Глава 6
Август – сентябрь 1149
Баальбек
Меч Юсуфа описал дугу и встретил клинок Джона с металлическим звоном, эхом отразившимся от стен древнего римского храма. Мечи соприкоснулись, и Юсуф оказался лицом к лицу с Джоном. После месяцев тренировок на худом теле юноши появились мускулы. Мечом, который он с трудом поднимал одной рукой во время сражения у Дамаска, Юсуф теперь владел свободно. И все же он пока не мог оказать серьезного сопротивления более сильному Джону. Юсуф стиснул зубы и напрягся изо всех сил, но меч приближался к его лицу.
Он оттолкнул Джона и отскочил назад, однако клинок франка успел нанести ему болезненный удар в бок. Мечи были затуплены, и Юсуф надевал кожаный жилет для защиты. Но от ударов оставались приличные синяки, и Юсуф не сомневался, что на боку у него появился новый кровоподтек. Тем не менее он не показал, что ему больно, а продолжал кружить с высоко поднятым мечом. Едва ли не первым, чему его научил Джон, было не показывать свою слабость.
– Ты должен действовать решительнее, – сказал Джон, стирая пот со лба тыльной стороной ладони. Камни храма нагрелись под лучами летнего солнца. Джон разделся до кожаных штанов, но все его тело блестело от пота. – Всегда сохраняй дистанцию, когда дерешься с более крупным противником. И постоянно двигайся.
Юсуф кивнул. Они находились внутри римского храма, расположенного в центре Баальбека. Его стены были сделаны из огромных каменных блоков, которые вздымались к голубому небу. Остроконечная крыша давно обвалилась, а обломки увезли и использовали в качестве строительного материала для соседних домов. Осталась идеальная арена для тренировок: пространство размером двадцать на тридцать ярдов. К тому же храм стоял рядом с виллой отца Юсуфа, и главное – его стены защищали от любопытных глаз. Днем, пока другие юноши играли в поло на полях возле Баальбека, Юсуф приходил сюда практиковаться. Как только Джон заканчивал работу в конюшнях, он потихоньку выбирался с виллы, чтобы тренировать Юсуфа.
Джон снова стер пот, заливавший глаза. Юсуф воспользовался этим, чтобы пойти в наступление, имитировал удар в ноги, и Джон сделал движение мечом, чтобы его парировать, но Юсуф уже ушел вправо и нанес Джону удар в бок. Однако франк ускользнул от удара и сильно толкнул Юсуфа в плечо, так что тот едва устоял на ногах.
– Не позволяй противнику поймать тебя в момент, когда ты потерял равновесие, – предупредил Джон. – И никогда не раскрывайся.
Юсуф стиснул зубы и кивнул. Он знал, что Джон прав, но постоянные советы вызывали у него раздражение.
– И никогда не забывай, – добавил Джон, – самый важный урок, который преподал мне отец: рассерженный воин – это почти мертвец.
Юсуф проворчал нечто неразборчивое и нанес яростный размашистый удар, который Джон парировал. Тогда Юсуф нацелился в щиколотки Джона, но франк подпрыгнул, и тут же плоская поверхность его клинка опустилась на костяшки пальцев Юсуфа. Сарацин уронил меч, затряс кистью и принялся ругаться.
– Ты никогда не должен позволять эмоциям захлестнуть тебя. – Джон отбросил меч и поднял кулаки. – Давай продолжим.
Они начали кружить по арене, внимательно наблюдая друг за другом. После часа фехтования Юсуф тяжело дышал, но Джон выглядел совсем свежим.
– Не спеши, – посоветовал Джон.
Он шагнул вперед и попытался нанести удар по корпусу, но Юсуф успел отступить. Они продолжали кружить по арене.
– Запомни: нужно почувствовать ритм движения противника, выбрать подходящий момент и атаковать.
Джон перешел в наступление, закончив последнюю фразу, и попытался схватить Юсуфа, но тот успел нанести ему встречный удар в челюсть и ускользнул от рук Джона. На лице Юсуфа появилась улыбка.
– Ты двигаешься, как бык, – насмешливо бросил Юсуф на латыни.
– Хорошо, – проворчал Джон, ощупывая нижнюю губу, его пальцы покраснели от крови. – Дразнить противника полезно – это помогает вывести его из равновесия.
– И ты такой же глупый, – добавил Юсуф, переходя на арабский.
– Однако не следует заходить слишком далеко, – прорычал Джон.
