Глава 13
Татьяна Леонидовна страшно обрадовалась, когда Оксана представила ей своего «коллегу». Она не только не стала возражать против появления Германа, но, наоборот, всячески его приветствовала. В глазах бухгалтерши это означало, что Оксана довела до сведения начальства ее исповедь, там ей заинтересовались и теперь хотят проверить рассказ молоденькой сотрудницы.
Она несколько раз с чувством потрясла руку Германа, приговаривая:
– Очень рада! Очень рада! Вы такой представительный мужчина, вы обязательно во всем разберетесь!
Герман для второго визита в клинику полностью преобразился. Поскольку его в «Красоте не для всех» успели хорошо запомнить, когда он буянил и требовал на разборки доктора Меерсона, Герман замаскировался как только мог. Оксана договорилась с приятельницей, которая работала в театре, и та раздобыла ему парик, накладную бороду и усы, которые Герман и нацепил под умелым руководством приятельницы. В комплект аксессуаров входили еще и очки, которые изменили Германа до неузнаваемости.
После театра они заглянули в прокат вечерних туалетов, где выбрали черный двубортный костюм, в котором Герман стал похож не то на гробовщика, не то на киллера на задании, не то на агента разведки. Но Татьяна Леонидовна пришла в восторг. Любительница сериалов про сыскарей, она ожидала именно такого следователя.
Попасть в корпус «Би» с Татьяной Леонидовной оказалось проще пареной репы. Но ничего таинственного в здании не оказалось. Тут было почти совсем пусто, последние пациенты, ожидавшие приема у доктора Меерсона, покинули клинику сегодня утром. Скрывать его смерть после визита полиции, которая все-таки сюда добралась, стало невозможно, и пациенты поняли, что даром теряют время.
Татьяну Леонидовну встречала ее приятельница – пухленькая миловидная дамочка лет сорока, которая казалась уменьшенной копией самой бухгалтерши. Светлана, так звали доктора, не скрывала, что подавлена случившимся.
– Пациенты разбежались. Марк убит. Все кончено!
– Погоди, Светусик, может, все еще и обойдется.
– Теперь мы все безработные. И мы, и вы. Без Марка и «Красоте» долго не продержаться.
– Ничего, работу мы с тобой всегда найдем. Может, и не такую престижную, но без хлеба не останемся. Меня другое тревожит. А ну, как уголовное преследование?
– Что?
Света с удивлением взглянула на Татьяну Леонидовну.
– Все знают, что свои операции Марк проводил незаконно. Не было у него ни лицензии, ничего. Потому и собственную клинику не открывал, под прикрытием «Красоты» работал.
– А мы-то здесь при чем? Не мы оперировали, он один.
– Мы ведь все в курсе были. А кто и не был, так пусть попробует теперь это доказать.
Света немного подумала, а потом возразила:
– Клиенты к Марку сами приходили. Никто их на веревке сюда не тянул. И под нож ложились, предварительно написав расписки. Мол, если что не так во время операции пойдет, то они претензий иметь не будут.
– И пару раз такое случалось, – многозначительно сказала Татьяна Леонидовна. – Два раза – это то, что я и все остальные знают. Но наверняка таких случаев больше было.
– Ну, случалось, конечно, – нехотя призналась Света. – Не так часто, но где-то в одном из двадцати случаев бывал прокол. Но это вполне допустимый процент. Невозможно все предусмотреть. У кого-то бывала индивидуальная реакция на воздействие тока. У кого-то своего рода аллергия на материалы стимулятора. Все в процессе работы отрабатывалось, и процент брака со временем стал меньше.
– Но все же был.
– Ну и что? Говорю же, люди отлично знали, что вместо вечной нирваны могут угодить в ад. И были на это готовы.
Оксану мучило любопытство. И, не выдержав, она спросила:
– Скажите, а что за эффект был у этого операционного вмешательства, что люди были готовы идти на все, в том числе и на смертельный риск?
– Ну, смертельных исходов у нас не случалось, Бог миловал. Все пациенты остались живы. Вопрос в другом, получали они желаемое или уходили с пустыми руками – это да. Но никто не умер, никто.
– И все-таки что это за вмешательство? Что оно давало?
– Знаете анекдот про слона и воробья?
– Нет.
– Он немного пошлый, но я все равно расскажу. Очень уж наглядно объясняет, чем мы тут занимались. Воробей предложил слону, что пролетит через его хобот, и пролетел. Слону понравилось. Он попросил воробья повторить маневр. Потом еще. А когда воробью надоело и он стал отказываться, слон упросил пролететь в последний раз, а сам взял и воткнул хобот себе, извините за выражение, в зад. Вот и получился у него вечный кайф.
– Воробью пришлось летать по кругу?
– Именно. А слон получал удовольствие постоянно.
