так что они не выдадут».

— Возможно. Но сначала я хочу послушать, что скажет Меллани в очередном сообщении.

«Проклятье! — прошипел Роб. — Ты слишком привязан к ее юбке. Ладно, только дай понять этой шлюшке, что я не позволю какой-то теории заговора встать между мной и моим чистым делом. Дело касается и тебя самого, и этой психованной стервы. Когда флот нас вытащит, я хочу остаться на свободе. Я это заслужил».

Назад: ГЛАВА 10

Дальше: ГЛАВА 12