Он начал приближаться к Юсуфу гораздо медленнее, с поднятыми вверх руками. Юсуф не стал далеко отступать, но постоянно перемещал голову, как учил Джон, чтобы не превратиться в легкую мишень. Джон нацелился на голову Юсуфа, но он легко нырнул вниз, сделал шаг вперед, ударил Джона в живот и, не меняя дистанции, нанес еще два быстрых удара. Однако следующий ушел в сторону. Джон развернул Юсуфа, вывернув ему руку за спину, одновременно перехватив другой рукой за шею. Юсуф попытался вырваться, но не сумел разомкнуть железной хватки Джона.
– Когда сражаешься с более крупным противником, ты должен рассчитывать на быстроту и обман, – произнес Джон Юсуфу на ухо. – Наноси удар и тут же отскакивай. Если ты подпустишь его слишком близко, ты проиграл.
– Ты еще меня не победил, – прорычал Юсуф и укусил Джона за предплечье.
– Проклятье! – выругался Джон и прижал кровоточащее предплечье к горлу Юсуфа. – Мудрый воин должен знать, когда пришло время признать поражение.
Лицо Юсуфа стало красным, но он продолжал сопротивляться. Наконец, когда у него перед глазами начала сгущаться красная пелена и замелькали яркие вспышки света, он обмяк.
– Ты победил, – прохрипел он.
Джон его отпустил, и Юсуф упал на колени, с трудом втягивая в себя воздух. От ближайшей мечети донесся голос муэдзина, призывавшего правоверных на вечернюю молитву.
– Мне нужно идти, – тяжело дыша, сказал Юсуф, встал, подобрал мечи и спрятал их под одной из каменных плит пола. – Я никогда не пропускаю вечернюю молитву.
Джон кивнул и натянул тунику.
– Мне также пора возвращаться, или я пропущу вечернюю трапезу. Сегодня ты хорошо дрался, Юсуф.
Юсуф улыбнулся. Похвалу Джона было непросто заработать.
– Завтра мы встретимся на конюшнях, – сказал Юсуф. – И я буду тебя учить.
– Тогда до завтра. Ма’а ас-салаам. – Да будет твой путь безопасным.
– Аллах ясалмак. – Да хранит тебя Аллах.
* * *
Джон вылил ведро воды в кормушку для лошадей. Гнедой жеребец подошел к краю стойла и наклонил голову, чтобы напиться. Джон почесал коня за ушами, и тот провел носом по его ладони, выпрашивая лакомство. Ничего не получив, жеребец разочарованно фыркнул и снова стал пить. Джон оперся о стену, наблюдая за ним. Он любил небольших грациозных арабских скакунов. Они были меньше европейских боевых лошадей, к которым он привык, но, несмотря на это, оказались удивительно сильными. Юсуф сказал, что они могут нести больший вес из-за того, что у них более прочные кости. По той же причине они реже начинали хромать.
Джон в последний раз потрепал жеребца по холке и повесил ведро на крюк рядом со стойлом. Его работа на конюшнях была закончена. Ему еще предстояло приготовить дрова для кухни, но у него будет достаточно времени для этого после урока. Джон забрался на сеновал, уселся там в ожидании Юсуфа и почти сразу начал чихать. Сеновал был не самым подходящим местом для занятий, но здесь им никто не мешал.
Очень скоро появился Юсуф с двумя томами, переплетенными в кожу.
– Привет, Джон, – сказал он на франкийском языке и забрался на сеновал с тяжелыми книгами в руках.
– Салям, Юсуф.
У Джона с самого детства проявился талант к языкам; он выучил латынь, франкийский и греческий с такой быстротой, что удивил наставников-монахов. Вот и теперь благодаря своему дару он очень быстро постигал тонкости арабского языка. Одновременно франкийский Юсуфа быстро становился лучше. Теперь они разговаривали друг с другом на смеси двух языков.
– Опять будем читать? – вздохнул Джон, глядя на книги.
– Если ты можешь говорить, но не умеешь читать, ты мало чем отличаешься от варвара.
– Я могу читать на греческом, латыни, франкийском и английском.
– Но только не на арабском – святом языке. – Юсуф вручил Джону одну из двух книг с изящными арабскими буквами, выведенными на кожаном корешке.
– «Хроники Димашки», – с трудом прочитал Джон.
Он уже довольно бегло говорил по-арабски, но читать оказалось намного труднее. Текучий, змеиный алфавит, когда все буквы сливались воедино, давался ему с трудом, и он не всегда мог определить, где одна буква заканчивалась и начиналась другая.