– И с вашими пациентами происходило нечто похожее?
– Все они тоже хотели испытывать вечный кайф. И ради этого были готовы если не на все, то очень на многое. Это ведь просто здорово, если вдуматься, не нужны ни наркотики, ни алкоголь, ни секс, ни какие-то успехи в жизни, вообще ничего. Жми себе на кнопку и получай удовольствие.
– Такие опыты проводили на крысах. Но они очень быстро сходили с ума, переставали есть и пить, только жали на заветную кнопку и вскоре умирали от истощения.
– Ну, люди – это все-таки не крысы. Перед тем как поставить пациента на очередь на операцию, доктор проводил с ним длительное собеседование, чтобы выяснить, подходит тот или иной пациент для его методики или нет.
– А были такие, кто не подходил?
– Конечно. Люди невысокого интеллектуального уровня отсекались сразу же. Такие люди не умеют контролировать собственные желания. Не годились наркоманы и алкоголики – пусть даже и бывшие. Это люди слишком безвольны, чтобы контролировать дозу потребления нирваны.
– Чего-чего?
– Нирвана – это состояние просветления у буддистов, достигается путем медитации. Да и то не у всех получается. Но зато те, кто его достиг, уже ни на что иное его не променяют. Это своего рода благодать божья.
– Вы кощунствуете.
– Ничуть. Что такое удовольствие? Это состояние нашего организма, за которое отвечают те или иные гормоны. Все дело в них. Мозг регулирует их выделение, но случается это лишь при воздействии извне. Так что могло помешать воздействовать на определенные участки мозга, чтобы доставить нашим пациентам желанное состояние вечного удовольствия?
– Хотя бы моральная сторона вопроса.
– Эта сторона должна была в первую очередь волновать самих пациентов. Мы лишь предоставляли услугу. Выбор был за ними. Услуга была востребована. Вот и все.
И хотя Оксане казалось, что все не так просто, она замолчала, не желая продолжать диспут. В конце концов они тут не для того, чтобы спорить с врачихой. Они пришли сюда, чтобы найти следы Почтарева, Ирины и маленького Ванечки.
Но Татьяне Леонидовне не терпелось высказать свое мнение, что убийство Меерсона – дело рук одного из его пациентов.
– Скорей всего, из числа тех, с кем у Марка произошел облом.
– Возможно. И что?
– Помоги нам его найти. Эти двое милых молодых людей служат в полиции, я тебе уже говорила. Они готовы закрыть глаза на ваши с Марком делишки, их интересует лишь убийство.
Светлана колебалась недолго.
– Я могу показать вам список пациентов, – обратилась она к Оксане и Герману. – Но думаю, что начать надо с тех, кто побывал у нас в последнее время.
– Правильно! – одобрила Татьяна Леонидовна. – Показывай!
– Но вы точно даете гарантию, что ни я, ни прочие сотрудники нашей клиники не пострадают и нам не будет грозить уголовная ответственность?
Вопрос был задан таким тоном, что не оставалось сомнений: Света хочет гарантий. От этого зависит ее готовность к сотрудничеству. Герман скорчил самую значительную мину, на какую только был способен, а потом низким и важным голосом произнес:
– Вы и ваши коллеги не будут преследоваться за незаконную медицинскую деятельность. Нас интересует лишь убийца доктора Меерсона. И еще нас интересует человек, покушавшийся на одну из пациенток клиники прошлой ночью.
– Ах, вы про этот случай, – нахмурилась Света. – Неприятно, но эта женщина не имеет к нам никакого отношения. Она не являлась пациенткой доктора Меерсона. Она лежала в основном корпусе.
– Что же она делала у вас в корпусе?
– Ее тут никогда не было.
То ли Света сама была не в курсе, то ли умело врала, но на ее лице не дрогнул ни один мускул. И выражение лица не переменилось ни на секунду.
– Ладно, оставим это, сейчас нас интересуют пациенты Марка.
– Да, я подготовила для вас распечатку. Против фамилий тех пациентов, с которыми возникали проблемы, я поставила крестики.
Герман взял списки и стал внимательно их изучать. И внезапно ему стало сначала жарко, потом кинуло в холод, а затем снова обдало жаром. В списке пациентов доктора Меерсона он увидел свою собственную фамилию. И имя было ему также знакомо – Иван.
– Скажите, – произнес он, стараясь, чтобы голос не дрожал. – А Иван Колесов – этот пациент не отмечен крестиком.
– Значит, с ним все прошло без осечек.
– Вы его видели?
– Колесов… Иван? Нет, что-то не могу такого припомнить.
– А между тем этот пациент побывал у вас совсем недавно, две недели назад.
– Все равно я не могу его вспомнить.
– Не можете или не хотите?
