Выше уже говорилось, что любовниц у Талейрана было множество, и когда он был молодым аббатом, и в годы активной политической деятельности, и в роли зрелого политика и министра. Десять лет он жил с графиней Флао почти семейной жизнью, что, конечно, не мешало ему искать утех и на стороне. «Женщины иногда прощают тех, кто злоупотребляет возможностью, но никогда – тех, кто ею не пользуется», – говаривал Талейран. Но жениться? В молодости он этого сделать не мог, а позднее – ну, зачем ему жена? Тем не менее, факт, что в 1797 году в доме министра иностранных дел появилась некая соломенная вдова, мадам Катрин Гран из Индии.

Главным и почти единственным ее достоинством была редкая красота, позже Наполеон охотно рассказывал о беседе этой дамы с Домиником Деноном. Это был известный египтолог, впоследствии генеральный директор французских музеев. Пригласив его к себе на обед, Талейран посоветовал Катрин загодя ознакомиться с книгой ученого, благо, она имелась в его библиотеке. Она прочла, за столом сообщила гостю, что она в восторге от его необычайных приключений, и сочла долгом также выразить ему сочувствие по поводу перенесенных невзгод: «Ах, сколько всего вам пришлось вынести! Это кораблекрушение! Этот остров! Но скажите, с вами ли по-прежнему ваш верный Пятница?»

Денон вытаращил глаза и тихо спросил у соседа, «не принимает ли она меня за Робинзона Крузо?» Если верить рассказу Наполеона, так оно и было: бедная Катрин взяла с полки не ту книгу.

Впрочем, справедливости ради скажем, что существовали и другие, не столь едкие рассказы об этой даме. И во всяком случае, все сходились в том, что когда дело доходило до ее личных интересов, она редко проявляла глупость. Так случилось, и когда встал вопрос о судьбе «прекрасной индианки».

Мадам Гран, как сказано, появилась в доме министра еще в годы Директории, когда к незаконным связям относились так же легко, как перед революцией. Но Директория сменилась Консульством, Бонапарт еще не стал Наполеоном, но уже вводил новые нормы, нормы XIX века, в котором можно было иметь любовные связи, но не полагалось их афишировать. Метресса, открыто жившая в доме министра иностранных дел, становилась неуместной, жены иностранных дипломатов избегали встреч с ней. Бонапарт рекомендовал Талейрану избавиться от любовницы.

Катрин кинулась к жене Бонапарта Жозефине, даме не столь строгих правил, та заступилась за нее перед мужем, он согласился, по крайней мере, поглядеть на даму, после чего несколько изменил свои рекомендации: если Талейран не хочет ее прогонять, пусть женится (с прежним мужем Катрин уже успела к тому времени развестись). Талейран подумал… и согласился.

Правда, тут была еще одна заковыка. К этому времени Бонапарт уже заключил конкордат с Римом, во Францию вернулось католичество. А ведь Талейран когда-то принимал сан, был епископом; Папа Римский мог смотреть сквозь пальцы на министра-расстригу; наличие любовниц у епископов, кардиналов, да и у пап было и вовсе делом заурядным, но как быть с женитьбой? Подобных прецедентов в истории католической церкви еще не бывало.

Конфликт тянулся несколько месяцев. Папа Римский полагал, что он и без того проявил неслыханную терпимость, согласившись молчаливо признать расстригу министром и вообще лицом, с которым можно иметь дело, но согласие на брак он дать отказался. Бонапарт приказал игнорировать волю папы, и 9 сентября 1802 года Бонапарт, Жозефина, Второй и Третий консулы, Камбасерес и Лебрен, а также другие приглашенные подписали брачный контракт Талейранов, а через день приходской священник обвенчал «молодоженов». Согласно одной из легенд, когда министр иностранных дел впервые явился на прием к Первому консулу с новобрачной, Бонапарт сказал ей: «Надеюсь, что примерное поведение гражданки Талейран заставит забыть легкомыслие гражданки Гран».

В ответ на что бывшая гражданка Гран якобы сказала: «В этом отношении я собираюсь брать пример с гражданки Бонапарт!»

Если это правда, то это было довольно смело, ибо гражданка Бонапарт далеко не всегда отличалась примерным поведением, и, что еще хуже, это всем было известно.

Впрочем, став формальной женой Талейрана, Катрин довольно скоро перестала быть ею фактически; супруги разъехались, а Талейран обратился к другим дамам. Значительно позже близким ему человеком стала Доротея Курляндская, жена его племянника. Ее мать, герцогиня Курляндская, была давним и верным другом Талейрана, он добился руки ее 16-летней дочери для своего племянника. Супруги завели троих детей, но тем не менее, вскоре разъехались. Доротея, которая была моложе Талейрана почти на 40 лет, стала его подругой и оставалась с ним до последнего его дня.