– Эта история написана одним из наших величайших ученых, – сказал ему Юсуф. – Сегодняшняя тема будет тебе интересна: мы почитаем о Первом крестовом походе и осаде Иерусалима.
Джон открыл книгу на заложенной странице и прищурился, глядя на текучий почерк.
– Армия франков, – начал он медленно, – численностью более десяти тысяч появилась у стен Священного города в четыреста девяносто втором году после бегства пророка Мухаммеда из Мекки в Медину. – Юсуф кивнул и ободряюще улыбнулся. – Франкийские… – Джон запнулся и нахмурил брови.
– Воины, – подсказал Юсуф.
– Мы бы сказали «шевалье» – рыцари, – пробормотал Джон и вернулся к тексту. – Говорят, что франкийские воины…
– Рыдали.
– …рыдали, когда увидели город, к которому они так долго шли. Их вел Раймунд Тулузский, человек огромного роста и могучий воин, а также Готфрид Бульонский, которому предстояло стать королем Иерусалима. Франки окружили город и начали… Что это за слово?
– Осада, – перевел Юсуф на латынь.
– Начали осаду. Франки атаковали стены Священного города, но не могли одолеть могучие укрепления. У франков начался голод и эпидемии. В отчаянии они пошли…
– Босые.
– …босые вокруг города, призывая на помощь Бога. А на стенах защитники Иерусалима молились Аллаху и также просили о победе. Но им было не суждено ее одержать. Франки построили высокие осадные башни, использовав дерево кораблей, на которых они приплыли в Святую землю, и с их помощью сумели захватить стены. Священный город пал. – Джон улыбнулся и поднял голову. – Я бы хотел это видеть. То была славная победа.
Юсуф нахмурился:
– Читай, что произошло дальше.
– Эмир фатимидов бежал вместе с армией, и франки вошли в город. Содеянные ими ужасные преступления никогда не будут забыты. Мужчины, женщины, дети – все были преданы мечу. Самая страшная бойня произошла на Храмовой горе, где кровь текла…
– Кровь текла рекой, – вмешался Юсуф, который читал этот отрывок по памяти. – Женщин вытаскивали из домов и насиловали. Франки вырывали детей из материнских рук, подбрасывали в воздух и насаживали на мечи. Они вошли в мечеть Аль-Акса и убили всех, кто там находился, осквернив святейшее место кровью. – Голос Юсуфа дрожал от гнева. – В еврейском квартале они загнали евреев в их храм и сожгли. Тех, кому удавалось вырваться из пламени, убивали стоявшие снаружи воины. Над городом повис черный дым. Скорбные крики разносились на мили. Сбежавший эмир, слыша их, упал на землю и разрыдался, проклиная себя за поражение.
Джон покачал головой:
– Автор – сарацин, он лжет.
Юсуф открыл вторую книгу, которую принес с собой, и начал читать отрывок, почти в точности повторяющий то, что только что прочитал Джон. Джон его прервал:
– И что это доказывает?
Юсуф закрыл книгу и протянул ее Джону. «Gesta Orientalium Principum», прочитал Джон на титульном листе, и его глаза широко раскрылись. Автором был Вильгельм Тирский.
– Я встречал этого человека – он священник!
– Христианин, – подтвердил Юсуф.
Джон молчал. Ему говорили, что взятие Иерусалима было славной победой. Священник в Шербуре, который призывал ко Второму крестовому походу, снова и снова упоминал об этой победе, уговаривая жителей города вооружиться и превзойти деяния своих предков. Священник не рассказывал об убитых женщинах и детях и об улицах, по которым текли реки крови.
– Вот природа вашей великой победы, – сказал Юсуф. – Христиане – варвары, дикие животные.
– Но далеко не все. Наша вера говорит о любви и прощении. Иисус сказал нам: если враг ударит нас, мы не должны отвечать тем же – нам следует подставить другую щеку.
Юсуф кивнул:
– Ваш Иисус сказал много мудрых слов. Он считается одним из наших пророков. Но ответь мне: следуют ли крестоносцы его учению? Они сжигают урожай, убивают женщин и детей. Они ничего не знают о медицине и литературе. Они даже не понимают, зачем нужно мыться. Они фанатики, слепо следующие кресту. Даже ты, Джон, ты шел за языческим символом от своего родного дома до наших земель. И почему? Чтобы убивать и грабить именем Бога. Но ваши крестовые походы не имеют к нему никакого отношения. Аллах поворачивается спиной к столь жестоким деяниям.
