Приложение № 24
АДВОКАТСКОЕ БЮРО «БОРИС КУЗНЕЦОВ И ПАРТНЕРЫ»
В МОСКОВСКИЙ ОКРУЖНОЙ ВОЕННЫЙ СУД
«…» ФЕВРАЛЯ 2004 Г.
АДВОКАТ КУЗНЕЦОВ Б. А., ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ПОТЕРПЕВШИХ Авелене В. Н., Борисовой О. В., Дудко С. П., Ерахтиной Н. Я., Заложных Т. А., Колесниковой И. И., Милютиной В. Б., Митяевой В. А., Панариной Л. М., Станкевич В. Ф., Аряповой X. X., Колесниковой Р. Д., Коровяковой Н. Н., Любушкиной Н. В., Солоревой И. М., Логиновой Г. И., Щепетновой Л. П., Беляевой Г. Д., Парамоненко Т. С., Бражкиной К. Ф., Коровяковой Л. Б., Милютиной В. Ю., Сафоновой A. Е., Шалапининой Н. П., Узкой В. Л., Узкой В. И., Дудко О. В., Силогава О. B., Катковой Т. Н., Троян А. Н., Станкевич М. В., Старосельцевой В. С., Ивановой-Павловой Н. А., Сафоновой Л. А., Самоваровой А. А., Белозоровой А. Л., Белозоровой В. Н., Мурачевой М. А., Налетовой Л. В., Ерахтиной Г. А., Коровяковой В. И., Бочковой Е. Г., Вишняковой О. Б., Саблиной Г. А., Зубовой Т. А.
Жалоба на отказ в удовлетворении ходатайства на постановление о прекращении уголовного дела по факту гибели АПРК «Курск»
23.07.2002 года следователем Главной военной прокуратуры внесено постановление (приложение № 1) о прекращении уголовного дела по факту гибели АПРК «Курск». На данное постановление 30.12.2002 г. было подано ходатайство (приложение № 2). 04.01.2003 года постановлением старшего помощника главного военного прокурора, начальника отдела надзора Демиденко П. С. в удовлетворении жалобы отказано (приложение № 2).
Считаю отказ незаконным и подлежащим отмене по следующим основаниям.
В постановлении приводится ряд доводов, которые, по мнению Демиденко П. С., опровергают позицию представителя потерпевших.
1. В постановлении цитируются выводы заключения № 77/02 комиссии экспертов во главе с В. Колкутиным (будет приведено ниже. — Б.К.), и делается вывод, что «экспертные исследования выполнены на высоком профессиональном уровне, являются полными и ясными, оснований для сомнений в обоснованности выводов экспертов нет».
Утверждение Главной военной прокуратуры о том, что экспертные исследования выполнены на высоком профессиональном уровне, являются полными и ясными, не соответствует действительности.
В действительности имела место подтасовка и фальсификация комиссией с участием В. Колкутина выводов экспертизы о жизни подводников 9-го отсека в течение 4,5–8 часов на основании биохимических и морфологических признаков.
Согласно выводам заключения комиссионной экспертизы по материалам дела № 77/02, на которое ссылается в постановлении от 04.01.2004 г. об отказе в удовлетворении жалобы старший помощник главного военного прокурора, начальник отдела надзора Демиденко П. С., а также постановлению о прекращении уголовного дела от 23.07.2002 г., «члены экипажа АПРК „Курск“, находившиеся в 9-м отсеке после второго сейсмического события (11 часов 30 минут 12 августа 2000 г.), оставались живыми в течение
4,5–8 часов, что подтверждается:
— степенью выраженности морфологических и биохимических признаков переживания острой стрессорной ситуации, выявленных при исследовании тел большинства погибших моряков, в виде множественных сформировавшихся кровоизлияний в слизистую оболочку желудка и нарушения углеводного обмена, проявившегося сочетанием отсутствия гликогена в печени и мышцах и повышенным (в 3–5 раз по сравнению с нормой) содержанием глюкозы в крови. Из практики судебно-медицинских исследований известно, что для образования аналогичных кровоизлияний в слизистую оболочку желудка и формирования подобного соотношения гликогена и глюкозы требуется около 4–8 часов;
— установленным фактом возникновения в 9-м отсеке локального пожара. Образовавшиеся при этом продукты горения, в первую очередь угарный газ (СО), существенно сократили время, в течение которого воздух 9-го отсека мог быть пригоден для дыхания, а признаки посмертного поражения тел некоторых подводников открытым пламенем свидетельствуют о наличии в атмосфере 9-го отсека достаточного для поддержания горения количества кислорода на момент возникновения пожара.
Члены экипажа АПРК „Курск“, находившиеся в 9-м отсеке после второго сейсмического события, погибли практически одномоментно (наиболее вероятно, с разницей от нескольких десятков секунд до нескольких минут), поскольку у всех погибших имелись признаки прижизненного нахождения в очаге пожара в виде копоти в дыхательных путях и концентрация угарного газа (СО) в различных участках закрытого помещения 9-го отсека быстро выравнивалась и была практически одинаковой. Незначительная разница во времени наступления смерти объясняется индивидуальной чувствительностью организма к токсичному воздействию угарного газа (СО).
Отравление угарным газом членов экипажа АПРК „Курск“, находившихся в 9-м отсеке после второго сейсмического события, было острым, на что указывают морфологические признаки быстро наступившей смерти (кровоизлияния под слизистые оболочки внутренних органов, жидкая кровь в полостях сердца и крупных сосудов), признаки прижизненного нахождения погибших в очаге пожара в виде копоти в дыхательных путях и предельно высокая (с учетом индивидуальных особенностей организма) концентрация карбоксигемоглобина в крови погибших».
Таким образом, из указанных выше выводов следует, что у большинства (более 50 процентов из 23 подводников) имелись выраженные морфологические и биохимические признаки переживания острой стрессовой ситуации, а именно:
• множественные сформировавшиеся кровоизлияния в слизистую оболочку желудка;
• отсутствие гликогена в печени и мышцах;
• повышенное (в 3–5 раз по сравнению с нормой) содержание глюкозы в крови (в сочетании с кровоизлияниями в слизистую оболочку желудка, отсутствием гликогена в печени и мышцах).
1.1. Фальсификация комиссией с участием В. Колкутина сведений, что выводы экспертизы касаются всех или большинства подводников, находившихся в 9-м отсеке АПРК «Курск».
В ходе комиссионной СМЭ (экспертизы по материалам дела) были исследованы только 12 из 23 первоначальных заключений СМЭ (экспертиз трупов), однако выводы делаются о времени наступления смерти всех 23 моряков.
В таблице (приложение № 4) указано, в скольких случаях в действительности проводились биохимические исследования и в скольких случаях были обнаружены морфологические признаки, которые эксперты посчитали признаками переживания острой стрессорной ситуации.
Таким образом, анализ крови на наличие глюкозы проводился только у одного из 23 погибших моряков, что не является большинством. Анализ тканей печени и мышц на наличие гликогена проводился у 9 из 23 погибших, что не является большинством. Кровоизлияния в слизистую оболочку желудка установлены только у 6 из 23 погибших, что также не является большинством.
Таким образом, комиссия экспертов с участием Виктора Колкутина распространила признаки степени выраженности морфологических и биохимических признаков, как считают эксперты, переживания острой стрессорной ситуации на большинство подводников, хотя большинство подводников этих признаков не имело.