– Зачем мне что-то от вас скрывать? – пожала плечами Света. – Хотя если вы уж сами спросили, то с этим Колесовым и впрямь вышла странная история.
– Чем именно странная?
– Его имя не указано в числе оперируемых, тем не менее этот Колесов провел у нас, судя по отчету, никак не меньше трех дней. Он ел, занимал отдельную двухместную палату, но похоже, уход за ним осуществлял доктор Меерсон лично.
– Такое случалось раньше?
– На моей памяти – нет. Но отчего бы доктору и не поухаживать за кем-то из своих пациентов? Доктор был гений. А гениям все позволено.
– Но выходит, у покойного доктора была какая-то заинтересованность именно в этом пациенте?
– Наверное. Говорю вам, мне это имя ничего не говорит.
– И вы никогда не видели Ваню Колесова?
– Нет. Видимо, доктор оперировал его самостоятельно.
– А такое возможно?
– Марк распоряжался в нашем отделении всем. Никто не смел ему что-либо указывать. Тех, кто осмеливался, изгоняли в тот же момент.
– Ваш Меерсон был деспот.
– Он был гений. А насчет Колесова можете спросить у Беаты. Она занимается уборкой палат. Возможно, она сумеет вспомнить этого пациента. Позвать ее?
– Позовите.
Беата оказалась еще крепкой кареглазой женщиной с чуть тронутыми сединой волосами. Она не пыталась ни как-то себя приукрасить, ни скрыть свой возраст. Но от этого, как ни странно, казалась куда интереснее, чем накрашенная и молодящаяся Света.
– Колесов? – переспросила она. – Из пятой палаты? Конечно, я его помню. Это же мальчик Ваня. Он лежал тут у нас со своей мамой.
Герман с Оксаной едва сдерживались от изумления, докторша тоже округляла глаза.
– Мальчик? – Света была потрясена. – Откуда он тут взялся? Беата, ты ошибаешься, мы не принимаем детей.
– А вот этого ребенка доктор принял.
Света изумилась еще больше.
– Ему тоже делали операцию? Ребенку?
– А как же иначе? Зачем бы мальчика тут держать?
– И как все прошло?
– Хорошо. Мать его подписала согласие, доктор сделал операцию, ребенок быстро пошел на поправку, через три дня поздно вечером доктор его выписал.
– Беата, ты что-то путаешь. Такого просто не могло быть. Марк не занимался детьми. И в любом случае выписка у нас с десяти до полудня. Вечером мы никогда и никого не выписываем.
– А этого ребенка доктор выписал. Его отец забирал. И мне показалось, что Марк с папашей этого мальчонки был хорошо знаком.
Оксана покосилась на Германа. Это ведь был не ты? Герман помотал головой. Нет, не я. И спросил у Беаты:
– А вы можете описать, как выглядел этот папаша?
– Могу! Красавец! – с видимым удовольствием произнесла Беата. – Высокий брюнет, глаз горит, профиль орлиный. Я такой красоты мужиков в реальной жизни и не встречала.
– И этот человек увез ребенка и его мать?
Беата кивнула.
– Да. На таком симпатичном серебристом микроавтобусе. Задние стекла замазаны, ничего сквозь них не видать.
Да, это была машина Почтарева. Та самая, от которой он избавился, не поленившись сгонять аж в Новгород.
Больше Беата не могла ничего рассказать, и Света отпустила ее. Однако к самой Свете у сыщиков имелись вопросы.
– Как получилось, что в больнице оказался несовершеннолетний?
– Я не знаю. Вы же слышали, что сказала Беата. Отец ребенка был какой-то знакомый Марка. Вероятно, у ребенка было заболевание, которое традиционной медицине исцелить было не под силу. Только это может хоть как-то оправдать поступок Марка.
– Скажите, а имя Геннадия Почтарева вы когда-нибудь слышали?
– Не припомню.
– Такой человек у вас не работал?
– При мне – нет.
– И Марк никогда не произносил этого имени?
– Нет. Но знаете, вы вот считаете, что Марка убил кто-то из пациентов, а мне кажется, стоит подумать и о других версиях.
– Например?
– Ищите женщину.
– У Марка была любовница?
– Именно. И не просто какая-то там свистушка, а замужняя женщина.
– И вы можете назвать ее имя?
– Кое-какие слухи ходят, – уклончиво сказала Света. – Наверняка утверждать не могу, но…
– А я могу! – вдруг подала голос Татьяна Леонидовна. – Эта женщина работает в нашей клинике. И зовут ее Елена Воронцова.
Света сделала большие глаза и пробормотала, глядя на подругу:
– Ленка? Ленка Воронцова? Таня, ты ведь пошутила?
Пробормотала с нажимом, пытаясь на что-то намекнуть подруге.
Но Татьяна Леонидовна понимать намеков решительно не хотела.