Джон нахмурился. Многое из того, что сказал Юсуф, было правдой. За месяцы, проведенные на вилле Айюба, он узнал, что сарацины совсем не похожи на дикарей, о которых ему рассказывали дома. Они были культурными, учеными и часто добрыми, даже по отношению к своим рабам. По сравнению с Юсуфом и его семьей женщины и мужчины, которых Джон знал в Тейтвике, казались грязными варварами.
Очень многие из тех, кто шел в крестовый поход в Дамаск, сражались ради добычи, а не во славу Бога. Даже он сам отправился на юг не для того, чтобы воевать за Христа, а чтобы сбежать от своего прошлого. Но это еще не делало его варваром.
– Христианские рыцари люди чести, – сказал он. – А у варваров ее нет.
– Честь? – нахмурился Юсуф. – Честь ваших рыцарей позволяет им продавать своих друзей и солдат за мешок золота. Я был при дворе эмира в Дамаске во время осады. Эмир заплатил вашим рыцарям за то, чтобы они ушли из садов, и они так и сделали. Такие люди не знают, что такое честь.
Джон вспомнил о той давней ночи, когда он видел, как Рейнальд встречался на поляне с сарацином, подумал о тяжелом мешке, который нес Эрнаут. Теперь все сходилось. Именно Рейнальда подкупил эмир. Поэтому он и послал Эрнаута убить Джона: он хотел уничтожить единственного свидетеля своего предательства. Джон стиснул зубы от переполнявшего его гнева.
– Ваши рыцари храбры, – продолжал Юсуф. – Но это храбрость животных, а не людей. Они сражаются, чтобы удовлетворить свои аппетиты, но не ради чести. И, конечно, не во славу Бога.
Джон покачал головой:
– Среди нас есть люди чести. – Он отложил в сторону книгу и встал, стряхивая сено со штанов, шагнул к лестнице и стал спускаться вниз.
– Куда ты? – спросил Юсуф, когда Джон направился к выходу из конюшен.
– На сегодня с меня достаточно.
Джон вылил воду на спину последней из пяти лошадей мамлюков Айюба, которые ездили сегодня на охоту. В течение всей последней недели он избегал Юсуфа – с того самого урока на сеновале. Однажды утром Юсуф пришел за ним, когда Джон чистил одну из лошадей, но Джон его проигнорировал. Пока он не был готов к новому разговору. Проведенное в Баальбеке время позволило ему по-другому взглянуть на чужую жизнь, и теперь у него возник ряд неприятных вопросов, ответы на которые он прежде считал неколебимыми истинами. Юсуф же вновь их поднял, и все, во что Джон прежде верил – христианские догматы, праведность крестовых походов, превосходство рыцарей, – оказалось под сомнением.
Джон закончил смывать пот со спины лошади и принялся чистить шкуру. Закончив, он потрепал ее по шее напоследок, взял тунику, наброшенную на дверь конюшни, и вышел наружу. Он шел по узкому проходу между восточной частью виллы и внешней стеной, когда услышал звонкий смех. Джон замер, и сердце быстрее забилось у него в груди. А когда он обернулся, он увидел Зимат, которая выглядывала из окна.
– Салям, – сказал Джон, торопливо натягивая тунику.
– Салям. Ты мне нравишься больше без рубашки, – добавила на арабском Зимат. – Я никогда не видела франков без рубашки.
Брови Джона поползли вверх, и он подошел к окну.
– Неужели?
Золотые щеки Зимат стали алыми, но она не отошла от окна.
– Ты… ты говоришь на нашем языке, – наконец произнесла она. – Но как?
– Я не варвар.
– А я никогда и не говорила, что ты варвар.
– Но именно так вы о нас думаете, верно? – настаивал на своем Джон. – Мы яростные воины, чудовища и варвары.
– Да, я так думала, – призналась Зимат. – Но ты не такой. – Она посмотрела ему в глаза. – Ты меня спас.
Джон отвернулся:
– На моем месте так поступил бы любой рыцарь.
– Но ты рисковал жизнью. Тебе повезло, что ты уцелел.
– Я готов сделать это еще раз.
– Я знаю. – Зимат отвернулась. – Кто-то идет, – прошептала она, бросив быстрый взгляд на Джона. – Мне пора.