Соответственно не было оснований указывать в выводах, что упомянутые морфологические и биохимические признаки выявлены при исследовании большинства тел погибших моряков.
1.2. Фальсификация комиссией с участием В. Колкутина научных выводов о кровоизлиянии в слизистую оболочку желудка как признака стресса.
Как указывалось ранее, в экспертизе содержится утверждение: «Из практики судебно-медицинских исследований известно, что для образования аналогичных кровоизлияний в слизистую оболочку желудка и формирования подобного соотношения гликогена и глюкозы требуется около 4–8 часов».
Вместе с тем кровоизлияния в слизистую оболочку желудка установлены только у 6 из 23 погибших.
По мнению защиты, кровоизлияния под слизистую оболочку желудка безусловным свидетельством переживания стрессовой ситуации, даже в сочетании вышеозначенными биохимическими признаками, не являются.
Это обстоятельство доказывается заключением А. А. Солохина (профессор, доктор медицинских наук, заслуженный врач РСФСР, действительный член Российской медико-технической академии, эксперт высшей квалификационной категории, имеющий экспертный стаж более 50 лет. — Б.К.) и Э. Н. Растошинского (судебно-медицинский эксперт отдела сложных экспертиз Российского центра судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения РФ, имеющий специальную подготовку по судебной медицине и криминалистике, стаж экспертной работы — 43 года, эксперт высшей квалификационной категории. — Б.К.), которые указывают в консультативном заключении:
«Оценка кровоизлияний на слизистой желудка и других участках как признак стрессовой ситуации не вполне научен, так как геморрагии такого характера наблюдаются при быстрой смерти и являются признаком острых нарушений микроциркуляции. Это бывает, в том числе, и в случаях острой смерти от токсического воздействия угарного газа (СО)».
Следует упомянуть и о том, что кровоизлияния в слизистую оболочку желудка (пятна Вишневского) являются также диагностическими признаками смерти от утопления, от переохлаждения, а также от отравления угарным газом.
Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что признаки переохлаждения организма могли иметь место у членов экипажа, которые находились в 9-м отсеке, что же касается отравления угарным газом, то, по заключению экспертиз, эта причина и привела к смерти моряков, что защитой не оспаривается.
1.3.Фальсификация комиссией с участием В. Колкутина научных выводов об отсутствии гликогена в мышцах и печени и повышенном уровень глюкозы в крови как признаков стресса.
В заключении № 77/02 комиссия судебно-медицинских экспертов пришла к выводу, что признаком стресса у подводников в 9-м отсеке является отсутствие гликогена в печени и в мышцах наряду с повышением уровня глюкозы в крови.
1.3.1. В тексте заключения № 77/02 содержится ссылка на ответ врио командира войсковой части 20914 за подписью капитана I ранга В. Илюхина командиру войсковой части 34312 (с. 4 Заключения № 77/02), из которого следует, что специалистами 40 ГосНИИ проведен анализ открытых источников для заключения о возможном времени полного выхода гликогена из печени и мышц, а также временных параметрах процесса утилизации глюкозы в крови человека, находившегося под влиянием специфических физических, химических и психических травмирующих факторов.
Специалисты 40 ГосНИИ (занимающиеся исследованиями углеводного обмена подводников и водолазов, находящихся в стрессорной ситуации) на основании накопленного институтом опыта и анализа открытых источников пришли к выводу о том, что, по имеющимся в распоряжении следствия данным, установить временные рамки полного истощения углеводных резервов организма при возникновении аварийных условий, в частности в отсеке аварийной ПЛ, не представляется возможным.
При этом отмечено, что данные судебно-медицинских исследований водолазных происшествий и случаев гибели подводников или личного состава, имеющиеся в институте, носят фрагментарный характер и их систематизация исключена вследствие ряда объективных причин.
Таким образом, сведения, содержащиеся в данном документе, противоречат выводам комиссии, однако в заключении не изложено никаких мотивов, по которым данные сведения не приняты экспертами во внимание.
Данное обстоятельство рассматривается защитой как фальсификация научных данных.
1.3.2. В консультативном заключении Федерального центра судебно-медицинской экспертизы Минздрава России за подписями А. А. Солохина и Э. Н. Растошинского от 08.05.2003 года указывается (л. 18): «6. Вывод экспертной комиссии о том, что погибшие в 9-м отсеке АПЛ „Курск“ в момент аварии находились в стрессовой ситуации, основан только на результатах „биохимического“ анализа гликогена печени и мышц…не аргументирован и научно не обоснован. Известно, что биохимия изучает процессы жизнедеятельности и химическую природу веществ, входящих в состав живых организмов. Поэтому нельзя однозначно и некритически оценивать результаты „биохимических“ исследований трупного материала. /М. И. Авдеев, 1976; Е. И. Пахомова, 1966; В. В. Жаров, 1978; В. П. Новоселов, — Г. В. Панасюк, 1985; Т. М. Уткина, 1972; Э. Н. Растошинский, 1963, 1972, 1976, 1978 и др./. В работах этих авторов и многих других обращалось внимание, на то, что после смерти в трупе происходят резкие изменения „биохимических“ процессов. Поэтому получаемые результаты зависят от давности смерти. При этом нельзя ориентироваться на прижизненные показатели.
Так, остаточный азот и кальций в крови трупа резко возрастает с первых часов после смерти в несколько раз; увеличивается количество воды в миокарде; меняется содержание АТФ в миокарде; в первые часы после смерти за счет гликогенолиза исчезает гликоген в печени и мышцах и т. д. Причем это наблюдается не только при отравлениях СО, но и при других состояниях».
Использование методик «биохимических» исследований, применимых к живым людям, при исследовании тел погибших подводников рассматривается защитой как подтасовка при проведении научных исследований.
1.3.3. На основании вышеперечисленных «биохимических» и морфологических признаков В. В. Колкутин и другие члены комиссии приходят к выводу, что моряки, находившиеся в 9-м отсеке, переживали острую стрессовую ситуацию.
1.3.3.1. Вопрос прижизненной стрессовой ситуации является предметом посмертной психологической экспертизы, не относится к судебно-медицинскому исследованию. В составе комиссии, которая проводила экспертизу, нет ни одного специалиста в области психологии. Кроме того, предварительным следствием не ставились вопросы, имеющие в качестве предмета исследования психологическое состояние человека, тем более его смерти.
Выход за пределы исследования, высказывание мнения по предмету, который не является судебно-медицинским исследованием, рассматривается защитой как нарушение ст. 16 Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации».
1.3.3.2. Обращает на себя внимание и тот факт, что Колкутин сам считает, что, по крайней мере в тот момент, когда писались записки, подводники, находившиеся в 9-м отсеке, не находились в состоянии стресса.
В одной из телевизионных передач, запись, которой будет предъявлена суду, Колкутин заявил:
«Судя по тем запискам, которые мы исследовали, пишущие их люди вполне владели собой, т. е. их стрессовая ситуация, она оставалась внутри, наружу никак не проявлялась и почерк и одного автора записки, и другого автора записки свидетельствует о том, что даже когда вторая часть записки Колесникова писалась в темноте, тем не менее можно утверждать, что это не состояние паники или нервного срыва. То есть человек вполне владел собой».