– Даже и не думала шутить.
– Но ведь ее муж…
– Вот именно.
– Что? – заинтересовался Герман. – Что ее муж?
– Муж у нее того… криминальный авторитет, бандит, одним словом.
– Настоящий бандит?
– Самый что ни на есть! – с жаром подтвердила Татьяна Леонидовна. – Сейчас-то он, конечно, в бизнесмены заделался, да нутро-то не переделаешь. И люди при нем страшные. Вы бы видели, какие братки с ним приезжают.
– А этот человек тут появлялся?
– Да. Несколько раз.
– Я тоже его видела, – подтвердила Светлана, решив больше не утаивать правды. – Ну, Ленка! Ну, отчаянная голова. При таком муже – и любовника завела. И как не побоялась?
– Видно, очень уж люб ей наш Марк оказался. Оно и понятно, ее-то муженек, кроме своих дел, ничем не интересуется. А Марк совсем другой человек, и галантен, и обаятелен.
– И вы подозреваете, что муж мог узнать про связь жены с доктором?
– Я это точно знаю, – заявила Татьяна Леонидовна. – Лена к нам сама прибегала, жаловалась, что муж все узнал. Накануне у нее разговор с ним состоялся, она развод просила, а муж вместо того, чтобы тихо-мирно дать ей развод, пообещал с ее любовником разобраться. Это дня три назад было, а потом мы узнали, что Марк убит.
– И вы не рассказали эту версию следователю, – укоризненно произнесла Оксана. – Почему?
– У полиции уже был подозреваемый. Тоже ревнивый муж, но другой. Конечно, я сразу поняла, что тот человек ни при чем. У Марка одна только возлюбленная была – Лена Воронцова. Он не из тех, кто за юбками бегает. С Леной у них настоящая любовь была. А вот с той бабенкой, муж которой скандалить прибегал, ничего подобного быть не могло. Я это сразу поняла.
– Но все-таки почему вы ничего не рассказали полиции?
Татьяна Леонидовна смущенно потупилась, но все же призналась:
– Нам Сильвестр Андреевич запретил языком болтать.
– Это еще кто такой?
– Хозяин нашей клиники.
– И он запретил вам упоминать про Елену Воронцову?
– Про нее, про ее связь с Марком и, самое главное, про Лениного мужа.
– Но почему?
Света, на которую в этот момент взглянул Герман, развела руками.
– Не знаю. Вернее, догадываюсь, но сказать боюсь.
Но Татьяна Леонидовна снова взяла быка за рога:
– Зато я знаю! – торжественно произнесла она. – И сказать не побоюсь. Отметьте это, пожалуйста, потом в протоколе. Света побоялась, промолчала, а я нет.
– Так говорите же!
– Помните, я рассказывала, что у нашей клиники есть «крыша», а у Марка ее не было? Так вот муж Лены и есть эта самая «крыша». Верней, не только он, там много народу кормится. Но он в числе прочих. Это по его просьбе Сильвестр его жену взял в штат, хотя специалист она посредственный, окончила какие-то медицинские курсы, косметолог-дерматолог, но по основной профессии она педагог. Ей с ее дипломом в лучшем случае в районном кожвендиспансере сидеть, а не в частной клинике на приличном окладе.
Герман взглянул на Свету.
– Это правда? Муж Воронцовой настоял, чтобы жену взяли в клинику?
– Ну да, – неохотно подтвердила та. – Могло такое быть. – И, повернувшись к бухгалтерше, укоризненно сказала: – Таня, ну зачем ты язык распустила? Кто тебя просил? Марка мы все равно не вернем, а проблем огрести можем выше крыши. Сильвестр не случайно просил никогда не упоминать про Воронцова. Такого человека, как Ленкин муж, я никому во враги не пожелаю, а себе так и подавно.
– А я ничего не боюсь! Сильвестр себя оберегает, мести Воронцова боится. А что с нами будет, ему без разницы. Сам-то он скажет, что ничего про манипуляции Марка с пациентами не знает, а мне как быть? Деньги за операции я помогала легализовывать. Любая финансовая проверка это быстро докажет. А у меня муж, дети, я в тюрьму не хочу.
– В тюрьму не хочешь, а на тот свет, значит, хочешь. Знаешь, что Воронцов с теми делает, кто ему дорогу, на свою беду, перешел?
– А я не боюсь! – произнесла Татьяна Леонидовна, но голос ее прозвучал куда менее воинственно.
Было ясно, что слова подруги произвели на нее впечатление. И заставили пожалеть о собственной горячности. Но пока ее порыв еще не потух окончательно, Герман с Оксаной выяснили у нее, как найти упомянутую Елену Воронцову. И узнав, что сегодня та была на рабочем месте, отправились на поиски.