Однако она не шевельнулась, Джон посмотрел в ее темные глаза, и она встретила его взгляд не мигая. Тогда он наклонился, чтобы ее поцеловать, и Зимат ударила его по щеке.
– Как ты смеешь! – бросила она и захлопнула ставни.
Джон прикоснулся к щеке, по которой она его ударила, и на его лице расплылась улыбка. За мгновение до того, как закрылись ставни, он заметил, что Зимат улыбается.
Юсуф уклонился от удара, который нанес ему Селим, схватил его за руку, развернул и сделал захват шеи. Селим пытался сопротивляться, но вскоре сдался.
– Никогда не приближайся к противнику, который больше тебя, – сказал брату Юсуф, а потом отпустил его.
Юноши стояли друг напротив друга, уперев руки в бока и тяжело дыша. Юсуф стер пот со лба, посмотрел на голубое осеннее небо, окаймленное высокими стенами храма, и обнаружил, что солнце уже зашло за западную стену. Они тренировались более часа.
– Сегодня ты хорошо сражался, – сказал Юсуф Селиму. – Теперь можешь идти.
– Ты всегда отсылаешь меня слишком рано, – обиженно сказал Селим. – Я хочу остаться.
Юсуф покачал головой:
– То, что я собираюсь сделать, я должен делать в одиночестве.
Селим неохотно направился к выходу из храма. В течение последней недели Юсуф приводил его сюда каждый день, решив, что, если Джон отказывается ему помогать, он найдет другие способы тренироваться. Селим все еще оставался мальчишкой, но лучше так, чем ничего. К тому же Юсуф обнаружил, что сам стал лучше понимать, что делает, после объяснения младшему брату. Сначала они фехтовали на мечах, потом сходились в рукопашной схватке. И каждый день, отослав Селима домой, Юсуф приступал к самому трудному упражнению.
Он сделал несколько глотков из меха с водой, подошел к центру храма и сел, скрестив ноги, на каменном полу.
– Аман-Аллах, – прошептал он, закрывая глаза. – Да защитит меня Аллах.
Когда Юсуф в первый раз попытался сделать это упражнение, он спровоцировал приступ, после которого упал на пол и долго лежал без сознания. Его следующие попытки были лишь немногим более успешными. Тем не менее он решил продолжать до тех пор, пока ему не удастся преодолеть свою слабость.
Он сделал глубокий вдох с закрытыми глазами, задержал дыхание и начал считать про себя:
– Вахед, этнин, талата, арба, хамса.
Он не дышал, чувствуя, как накатывает знакомая паника, слушал биение пульса в висках и бешеный стук своего сердца. Он продолжал считать, заставляя себя сохранять спокойствие.
– Талатин! – прошептал он, добравшись до тридцати, и только после этого позволил себе сделать вдох.
Несмотря на то что его легкие горели, как будто он задыхался, Юсуф старался дышать медленно и ровно. Постепенно удушье прошло, и он радостно улыбнулся. Он впервые сумел подавить приступ.
Юсуф встал, надел мех с водой на плечо и покинул храм, спустившись по каменным ступенькам. Оставив позади развалины храмового комплекса, он оказался на улице, ведущей к дому, и замедлил шаг, наслаждаясь прекрасной погодой. Летняя жара спала, но до холодных зимних дождей было еще далеко. Наступило лучшее время года, и на улице мужчины работали под открытым небом, а женщины в чадрах месили тесто или шили. Юсуф прошел мимо них вверх по склону холма, приближаясь к дому. Увидев его, стражник, стоявший у ворот, кивнул.
Юсуф пересек внутренний двор виллы и в неглубоком бассейне вымыл голову, лицо и руки. Потом он направился к себе в комнату, чтобы взять лежавшую у кровати книгу со стихами. У него еще оставалось время до вечерней молитвы, чтобы почитать под лаймовыми деревьями. Юсуф прошел по темному коридору на кухню, где оторвал кусок горячей лепешки, и кухонный раб притворно заворчал. Юсуф откусил теплого хлеба и вышел во двор. Там, возле кухонной двери, его ждал Джон.
– Чего тебе нужно? – спросил Юсуф и прошел мимо, не останавливаясь.
Джон зашагал за ним.
– Я хочу извиниться. Меня рассердила правда о моем народе, а не ты.
Юсуф остановился и повернулся к Джону:
– Тогда почему ты меня избегал?