1.3.3.4. «Стрессовая ситуация внутри», которая не выявляется во внешних признаках, в т. ч. в изменении почерка, а может быть установлена «внутренними» судебно-медицинскими методами, с точки зрения психологии, является полным бредом.
Защита рассматривает эти утверждения Колкутина как попытку скрыть, закамуфлировать подтасовку судебно-медицинского заключения.
1.3.3.5. Заключение академика А. А. Леонтьева, который исследовал записки С. Садиленко и Д. Колесникова, свидетельствует о том, что подводники в момент написания записок не находились в состоянии стресса
1.4. Фальсификация комиссией с участием В. Колкутина выводов гибели подводников в течение 4,5–8 часов с использованием других данных уголовного дела.
1.4.1. Данные о времени возникновения пожара. В заключении судебно-медицинской экспертизы указано, что время гибели моряков, погибших в 9-м отсеке, определяется «…установленным фактом возникновения в 9-м отсеке локального пожара. Образовавшиеся при этом продукты горения, в первую очередь угарный газ (СО), существенно сократили время, в течение которого воздух 9-го отсека мог быть пригоден для дыхания, а признаки посмертного поражения тел некоторых подводников открытым пламенем свидетельствуют о наличии в атмосфере 9-го отсека достаточного для поддержания горения количества кислорода на момент возникновения пожара».
Факт пожара в 9-м отсеке установлен следствием на основании проведения пожарно-технической экспертизы. Согласно заключению № 28–30/18-7 отдела экспертизы пожаров и взрывов Российского Федерального центра судебных экспертиз при Министерстве юстиции Российской Федерации, время возникновения пожара в 9-м отсеке не установлено.
Таким образом, сам факт возникновения пожара и его причинная связь с гибелью моряков, которая не отрицается защитой, не может служить подтверждением того, что смерть подводников наступила в течение 4,5–8 часов с момента второго сейсмического события.
Умышленное использование доводов, которые сами по себе не подтверждают выводов экспертизы, по мнению защиты, является подтасовкой.
1.4.2. Данные о содержании записок, обнаруженных в 9-м отсеке.
1.4.2.1. Экспертная комиссия указала, что моряки «…оставались живыми в течение 4,5–8 часов, что подтверждается временем последней записи одного из членов экипажа (капитан-лейтенанта Колесникова Д. Р.), зафиксированным в записке -15 часов 45 минут (ошибка, в записке указано время 15 часов 15 минут. — Б.К.) 12 августа 2000 года».
Вместе с тем данное утверждение не соответствует фактическим обстоятельствам дела и, по мнению защиты, умышленно искажено. Записи капитан-лейтенанта Колесникова Д. Р. единственные из трех обнаруженных датированы. Они состоят из трех текстов, которые отличаются по адресату и по условиям, в которых они были выполнены.
Первая часть расположена на лицевой стороне листа с № 66, имеет заголовок: «Список л/с 6, 7, 8, 9 отс., находившихся в 9-м отсеке после аварии 12.08.2000 г.»
Вторая часть записей на оборотной стороне листа с № 69, которая обращена к жене, начинается словами: «Олечка…» Эта записка, адресованная жене, датирована: «1 2.08.2000 г. 15–15».
Третья часть записи, расположенная ниже второй части, начинается словами: «Здесь темно писать, но на ощупь попробую…».
Сравнительный анализ трех частей записей свидетельствует о том, что первые две выполнены в привычных внешних условиях письма. Третья часть записей выполнена в непривычных условиях, о чем свидетельствует не только ссылка на эти условия в содержании записи, но и дезорганизация почерка, которая заключается, по сравнению с двумя первыми частями записи, в снижении координации движений, появлении извилистости и изломанности прямых штрихов, угловатости овалов, неравномерности размера, наклона и размещения букв.
Эта часть записей не датирована, очевидно, что она написана позднее, т. к., судя по ее топографии, эта запись расположена ниже предшествующей, выполнена в иных изменившихся внешних условиях письма. Данное обстоятельство подтверждается протоколами осмотра от 26.10.2000 года, 28.10.2000 года, 04.11.2000 года.
1.4.2.2. Эксперты, исследовавшие записку Садиленко С. В. (заключение экспертизы № 61/01 от 03 апреля 2001 года), отметили, что «…в почерке не имеется признаков, указывающих на наличие у Садиленко С. В. в момент исполнения записки болезненных изменений нервной системы и опорно-двигательного аппарата, то есть процесс ингаляционного отравления окисью углерода (для которого характерны нарушение координации движений и постепенное угасание способности к самостоятельным действиям. — Б.К.) еще не наступил или был в начальной стадии».
1.4.2.3. Из заключения А. А. Леонтьева, профессора, доктора филологических и доктора психологических наук, профессора факультета психологии МГУ им. М. В. Ломоносова, специалиста по исследованию речи, следует, что в момент исполнения записок Садиленко С. В. и Колесников Д. Р. не находились в состоянии эмоционального стресса или в любом другом психофизическом состоянии, отличном от нормы. Методики, использованные профессором А. А. Леонтьевым в своих исследованиях, давно известны, научно обоснованны и позволяют делать аргументированные выводы. Данные методики не были использованы комиссией Колкутина В. В., потому, вероятно, что результаты противоречили бы выводам заключения № 77/02.
Таким образом, время написания третьей части записей Колесникова Д. Р. не только не подтверждает время гибели моряков в 9-м отсеке, а наоборот, свидетельствует о более позднем времени ее написания.
Использование данного довода как аргумента для подтверждения гибели, которая, по утверждению Колкутина и др. экспертов, наступила не позднее 8 часов с момента взрыва АПРК «Курск», является, по мнению защиты, подтасовкой фактов.
1.5. Иные данные материалов дела, опровергающие выводы комиссии с участием Колкутина.
1.5.1. В исследовательской части заключения № 77/02 эксперты по каждому из погибших делают следующий вывод: «Учитывая установленную концентрацию карбоксигемоглобина в трупной крови, а также отсутствие пролежней и некрозов, которые развиваются у отравленных при длительном, многочасовом (до суток) коматозном состоянии, полагаем, что… умер в течение нескольких часов от момента возникновения пожара в отсеке лодки» (с. 13, 18, 24, 30, 36, 41, 47, 52, 57, 62, 68, 74 заключения № 77/02).
Данное умозаключение противоречит окончательным выводам комиссии о том, что «члены экипажа АПРК „Курск“, находившиеся в 9-м отсеке после второго сейсмического события (11 часов 30 минут 12 августа 2000 г.), оставались живыми в течение 4,5–8 часов».
Таким образом, в одной части заключения комиссии исходным моментом, от которого делается отсчет времени продолжительности жизни моряков, является момент пожара, а во второй — момент второго взрыва.
Как видно из заключения комиссии, эксперты одни выводы исследования используют в окончательных выводах, а другие, которые их опровергают, отбрасываются без объяснения причин.
Таким образом, использование одних доводов и непринятие во внимание других, противоречащих первым, без объяснения причин расценивается как необъективное экспертное исследование, что нарушает ст. ст. 4 и 8 Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации».
2. Фальсификация акустико-фонографической экспертизы в части установления местонахождения источника стуков.