– Я не хотел слушать то, что ты мог сказать, но отказ от разговоров не изменит правды: многие из людей моего народа действительно варвары. Но я докажу тебе, что некоторые из нас обладают честью.
Юсуф кивнул:
– Очень хорошо, пойдем со мной. Я как раз собирался почитать «Хамаса». – Он показал Джону толстую книгу и улыбнулся. – Это будет идеальный урок. Поэзия и варвары не имеют ничего общего.
Юсуф направился на конюшню, взобрался на сеновал, открыл «Хамаса» и перевернул несколько страниц.
– Читать буду я, – сказал он. – Слушай внимательно и скажи, какой смысл несут в себе стихи. Это называется «Песнь Майсуны». Она была королевой, которая очень рано вышла замуж. – И он начал читать:
Милей роскошного наряда
И королевских всех прикрас
Верблюжье рубище номада
И свет души в сиянье глаз.
Шатер, разбитый у дороги,
И быт, открытый всем ветрам,
За королевские чертоги,
Дворцы и башни не отдам,
И безыскусная свобода
Скорее отворит сердца
Майсуны бедного народа,
Чем блеск изнеженный глупца!
Юсуф поднял голову:
– Что это для тебя значит?
– Королева несчастна. Ей не хватает простоты жизни родного дома и народа. Она презирает роскошь при дворе короля, своего мужа. Она чувствует себя пленницей.
Юсуф кивнул:
– Это стихотворение хорошо знает наш народ, потому что в нем звучит правда: роскошь делает человека слабым. Простота кочевника, который владеет лишь палаткой и верблюдами, ценится выше, чем богатство принцев.
– Однако ваши принцы живут в огромных дворцах.
– Да, иначе невозможно, но мудрый правитель и в огромных залах живет, словно кочевник.
– Не сомневаюсь, – рассмеялся Джон. – А кочевники читают стихи?
– Конечно, разве есть способ лучше провести холодную ночь в пустыне? – Юсуф перевернул несколько страниц. – Вот это мне нравится больше всего. Любовное стихотворение, помогающее забыть о холодных ночах пустыни:
Не оторвать от Лейлы взора.
Чем так прекрасен Лейлы вид?
Румянцем царственным, который
Под кожей девственных ланит!
Бледнею я, хладеет сердце,
И кровь уходит из него
И превращается, поверь мне,
В лица румянец твоего!
Юсуф посмотрел на раскрасневшееся даже под загаром лицо Джона и рассмеялся:
– Джон! Ты покраснел.
– Вовсе нет, – проворчал Джон, отворачиваясь.
– Нет, покраснел, мой друг. Неужели какая-то девушка покорила твое сердце?
Джон не поднимал глаз.
– Я раб, – пробормотал он. – Какое это имеет значение?
– Раб может жениться, если хозяин даст ему разрешение. Возможно, наступит день, когда ты станешь свободным. – Он наклонился к Джону и с таинственным видом прошептал: – Расскажи мне. Кто она? Рабыня? – Джон покачал головой. – Значит, девушка из города, – с улыбкой сказал Юсуф. – Ты должен быть осторожным, Джон. Ее отцу не понравится внимание раба-франка.
Джон отрицательно покачал головой:
– Эта девушка не из города.
Улыбка исчезла с лица Юсуфа.
– Понятно. – На вилле была только одна девушка, которая могла покорить сердце Джона. – Зимат, – сказал Юсуф, нахмурив лоб. – Она помолвлена с моим другом, Хальдуном. Они поженятся через три года, когда он станет мужчиной.
– Я не знал.
– Но, даже если бы она не была помолвлена, ты никогда не сможешь быть с ней. – Голос Юсуфа стал жестким. – Это запрещено. Если ты прикоснешься к моей сестре, то умрешь. – Он посмотрел Джону в глаза. – Я сам тебя убью.
– Я понимаю.
– Хорошо. Давай продолжим. Следующее стихотворение прочитаешь ты.
Юсуф передал тяжелую книгу Джону, который склонился над страницей и прикусил губу, пытаясь разобраться в словах стихотворения, повествующего о несовместимости гордости и стремления к истинной славе. Юсуф опасался, что Джон не обратит внимания на его предупреждение. Франк был упрямым, а Зимат всегда отличалась буйным нравом и никогда не была скромной и тихой девушкой. Юсуф не раз слышал, как Айюб говорил, что с нетерпением ждет, когда Зимат выйдет замуж, и ему не придется тревожиться о ее чести. Юсуф боялся, что она совершит глупость, которая будет стоить Джону жизни.
* * *
Джон поднял полную лопату навоза и соломы с пола стойла и забросил ее содержимое в тачку. Юсуф вместе со своим другом Хальдуном и несколькими мамлюками отправился на охоту, оставив Джона наводить порядок в конюшне. Он решил немного передохнуть и стоял, опираясь на лопату.
– Салям.
Джон повернулся и увидел Зимат, одетую в свободный белый халат. Ее лицо скрывала чадра.
– Что ты здесь делаешь? – прошептал он, глядя по сторонам, чтобы убедиться, что они одни. – Тебе следует уйти.
Зимат не пошевелилась.
– Ты не склонен к постоянству, – сказала она, проводя изящным пальцем по краю деревянной стойки. – Во время нашей предыдущей встречи ты не стремился поскорее от меня избавиться.
– Я не шучу, – настаивал Джон, прислонив к стене лопату и вытирая руки о тунику. – Если нас увидят вместе, меня ждет порка или что-нибудь похуже.
– Значит, нас никто не должен увидеть.
Зимат шагнула мимо Джона и оказалась в пустом стойле, которое он вычистил. Немного поколебавшись, он последовал за ней.
– Ты сошла с ума? – прошептал он. – Юсуф запретил мне с тобой видеться.
– Я не стану слушать брата.
– А как насчет отца?
Зимат нахмурилась:
– Моя мать говорит, что все мужчины одинаковы. Они используют нас для своего удовольствия и ждут, что мы будем им служить. Они никогда не думают о наших желаниях. Таков и мой отец. Он мечтает поскорее выдать меня замуж, чтобы упрочить свое положение и получить выкуп за невесту. Мои чувства его не интересуют.
– Значит, ты не хочешь стать женой человека, с которым помолвлена?
– Я никогда не видела Хальдуна, но он ничем не отличается от других мужчин. Он будет относиться ко мне как к вещи. Но ты другой. – Она посмотрела Джону в глаза. – Я так и не поблагодарила тебя по-настоящему за то, что ты спас меня от Турана.
– Я уже говорил, мне не нужна благодарность.
– Но я хочу сказать тебе спасибо.
Зимат подняла чадру, опустила глаза, смущенно улыбнувшись, сделала шаг к нему, и Джон вновь уловил ее сладкий пряный аромат. Волосы у него на затылке зашевелились. Он знал, что ему следует уйти, в любой момент мог вернуться Юсуф, но даже не пошевелился.
– Ты когда-нибудь целовал женщину? – прошептала Зимат.
Джон почувствовал, что краснеет.
– Была… одна девушка в Англии…
– Ты ее любил? – обиженно спросила Зимат.
– Нет. Она совсем не так красива, как ты.
Улыбка заиграла в уголках рта Зимат.
– Ты и сам совсем не урод, – сказала она и поцеловала Джона.
Ее губы были нежными и сухими. Уже ни о чем не думая, Джон обнял ее за талию и притянул к себе. Так они стояли довольно долго, но потом она отстранилась.
– Мне не следовало так поступать, – сказала Зимат, и ее глаза широко раскрылись от страха. Она посмотрела на свой белый халат, на котором остались коричневые следы после объятий Джона. – Мой халат – что я теперь скажу маме?
Джон протянул руку, чтобы ее утешить, и его пальцы оставили грязный след на щеке.
– Мне очень жаль, – пробормотал он, вытирая руку о тунику.
– Мне нужно уходить, – сказала Зимат, опуская на лицо чадру.
– Останься.
Джон подошел ближе, но она выскользнула из его рук и нырнула в дверь. «Возможно, это даже к лучшему», – подумал Джон, глядя вслед Зимат, которая почти бежала в сторону дома. Потом он закрыл глаза и коснулся своих губ. Несмотря на риск, ему ужасно хотелось снова увидеть Зимат.
* * *
– Легкие доспехи лучше, – настаивал Юсуф, сидевший на сеновале напротив Джона. Книгу, которую они читали – еще одну историю Первого крестового похода, – юноши отложили в сторону. – Наши воины способны стрелять из лука, сидя в седле, а также сражаться копьем или мечом. Они могут быстро атаковать и столь же быстро отступить. А ваши рыцари медленные и неуклюжие.
– Но они при этом сильные, – ответил Джон. – И ваши стрелы не в состоянии пробить доспехи. А когда рыцари атакуют строем, ничто не может встать у них на пути.