В постановлении об отказе в удовлетворении ходатайства от 04.01.2003 года отмечается:
«Не вызывается необходимостью и производство экспертизы для определения места нахождения источников стуков, так как исследования по определению данного места были произведены в рамках акустико-фонографической экспертизы экспертом-штурманом с применением специальных знаний и методик. Согласно выводам эксперта, „определить географические координаты источника гидроакустических сигналов, принятых ГАК ТАРКР „Петр Великий“, не представляется возможным в связи со значительным разбросом пеленгов… В то же время большая часть (85 %) пересечений пеленгов на источник сигналов находится в области радиусом 1800 метров… Точка нахождения АПРК „Курск“ на грунте находится за пределами указанной области. Определить глубину нахождения источника сигналов невозможно“. Каких-либо новых данных, опровергавших бы это заключение эксперта, адвокат не приводит».
Критикуя позицию защиты, изложенную в ходатайстве, в постановлении указывается, что не вызывается необходимостью проведение экспертизы по следующим основаниям:
1. Экспертиза проведена штурманом с применением специальных знаний и методик.
2. Большая часть (85 %) пересечений пеленгов на источник сигналов находится в области радиусом 1800 метров.
3. Определить глубину нахождения источника сигналов невозможно.
4. Каких-либо новых данных, опровергающих это заключение эксперта, адвокатом не приводится.
2.1. Какие специальные знания и методики использовались экспертом Козловым С. В., установить невозможно, т. к., и это обстоятельство указывалось в ходатайстве, в акустико-фонографической экспертизе (т. 56, л.д. 296–337) отсутствует исследовательская часть, которая относится к установлению точки нахождения источника сигналов.
В заключении экспертов ретранслируется вопрос следователя: «Вопрос № 5: Если на представленных на обследование кассетах записаны сигналы SOS, то в какой конкретно точке находился их источник?» И дается ответ: «Определить географические координаты источника гидроакустических сигналов, принятых ГАК ТАРКР „Петр Великий“, не представляется возможным в связи со значительным разбросом пеленгов, который может являться следствием большой погрешности пеленгования либо пеленгования различных источников сигналов.
В то же время большая часть (85 %) пересечений пеленгов на источник сигналов находится в области радиусом 1800 метров в точке с географическими Ш = 6937,98' северная Д = 3733,64' восточная. Точка нахождения АПРК „Курск“ на грунте за пределами указанной области. Определить глубину нахождения сигналов невозможно».
Как мог старший помощник главного военного прокурора, начальник отдела надзора Демиденко П. С. обнаружить «применение специальных знаний и методик», если их там нет, непостижимо.
Кроме того, в соответствии со ст. 25 Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (с изменениями от 30 декабря 2001 г.), заключение эксперта или комиссии экспертов должно включать содержание и результаты исследований с указанием примененных методов, а также оценку результатов исследований, обоснование и формулировку выводов по поставленным вопросам.
Даже формальное невыполнение требований Закона в этой части позволяет признать данную экспертизу как произведенную с нарушением федерального законодательства, а следовательно, недопустимую как доказательство.
2.2. Очевидно, что эксперт в исследовательской части должен был на основе вахтенных, навигационных и гидроакустических журналов кораблей и судов, производивших гидроакустический поиск, указать в исследовательской части заключения следующие сведения:
• Какое судно или корабль производили гидроакустический поиск;
• Координаты корабля или судна в момент взятия каждого пеленга;
• Курс корабля или судна и скорость его движения;
• Время, в которое произведена пеленгация стуков;
• Показатели каждого отдельно взятого пеленга;
• Наличие в районе гидроакустического поиска других кораблей и судов;
• Наличие помех.
Эксперт должен был привести названия приборов, которые использовались для гидроакустического поиска, их параметры, в том числе степень точности проведенных измерений.
Кроме того, должны быть подсчитаны среднеквадратические отклонения с учетом уже названных факторов, а также с учетом района поиска (глубин, рельефа морского дна, температур на различных глубинах), а также возможные биологические и иные помехи, например, нерест планктона в акватории Баренцева моря в августе.
Отсутствие указанных сведений делает невозможной проверку выводов экспертизы.
2.3. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что эксперт Козлов С. В. не дает ответа на поставленный следствием вопрос.
Если в вопросе требуется установление места нахождения источника сигналов SOS, то в ответе определяются «…географические координаты источника гидроакустических сигналов, принятых ГАК ТАРКР „Петр Великий“.
Таким образом, вместо определения места источника одного вида сигналов эксперт дает ответ о месте расположении источника всех гидроакустических сигналов.
2.4. В постановлении Следственного управления ГВП от 10 июня 2002 года о назначении акустико-фонографической экспертизы объектами исследования являлись магнитные записи 14 аудиокассет, из которых 8 аудиокассет представлены в/ч 69267 и 6 аудиокассет — УПАСР СФ с записями, выполненными на СС „Михаил Рудницкий“.
Судя по ответу на вопрос № 5, эксперт Козлов С. В. исследовал только кассеты с записью сигналов, принятых ГАК ТАРКР „Петр Великий“.
Таким образом, экспертом исследовались не все сигналы, а лишь их часть.
2.5. Выводы эксперта Козлова С. В. противоречат другим выводам, содержащимся в той же экспертизе.
2.5.1. Эксперты, отвечая на вопрос № 2 экспертизы „Являются ли стуки, записанные на аудиокассетах, представленных ЦКБ МТ „Рубин“, сигналами SOS и произведены ли они человеком? Если произведены человеком, то каков механизм образования данных стуков, а также их дата и время?“, ответили: „Субъективным анализом установлено, что стуки производились металлическим предметом по металлу, вероятнее всего аварийным молотком по межотсечной переборке, жестко связанной с прочным корпусом ПЛ“.
При этом сокращение „ПЛ“ означает подводную лодку (см. Сокращенное обозначение кораблей и судов, применяемое при названия и цифрах. /Военно-морской словарь. М., Воениздат. 1990, с. 81. — Б.К.)
Следовательно, эксперты идентифицировали стуки как стуки, исходящие из подводной лодки.
Эксперт Козлов С. В. подписался под этим заключением.
2.5.2. В ответе на вопрос № 8 эксперты указали: „Данные сигналы могли исходить из подводной части надводного корабля. Однако в случае нахождения источников стуков на другом надводном корабле они должны прослушиваться на фоне работающих механизмов и винтов, что при субъективном анализе отмечено не было“.
Таким образом, эксперты исключили возможность идентификации в качестве источника стуков подводную часть другого корабля, а также от самого корабля-носителя ГАК.
Эксперт Козлов С. В. подписался под этим заключением.
2.5.3. Не надо быть Аристотелем, чтобы на основании двух посылок, содержащихся в заключении экспертов, сделать умозаключение:
а) В районе гибели АПРК „Курск“ находился сам затонувший „Курск“ и надводные корабли.
б) Сигналы SOS не могли раздаваться из подводной части надводных кораблей.
Умозаключение: Сигналы SOS могли исходить только из АПРК „Курск“.
2.6. С выводом эксперта Козлова С. В. о невозможности определения глубины источников сигналов можно было бы согласиться, если бы ему не было известно о факте гибели АПРК „Курск“, о глубине, на которой подводный крейсер затонул, если бы не было выводов других экспертов в той же комплексной комиссионной экспертизе.