– Тогда зачем на нем вставать?
– Но если вы отступите, значит, вы потерпели поражение.
– Не обязательно. – Юсуфу в голову пришла идея, и он наклонился вперед, возбужденно жестикулируя. – Наши воины подвижнее. Что, если мы отступим перед вашей атакой, а потом сделаем полукруг и атакуем конницу с фланга?
Джон нахмурил лоб и ответил не сразу.
– Это может сработать, – наконец пробормотал он.
– Так и будет! – Оба посмотрели на вход в конюшню.
Там стоял Айюб, держа свою лошадь на поводу. За его спиной Джон увидел Турана и полдюжины мамлюков. Они вернулись из Алеппо.
– Что ты здесь делаешь с рабом? – резко спросил Айюб. – Спускайтесь, оба! – Юноши быстро спустились по лесенке и встали перед Айюбом, выпрямив спины. Сначала он посмотрел на сына, потом перевел взгляд серых глаз на Джона. – Ты пренебрег своими обязанностями, раб. Ты будешь наказан, но сначала позаботься о наших лошадях. – Он передал повод своей лошади Джону, тот завел ее в стойло и принялся расседлывать.
Мамлюки также завели лошадей в конюшню, оставив Юсуфа лицом к лицу с Айюбом и Тураном.
– Пожалуйста, отец, – заговорил Юсуф. – Это я отвлек раба от исполнения его обязанностей.
Айюб повернулся к сыну:
– И почему ты так поступил? Что ты делал на сеновале с рабом? – Стоявший за спиной Айюба Туран ухмыльнулся.
– Он учит меня сражаться. А я его – арабскому.
– Учишь его читать? – спросил Айюб, удивленно посмотрев на сына. – Он раб, а значит, опасен. Тебе не следует с ним разговаривать. Отправляйся в свою комнату и оставайся там до тех пор, пока я не решу, что с тобой делать. – Юсуф повернулся, собираясь уйти, но Айюб его остановил: – Подожди! Вернись! – Юсуф встал перед отцом. – Ты сказал, что раб учил тебя сражаться? – Юсуф кивнул. – Ты мне покажешь.
Айюб повернулся к своим людям.
– Оставьте нас, – приказал он. – И ты, Туран. – Он посмотрел на Джона. – Подойди сюда, раб! Ты будешь драться с моим сыном. Драться изо всех сил. И если у меня возникнет подозрение, что ты поддаешься, я тебя выпорю.
– Да, муаллим, – сказал Джон.
Он повернулся лицом к Юсуфу и занял боевую стойку. Айюб отступил в сторону, а Юсуф и Джон принялись кружить друг около друга с поднятыми вверх кулаками. Места в конюшне было мало, всего лишь утоптанная площадка размером десять на десять футов, которую с двух сторон ограничивали стойла. Юсуф знал, что небольшое пространство дает преимущество более крупному сопернику. Если Джон сумеет его схватить, бой сразу закончится.
Джон прыгнул вперед и нанес мощный боковой удар левой Юсуфу в голову. Юсуф наклонился, уходя вправо, но Джон предвидел его маневр, сделал шаг в сторону, повторяя движение Юсуфа, и нанес новый удар. Юсуф едва успел напрячь живот, когда кулак Джона угодил ему в корпус, и только крякнул, принимая удар. Однако тут же ответил прямым правой и отскочил.
Джон вновь пошел в атаку, опустив плечо. На этот раз Юсуф не сумел избежать столкновения. Он снова нанес прямой удар и попал противнику в нос. Джон отшатнулся, по его лицу потекла кровь, а Юсуф продолжал атаковать, ударив плечом в грудь Джона. Тот упал, и юноша моментально очутился наверху. Однако Юсуф тут же вскочил на ноги, прежде чем Джон успел его схватить. Франк поднялся не так быстро и стер с лица кровь тыльной стороной ладони. Подняв руки, он вновь двинулся к противнику.
– Достаточно! – сказал Айюб. Юноши опустили кулаки и повернулись к нему. Айюб долго смотрел на сына, потом кивнул и повернулся к Джону: – Напомни, как тебя зовут, раб.
– Джон.
– Ты больше не будешь работать в конюшне, Джуван. Ты станешь слугой моего сына. Будешь постоянно находиться рядом с ним.
– Да, муаллим.
Айюб снова кивнул, повернулся и пошел прочь. Юсуф улыбнулся. Он впервые получил от отца нечто похожее на похвалу.