Вместе с тем, в соответствии со ст. 21 Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ „О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации“, при проведении комиссионной экспертизы каждый эксперт независимо и самостоятельно проводит исследования, оценивает результаты, полученные им лично и другими экспертами.
Согласно ст. 23 этого же Закона, „Общий вывод делают эксперты, компетентные в оценке полученных результатов и формулировании данного вывода. Если основанием общего вывода являются факты, установленные одним или несколькими экспертами, это должно быть указано в заключении“.
В нарушение этих норм при наличии разногласий между экспертами разных специальностей (см. ст. 22 этого же Закона) каждый из них или эксперт, который не согласен с другими, дает отдельное заключение.
Таким образом, при наличии различных выводов эксперты, в нарушение Закона, подписали общее заключение.
2.7. По мнению защиты, эксперт Козлов С. В. не вправе был участвовать в проведении экспертизы, т. к. он, в соответствии с ч. 2 ст. 62 УПК РФ, подлежал отводу. В соответствии с п. 1 и 3 ч. 2 ст. 70, эксперт не может принимать участие в производстве по уголовному делу при наличии обстоятельств, предусмотренных статьей 61 УПК РФ, или обнаружится его некомпетентность. В соответствии с ч. 2 ст. 61 УПК РФ, эксперт не может участвовать в производстве по уголовному делу в случаях, если имеются обстоятельства, дающие основание полагать, что он лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе данного уголовного дела.
2.7.1. На момент проведения экспертизы капитан I ранга Козлов С. В. занимал должность заместителя главного штурмана ВМФ России. Штурманы, находившиеся на кораблях и судах, участвующих в ПСО, находились у него в прямом подчинении. Кроме того, занимая должность заместителя главного штурмана ВМФ России, Козлов С. В. отвечал за штурманскую подготовку личного состава Военно-морского флота России.
Штурманские ошибки, допущенные в ходе поисково-спасательной операции руководством Северного флота, руководителями ПСО, командиром ТАРКР „Петр Великий“ и БЧ-1 корабля, повлияли на точность установления источника стуков, поэтому Козлов был заинтересован в сокрытии ошибок его подчиненными, а следовательно, прямо или косвенно, — в исходе дела. Кроме того, Козлов С. В. допустил при проведении экспертизы ряд ошибок, которые расцениваются защитой как умышленные.
2.7.2. В ходе изучения вахтенных, навигационных и гидроакустических сигналов были выявлены следующие ошибки штурманов и командиров:
2.7.2.1. Поисковые действия ТАРКР „Петр Великий“ сводились к непрерывному маневрированию курсом и скоростью в районе гибели АПРК „Курск“, что создавало трудности в определении пеленгов на стуки, в определении местоположения своего корабля и как результат — в определении места гибели АПРК „К-141“.
Показания Бояркина о том, что маневрирование ТАРКР „Петр Великий“ производилось способом „клеверного листа“, не соответствует действительности, так как, по данным навигационного журнала, маневрирование сводилось к беспорядочному хаотичному движению, что, в свою очередь, создавало трудности гидроакустикам в определении пеленгов, а штурманам — в ведении прокладки.
2.7.2.2. По показаниям командира ТАРКР „Петр Великий“ Касатонова, при следовании по пеленгу обнаружения взрыва в 1 1 часов 35 минут 12 августа 2000 года курсом 98 была обнаружена аномалия глубин (т. е. место АПРК „Курск“). Этим объясняется последующее изменение курса корабля на 135, затем — на 215, а далее на — 315, т. е. практически в точку гибели АПЛ.
Вместе с тем такое событие, как обнаружение аномалии глубины, не зафиксировано ни в одном журнале, хотя эти действия являются обязанностью штурмана и определены правилами ведения навигационного журнала.
2.7.2.3. В момент обнаружения аномалии глубины не определено место корабля, а следовательно — место гибели атомного подводного ракетного крейсера „Курск“.
2.7.2.4. Последний прямой курс ТАРКР „Петр Великий“ — 340, когда в вахтенном журнале зафиксировали первые стуки (2 часа 22 минуты 13 августа 2000 года) и место корабля по пеленгу 281 О. Данный пеленг очень важен, т. к. дает место ЗПЛ по широте и последний пеленг нахождения ТАРКР „Петр Великий“ на прямом курсе при сравнительно малом времени устаревания данных после последней обсервации. В дальнейшем все последующее маневрирование ТАРКР „Петр Великий“ было переменное по курсу и скорости.
Ввиду близости нахождения корабля от ЗЛП большое влияние на разброс пеленгов оказывали ошибки счисления пути корабля. Даже малые неточности в определении места ТАРКР „Петр Великий“, который находился в непосредственной близости от места гибели АПРК „Курск“, вызывали значительный разброс пеленгов.
Руководители СФ, поисково-спасательной операции и командир корабля не отошли от места обнаружения аномалии на 20–30 кбт, не легли на курс, равный пеленгам на стуки, и не следовали им до прохода над АПРК „Курск“, а затем то же самое не проделали перпендикулярным курсом.
2.7.2.5. В поисково-спасательной операции участвовали несколько кораблей с ГАК „Поленом“, что позволяло организовать пеленгование двумя кораблями, предварительно привязав их друг к другу радиолокацией, что еще более сократило бы время определения места источника звуков, повысило бы его точность и, самое главное, позволило бы организовать спасение людей.
Судя по ошибкам, которые мне очевидны, при отсутствии штурманской практики при проведении ПСО штурманам не была поставлена задача по определению места источников звука.
2.7.2.6. В процессе поиска полностью отсутствовало взаимодействие не только сил, участвующих в поиске, но даже между боевыми частями ТАРКР „Петр Великий“.
Так, при фиксации гидроакустиками стуков штурманы не определяли место своего корабля, вахтенный офицер или командир не задерживал циркуляцию, не исключались переговоры по ЗПС.
При наличии значительных сил в районе определением источником стуков занимались только ТАРКР „Петр Великий“ и СС „Михаил Рудницкий“, которые находились в створе АПРК „Курск“, что не оказывало никакого влияния на точность определения стуков. В период, когда прослушивались стуки, не объявлялся режим „тишина“ на кораблях, участвующих в поиске, что также создавало взаимные помехи при пеленговании стуков.
Отсутствие таблицы условных сигналов связи между автономными аппаратами и СС „Михаил Рудницкий“ приводило практически к непрерывным переговорам по ЗПС, что создавало помехи для ГАК ТАРКР „Петр Великий“.
2.7.2.7. Применение кодированных сигналов (личный состав, находившийся в 9-м отсеке, их слышал, но не мог расшифровать), а также использование позывных, т. к. они известны только вахтенным офицерам и сигнальщикам, которые погибли сразу после взрыва, привели к отсутствию связи с оставшимися в живых членами экипажа. Действующими инструкциями в аварийной ситуации допускается использование открытых каналов связи, что позволило бы провести спасение моряков, находившихся в 9-м отсеке. Не использована возможность односторонней связи с подтверждением приема путем ударов по корпусу затонувшей лодки.
2.7.2.8. В условиях поиска затонувшей подводной лодки, когда точность знания места нахождения корабля или судна имеет первостепенное значение, штурманами ТАРК „Петр Великий“ не производилось определение места нахождения корабля с 02 часов 04 минут до 04 часов 22 минут 13 августа 2000 года. Кроме того, в 03 часа 30 минут 13 августа 2000 года выходил из строя вычислительный комплекс ЦВК „Аврора М“, что требовало повышенного внимания к ведению ручной прокладки.
2.7.2.9. Несмотря на интенсивное маневрирование ТАРКР „Петр Великий“, в период с 03 часов 07 минут до 14 часов 45 минут 13 августа 2000 года нет никаких упоминаний о месте корабля.
2.7.2.10. С 14 часов 56 минут до 1 5 часов 05 минут 1 3 августа 2000 г., согласно навигационному журналу, корабль имел скорость 3 узла, а показания лага не менялись.
2.7.2.11. С 03 часов 20 минут до 03 часов 25 минут 13 августа 2000 года при скорости 14 узлов корабль должен пройти 11,5 кбт, а по лагу он проходит всего 4 кбт.
2.7.2.12. В условиях незначительных расстояний до объекта поиска переход на картосетку № 9068 Б масштабом 1:50 000 произведен только в 13 часов 07 минут 13 августа 2000 года, и то на циркуляции. Переход на маневренный планшет более крупного масштаба вообще не производился.
2.7.2.13. Примером, подтверждающим низкое качество работы штурманов, является определение места обнаружения буя бело-зеленого цвета: в 08:10 13.08.2000 в координатах φ° = 69°39′.35; λ° = 37°32′299, а выставленная веха для его обозначения находится на удалении от этой точки 9 кбт в координатах на 10:00: φ° =69°39′.07; λ° = 37°34′09.
2.7.2.14. Не определены координаты ни одной, ни второй аномалии глубин. В соответствии с записью в навигационном журнале, самописец эхолота был включен в 04 часа 44 минуты 13 августа 2000 года, в вахтенном журнале данный факт зафиксирован в 10 часов 44 минут 13 августа 2000 года и одновременно по двум аномалиям. По первой аномалии координаты указаны: φ° = 69° 3.8; λ° = 37° 33.3,03 Е, т. е. явно ошибочная запись, т. к. в широте отсутствуют десятки минут, а в долготе проставлены лишние цифры.
Данное обстоятельство может свидетельствовать о том, что указанная запись произведена не в момент, указанный в журнале, а позднее.
2.7.2.15. Все координаты в вахтенном журнале обозначены как обсервованные, что не согласуется с навигационным журналом и явно не соответствует действительности.
Низкое качество работы штурманской боевой части (БЧ-1) ТАРКР „Петр Великий“ не позволило быстро определить место нахождения источника стуков, а в дальнейшем явилось основанием для выводов экспертизы о невозможности определить место расположения источника стука.
Кроме того, при проведении экспертизы Козлов С. В. обязан был учесть ошибки БЧ-1 ТАРКР „Петр Великий“, штурманские ошибки руководства Северного флота, руководителей ПСО, а также командира корабля, что является признанием низкой профессиональной подготовки подчиненных ему офицеров.
2.8. При проведении экспертизы защитой обнаружены ошибки эксперта, а также действия, которые нельзя расценить иначе как умышленное искажение фактических данных.
2.8.1. По записям в навигационном журнале ТАРКР „Петр Великий“ с 02 часов 22 минут до 4 часов 29 минут 13 августа 2000 года корабль прошел 10,4 мили, однако на карте маневрирования, составленной Козловым, применен общий способ показа переменного движения корабля змейкой, что не может быть принято при определении места источника стуков. Это расстояние, показанное Козловым, значительно меньше 10 миль.
2.8.2. Козлов С. В. в расчетах с одинаковым весом использует все пеленги в документах без учета помех, на фоне которых прослушивались стуки, циркуляции корабля, когда вообще не рекомендовано пеленгование ввиду значительных ошибок и возможных промахов гидроакустиков.
2.8.3. В период нахождения ТАРКР „Петр Великий“ на якоре, т. е. точного знания своего места, минимальных помех ГАК, эксперт Козлов практически пренебрег 29 пеленгами, которые с высокой вероятностью позволяли определить долготу места расположения источников стуков.
2.8.4. Козловым в ходе экспертизы не использован факт всплытия АС-34 в 7 часов 50 мин 14 августа 2000 г. по курсу 3°,2 в дистанции 25,7 кбт, что немедленно и достоверно давало возможность определить место источника стуков, тем более, что данный аппарат, не имея специальных гидроакустических станций, дважды зафиксировал стуки, т. е. это было практически под ним.
Защита не допускает мысли, что заместитель главного штурмана ВМФ России (в настоящее время — главный штурман ВМФ) в ходе проведения экспертизы мог в силу низкой квалификации совершать ошибки подобного характера, а поэтому расценивает действия эксперта Козлова С. В. как умышленные действия, направленные на сокрытие происхождения и местонахождения источников стуков.
3. Прокладка пеленгов по данным вахтенного, навигационного и гидроакустического журналов ТАРКР „Петр Великий“ (Приложение № 5) по карте района гибели АПРК „Курск“ (Приложение № 6) с учетом их осреднения определяется координатами: φ° =69°37′.8 N;λ° = 37°34′.5 Ost.
Данное место координат находится на расстоянии 0,8 кбт от места ЗПЛ, что сопоставимо с размерами корабля.
Через указанную точку проходит 84 % всех пеленгов, что дает основание утверждать, что источник стуков находится в месте затопления АПРК „Курск“.
4. Заключения сфабрикованных экспертиз — судебно-медицинской с участием В. Колкутина и фонографической с участием С. Козлова — позволили следствию сделать вывод об отсутствии в действиях должностных лиц СФ состава преступления.
28 июня 2002 года следователем выносится постановление об отказе в возбуждении уголовного дела „о ненадлежащем исполнении служебных обязанностей при… организации поисковых и аварийно-спасательных работ“ в отношении адмирала Попова В. А., вице-адмиралов Моцака М. В., Бурцева О. В., Бояркина О. И., контр-адмиралов Кузнецова М. Ю., Хандобина В. А., Рогатина В. И., а также ряда других должностных лиц Северного флота.
При этом следователь в мотивировочной части указал следующее:
„Установленная степень готовности дежурных сил ПСО на период нахождения сил флота в море не соответствовала требованиям руководящих документов… Должностные лица СФ… оказались не готовыми к оказанию помощи экипажу АПРК „Курск“ и не справились с задачами, которые возлагаются на силы ПСО СФ в конкретной аварийной ситуации, сложившейся на АПРК „Курск“.
Вследствие незнания конкретной обстановки после прохода кораблями AM Г района РБД-1 и невыполнения требований руководящих документов ВМФ, определяющих действия должностных лиц флота в случае невсплытия ПЛ в установленное время в надводное положение, а также из-за принятия ошибочных решений в процессе ожидания всплытия ПЛ адмирал В. А. Попов, вице-адмирал М. В. Моцак, вице-адмирал О. В. Бурцев, вице-адмирал Ю. И. Бояркин объявили АПРК „Курск“ аварийным с опозданием на 9 часов“.
Вместе с тем предварительным следствием по настоящему уголовному делу установлено, что вышеизложенные нарушения служебных обязанностей указанными должностными лицами Северного флота не находятся в причинной связи с гибелью атомного подводного ракетного крейсера „Курск“ и его экипажа в количестве 118 человек. В постановлении указано: „…В соответствии с экспертными заключениями члены экипажа „Курска“ погибли в течение 8 часов после начала аварии на крейсере. Технической возможности их спасения в течение данного промежутка времени не имелось“.
Факты нарушения адмиралами должностных инструкций и халатного отношения к исполнению служебных обязанностей были выявлены следствием задолго до принятия решения об отказе в привлечении их к уголовной ответственности.
Вопрос для следствия стал предельно ясен: если была возможность спасти часть экипажа, то высших должностных лиц Северного флота надо привлекать к уголовной ответственности.
При разрешении этого вопроса следствие располагало следующими установленными фактами и обстоятельствами:
1. Принципиально техническая возможность для спасения экипажа была.
2. АПРК „Курск“ был объявлен аварийным с большим опозданием (заключение оперативно-тактической экспертизы от 01 ноября 2001 года. — Б.К.).
3. Моряки в 9-м отсеке погибли в результате возникшего там пожара (СМЭ трупов от 30 ноября 2000 года. — Б.К.).
4. Пожар возник, когда отсек был затоплен на 60 см выше третьей палубы. Как быстро отсек был заполнен водой и, следовательно, когда возник пожар, установить не удалось (письмо главного конструктора ЦКБ „Рубин“ Завалишина, экспертиза от 30 мая 2002 года. — Б.К.).
Все указанные факты были так или иначе известны следствию более чем за год до 28 июня 2002 года, когда было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела „о ненадлежащем исполнении служебных обязанностей при… организации поисковых и аварийно-спасательных работ“ в отношении руководящих лиц Северного флота».
Следовательно, имелись все основания для привлечения виновных должностных лиц к уголовной ответственности.
Вместе с тем использование заключения № 77/02 от 17.06.2002 года комиссионной судебно-медицинской экспертизы, согласно которому, моряки слишком быстро умерли, чтобы быть спасенными, а также выводам фонографической в части утверждения С. Козлова, что 85 % пеленгов не приходится на место гибели АПРК «Курск», позволили следствию сделать вывод об отсутствии причинной связи между преступным бездействием и последствиями, которые выразились в гибели людей.
Таким образом, перечисленные в постановлении от 28.06.2002 г. должностные лица Северного флота, ответственные за проведение учений и поисково-спасательной операции, не понесли ответственности на основании выводов экспертиз, в которых принимали участие В. Колкутин и С. Козлов.
5. В постановлении от 04.01.2003 г. содержится утверждение старшего помощника главного военного прокурора, начальника отдела надзора Демиденко П. С., что «…каких-либо новых данных, опровергавших бы это заключение эксперта, адвокат не приводит».
Из формального прочтения этого предложения следует, что какие-то «старые» доводы, опровергающие заключение экспертизы, которые ранее оценивались ГВП, были опровергнуты, а адвокат приводит данные, которые не являются новыми.
На самом деле не было «новых» или «старых» доводов, а были одни-единственные доводы, которые содержались в ходатайстве защиты от 30.12.2002 года, однако автор постановления их не приводит и не опровергает. А это значит, что доводы, перечисленные в ходатайстве, опровергнуты прокурором в постановлении от 04.01.2003 г. НЕМОТИВИРОВАННО.
6. Как указывалось в ходатайстве защиты, экспертиза, которую проводил эксперт Козлов С. В., послужила основанием для содержащегося в постановлении о прекращении уголовного дела выводе следствия, что сигналы SOS подавали «неизвестные идиоты» из подводной части «неизвестных» надводных кораблей.
Хотелось бы в постановлении о прекращении уголовного дела и в постановлении от 04.01.2003 года получить ответы на следующие вопросы:
• Кому пришло в голову подавать сигналы «спасите наши души» с кораблей или судов, которые не терпят бедствие, а сами участвуют в проведении поисково-спасательной операции и от них зависит гибель или спасение людей?
• Какие это корабли, кто эти люди?
Следует заметить, что это — не сигналы из космоса, следствие располагало сведениями обо всех кораблях и судах, принимавших участие в поисково-спасательной операции, о месте нахождения кораблей и судов в каждый конкретный момент поиска, знало пеленг каждого стука, имело или могло иметь поименный список членов экипажа, которые находились на судах.
Очевидно, что следствие не желало получать ответы на эти вопросы, следствию было нежелательно, чтобы факт жизни подводников, находившихся в 9-м отсеке больше двух суток, был бы официально признан.
7. В ходатайстве от 30.1 2.2002 года защита пришла к выводу, что руководители СФ и учений должны были знать о неудовлетворительной подготовке личного состава АПРК «Курск» при обращении с практической торпедой 65-76А ПВ № 1336А ПВ, а поэтому не должны были утверждать план учений со стрельбой этой торпедой.
В постановлении от 04.01.2003 года старший помощник главного военного прокурора, начальник отдела надзора Демиденко П. С., опровергая этот довод защиты, указывает: «С учетом всей полноты собранных доказательств в деле дана правовая оценка действиям должностных лиц Северного флота, на которых было возложено проведение поисково-спасательной операции, а также осуществлявших подготовку АПРК „Курск“ к выходу в море и приготовление практической торпеды 65-76А ПВ № 1336А ПВ».
7.1. Защита не отрицает того факта, что действиям должностных лиц СФ дана правовая оценка по подготовке АПРК «Курск» к выходу в море и проведению поисково-спасательной операции, но защита не согласна с данной следствием правовой оценкой.
Мотивированный отказ по данному разделу ходатайства мог иметь место только в том случае, если бы в постановлении от 04.01.2003 года старший помощник главного военного прокурора, начальник отдела надзора Демиденко П. С. привел доводы защиты и указал, по каким причинам эти доводы нельзя принимать во внимание, а следует принимать правовые доводы постановления о прекращении уголовного дела.
В постановлении не приняты во внимание следующие доводы защиты, изложенные в ходатайстве от 30.12.2002 года:
7.1.1. По недостаткам хранения и эксплуатации практической торпеды 65-76А ПВ № 1336А ПВ.
7.1.1.1. Использование и эксплуатация с превышением сроков годности сигнализатора давления СТ-4, генератора ГСК-1500М, вилки АЭРД-100.
7.1.1.2. Повторное использование уплотнительных колец, бывших в употреблении.
7.1.1.3. Установление нештатных прокладок, вследствие чего зафиксированы случаи протечек пероксида водорода ПВ-85 из резервуара окислителя в местах уплотнения резервуаров и через предохранительные клапаны.
7.1.1.4. Не выполнялись предусмотренные Инструкцией по эксплуатации проверки целостности электрической цепи от сигнализатора давления СТ-4 до устройства АЭРВД боевых и практических торпед, а также проверка функционирования системы дегазации и срабатывания указанного сигнализатора.
Таким образом, практическая торпеда 65-76А ПВ № 1336А ПВ не хранилась и не эксплуатировалась надлежащим образом, а поэтому использовать ее для практических стрельб было нельзя.
Вооружение АПРК «Курск» указанной торпедой находится в причинной связи со взрывами, гибелью корабля и экипажа, а поэтому должностные лица, отдавшие приказ о проведении стрельб этой торпедой, должны нести уголовную ответственность.
7.1.2. По обучению, тренировкам, выработке навыков по эксплуатации торпед калибра 650 мм № 1336А ПВ, работе со средствами контроля.
7.1.2.1 Нарушение сроков межпоходной подготовки в учебном центре ВМФ (гор. Обнинск) в период с 1 февраля по 5 марта 1999 г., где экипаж АПРК «Курск» прошел подготовку с нарушением требований Главнокомандующего ВМФ России и «Организационно-методических указаний по подготовке ВМФ в 1999 году», вместо положенных 45 суток экипаж обучался 26.
7.1.2.2. Непроведение обучения экипажа в учебном центре ВМФ по обеспечению безопасности плавания при выполнении боевых упражнений с практическим оружием в полигонах боевой подготовки.
7.1.2.3. Непроведение подготовительных и зачетных корабельных учений по борьбе за живучесть при плавании в море.
7.1.2.4. Непроведение в июле 2000 г. экипажем АПРК «Курск» ежемесячного планово-предупредительного осмотра и планово-предупредительного ремонта материальной части из-за проведения различных проверок и иных мероприятий по боевой подготовке, неприобретение в связи с этим практических навыков по обслуживанию и применению торпеды калибра 650 мм.
7.1.2.5. Отсутствие в зачетном листе командира БЧ-3 старшего лейтенанта Иванова-Павлова А. А., прошедшего обучение в учебном центре ВМФ и допущенного к самостоятельному управлению, вопросов эксплуатации торпед калибра 650 мм, а также отсутствие опыта практического обслуживания данных торпед и организации их боевого применения.
7.1.2.6. Отсутствие опыта работы с конструкцией системы контроля окислителя, которая имелась у торпед данной конструкции, у старшины команды торпедистов старшего мичмана Ильдарова А. М.
7.1.2.7. Отсутствие опыта у торпедистов Нефедкова И. Н. и Боржова М. Н. в эксплуатации системы контроля окислителя торпеды и недопущение их в установленном порядке к выполнению задач МТ-1 (приготовление БЧ-3 к бою и походу) и МТ-2 (подготовка БЧ-3 к применению оружия).
7.1.2.8. Неготовность экипажа к эксплуатации и боевому применению указанной торпеды в связи с тем, что с момента постройки крейсера и до 20 июня 2000 г. торпеды калибра 650 мм на нем не эксплуатировались.
7.1.2.9. Невыполнение норм ежемесячных тренировок корабельного боевого расчета.
7.1.2.10. Отсутствие надлежащего контроля над подготовкой экипажа и за обслуживанием материальной части БЧ-3 данного крейсера по обеспечению безопасного хранения данных перекисно-водородных торпед со стороны командира дивизии подводных лодок контр-адмирала Кузнецова М. Ю. и его заместителя капитана I ранга Кобелева В. В.
7.1.2.11. Непроведение стрельб в период прохождения АПРК «Курск» государственных испытаний в 1994 г.
7.1.2.12. Непроведение занятий с флагманским минером и с группой командования подлодкой (командиром, старшим помощником командира, помощником командира) представителями Центрального научно-исследовательского института «Гидроприбор» по эксплуатации системы контроля окислителя, а также перекисно-водородных торпед калибра 650 мм.
7.1.2.13. Подписание врио командира дивизии подводных лодок капитаном I ранга Краснобаевым А. В. приказа от 20 июня 2000 г. «О допуске АПРК „Курск“ к приему и эксплуатации торпед калибра 650 мм», который являлся заместителем начальника штаба дивизии по оперативной и боевой подготовке и по своему служебному положению, согласно ст. 96 Корабельного устава ВМФ, не имел права подписывать документы за командира дивизии.
7.1.2.14. Подписание этого же приказа врио начальника штаба дивизии капитаном II ранга Олейником В. П., который также не имел права его подписывать.
7.1.2.15. Непроведение личным составом БЧ-3 АПРК «Курск» отработки практических действий по эксплуатации перекисно-водородных торпед на учебных образцах, которая предусмотрена методикой подготовки минно-торпедных боевых частей ВМФ «Правила подготовки минно-торпедных боевых частей подводных лодок ВМФ» из-за их отсутствия в месте базирования (п. Видяево).
7.1.2.16. Непроведение тренировок в учебном центре флотилии, где такая материальная часть имеется.
Перечисленные нарушения, в частности неудовлетворительная подготовка экипажа, могли повлечь ошибки при хранении, эксплуатации и контроле за состоянием торпеды на борту корабля, что, в свою очередь, могло находиться в причинной связи со взрывом и гибелью АПРК «Курск» и его экипажа, однако доказать, что действие или бездействие кого-либо из членов экипажа привели к утечке пероксида водорода и последующим взрывам, невозможно в связи с неустановлением причины взрыва.
Вместе с тем защита считает, что должностные лица Северного флота и ВМФ России знали или должны были знать о неудовлетворительной подготовке личного состава АПРК «Курск», а поэтому оно, руководство, не вправе было давать разрешение на выход корабля в море и участие в учениях с боевыми стрельбами практической торпедой 65-76А ПВ № 1336А ПВ.
8. Предварительным следствием установлены нарушения ряда нормативных актов и руководящих документов ВМФ, которые регламентируют подготовку и ход учений.
Временно исполнявший обязанности командира дивизии подводных лодок капитан I ранга Кобелев В. В., вопреки требованиям Корабельного устава ВМФ и других нормативных документов, подготовкой и проверкой АПРК «Курск» перед его выходом в море не занимался, задачи на выход в море командиру данной подводной лодки и старшему на борту начальнику штаба дивизии капитану I ранга Багрянцеву В. Т. не ставил. Более того, инструктаж был проведен ненадлежащими лицами без соответствующих отметок.
Разрешение на выход неподготовленного корабля в море, применение практической торпеды 65-76А ПВ № 1336А ПВ, которую нельзя было эксплуатировать, находятся в причинной связи с гибелью корабля и экипажа, а поэтому должностные лица, отдавшие приказ на выход корабля в море и использование указанной торпеды, должны нести уголовную ответственность.
В соответствии со ст. ст. 19, 22, 29 ч. 3, 42 ч. 2 п. 18, 45 ч. 1, 125 ч. 1 УПК РФ,
ПРОШУ:
• Отменить постановление следователя Егиева A. Л. от 28.06.2002 г. об отказе в возбуждении уголовного дела о ненадлежащем исполнении служебных обязанностей при организации поисковых и аварийно-спасательных работ в отношении адмирала Попова В. А., вице-адмиралов Моцака М. В., Бурцева О. В., Бояркина О. И., контр-адмиралов Кузнецова М. Ю., Хандобина В. А., Рогатина В. И., а также ряда других должностных лиц Северного флота.
• Отменить постановление следователя Егиева А. Л. от 23.07.2002 года о прекращении уголовного дела по факту гибели АПРК «Курск».
• Обязать главного военного прокурора возобновить предварительное расследование по данному уголовному делу.
Приложение:
1. Копия постановления о прекращении уголовного дела от 23.072002 г.
2. Копия ходатайства от 30.12.2002 г.
3. Копия постановления от 04.01.2003 г.
4. Сводная таблица по данным СМЭ.
5. Сводная таблица записей вахтенных, навигационных и гидроакустических журналов ТАРКР «Петр Великий».
6. Карта района гибели АПРК «Курск» с проложенными гидроакустическими пеленгами.
7. Копии доверенностей потерпевших.
8. Ордер.
Представитель потерпевших, адвокат Б. А. Кузнецов.
